Определение ума в медитации махамудры

Итак, возникает серьёзный вопрос теперь. Что такое эта относительная природа ума? Говоря об относительной природе нашего ума, её условной реальности, мы пытаемся ответить на вопрос: «Что такое есть ум?» Когда мы задаёмся вопросом «что есть это», для ответа на этот вопрос мы пытаемся найти какие-то отличительные черты или характеристики и составить дефиницию этого явления или предмета. Итак, каковы отличительные характеристики ума, как его можно описать? В буддизме мы имеем дефиницию ума, которая состоит всего лишь из трёх слов. Дословно, то, что на тибетском звучит как «сел риг цам», «сел» относится к ясности, к чистоте, «риг» относится к познающей способности, к способности познавать, и «цам» означает что-то вроде «лишь», или «только», или «всего лишь».

Итак, дефиниция ума, или определение ума таково, но ни один из этих трёх элементов сам по себе не является для нас каким-то откровением или повествующим о том в полной мере, что такое ум. Для этого нам придётся немножечко отойти назад и посмотреть на то, как буддийская философия описывает те или иные категории феноменов. Прежде всего, мы можем говорить о сущем и о несущем, то есть о том, что есть и чего нет. То, что существует, – это то, что может быть достоверно познано. А то, что не существует, может быть познано неистинно или недостоверно, подобно единорогу или чему-то истинно существующему. Мы можем представить себе некого единорога или нечто истинно существующее, но это будет неистинное познание. Это будет искажённое восприятие, или познание

Затем, далее, мы подразделяем категорию сущего – того, что может быть достоверно познано, – на подкатегории. Один из критериев деления – это деление по принципу статичности и динамичности. Итак, мы делим сущее, может быть и не сущее, на перманентные феномены и на непостоянные. Я намеренно не называю их перманентными или постоянными и неперманентными или непостоянными, а называю их статичными и нестатичными, потому что первый набор терминов может ввести в заблуждение. Потому что то, что мы здесь пытаемся передать, – это не длительность существования того или иного предмета или явления, поскольку «перманентный», или просто «постоянный», или «непостоянный», impermanent, подразумевает длительность и краткость континуума какого-то, длящегося объекта, здесь речь идёт не об этом. Скорее, безотносительно того, сколько существует тот или иной предмет или явление, краткий или долгий промежуток времени, нас интересует здесь, изменяется ли он из мгновения в мгновение, претерпевает ли он эти ежесекундные изменения, то есть статичен ли он или нестатичен.

Говоря об уме, мы говорим, что ум нестатичен, он претерпевает ежесекундные изменения, изменяясь, трансформируясь, мутируя от мгновения к мгновению, но при этом сам ум бесконечен, он вечен. Читая труды философские труды школ кагью и ньингма, нам может встретиться заявление о том, что ум постоянен. Мы можем встретить заявление, что ум перманентен, или постоянен. Но здесь, используя в тибетском «тагпа», используя тот же тибетский термин «тагпа», «постоянство» или «статичность», они используют его не в смысле «статичный», а в смысле «вечно длящийся», в смысле «непрекращающийся и бесконечный». И также они будут утверждать, что природа ума неизменчива, что она не претерпевает ежемоментные изменения. При этом они согласятся с воззрением школы гелуг, говорящем, что объект ума меняется каждое мгновение.

И говоря о том, что ум не подвластен чему-либо или необусловлен, если они говорят, что ум необусловлен, – то есть школы кагью и ньингма, здесь мы разбираемся с терминологией, разночтением у них, то, что они имеют в виду, говоря одни и те же вещи, – то следует понимать, что они описывают его природу, которая не подвластна ничему и которая необусловлена, но в то же самое время они согласятся с утверждением школы гелуг о том, что то, какой объект принимает ум, то есть какой объект входит в восприятие ума, действительно зависит от причин и условий и, соответственно, является процессом обусловленным.

И в силу такого положения вещей, различного использования терминологии и ракурсов предложения проблемы, мы можем впасть в заблуждение, подумав, что эти разные школы – не зная, что они описывают разные стороны ума или смотрят на ум при своём описании, исследовании с разных точек зрения, – что они говорят, используя совершенно идентичные термины о совершенно разных вещах, что воззрения их по ключевым вопросам совершенно отличны, что они не имеют ничего общего, – и прийти к такому ложному заключению. Как говорит сам Четвёртый Панчен-лама в своём тексте, который мы изучаем, в различных традициях все изложения, тем не менее, сходятся все в единой точке этого дефинитивного смысла, к которому приходят в конце пути постижения все йоги.

