Что значит понять что-либо?

Отчётливо воспринять что-либо означает познать это точно (yang-dag-pa) и с уверенностью (nges-pa). Если рассмотреть точность и уверенность познания, здесь могут быть четыре варианта:

• точное и уверенное (человек сказал «да», мы услышали «да» и уверены в этом),
• неточное и уверенное (человек сказал «да», мы услышали «нет» и уверены в этом),
• точное и неуверенное (человек сказал «да», мы услышали «да», но не уверены в этом),
• неточное и неуверенное (человек сказал «да», мы услышали «нет», но не уверены в этом).

Но даже если мы восприняли слова человека точно и с уверенностью, мы всё равно могли не понять, что он имел в виду, когда сказал «да».

Отчётливое восприятие может быть явным (dngos-su rtogs-pa) и неявным (shugs-la rtogs-pa). Разница между этими типами восприятия в том, возникает ли ментальная голограмма вовлечённого объекта (’jug-yul). Например, когда мы явным образом воспринимаем звук шагов на лестнице, мы неявным образом воспринимаем, что там кто-то есть. Ментальная голограмма человека на лестничной клетке не возникает в нашем познании, но мы точно и с уверенностью знаем, что там кто-то есть.  

Что на самом деле имеется в виду под точностью и уверенностью в определении отчётливого восприятия? Например, с помощью аудиального познания звука мы отчётливо воспринимаем плач ребёнка. «Точность» означает, что наше познание соответствует трём критериям достоверного познания Чандракирти:

• наше познание соответствует известной в обществе условности: маленькие дети плачут;
• оно не вызывает противоречий со стороны ума, достоверно познающего условную истину: другие люди тоже слышат этот звук;
• оно не вызывает противоречий со стороны ума, достоверно познающего глубочайшую истину: арьи не воспринимают звук детского плача так, как будто он возникает независимо от причин и условий и независимо от того, к чему относится умственное обозначение «плакать».

Однако, даже если мы точно слышим звук детского плача, мы необязательно понимаем, что он означает. Собака тоже может правильно слышать звук детского плача.

«Уверенное» познание предполагает, что происходит различение (’du-shes) характерной черты (mtshan-nyid) объекта, появляющегося в познании (snang-yul, появляющийся объект), и этому различению сопутствует распознавание (shes-rab) и не сопутствует нерешительное колебание (the-tshoms), так что впоследствии у нас не возникнет сомнений по поводу этого объекта. Это означает, что мы явным образом отчётливо воспринимаем объект, например, слышим звук детского плача, и различаем его определяющую характеристику, определяя, что это характерная черта плача, и неявным образом отчётливо воспринимаем так называемое исключение объекта (don rang-mtshan-gyi gzhan-sel), то есть исключаем всё остальное, кроме данной вещи. Например, «не звук спящего ребёнка» – это исключение характерной черты звука, издаваемого спящим ребёнком. Другие исключения объектов включают «ничто иное, кроме звука детского плача», «ничто иное, кроме звука плача именно моего ребёнка» и так далее.  

Если восприятие уверенное, это означает, что оно не является неопределённым познанием (snang-la ma-nges-pa), когда мы не уверены, что вообще что-либо слышали, или не уверены, что звук, который мы слышали, был плачем ребёнка или плачем нашего ребёнка. В уверенном понимании должно отсутствовать нерешительное колебание: «Может быть, я это слышал, а может быть, не слышал». Но даже если мы уверены, что слышим звук детского плача, это по-прежнему необязательно предполагает, что мы понимаем, что он означает. 

Отчётливое восприятие может происходить или с помощью достоверного непосредственного познания (mngon-sum tshad-ma), или с помощью достоверного познания, основанного на выводах (rjes-dpag tshad-ma). «Достоверное» (tshad-ma) означает «необманное». Саутрантика добавляет к определению достоверного познания, что оно должно быть свежим (gsar), но прасангика утверждает, что все моменты познания свежие.

