Ум, достоверное познание, уверенное понимание и рефлексивное осознавание

У нас есть ментальная активность, которой, конечно, нужен объект. Мы не можем думать, не думая о чём-либо. Мы не можем видеть, не видя чего-либо, даже если видим темноту. Даже если мы ни о чём не думаем, в нашей ментальной активности появляется ничто и это тоже объект. Объект есть всегда. В гелуг подобная терминология используется редко, но в других буддийских традициях мы часто слышим термин «недвойственность». Он не означает, что способ познания и познаваемый объект (так называемые субъект и объект) совершенно идентичны. Они не идентичны, но и не отделимы друг от друга. Одно не может существовать без другого. Они нераздельны и недвойственны в том смысле, что это не две отдельные, не связанные вещи. Это можно понимать на разных уровнях, однако вот общее объяснение.

Например, в сенсорном познании у нас есть фокальный объект (dmigs-yul). Каким образом мы его познаём? С помощью возникновения ментальной голограммы. Голограмма может быть точной или неточной. Например, сняв очки, многие люди видят всё расплывчатым. Если мы понимаем, что видим расплывчатую картину, это точное понимание. Если мы подумаем, что на стуле действительно сидит расплывчатое пятно, очевидно, это искажённое познание. Опять же, всё зависит от перспективы, и осознание того, что мы заблуждаемся, может быть достоверным познанием. Очень важно уметь замечать своё заблуждение и не путать его с правильным пониманием.

Для этого мы пользуемся всевозможными методами, позволяющими проверить правильность нашего понимания, например, когда мы видим на улице Мэри или сомневаемся, что человек имел в виду, когда он что-либо сказал. Мы можем проверить своё понимание, и важно получить достаточно свидетельств того, что наше понимание правильное. Эта дополнительная проверка необходима, так как мы можем не просто быть уверены, что нечто совершенно неправильное на самом деле правильно: мы можем быть очень упрямыми и занимать узколобую, оборонительную позицию.

Однако ментальная активность остаётся одинаковой независимо от того, как мы познаём вещи – правильно или неправильно. На базовом уровне эта активность всегда представляет собой возникновение ментальной голограммы, что также можно описать как познающую вовлечённость, и при этом отсутствует отдельное «я», которое производит этот процесс, управляет им или наблюдает за ним, и нет машины под названием «ум», ни конкретной, ни абстрактной, которая осуществляла бы ментальную активность.

Одновременно с этим мы можем объяснять, что происходит на физическом уровне – в мозге или в нервной системе. Никто не отрицает мозг или нейрофизиологию. Однако она объясняет происходящее с физической точки зрения, в то время как буддийский анализ объясняет это с точки зрения субъективного опыта. Очевидно, ментальную голограмму невозможно обнаружить внутри мозга, но именно так мы переживаем, воспринимаем или познаём вещи.

Семь способов познания связаны с аспектом вовлечённости. Чтобы более подробно описать эти семь способов когнитивной вовлечённости, нам нужно также поговорить о разных типах первичного сознания (сенсорных и ментальном) и о разнообразных ментальных факторах, участвующих в каждом моменте семи способов познания. Каждый из семи способов познания можно проанализировать, рассмотрев все его составные части.

Очень полезный образ для понимания того, как работает первичное сознание и ментальные факторы, – люстра. Семь способов познания можно сравнить с люстрами разных моделей. У каждой модели есть первичное сознание – центральная большая лампа, и ментальные факторы – небольшие лампы вокруг неё. Первичное сознание и все сопровождающие его ментальные факторы направлены на один и тот же объект. Конечно, люстра – не очень точный пример, так как складывается ощущение, будто с одной стороны существует ментальная активность, а с другой стороны – мысль, и где-то ещё происходит мышление, подобное освещению мысли. Очевидно, это происходит не так. Но для общего представления образ люстры может быть полезен.