Итак, среди нестатичных, или динамичных, феноменов, или непостоянных, как мы их обычно переводим, мы обнаруживаем категорию формы физических явлений. Говоря «форма», мы должны понимать, что это всякий физический объект, а не просто форма, ибо форма – это лишь часть этой категории. Мы говорим обо всём том, что даётся нам в сенсорном восприятии, а именно о видимостях, очертаниях, цветах, мы говорим о звуках, мы говорим о запахах, мы говорим о вкусах, о тактильных объектах и прочем в этой категории формы – форма, материя. Туда же относятся и те тонкие клеточные субстанции, клеточная материя, которая образует то, что мы именовали сенсорными силами, как, например, фотосенсоры нашего глаза. А также те виды форм, объекты в виде физических феноменов, которые доступны лишь ментальному восприятию, которые доступны в восприятии только уму, только ментальному сознанию, но не сенсорному, не органам чувств. Как то атомарные и субатомарные частицы, астрономические расстояния, те цвета, формы и прочие феномены, которые мы воспринимаем во снах, – такого рода явления. Итак, всё вместе это образует определённую категорию нестатичных явлений, сущих нестатичных явлений, а именно форму, или материю. Нельзя сказать в полной мере, что это нечто «материальное», исключительно материальное, или «материя», поскольку это будет несколько вводить в заблуждение. Ведь вся эта сенсорная информация, сенсорные сигналы, которые мы получаем от тактильных объектов, например, тоже будет относиться к этому разряду, но назвать это материей странно.

Затем мы имеем то, что можно назвать способами осознавания различных предметов и явлений. Это та категория, где находится ум, умы, сознания. И это совершенно иная, отличная, другая категория нестатичных феноменов. Я очень тщательно подхожу к выбору термина, описания. Определяя эту категорию, я говорю: «Способы познания, способы переживания, ощущения, восприятия кем-то чего-то». Это динамичный, активный процесс. Это может быть одно из основных сознаний, это может быть основное, главное сознание, о котором мы говорили, – видение чего-то, слышание чего-то, ощущение чего-то, или это может быть думание о чём-то. Либо это могут быть вторичные функции ума, ментальные функции, или факторы, как-то: концентрация на чём-то, интерес к чему-то, любовь к чему-то, нелюбовь к чему-то, злость по отношению к чему-то и так далее. И поймите, что речь здесь идёт о какой-то активности, о каком-то действии, осознавании, о познании, восприятии чего-то. Это не есть какая-то материя или нечто, что сидит у нас в голове и его мы обозначаем вот этим вот фактором: это именно деятельность по восприятию чего-то.

Затем существует третья категория нестатичных, непостоянных феноменов, которая очень сложно переводится на европейские языки и которую для удобства мы можем назвать «нестатичные феномены, которые не есть первое или второе», то есть всё остальное. И изучая эту категорию, как её определяют, как её понимают различные философские школы буддизма, мы столкнёмся с очень сложными изложениями, очень запутанными изложениями. Что мы находим в этой категории? Например, время, такой феномен, как время. Индивиды или личности, например «я», относительное «я», которое существует, оно тоже из этой третьей группы.

Говоря об уме, помните, что мы говорим о некой активности. Другим способом отделения феноменов, сущих феноменов, того, что есть, – это деление на индивидуально характеризуемые феномены и категории, то есть обще характеризуемые; индивидуальности и общности. Здесь, в этом контексте необходимо понимать, что мы говорим об уме не как о некой общей категории, некой общности – ум как нечто целое или какая-то категория абстрактная, а о конкретном нашем уме, индивидуально характеризуемом феномене. Мы говорим о бесчисленном множестве индивидуальных потоков сознания, которые и есть последовательности восприятия отдельными живыми существами неких объектов.

И поскольку они индивидуальны, они субъективны. Не так ли? Мой опыт, или моё переживание, возникающее в ходе просмотра фильма, не есть ваш опыт, или ваше переживание. Мне он может нравиться, вам он может вовсе не нравиться. Я сижу в этом кресле, вы в том, и тот угол, под которым мы смотрим на экран, различен, и у меня возникает одно видение, восприятие, у вас – другое. И хотя определяющие характеристики и дефиниции умов живых существ в потоках их сознания идентичны, у них одна характеристика, они описываются одинаково, но, тем не менее, это дистинктные, отличные, индивидуальные потоки сознания.