«Непосредственное» в соответствии с прасангикой гелуг означает, что оно напрямую не полагается на цепочку умозаключений. Непосредственное познание может быть концептуальным (rtog-bcas) и неконцептуальным (rtog-med). Концептуальное познание познаёт свой объект посредством категории (spyi), которая становится появляющимся объектом.

• В системе саутрантики этот же термин непосредственное познание (mngon-sum tshad-ma) определяется как «обнажённое познание» и означает познание, происходящее без категории в роли посредника. Таким образом, с точки зрения этой философской системы обнажённое познание всегда неконцептуально.

Познание, основанное на выводах, всегда концептуальное, и оно полагается на цепочку умозаключений (rtags). Есть три типа выводов:

• Выводы, основанные на силе фактов о явлениях (dngos-stobs rjes-dpag) – дедуктивная логика, основанная на природе вещей. Например, на основе факта, что там, где есть дым, есть и огонь, мы делаем дедуктивный вывод о присутствии огня, когда в конкретной ситуации видим дым.
• Выводы, основанные на том, что общеизвестно (grags-pa’i rjes-dpag). Например, мы слышим звук и на основе умозаключения, что это хорошо известная условность, согласно которой это звук какого-то слова, мы делаем вывод о том, что это звук определённого слова, и делаем вывод о смысле этого слова, причём этот смысл также присвоен ему в силу условности, или договорённости.
• Выводы, основанные на уверенности (yid-ches rjes-dpag). Если источник информации надёжен, мы делаем вывод, что полученная от него информация верна. Например, мы делаем вывод о точности даты и времени нашего рождения на основании уверенности в том, что наша мать – достоверный источник информации по данному вопросу.

Пример того, как мы отчётливо воспринимаем звук детского плача, – это пример отчётливого восприятия, относящегося к неконцептуальному непосредственному познанию. Его принцип работы мы обсудим ниже. Сначала давайте поговорим о том, как отчётливое восприятие работает в концептуальном познании, например в познании, основанном на выводах о том, что общеизвестно, например, когда мы слышим или читаем слово «пустотность». Концептуальное познание – это познание посредством категории, и это может быть звуковая категория (sgra-spyi) и категория смысла (don-spyi). Это пошаговый процесс:

1. Сначала мы неконцептуально отчётливо воспринимаем звуки «пустотность», которые слышим. Мы услышали эти звуки правильно и абсолютно уверены, что услышали именно эти звуки, а не какие-либо другие.
2. Посредством звуковой категории «пустотность» мы познаём этот звук как звук слова «пустотность»: мы познаём, что все эти звуки, независимо от того, как они произносятся, на какой громкости и каким голосом, – это звуки слова «пустотность». Во время концептуального отчётливого восприятия этих звуков как слова «пустотность» мы также познаём точно и с уверенностью, что это не звуки другого слова. Мы абсолютно уверены, что эти звуки – ничто иное, кроме как звук слова «пустотность». Если мы думаем, что слышали другое слово, или если мы не уверены, какое слово мы слышали, это значит, что мы не смогли отчётливо воспринять это слово.
3. Посредством смысловой категории «пустотность» мы познаём слово «пустотность» как слово, смысл которого – «полное отсутствие невозможного способа существования». Какое бы из этих слов мы ни услышали – «пустота», «пустотность», «шуньята», «тонгпа-ньи», «леерхайт» или «вакуит», мы познаём все эти слова как слова с одним смыслом.

Здесь можно применить те же самые три критерия достоверности, которые мы применяли к звуку плача:

• это соответствует условности, которая была достигнута группой людей и согласно которой эти звуки – звуки слова «пустотность», и у этого слова такое-то определение;
• это не противоречит тому, что объясняется в классических текстах или компетентными учителями,
• это не противоречит арьям, которые познают, что у этих слов нет неотъемлемого и обнаружимого смысла, независимого от умственного обозначения.