На семинаре по семи способам познания мы не будем рассматривать ментальные факторы. Если вы хотите пойти дальше, нужно совместить это объяснение с объяснением 51 ментального фактора и пяти типов глубокого осознавания. Пять типов глубокого осознавания описывают, как происходит ментальная активность, а именно: 

• восприятие информации;
• обобщение объектов с помощью категорий, основанных на подобии;
• определение индивидуальности вещей;
• взаимодействие с воспринимаемыми объектами;
• понимания, чем что является. 

Это ещё один фрагмент карты ума. Все эти факторы и аспекты работают вместе.

Что касается физической основы ментальной активности – мозга, нервной системы, нейронной энергии, когнитивных рецепторов, таких как чувствительные к свету клетки глаз и так далее, – можно сказать, что их функционирование и лишь возникновение ментальной голограммы и познающая вовлечённость также обладают одной сущностной природой. Оба описания относятся к одному явлению. Они описывают, что происходит, когда мы познаём вещи. Как мы можем описать наш опыт? Мы можем описать его с разных точек зрения. Можно сказать, что это активность мозга. Это описание с физиологической точки зрения. Можно описать его с субъективной точки зрения, с точки зрения нашего переживания. Вот что мы имеем в виду под ментальной активностью. Её можно описать как физический процесс или как эмпирический. Оба описания достоверны, они не противоречат друг другу, не исключают достоверность и полезность друг друга.

В чём польза этого анализа? Когда говорят о четырёх благородных истинах, имеют в виду переживание четырёх благородных истин, а не просто нечто абстрактное. Речь идёт о ментальной активности переживания страдания – переживания чувства несчастья, неудовлетворительного, неустойчивого счастья, которое не длится долго и которого нам никогда не бывает достаточно, или переживания неуправляемого круговорота перерождений в целом, включая нейтральные чувства, переживаемые в глубочайших состояниях медитативного сосредоточения. Мы постоянно чувствуем взлёты и падения этих чувств счастья и несчастья. Что бы мы ни познавали, это сопровождается или несчастьем, или неудовлетворительным счастьем, или нейтральным чувством. Нет никакой определённости в том, какое из чувств мы испытаем во время познания объекта одним из семи способов: это постоянные взлёты и падения чувств, присутствующих как часть любого момента ментальной активности.

Причина страдания, связанного с этими нестабильными чувствами, заключается в том, что наша ментальная активность наполнена беспокоящими эмоциями, которые основаны на неосознавании. У всех вещей есть два типа сущностной природы. Первый тип – чем они являются, например, Сюзан перед нами или Мэри. С условной точки зрения это можно познать точно или неточно. Если мы не осознаём этот тип сущностной природы, может возникнуть проблема. Например, мы можем подумать, что человек что-то сказал, хотя на самом деле он этого не говорил. Однако подлинная проблема связана со вторым типом сущностной природы – с сущностной природой того, как что-либо существует. Как вообще доказать, что какая-либо вещь существует? Есть ли внутри объекта нечто прочное, что доказывает его существование? Это анализ подводит нас к теме пустотности (пустотны). Настоящий источник всех наших проблем – отсутствие правильного и уверенного знания пустотности. Таким образом, способы познания имеют большое значение, когда речь идёт о познании пустотности. 

Итак, способы познания связаны с двумя аспектами: чем объект является и как он существует. Оба аспекта могут познаваться точно и неточно, уверенно и неуверенно. Существует ли объект независимо, словно обёрнутый в пластиковую упаковку, как будто он ни с чем не связан? Доказывает ли он своё существование сам по себе? Например, верна ли мысль: «Ты меня не любишь, потому что не пришла вовремя?» Или вещи возникают зависимо друг от друга, например от того, что произошло до этого. К примеру, когда мы возвращаемся после работы домой, где нас ждёт партнёр, ему может казаться, что мы появляемся из ниоткуда, как будто в течение дня с нами ничего не происходило. Он может ожидать, что мы сразу же проявим интерес к тому, что происходило в его жизни, и будем готовы сразу же заняться чем угодно, как будто в нашей жизни ничего не происходило, перед тем как мы пришли домой. Но действительно ли мы существуем независимо от того, что мы переживали непосредственно до этого, как будто мы возникаем из ниоткуда, когда наш партнёр видит, как мы появляемся из входной двери? То же самое касается и того человека, который приходит домой и видит партнёра, остававшегося дома. Кажется, что в течение дня с ним ничего не происходило, он не заботился о детях и так далее. Возможно, оба партнёра были на работе, но один из них всё равно ожидает готовый ужин и что-нибудь ещё. Это абсурдно.