Говоря «поток сознания», мы говорим «поток моментов восприятия существа». И являясь феноменами, что по-тибетски «чё», или на санскрите «дхарма», с маленькой буквы, являясь дхармами или явлениями, феноменами, все они должны соответствовать дефиниции, которая действенна, которая эффективна для «чё» и для «дхармы», а именно это «держатели своей собственной идентичности, своей собственной сущностной природы». Итак, каждый из этих потоков, каждый из этих феноменов по определению является держателем своего единого индивидуального потока, континуума, не являясь чем-то общим, слившимся в одно, как если бы мы достигали просветления, то все умы сливались бы в единое просветлённое целое – не так. Этот поток сохраняет свою индивидуальность, содержит свою собственную природу, свою собственную сущность. И поскольку это активность по восприятию, по постижению знаний, чего-то, то всегда должен присутствовать некий объект восприятия, который будет воспринимать.

Итак, три отличительные черты, три составляющие дефиниции, определения. Итак, говоря о ясности и о познании, или познавании, мы должны понимать, что всё это относится к восприятию объекта. Опять же, необходимо понимать, что мы не говорим о некоем абстрактном или обобщённом «поле» ясности или некоем абстрактном восприятии, а о конкретной способности быть ясным и воспринимающим, познающим для конкретного ума, конкретной ментальной активности. Мы не говорим о качестве этой активности, этого действия. Мы говорим о самой этой активности: что она есть? что она делает, эта активность? в чём её суть?

Поэтому эта ясность, или чистота, но лучше ясность, clarity, – следует понимать скорее в вербальной функции, нежели в номинальной, как некое абстрактное существительное «ясность»; скорее как глагол воспринимать её. Если мы попытаемся рассмотреть через глоссарий, через тезарус эти слова, каков смысл этого слова «сел», или «ясность»? Оно будет этимологически близко к слову «восходить» или «всходить», как оно употребляется с солнцем в восходе: прояснять что-то, делать что-то ясным. Это то же слово, тот же глагол, который можно использовать в «восхождении солнца», «всхождении солнца»: давать возможность взойти видимостям, объектам восприятия. Здесь важно не сказать, что оно заставляет или оно производит видимости, явления, объекты.

Я объясню, это сложные слова. Это гелугпинское, используемое в школе гелуг объяснение этого вопроса. Когда мы отдаём себе отчёт в чём-то, когда мы воспринимаем что-то, осознаём что-то, наш ум создаёт внутреннюю ментальную голограмму этого объекта. И даже с научной точки зрения, с западной научной точки зрения, учёные согласятся с тем, что происходит некий процесс, который отражает в нашем мозге с помощью вот этих сигналов, восприятия, электричества и так далее некую голограмму. И то, что мы видим, – это и есть по сути проецируемая в наш мозг голограмма реальности. Итак, создание этой внутренней ментальной голограммы – и есть объяснение с одной стороны этого термина «ясность», или «прояснение».

В тибетском эта ментальная голограмма именуется словом «нампа» – ментальный аспект. Мы можем использовать этот термин «ментальный аспект», но для нас более доступным будет «ментальная голограмма», нам лучше подходит этот термин, лучше воспринимается. Но не думайте, что эта голограмма – это лишь что-то видимое: голограмма осязаемого, голограмма запаха, голограмма вкуса и так далее.

Итак, иной аспект этой ясности, или этого прояснения, есть порождение того, что не является в виде этой ментальной голограммы, не даётся нам в восприятии. Например, глядя на этот стол, мы отдаём себе отчёт, что это есть стол, но одновременно мы отдаём себе и отчёт, что это не собака или что это не есть что-либо иное, кроме стола. Ни то, что это не собака, ни то, что это не что иное, кроме стола, не встаёт у нас в уме, не восходит в уме в виде этой ментальной голограммы. Но, тем не менее, эта ясность, или прояснение, этот аспект ума, он также даёт восстать и этому пониманию, то есть возникнуть. Давайте на секундочку задумаемся о том, о чём вообще здесь речь и что это такое.