Если мы присвоили слову «пустотность» неправильный смысл или не уверены, что оно означает, то у нас нет отчётливого восприятия слова «пустотность». Однако одно лишь отчётливое, правильное и уверенное восприятие того, что слышимый звук – это звук слова «пустотность», и одно лишь отчётливое, правильное и уверенное восприятие того, что это слово означает «полное отсутствие невозможных способов существования», по-прежнему не означает, что мы непременно поняли пустотность. Или, например, мы прочитали сложное предложение из текста Цонкапы о пустотности. Возможно, мы отчётливо восприняли каждое слово и смысл каждого слова правильно и с уверенностью, но, тем не менее, вообще не поняли предложение. Мы можем даже отчётливо воспринимать смысл слова «пустотность» на разных уровнях – что в читтаматре оно означает одно, в сватантрике – другое, а в прасангике – третье, но всё равно на самом деле не понимать пустотность.

Когда мы понимаем, например, пустотность, мы не просто отчётливо её воспринимаем, но и понимаем, что из пустотности следует. Чем больше следствий мы осознаём, тем лучше наше понимание. Мы можем совместить пустотность со множеством других учений, которые мы получали, например с тем, как познание пустотности избавляет от беспокоящих эмоций и кармы. Мы можем применять понимание пустотности, когда анализируем другие темы. Понимание также должно быть точным и уверенным.

Если у нас есть правильное понимание пустотности и затем мы концептуально сосредотачиваемся на пустотности, в нашем уме одновременно с этим не появляется всё то, что из этого следует, даже если мы воспринимаем пустотность правильно и уверенно. Тем не менее, наше отчётливое восприятие пустотности подкрепляется силой скрытых склонностей (sa-bon), которые появились ранее, когда мы поняли, что следует из пустотности, с помощью логических выводов.

Чтобы объяснить, как отчётливое восприятие и понимание происходят на неконцептуальном уровне, нужно описать несколько последовательных стадий. Давайте сначала рассмотрим простой пример. Во время неконцептуального отчётливого восприятия, например, когда маленький ребёнок видит напротив себя собаку, ребёнок видит цветные формы. Но с точки зрения гелуг он не просто видит отдельные друг от друга цветные формы или отдельные друг от друга моменты этой картины. Ребёнок видит целое, состоящее из цветных форм и моментов, то есть продолжающееся в пространстве и времени. Целые предметы называются ментальными синтетическими соединениями (tshogs-spyi). Другими словами, когда цветные формы появляются в зрительном поле, ребёнок может отличить особую характерную черту всего кластера этих цветных форм, которые, взятые вместе, образуют отдельную вещь. Такое различение известно как различение, воспринимающее характерную черту предмета (don-la mtshan-mar ’dzin-pa’i ’du-shes). Эти характерные черты, воспринимаемые фактором различения, отсутствуют у других цветных форм, расположенных на заднем плане, например у стены позади собаки. Индивидуальная условная вещь, различаемся как синтез цветных форм и частей (лап, головы, хвоста и так далее) также представляет собой синтез как минимум нескольких моментов восприятия. Это происходит, даже когда животное двигается: в этом случае ребёнок видит отличающиеся в каждый момент цветные формы.

Кроме того, когда ребёнок видит цветные формы, он различает особые характерные черты того, к какому типу объектов относится данный объект, в данном случае – характерные черты собаки. На языке технических терминов это называется ментальным синтетическим типом (rigs-spyi).

• Если вдаваться в технические тонкости, ребёнок различает характерные черты (mtshan-nyid) собаки и то, что обладает этими характерными чертами (mtshon-bya), то есть собаку, и выделяет собаку как условно существующий объект. Характерные черты и то, что обладает этими характерными чертами, не могут существовать независимо друг от друга, а также не могут появляться в уме отдельно друг от друга.
• Хотя на условном уровне у достоверно познаваемых объектов есть характерные черты, эти черты невозможно найти «на стороне» объекта и у них нет способности доказывать существование этого объекта в целом или доказывать, что он существует как это, а не как то (что он является тем, чем он является). Нельзя доказать существование объекта тем, что он обладает индивидуальными характерными чертами (rang-gi mtshan-nyid-kyis grub-pa): это невозможный способ доказательства существования.  