Нам может казаться, что вещи существуют независимо, но это не так. Если мы не видим, что происходило с другим человеком в течение дня, пока мы были на работе, это не значит, что ничего не происходило. Одно лишь то, что человек стоит у двери, когда мы входим в квартиру, не доказывает, что он существует таким образом – как тот, кто всегда стоит у двери и ждёт нас. Наш ум ограничен. Если вещи кажутся нам какими-либо, это не доказывает, что они действительно существуют таким образом. Это то, о чём мы говорили: человек вдалеке может быть похож на Мэри, и мы можем сделать вывод, что это Мэри, но это не доказывает, что это на самом деле Мэри. Мы можем ошибиться.

Чего мы хотим достичь? Мы стремимся к истинному прекращению страдания и его причин. Где оно происходит? Не на потолке. Мы хотим, чтобы истинное прекращение произошло в нашем ментальном континууме. Мы хотим, чтобы наша ментальная активность была свободна от неосознавания, ограничений, беспокоящих эмоций и компульсивного поведения, которое возникает из всего этого, то есть свободна от кармы. Мы хотим достичь истинного прекращения в своём ментальном континууме и истинного пути – тоже в своём ментальном континууме. Что имеется в виду под истинным путём? Точное и уверенное понимание, (достоверное познание) того, как существуют вещи. Разумеется, нам также нужно достоверное познание того, чем вещи являются. В обратном случае мы будем ошибаться. В конечном счёте нам нужно всеведение, и это тоже форма ментальной активности.

Также важно понимать, кто переживает ментальную активность четырёх благородных истин. Это «я», а не никто и не кто-либо другой. Как существует «я»? Это кто-то отдельный, кто просто наблюдает за ментальной активностью, связанной с переживанием четырёх благородных истин и происходящей где-то вовне? Нет. Или за ней никто не наблюдает? Нет, кто-то переживает эту активность. Ментальный континуум, в котором происходит переживание четырёх благородных истин, лишён невозможного «я», которое бы их переживало. Это соответствует слову «лишь» в определении ума, о котором мы говорили. Ментальная активность происходит без независимо существующего «я», которое бы её переживало. И ментальная активность, и личность как приписывание на основе этой активности – тот, кто её переживает, – лишены невозможных способов существования.

Всё, над чем мы работаем в буддийском учении, связано с ментальным континуумом, переживающим четыре благородные истины. Понять это крайне важно. Истинные прекращения произойдут именно в нашем ментальном континууме. И медитация махамудры, и медитация дзогчена направлены на узнавание природы нашей ментальной активности. Мы стараемся не увлекаться содержанием этой активности и вместо этого просто сосредотачиваемся на том, что происходит, – на самой ментальной активности. Она чиста в том смысле, что любой тип ментальной активности – это просто возникновение ментальных голограмм и познающая вовлечённость; вот и всё, что происходит.

Мы всегда сосредотачиваемся на ментальной активности в нашем потоке ума. Если мы действительно хотим делать такие практики, нужно знать, что такое ментальная активность, и уметь её узнавать, хотя бы концептуально. Это ещё одна причина, почему способы познания – очень полезная тема. Когда у нас появляется концепция того, что такое ментальная активность, мы можем попробовать узнать её, сопоставляя наше переживание с ментальным ящиком этой концепции. Так работает концептуальное понимание. Затем мы постепенно придём к состоянию, когда нам больше не нужен будет ментальный ящик, чтобы узнать свой ум.