[пауза]

Когда я смотрю на Сашу, то в моём уме возникает эта ментальная голограмма Саши. Параллельно с тем возникает и осознавание того, что это не не Саша, что это не кто-то ещё, не кто-то иной. Подумайте об этом: что означает эта ясность, или скорее глагольно – прояснение. Она даёт возможность возникать, восходить, восставать всем этим пониманиям. Мы говорим о восприятии, возникновении познаваемого объекта, объекта познания. Этот познаваемый объект может либо возникнуть вместе с ментальной голограммой, о которой мы говорим, либо без неё.

Мы говорим здесь лишь о возникновении или о предоставлении возможности возникнуть Саше в образе в чьём-то сознании, в моём сознании, но не о знании, что это Саша. Мы даём возможность Саше возникнуть, это ясность даёт возможность Саше возникнуть в восприятии – Саше, а не кому-то ещё. Мы не знаем, кто Саша, кто это, мы не знаем имён, но просто эта ясность даёт этому объекту возможность возникнуть в восприятии. Мы говорим о чём-то очень важном, основополагающем. Подумайте опять об этом.

[пауза]

То, о чём мы сейчас говорим, это действительно, с одной стороны, очень простые вещи, очень базовые, но, с другой стороны, вещи очень глубокие, фундаментальные и сложные. Поэтому не думайте так, что «это очень просто, а я этого не понимаю, наверное, я полный идиот», и ставить на этом точку. Если мы не разберёмся в этих вещах, мы не сможем продвинуться дальше, к продолжениям этой темы. Поэтому давайте убедимся, что мы понимаем, о чём идёт речь, и задайте вопросы по этому, по этой теме, если они у вас есть.

Если мы говорим о воображаемом или, скажем, визуализируемом объекте, там вроде бы нет ментальной голограммы как таковой. Это является смыслом «ясности» в этом контексте?

Процесс создания этой ментальной голограммы идентичен для всякого сенсорного восприятия: видения, слышания, осязания, обаяния и так далее, и для мыслительного процесса, и для процесса какого-то абстрактного мышления или сновидения и прочего. И более того, западные учёные каким-то образом определили, что эта ментальная голограмма, как мы её называем, некая совокупность процессов химических, электрических в мозге, создающих внутренний образ, отображающийся в нашем сознании, идентична при восприятии реально какого-то объекта, и придумывании в одном воображении его, то есть то, что мы именуем созерцанием или визуализацией. Безусловно, эта дискуссия может зайти очень далеко, завести нас очень далеко во всех этих метафизических нюансах.

И дискуссия эта может пойти во многих направлениях. Чтобы дать вам хотя бы представить себе одно из них – это то, что такое вообще дистанция, или расстояние, если всё, чем мы можем оперировать по сути – это эти ментальные голограммы. Что такое тогда расстояние?

Итак, когда мы даём характеристику, даём определение уму, или сознанию, мы говорим эти три слова – сел, риг, цам. Мы не говорим, что они идут в какой-то последовательности, одно следует за другим, одно идёт после другого и так далее. Они все три работают вместе и являются все три характеристиками – сосуществующими, одновременными характеристиками этого явления. Итак, когда мы глядим, смотрим на второй термин в этой дефиниции, а именно на «риг», мы говорим о той же ментальной активности, о том же умственном, или сознательном, действии, но только описываем его с другой стороны, под другим углом. И хотя этот термин может переводиться как «осознавание» или «осознанность», это, опять же, не некая абстрактная осознанность как категория, как явление, а это осознавание конкретным ментальным потоком, конкретным умом чего-то, какого-то объекта. Это отдавание себе отчёта в чём-то, осознавание чего-то, познание чего-то.

Как в переходном, так и в непереходном, в транзитивном и в нетранзитивном смысле, как познавая что-то, создавая что-то, в чём мы отдаём себе отчёт или что мы познаём, так и в смысле непереходного глагола, это непереходный, возвратный глагол – познаваться. Итак, сделать что-то объектом познания и познавать что-то – один будет переходным, другой непереходным в английском. Итак, это то же самое, что прояснять – первая функция, которая определялась как ясность, позволяющая возникать объекту восприятия. Познание его – это то же самое, тот же процесс, описанный с другой стороны. Познание – это ясность, ясность возникновения восприятий, оно и есть познание, оно и есть осознавание. Это не значит, что сначала возникает мысль, «восходит» мысль в уме, потом мы её думаем. Восхождение мысли в уме, возникновение мысли в сознании – и есть думанье её, и есть мышление. Это совпадает, это одно и то же. Как вы могли бы узнать о том, что мысль возникла, если она сначала возникла, потом вы обратили на неё внимание и подумали её, как бы это нонсенс.

