Я впервые встретил Йонгдзина Линга Ринпоче в январе 1970 года в Бодхгае, где он регулярно проводил зиму, давая ежегодные наставления в местном тибетском храме. В то время Бодхгая была ещё очень неразвитой и бедной. Шумные прокажённые выстраивались вдоль грязной дороги напротив ступы, протягивая к паломникам гниющие конечности и монотонным стоном прося подаяния. Я был там одним из немногих иностранцев, и толпы детей в лохмотьях следовали за мной повсюду, куда бы я ни пошёл, будто комары. Они тянули меня за одежду и выпрашивали несколько монет, снова и снова однообразно повторяя тонким голоском: «Бакшиш, мемсахаб». Вокруг ступы делали ритуальные обхождения и простирания ревностные паломники, а дикие собаки и очень древние на вид свиньи непринуждённо искали объедки на поле за ступой, которое служило местным туалетом на открытом воздухе. Никогда не забуду эту сцену.
В то время я получил от Йонгдзина Линга Ринпоче первое посвящение Ченрезига и впервые принял обеты бодхисаттвы. Исключительная сила присутствия Йонгдзина Ринпоче, излучавшего достоинство и мощь, ярко контрастировала с нищетой и хаосом за монастырскими воротами. Особенно впечатлял голос Йонгдзина Ринпоче во время учений: он лился без усилий, мелодично, подобно полноводной реке; казалось, что Ринпоче не нужно останавливаться, чтобы сделать вдох.
В следующий раз я встретил Йонгдзина Линга Ринпоче в Дхарамсале в сентябре 1971 года. Мой учитель геше Нгаванг Даргье привёз меня туда из Дальхузи вместе с Шарпой Ринпоче и Камлунгом Ринпоче, чтобы мы посетили важное событие. Два наставника Его Святейшества передавали ему и собраниям тантрических колледжей три основных посвящения высшей тантры традиции гелуг. Йонгдзин Линг Ринпоче передавал посвящения 13 божеств Ваджрабхайравы и Гухьясамаджи, а Кьябдже Триджанг Ринпоче – посвящение Чакрасамвары традиции Луипы. Насколько я знаю, тогда Его Святейшество публично получал посвящения от своих двух наставников последний раз. Будучи основным учеником, Его Святейшество Далай-лама сидел напротив своих учителей, лицом к ним, на немного более низком троне. Как единственный западный человек, я сидел в алькове сбоку от тронов, где сейчас стоят статуи Гуру Ринпоче и Тысячерукого Ченрезига, и мне было отлично всё видно. Серьёзность, скромность и уважение Его Святейшества к своим наставникам навсегда послужила мне образцом правильного обращения со своим духовным учителем и тантрическим мастером.
На протяжении нескольких лет после этого я получил ещё несколько наставлений и посвящений от Йонгдзина Ринпоче. Мне снова больше всего запомнились события, связанные с Ваджрабхайравой, и снова они происходили в храме Бодхгаи. Йонгдзин Ринпоче описывал дворец мандалы, при этом показывая на различные детали, как будто они находились в пространстве перед ним. Его визуализация была столь чёткой, что даже нам, присутствующим в зале, она казалась живой.
Способность усиливать потенциал окружающих людей была одним из самых ярких качеств Ринпоче. Я часто привожу это как пример так называемой увеличивающей просветляющей активности. Пока мой тибетский был недостаточно хорош, чтобы переводить моих учителей устно, меня всегда поражало то, что, посещая Йонгдзина Ринпоче, благодаря ясности и вдохновению, которые он излучал, я понимал его тибетский намного лучше, чем любого другого человека в то время. Он как будто посылал ясность ума непосредственно в мой мозг.
Когда мой тибетский стал достаточно хорошим, я начал время от времени переводить Йонгдзина Ринпоче – его личные наставления другим иностранцам. Он с исключительной щедростью соглашался объяснить различные практики и любезно отвечал на мои вопросы по Дхарме, как только у меня возникала необходимость их задать. Я был осторожен, стараясь не злоупотреблять этой невероятно редкой и драгоценной привилегией.
Однажды я переводил, когда Йонгдзин Ринпоче объяснял сложную практику Авалокитешвары. Ещё перед тем, как ученик зашёл в комнату, Ринпоче сказал мне, что ему интересно, будет ли этот человек на самом деле применять его наставления на практике. Однако он чувствовал, что будет полезно объяснить хотя бы что-то. Затем Ринпоче очень искусно объяснил практику – не на глубоком уровне, а так, чтобы это вдохновило ученика её попробовать. Это послужило для меня примером того, что, давая учения, самое главное для учителя – сохранять искреннюю, альтруистичную мотивацию. С такой мотивацией учитель естественным образом будет объяснять в соответствии с уровнем и потребностями ученика. Будет ли потом ученик практиковать – зависит от него самого. Повстречать совершенного учителя со столь высоким стандартом было очень трудно.
Признанный воплощением Ваджрабхайравы – могучей формы Манджушри, образа будды, объединяющего ясность, разум и мудрость всех будд, – Йонгдзин Линг Ринпоче излучал эту мощную энергию ясности вокруг себя, напоминая при этом твёрдый камень, устойчивый и надёжный. Когда вы находились рядом с Ринпоче, эта энергия заставляла вас прекратить действовать и мыслить как ничего не понимающий, расстроенный ребёнок и вместо этого давала вам ясность, чёткость, а также эмоциональную и ментальную трезвость и стабильность.
В качестве примера, помню, однажды я навещал Йонгдзина Ринпоче в его доме в Дхарамсале. Йонгдзин Ринпоче сидел на одной низкой кровати в углу комнаты, а я – на другой низкой кровати, которая стояла в том же углу у другой стены. Я задавал вопросы по поводу своей практики медитации – и тут на полу между нами неожиданно появился огромный скорпион. Йонгдзин Ринпоче, который всегда выглядел очень величественно, безумно вознёс руки в воздух и закричал взволнованно и эмоционально: «Боже мой, здесь скорпион!» Затем он посмотрел на меня широко открытыми глазами и сказал: «Разве тебе не страшно?» Я посмотрел в его глаза и ответил: «Как я могу бояться в присутствии самого Ваджрабхайравы?» И это было правдой, я не испугался. Йонгдзин Ринпоче долго смеялся над моим ответом. Затем пришёл его помощник с чашкой и листом бумаги, подсунул бумагу под скорпиона, накрыл его чашкой и торжественно вынес во двор, чтобы отпустить. Казалось, будто Йонгдзин Ринпоче просто всё подстроил и разыграл меня, сделав это частью моего урока.
Хотя большинству людей Йонгдзин Линг Ринпоче, из-за своей очень сильной и довлеющей энергии Ваджрабхайравы, внушал ужас и благоговение, сам Ринпоче никогда не считал подобное отношение уместным. Как-то раз, когда я был в его комнате в храме Бодхгаи, один молодой монах вошёл с тарелкой ритуальных подношений с цога (ритуала пуджи), которую монахи выполняли внизу. Очевидно, в присутствии столь великого мастера мальчик нервничал. Когда он ушёл, Ринпоче усмехнулся и сказал мне: «Все они так меня боятся. Но ведь бояться не нужно, не так ли?»
Подобно свирепому Ваджрабхайраве с мирным Манджушри в сердце, Йонгдзин Линг Ринпоче со стороны казался суровым, строгим оплотом стабильности, а внутри был добросердечным и безгранично мудрым. Я считаю, что мне очень повезло быть его учеником и иногда – переводчиком.