Давайте отведём некоторое время на то, чтобы обдумать это и усвоить. Ментальная активность, которая длится от момента к моменту, – это возникновение ментальной голограммы и направленная на эту голограмму познающая вовлечённость. Семь способов познания – это разные виды познающей вовлечённости. Она может быть точной или неточной, уверенной или неуверенной, правильной или неправильной.

[пауза]

Из семи способов познания только два могут быть достоверными. Это обнажённое познание и познание, основанное на выводах. Саутрантика определяет достоверное познание как «свежее, неложное познание» (gsar-tu mi-bslu-ba). «Свежее» означает, что оно не зависит от непосредственно предшествующего познания того же самого объекта в качестве непосредственного условия его ясности, точности и уверенности. Например, свежее познание: «О, здесь Мэри», не зависит от предыдущего момента зрительного восприятия Мэри. Если же мы уже проводим время с Мэри, точность нашего осознавания того, что это Мэри, основана на предшествующем моменте, в который мы изначально её узнали. Таково техническое определение понятия «свежее». 

Откуда в этом способе познания возникает ясность – ментальная голограмма того, кем является этот человек? Она возникает просто на основе того первого момента или на основе серии моментов, непосредственно предшествующей настоящему моменту? В предшествующий момент в нашем уме была голограмма Мэри или какая-либо другая? Если это была другая ментальная голограмма, то наш способ познания, когда мы воспримем Мэри, будет свежим (буквально «новым»). Таким образом, чтобы познание было достоверным, оно должно быть свежим. Прасангика отказывается от этого критерия в силу разных философских причин, но в саутрантике определение достоверного познания включает требование, что оно должно быть свежим и не обманчивым. 

«Неложное» познание означает, что оно точное и уверенное. Оно точное, если соответствует объективной реальности. Помните, что саутрантика говорит об объективной реальности. Это то, что видят люди, когда они видят правильно (то есть, например, когда они не забыли надеть очки) и когда у них есть уверенность, а также с этим должны согласиться все остальные, кто будет познавать этот объект достоверно. Мы можем быть членом социальной группы, где приняты какие-нибудь абсурдные идеи, но просто потому, что они верят, будто хорошая драка – это прекрасно, или что идти на войну и убивать людей – это хорошее дело, не означает, что это становится достоверным. Однако это касается другой темы, а именно этики.

Последующее познание недостоверно, потому что не является свежим и не соответствует определению достоверного познания. Неопределённое познание, например, когда мы точно не можем определить, что это за объект, поскольку он слишком далеко, или когда наше внимание не сосредоточено на нём, также не является достоверным, потому что оно неуверенное. То же самое касается предположения. Мы предполагаем или догадываемся, что что-либо верно. Если такое познание верное, это предположение; в обратном случае это неправильное познание, основанное на выводах. В случае с предположением мы приходим к правильному заключению, но на основе довода, который не понимаем. Это тоже неуверенное познание. Нерешительное колебание, очевидно, также лишено уверенности.

Искажённое познание недостоверное, потому что неточное, хотя оно может быть уверенным. Мы можем быть совершенно убеждены, что вещи существуют независимо друг от друга, или что мы всегда правы, а другие всегда неправы, или что всё ужасно и все настроены против нас. Мы можем быть полностью в этом убеждены, однако это совершенно неверно.

Таким образом, чтобы наше познание объекта было достоверным, оно должно быть свежим, уверенным и точным, но его точность не должна быть просто основана на удачной догадке. Вот что такое достоверное познание, и к нему нам нужно стремиться.