Возникновение каких-то ментальных голограмм, например, состоящих из цветов и очертаний, что есть видение, – это и есть процесс видения, или зрительного восприятия, зрительного познания. Это не есть процесс, когда возникает некая ментальная голограмма из форм, цветов и очертаний, а затем мы её замечаем и начинаем смотреть на неё: нет, возникновение её и есть смотрение, или зрительная перцепция. Мы здесь не говорим о том, какое внимание или какую концентрацию мы уделяем возникающей ментальной голограмме. Это уже другой вопрос – о наличии или отсутствии степени концентрации, это уже вторичные ментальные функции – сколько внимания мы этому уделяем. Давайте подумаем об этом.

[пауза]

Вот у нас стол, когда мы видим стол, у нас возникает ментальная наружная голограмма этого стола в сознании, то есть, грубо говоря, внутреннее представление этого изображения. Когда мы говорим о познавании этого объекта, познаванием является сам стол или вот эта ментальная голограмма?

Объяснение этого вопроса в традиции гелуг и в других философских тибетских традициях будет довольно отличным. Я объясню вам лишь гелугпинское объяснение этого, они скажут что, в гелугпе считается, что мы познаём оба, внешний через умственную голограмму мы познаём внешний стол, то есть мы познаём их оба. Объяснение будет примерно таким, что эта внутренняя голограмма, она «совершенно прозрачна». Как можем мы убедиться, что воспринимаемый через прозрачную ментальную голограмму стол есть истинно существующий, ну, относительно истинно существующий стол, а не некая иллюзия или какой-то фантом?

Коль скоро речь здесь идёт о сенсорном восприятии, или о чувственном восприятии, существует описание целого ряда причин ошибок, которые могут возникнуть в сенсорном восприятии. Ошибки эти бывают разных свойств, разных категорий. Это могут быть ошибки, некие изъяны в органе восприятия, то есть в органе зрения: у нас может быть глаз поражён каким-то недугом и могут возникать иллюзии ввиду этого. Это могут быть какие-то внешние причины, ошибки, неверное восприятие, как-то отсутствие, например, освещения – в плане зрительного восприятия.

И эти причины должны быть проверены, устранены, и может быть кто-то другой, кто подтвердит это восприятие, у кого нет этой ошибки в органе зрения, изъяна в органе зрения или чего-то. Или мы надеваем свои очки, или мы включаем свет и так далее – эта иллюзия рассеивается и мы видим подлинную картину. Когда у нас заканчивается трип от ЛСД, например, видим ли мы все эти странные формы, звуки и прочее окружающее нас, которые мы видели в этом трипе, находясь под воздействием наркотика? Не видим. Куда они все девались? Это пример, когда исчезает дефект в определённом органе.

Но ведь эта проверка осуществляется тоже над органами чувств, которые работают по такой же схеме, то есть создают тоже голограммы, они тоже могут давать иллюзии?

Если мы задались вопросом, истинно ли, верно ли наше чувственное восприятие, сенсорное восприятие, – а оно возможно в отношении объекта непостоянного, то есть нестатичного, – иным определением или иным термином, которым мы обозначаем нестатичные феномены, являются «функциональные феномены», то есть «действующие вещи» – вещи, которые способны производить некие последствия, результаты, функции, «функциональные вещи». Итак, если мы засомневались в некой функциональной вещи, всегда можно проверить, выполняет ли она функцию, способна ли она выполнить функцию. Если мы сомневаемся, реален ли этот стол или же это иллюзия, фантом, то мы можем проверить его функционирование: поставить на него стакан с водой. Если это стол, то он будет держать этот стакан с водой, если же он не стол, то он не выполнит функцию стола и стакан пройдёт сквозь него, он будет дисфункциональный.

Это в случае с нестатичными функциональными феноменами, которые мы исследуем, сомневаясь в своём сенсорном восприятии, то есть глаза, уши, нос и так далее. Это неконцептуальное, это «голое» восприятие. Говоря термин «голое» здесь, или «прямое восприятие» в иных переводах, я имею в виду, что оно голое или лишённое всяких концепций. Это чувственное восприятие: мы видим, слышим, осязаем и так далее. Итак, это прямое восприятие. Что же касается некоего статичного феномена или постоянного феномена, в истинности или ложности которого у нас возникли сомнения, то здесь нам необходимо прибегнуть к критерию того, что именуется inferential cognition – когда мы делаем выводы. У нас есть три типа этого познания. Одно из них базируется на логике. Как заключение, наверное, заключающее или вывод – не прямое восприятие, а вывод, инференция. Мы руководствуемся логикой, здравым смыслом, делаем какое-то умозаключение: если там есть дым, значит, там есть огонь. Мы знаем, что там есть огонь не потому, что мы его видим или нюхаем и так далее, но путём безошибочного логического умозаключения. Это первый вид.