Подводя итог, когда ребёнок видит цветные формы в своём зрительном поле восприятия, он также неконцептуально видит собаку как отдельный целый объект. Чтобы увидеть собаку, ребёнку необязательно знать, что это такое.

Технически говоря, цветные формы, части и характерные черты – это основы для обозначения собаки, а собака – это то, к чему относится обозначение «собака», приписанное на этой основе. Хотя основа для обозначения (gdags-gzhi) и то, к чему относится обозначение (btags-chos), не существуют независимо от умственного обозначения (btags), ребёнок может не знать умственное обозначение «собака». Он видит то, к чему относится обозначение «собака», и видит основу для обозначения, но не знает обозначения. Таким образом, чтобы увидеть собаку, ребёнку необязательно знать, что она называется «собакой» или как-либо ещё. Другими словами, чтобы увидеть собаку, ребёнку необязательно использовать умственное обозначение «собака» или произносить слово «собака» в своём уме и даже не нужно знать, что значит слово «собака».

Когда мы были маленькими, нам нужно было узнать категорию «собака», слово «собака» и что они значат. Это концептуальный процесс. Когда мы точно и с уверенностью видим собаку, в следующий момент мы познаём её концептуально, точно и уверенно, посредством смысловой категории «собака», однако даже это необязательно означает, что мы произносим в своём уме звук слова «собака». В концептуальном познании мы различаем общую черту (bkra-ba) появляющегося в познании объекта, а именно общую черту всей смысловой категории «собака», и присваиваем этой категории условность: «это смысл слова “собака”». Это называется различением, которое воспринимает характерную черту в отношении условности (tha-snyad-la mtshan-mar ’dzin-pa’i ’du-shes).

Таким образом, при концептуальном познании мы, образно говоря, в нашем уме точно и уверенно кладём то, что видим, в ящик «собаки», как если бы это по-настоящему существовало в ящике, то есть в категории «собака», независимо от того, что собака – это просто то, к чему относится обозначение «собака». Эта классификация происходит с помощью дополнительного фильтра, возникающего в познании помимо смысловой категории «собака», а именно с помощью концептуального изолята (ldog-pa) «ничто иное, кроме собаки». Концептуальный изолят – это ментальное исключение всего остального (blo’i gzhan-sel), кроме собаки, и он относится к явлениям, познаваемым через отрицание (dgag-pa, отрицающее явление). 

Однако мы также можем точно и уверенно знать, что это собака, неконцептуально – когда мы точно и уверенно воспринимаем собаку с помощью зрительного восприятия. В этом случае мы явным образом отчётливо воспринимаем цветные формы, части и так далее, которые служат основой для обозначения «собака», и также мы явным образом отчётливо воспринимаем то, к чему относится обозначение «собака». Это появляется в нашем зрительном познании в виде ментальных голограмм. Одновременно с этим мы неявным образом отчётливо воспринимаем умственное обозначение «собака». В данном случае умственное обозначение и категория «собака» не являются появляющимися объектами – объектами, предстающими в нашем зрительном познании. Хотя мы неявным образом знаем, что это собака, мы не познаём её явным образом концептуально, посредством категории и обозначения «собака». Мы не познаём ещё с помощью категории «собака», к которой мы её относим. 

• Когда неконцептуальное отчётливое восприятие собаки происходит явным образом, мы неявным образом также отчётливо воспринимаем исключение объекта – «ничто иное, кроме собаки». Однако в отличие от концептуального изолята, посредством которого происходит концептуальное познание собаки, исключение объекта не предстаёт перед неконцептуальным познанием. Таким образом, хотя исключение объекта, как и концептуальный изолят, – это тоже явление, познаваемое через отрицание, тем не менее, неконцептуальное познание собаки знает вовлечённый объект просто как утверждающее явление (sgrub-pa). Оно познаёт свой объект через утверждение, а не через исключение всего остального. Это ещё одно важное отличие между неконцептуальным и концептуальным познанием собаки.