Ещё один используемый здесь термин – уверенное понимание (rtogs-pa, в других контекстах – отчётливое восприятие). В тибетском языке это то же самое слово, что и «понимание». Оно также используется в медитации наряду с термином nyams – «слабый» или «ослабевать», который означает, что у нас возник проблеск какого-либо переживания, но он не был устойчивым и угас. Это подобно вспышке прозрения, которое мы затем теряем, и это первый уровень переживаний в правильной аналитической медитации. В контексте теории познания «уверенное понимание» означает устойчивое постижение. Это то, к чему мы стремимся в медитации, – к стабильному пониманию. В теории познания также говорится об устойчивом, или уверенном понимании.

Уверенное понимание вовлечённого объекта (’jug-yul) означает, что объект познаётся точно и уверенно. Другими словами, это неложное познание. Чтобы понять это определение, нужно знать, что такое вовлечённый объект, буквально «объект познающей вовлечённости». В любом познании присутствует множество объектов, и это сложная тема. Однако вовлечённый объект – это основной объект в данный момент когнитивной вовлечённости. Например, если мы видим какого-нибудь человека или думаем о нём, вовлечённый объект – это цветные формы как физическое явление, а также общепринятый объект, длящийся во времени и включающий цветные формы и другую сенсорную информацию об объекте – звуки, запахи, физические ощущения. Он также включает познание того, к какому типу объект относится и так далее. 

Таким образом, когда мы видим Мэри, которая идёт по улице, вовлечённый объект – это видимые нами цветные формы, и не только они, но и общепринятый объект – человек, которого мы можем услышать и к которому можем прикоснуться. Это личность, а не ничто. Это Мэри, и никто другой. Информация о Мэри не только визуальная, потому что Мэри содержит и другую информацию – звук её голоса, запах парфюма, прикосновение руки и так далее. Также сюда относятся мысли о Мэри.  

Например, если я сниму очки и посмотрю на улицу, вовлечённым объектом по-прежнему будет Мэри, но появляющимся объектом (snang-yul) будет размытое пятно. Если мы хотим, чтобы наше познание было точным, вовлечённый объект и появляющийся объект должны быть одинаковыми (для сенсорного восприятия). Например, нам что-то сказали, а мы услышали неразборчивое бормотание или просто другие слова. Вовлечённый объект и появляющийся объект не соответствуют друг другу. Такое происходит очень часто, не правда ли? Мы на самом деле не говорили то, что послышалось другому человеку. У нас даже может быть аудиозапись, но, возможно, мы немного отвлеклись или вообще не обращали внимания и в итоге отнесли слова не к тем ментальным ящикам.

Уверенное понимание вовлечённого объекта происходит, если познание точное и уверенное, однако оно необязательно должно быть свежим. Например, последующее познание может уверенно понимать объект, но в соответствии с саутрантикой оно не считается достоверным, потому что лишено свежести. Прасангика не проводит это разграничение на уверенное познание и достоверное познание, поскольку не признаёт последующее познание и считает, что любой момент познания свежий. Мы не можем сказать, что существует нечто объективное, не связанное со следующим моментом. Всё возникает зависимо. Вся эта идея о свежести не очень актуальна, если мы понимаем вопрос на более глубоком уровне. Однако поскольку в саутрантике говорится об объективных вещах, то используется этот критерий свежести.

Уверенное понимание может быть явным и неявным. Мы говорили об этом, когда обсуждали самоосознавание, но не объясняли подробно. В случае с явным пониманием (mngon-par rtogs-pa) вовлечённый объект возникает в познании, как в нашем примере, когда мы делаем вывод, что видим Мэри. Оно явное, поскольку мы действительно её видим, то есть вовлечённый объект предстаёт перед нами. В то же самое время мы видим, что это не Сюзан. Появляется ли в нашем познании «не Сюзан»? Как она выглядит? Она не появляется, но неявным образом мы познаём «не Сюзан». Это неявное понимание (shugs-la rtogs-pa), и оно тоже уверенное и точное. Это на самом деле не она. Мы совершенно в этом уверены, и это точно, потому что перед нами не Сюзан.