Затем есть инференция посредством общеизвестности. Общеизвестность, или общедоступность, выражается в том, что если мы слышим определённую череду, группу, определённое чередование гласных-согласных, мы знаем, что всем известно, что это – это слово, слово, которое имеет такое-то и такое-то семантическое поле, какой-то смысл. Мы можем отослать человека к словарям, мы сами знаем, мы можем как-то проверить у других, это общеизвестно, что подобное сочетание букв есть такое-то слово, имеющее такой-то смысл. Это значит познание через общедоступность и общеизвестность. Ведь, в конце концов, это просто какое-то сочетание совершенно абстрактных звуков, но мы извлекаем из него определённый смысл. Почему? Потому что общеизвестно, что это означает вот это.

Затем есть инференция, или заключение, сделанное на основе авторитета, говорящего или дающего информацию. Если Будда сказал, что что-то так-то и так-то, сами мы не в состоянии это знать, постичь это своим умом теперешним. Мы не можем быть в этом уверены, но мы знаем, что Будда не стал бы нас обманывать, что он знает то, о чём он говорит, и на основании его авторитета мы заключаем, что это так-то и так-то. Это третий вид заключения, или инференции, на основании авторитета, или весомости, слов говорящего. Например, знание чьего-то имени: как можем мы знать, что того-то зовут таким-то именем? Мы можем при этом опереться лишь на авторитет какого-то другого человека, который говорит, что вот того человека, того, о ком мы говорим, зовут так. И только опираясь на его знание, мы можем ему поверить и решить, узнать, что этого человека зовут так-то.

Пример, который очень любит использовать всегда, регистрируя это явление, Его Святейшество Далай-лама – это как кто из вас может знать, когда у вас действительно день рождения? Откуда вам это знать, с чего вы взяли, что у вас оно в такой-то и такой-то день? Мы вынуждены опираться на какой-то достоверный источник информации – наших родителей или кого-то ещё, – что мы тогда родились. И в буддизме это действительно довольно объёмная тема обсуждения, объёмное изложение способов познания. Вот это три способа заключения, верного заключения.

Итак, третье слово в этой дефиниции, а именно слово «только», или «лишь», «только», «всего лишь», «лишь». Итак, мы говорим лишь об одной активности, лишь об одном действии – возникновении вот этой ясности, прояснения, возникновении воспринимаемых объектов в сознании, с одной стороны, и, с другой стороны – познание, признание, осознавание их, постижение их. И это всё, что происходит, «лишь» это. Это «лишь» означает, что это всё, что происходит: нет никакого ума в стороне, который воспринимал бы это происходящее. Он и есть этот процесс, и нет никакого «я», которое стояло бы со стороны и наблюдало за этим, оперируя этим умом.

Ситуация не такова, что существует в нашей голове, живёт некий «я», который подбегает к этому компьютеру – уму, включает его: «Сейчас я посмотрю что-то, сейчас я понюхаю что-то», – как-то оперирует этим умом, воспринимает что-то; ситуация не такова. Хотя конвенционально мы можем использовать подобного рода обороты и подобного рода образы, говоря: «Ну что же ты, используй свой ум, возьмись за ум, подумай об этом, используй свой разум», – и так далее. Ментальная активность совершается спонтанно, без усилий, от мгновения к мгновению, в каждое мгновение, не имея никаких перерывов в своём потоке, индивидуальное, субъективное.

И то, что следует в череде моментов восприятия в потоке, в этом континууме нашего сознания, определяется определёнными причинами, условиями, определяется кармой. И когда мы достигаем освобождения, поток этот продолжается, он не обусловлен более силами кармы, но, тем не менее, он по-прежнему индивидуален и он продолжается от момента к моменту.