Когда мы неконцептуально понимаем, что это собака, происходит неконцептуальное отчётливое восприятие собаки, точное и уверенное, которое неявным образом знает, что это собака, и которое подкрепляется скрытыми склонностями, возникшими в силу того, что раньше мы уже пришли к определённым выводам по поводу того, что такое собака: она может укусить, с ней нужно гулять, её нельзя оставить дома одну, уехав в отпуск, и так далее. 

Подобным же образом концептуальное и неконцептуальное отчётливое восприятие пустотности тоже может сопровождаться пониманием. На первой фазе медитации появляется основа пустотности (stong-gzhi), например пять совокупных факторов, из которых состоит настоящий момент познания, и условное «я», приписанное на основе совокупных факторов. На второй фазе возникает отсутствие этих видимостей, которое подобно пустоте, наподобие пустого пространства.  

В случае с познанием, основанным на выводах, это отсутствие возникает благодаря цепочке умозаключений, опровергающей истинно доказывающее существование, и познание сосредоточено на смысловой категории «пустотность». В случае с непосредственным познанием пустотности это отсутствие возникает без непосредственной опоры на цепочку умозаключений, хотя подразумевается, что мы работали с цепочками умозаключений в прошлом. Непосредственное познание может происходить через призму смысловой категории «пустотность» или без неё. В случае с неконцептуальным познанием происходящее явным образом отчётливое восприятие пустотности точно и уверенно различает среди характерных черт этой возникающей в познании пустоты не только характерные черты отсутствия каких бы то ни было видимостей в целом и отсутствия всех видимостей истинно доказанного существования: оно также различает характерные черты полного отсутствия самого истинно доказанного существования: «Его не существует».   

Что имеется в виду, когда интеллектуальное понимание сравнивается с интуитивным? В буддийской эпистемологии такое различие не проводится. В соответствии с большинством западных определений, интеллектуальное понимание – это понимание, напрямую основанное на логических доводах. Оно может быть, а может не быть основано на эмпирическом знании, полученном благодаря личному опыту (то есть на непосредственном познании). Интуитивное понимание напрямую не основано на логических доводах. В некоторых небуддийских духовных системах говорится, что интуитивное понимание может быть мистическим и происходит из трансцендентного источника, например от Бога. В буддизме мы говорим о понимании, проистекающем из вдохновения (byin-rlabs, «благословение»), полученного от будд или от наших духовных учителей, и о понимании, проистекающим благодаря созреванию нашей системы положительной силы («накоплению заслуги»). В первую очередь мы встретим подобные объяснения в махамудре и дзогчене, где наш учитель помогает нам, как это называется буквально, «встретиться лицом к лицу» (ngo-sprod) с природой своего ума. 

В дзогчене также говорится о самовозникающем глубоком осознавании (rang-byung ye-shes). Оно изначально (gnyug-ma) и возникает одновременно (lhan-skyes) с каждым моментом познания. Это глубокое осознавание – часть природы чистого осознавания (rig-pa) – тончайшего уровня ментальной активности, лишённой всех преходящих загрязнений, в том числе неосознавания (неведения). Когда мы получаем доступ к глубочайшему уровню, раскрывается глубокое осознавание двух истин. В западных терминах мы бы классифицировали глубокое осознавание как интуитивное. 

Но если говорить об интуитивном понимании в более общем смысле, хотя обычно мы не осознаём причины, стоящие за этим пониманием, в большинстве случаев оно происходит благодаря неосознанному выводу, сделанному по аналогии. Оно может быть основано просто на эмпирическом знании, полученном на личном опыте в настоящем или в прошлом, в том числе в прошлых жизнях. Также оно может быть основано на сильной привычке к познанию на основе логических выводов, развитому в этой жизни или в прошлых. Примером может быть интуитивная способность пользоваться новой компьютерной программой или приложением без необходимости читать инструкцию. Но как насчёт интуитивного понимания непостоянства, пустотности, сострадания или бодхичитты? 