Есть много примеров явного и неявного понимания в обнажённом познании, но также они происходят в познании, основанном на выводах. Пример уверенного понимания, основанного на выводах, – если человек произносит звук «Мэ-ри», мы делаем вывод, что это звук слова и у него есть смысл. Это не просто звук. Это тоже познание, основанное на выводах. Если это определённый звук, следовательно это слово, а если это слово, следовательно у него есть такой-то смысл. Мы явным образом знаем, что это такое-то слово, а неявным образом – что это не другое слово. Это происходит всё время, иначе мы не могли бы понимать язык. Познание, основанное на выводах, – разновидность достоверного концептуального познания.

Когда люди сильно негодуют по поводу концептуального познания и настаивают, что нам нужно только неконцептуальное познание, им важно вспомнить, что в таком случае мы не смогли бы понимать язык. Концептуальное познание действительно полезно. Мы хотим избавиться от проблематичных аспектов концептуального познания – идеи, что вещи и весь мир на самом деле существуют в ящиках. Мир не существует в ящиках. Однако нам нужны ментальные ящики, чтобы функционировать в этом мире. В обратном случае, увидев какие-то фрукты, мы не будем понимать, что перед нами яблоки, а не яйца. Как мы понимаем, что это яйца? Как мы понимаем, что все эти фотографии – «мои» фотографии? Мы не могли бы это понять, если бы у нас не было категории «я» и категории «яйца». Что такое яйца? Это не просто овальные белые формы, это нечто большее. Углубляться в эту тему крайне увлекательно.

По поводу уверенного понимания стоит добавить, что уверенное понимание не может быть только неявным. В любом уверенном понимании есть объект, понимаемый явным образом, но, чтобы была уверенность, должно одновременно с этим присутствовать понимание, что это не нечто иное.

Если задаться вопросом, как мы можем наблюдать, что происходит в нашей ментальной активности, есть два объяснения этой темы. В системе саутрантики говорится, что частью каждого момента познания является рефлексивное осознавание (rang-rig). Эту позицию разделяют только саутрантика, читтаматра и йогачара-сватантрика. Эти три школы считают, что существует рефлексивное осознавание, которое также называют самоосознаванием. В западной психологии есть так называемое самосознание, которое сосредоточено на себе, на «я» как на субъекте, переживающем внешние явления, однако не путайте рефлексивное осознавание с самосознанием. Оно рефлексивное в том смысле, что оно сосредоточено просто на аспекте познающей вовлечённости в каждый момент познания. Оно подобно записывающему устройству, которое присутствует в каждый момент и осознаёт только первичное сознание и все ментальные факторы, функционирующие в этот момент познания. Оно не сосредоточено на возникающей ментальной голограмме объекта познания – только на самой познающей вовлечённости. В некотором смысле, благодаря нему мы можем помнить тот или иной акт познания. Оно «записывает» процесс познания, в том числе то, является ли познание ложным или нет.

Философская школа прасангика не считает рефлексивное осознавание отдельным способом познания. Прасангика утверждает, что ничего подобного существует, приводя аргумент, который в западной логике называется аргументом третьего человека: если нам нужно отдельное сознание, которое познавало бы, что присутствует первое сознание, то ему было бы необходимо ещё одно сознание, которое познавало бы, что это второе сознание тоже функционирует, и так далее; это привело бы к бесконечному регрессу. Следовательно, это не имеет никакого смысла.

Вместо этого память в прасангике объясняется с точки зрения неявного уверенного понимания (или неявного отчётливого восприятия). Явным образом каждый акт познания сосредоточен на ментальной голограмме познаваемого объекта, а неявным образом он осознаёт, что это познание происходит. Это не нечто отдельное, потому что иначе как мы могли бы узнать, что мы знаем, что познание происходит? Мы знаем, что познание происходит, неявным образом; это часть самого познания. Таким образом мы можем оценить, правильное это познание или неправильное, с помощью ментального фактора распознавания. Насколько хорошо мы помним своё познание чего-либо – вопрос внимания. Это зависит от того, на что направлена основная часть нашего внимания.