И отсутствие отдельной сущности, именуемой умом, отсутствие какой-то отдельно стоящей сущности, именуемой «атма», «я», «личность», выводит нас в целое поле обсуждения вопроса пустотности и отсутствия самобытия и прочего. Но даже без каких-то глубоких познаний в теории шуньяты, в теории пустотности, вот это гелугпинское добавление, трактовка и понимание этого третьего термина «цам» – «только лишь», всего лишь» – в этой дефиниции ума заставит нас о многом задуматься и даст нам какую-то идею, какое-то отдалённое понятие о том вообще, что это такое. Это слово «цам» – «лишь», «только» – в тибетском исключает всё остальное, оставляя всё остальное за границами дефиниции. Только это, лишь это, ничто больше. Давайте поразмышляем об этом.

[пауза]

Какие-нибудь вопросы по этому поводу, прежде чем мы сделаем перерыв? Не вдаваясь в глубокие дискуссии о пустотности пока.

Какова функция силы воли в этом объяснении последовательности моментов осознавания?

Итак, сила воли, или этот волевой импульс, – это определённый ментальный фактор. Это то, что именуется в контексте пятидесяти одного ментального фактора намерением. Они также есть моменты ментальной функции, ментального действа, и они не появляются из какого-то «я», стоящего где-то в стороне и посылающего их уму. Они также часть этого ментального процесса «пойти туда-то, почитать ту-то книгу» и тому подобное. Они возникают в зависимости от многих и многих причин и условий. Итак, прежде всего, «пойти и почитать книгу». Намерение пойти и почитать должно опираться на долгую и прочную привычку читать вообще, читать книги.

Итак, что активирует нашу карму, что является фактором, который запускает эти кармические процессы? Упрощая это на много уровней, мы скажем, что это просто-напросто цепляние за истинное существование. Итак, немножко усложняя и детализируя это, это нежелание разлучиться с тем, что мы воспринимаем как счастье, как радость; желание расстаться с тем, что мы воспринимаем как страдание или какой-то дискомфорт; и соотнесение двух этих процессов с каким-то истинно существующим, реальным «я», цепляние за это реальное «я». Вот что движет всеми нашими импульсами подобного рода. И это функционирует каждый момент, это с нами каждое мгновение: «Я хочу быть счастлив, не хочу несчастья, хочу счастья, не хочу несчастья, я есть это, я есть желающий это». Вот такая самоидентификация ежемоментная – и есть вот это вот функционирование.

И затем существует сложная сеть взаимозависимая – различных привычек, склонностей, предрасположенностей, которые активируются в силу этого импульса. Затем существуют различные привычки, или, вернее сказать, тенденции – тенденции, которые активируются различными специфическими факторами, как-то: обстоятельства, в которые мы попадаем, наши какие-то настроения, время дня, то, что говорят нам другие, то, что мы видим, и так далее, и так далее. И сначала возникает ментальный фактор желания. Первым приходит интерес или желание сделать что-то: «Мне кажется, я хочу почитать книгу, я чувствую, что я хочу почитать книгу». Затем возникает намерение, которое и проводит нас через цепь соответствующих движений, каких-то действий: «Пойду-ка я почитаю книгу», – и я иду, и читаю её. И всё это происходит в отсутствии некого «я», которое диктует, посылает эти импульсы уму и заставляет тело, речь, соответственно, выполнять эти импульсы.

У нас есть выбор, это не фатализм, это не предопределено, но выбор наш, опять же, обусловлен лишь фактом взаимозависимого происхождения и пустотности, вот в рамках его мы вольны выбирать. С нашей субъективной точки зрения у нас есть переживание, или опыт, мы ощущаем, что у нас есть выбор, что я буду делать. Тем не менее, заблуждающийся ум, несведущий ум рисует нам совершенно иную картину: он рисует нам картину отдельно существующего «я» и отдельно существующего меню с этими выборами, на которые мы можем нажать, указать и которые произойдут. Этот «я» решает, выборы самосущие вписаны в меню, мы здесь, мы решили, мы нажали, это произошло.

Ситуация совершенно не такова, это иллюзорная ситуация, нарисованная нашим омрачённым умом. Всё, что происходит, возникает в зависимости от причин и условий. Это не предопределено, это не детерминизм, это другая крайность. Детерминизм – это другая крайность. Это не значит, что кто-то решил, как оно случится, кто-то знает, как оно случится, это не значит, что это уже где-то есть, то есть то, что ещё не случилось, уже известно. Но это заведёт нас в очень, очень глубокие и утончённые дискуссии. Давайте остальные вопросы осветим после перерыва, а вопрос очень хороший, он выводит нас на важный момент.