Говоря о западном использовании этих двух терминов – «интуитивное понимание» и «интеллектуальное понимание», – нужно обозначить разницу между двумя буддийскими эпистемологическими категориями отчётливого восприятия и понимания. Что касается отчётливого восприятия:

• Так называемое «интеллектуальное понимание» включает в себя точное и уверенное отчётливое восприятие, например, того, что такое пустотность, сострадание или бодхичитта.
• Интуитивное понимание непостоянства, пустотности, сострадания и бодхичитты может предполагать или не предполагать отчётливое восприятие: иногда интуитивное понимание не очень точное, или не очень уверенное, или и то, и другое. Например, сосредотачиваясь на непостоянстве или пустотности, мы можем быть уверены в точности своего познания, основанного на интуиции и личном опыте, но часто это всего лишь предположение (yid-dpyod): мы просто предполагаем, что наше познание точное, хотя на самом деле оно довольно расплывчатое. Мы можем быть способны или не способны выразить своё интуитивное понимание словами, но это необязательно означает, что наше интуитивное понимание воспринимает объект точно и уверенно, и необязательно обозначает обратное.

Что касается понимания того, что следует из непостоянства, пустотности, сострадания или бодхичитты, мы можем прийти к этому интеллектуально, на основе работы с этими темами с помощью логических умозаключений, посредством логики сопоставляя непостоянство, пустотность и так далее с другими аспектами Дхармы. Также мы можем интуитивно понять, что из этого следует, и интуитивно сопоставить эти темы с другими аспектами Дхармы без необходимости с ними работать, но такое понимание тоже может быть, а может и не быть точным и уверенным. Обычно это ощущается как внезапное осознание, что всё сходится.

Однако стандартный процесс – мы сосредотачиваемся на определённой теме, например на определяющих характеристиках ментальной активности, а затем на других темах, например на природе будды и бодхичитте, после чего сопоставляем их друг с другом, вероятнее всего, используя уравнивающее глубокое осознавание (mnyam-nyid ye-shes), а потом понимаем, как всё это сочетается, без необходимости формально проходить по цепочкам умозаключений. Трудно сказать, к какому типу понимания это относится – к интеллектуальному или к интуитивному.

Независимо от того, как мы приходим к отчётливому восприятию или к пониманию, например, непостоянства, пустотности, сострадания или бодхичитты, – интеллектуально, то есть полагаясь на цепочки умозаключений, или интуитивно, то есть благодаря другим средствам, в любом случае отчётливое восприятие и понимание – нестатичные явления (mi-rtag-pa). Это значит, что у них есть способность производить результаты (don-byed nus-pa), в данном случае – менять нас в лучшую сторону. Его Святейшество Далай-лама, говоря о развитии сострадания, объясняет, что сострадание, основанное на логических доводах: «Все хотят быть счастливы, никто не хочет быть несчастливым», более устойчивое, чем сострадание, основанное лишь на эмоциях. Определённо, это означает, что мы можем развивать эту созидательную эмоцию с помощью логики.

Как понять, что мы развили созидательную эмоцию, например сострадание? Определение беспокоящей эмоции заключается в том, что это состояние ума, которое, возникая, лишает нас внутреннего спокойствия и самообладания. Можно вывести определение созидательной эмоции от обратного: это состояние, которое, возникая, даёт нам внутреннее спокойствие и самообладание. Независимо от того, как мы развиваем сострадание – интеллектуально или интуитивно, – в обоих случаях сострадание положительно скажется на состоянии нашего ума.

Но есть ещё один параметр – влияет ли наше понимание на наше поведение. В этом случае тоже неважно, как мы пришли к какому-либо пониманию – непосредственно полагаясь на цепочку умозаключений или полагаясь на другие средства. Когда наше понимание начинает положительно влиять на наше поведение, это значит, что у нас есть глубокое понимание, например глубокое понимание сострадания.