Впервые я встретился с Ценшабом Серконгом Ринпоче в январе 1970 года в Бодхгае, чтобы спросить, кто мог бы учить меня «Тантре Гухьясамаджи», поскольку на эту тему я писал диссертацию на степень PhD в Гарварде. Как и ко всем, кто интересовался Дхармой, Ринпоче отнёсся ко мне серьёзно, несмотря на то что я был совершенно неподготовлен для изучения настолько продвинутой темы. Тем не менее, мастерски владея искусными методами, он не сказал мне прямо, что я не готов, а направил меня к бывшему настоятелю Нижнего тантрического колледжа, чтобы я сам это понял. Вместо «Тантры Гухьясамаджи» я начал изучать поэтапный путь ламрим и написал диссертацию о нём.
Получив степень PhD, я вернулся в 1972 году в Дхарамсалу, чтобы изучать тексты и переводить для Библиотеки тибетских трудов и архивов. К 1974 году мой разговорный тибетский стал достаточно хорошим и я cмог посещать Ринпоче без переводчика. Когда я был рядом с Ринпоче, он несколько раз демонстрировал экстрасенсорные способности: он знал кармические потенциалы других людей и их кармические связи с ним. Таким образом он, судя по всему, видел мой потенциал стать его переводчиком, потом переводить Его Святейшество Далай-ламу и в конечном счёте самому стать учителем Дхармы. Поэтому, когда я к нему приходил, он приглашал меня оставаться в его комнате, пока к нему приходили другие посетители. За всё то время, что я впоследствии провёл с Ринпоче, он ни разу ничего не спросил о моей личной жизни. Казалось, ему не нужно было ничего об этом знать. Единственное, на чём мы были сосредоточены в наших отношениях, – это Дхарма.
Видя, каким добрым и искусным он был с другими и зная о своих недостатках, я попросил его помочь мне превратиться из осла в достойного человека. Ринпоче улыбнулся и вскоре начал интенсивно обучать меня на переводчика, объясняя термины, которые он использовал. Был период, когда он просил меня открывать тибетский словарь и писать по предложению с использованием каждого слова, проверяя, что я понимаю смысл. Он просил меня объяснять коннотацию английских слов, которые я использовал для перевода терминов Дхармы, затем объяснял мне коннотацию тибетских терминов, после чего помогал мне найти такие термины в английском, которые подходили бы по смыслу. Он сказал, что коннотация очень важна и следует всегда «доить смысл» из слов.
Вскоре я начал переводить Ринпоче, когда западные люди просили его дать учение, а также когда он давал посвящения и последующие разрешения. Чтобы тренировать мою память, всякий раз, когда я был с Ринпоче, он мог остановиться и попросить меня повторить, что он только что сказал, или то, что сказал я. Если он чувствовал, что я не понял его объяснение или перевёл неправильно, он просил меня сделать обратный перевод для него. Даже если из-за этого ученикам приходилось подолгу ждать, он не позволял мне продолжать, пока не удостоверялся, что я понял всё правильно. Также он не разрешал мне записывать его учение, пока я вечером не вернусь домой. Мне приходилось всё запоминать.
Помню, как-то раз я спросил его о значении одного термина, который он использовал во время учения, и он отругал меня, сказав: «Я объяснял тебе это семь лет назад. Я помню, а почему ты не помнишь?» На самом деле Ринпоче ругал меня каждый раз, когда я ошибался или делал что-либо глупое. Он называл меня идиотом, и это было его любимое слово для меня, даже в присутствии большого количества людей. Понимая, что он помогает мне уменьшить гордыню, я никогда не злился.
За исключением Калачакры, он не учил меня ничему лично: я учился, только когда переводил для других. Как я понял позднее, Ринпоче почувствовал, что у меня есть особая связь с Калачакрой и в будущем я стану переводчиком Его Святейшества во время посвящений, а также напишу книгу о Калачакре. Так он на практике учил меня, что мотивацией для изучения Дхармы должно быть исключительно желание приносить пользу другим и что я должен всё записывать, чтобы в будущем передавать это другим. За девять лет, которые я пробыл вместе с Ринпоче, он поблагодарил меня лишь дважды. Таким образом он научил меня, что я служу ему и Его Святейшеству только для того, чтобы приносить пользу другим, а не для того, чтобы меня погладили по голове и я повилял хвостом.
Одним из основных западных учеников Ринпоче был Алан Тёрнер из Англии. Алан очень интересовался Ваджрабхайравой (Ямантакой) и много раз просил наставления по этой практике, а я их все переводил. Иногда Ринпоче давал учение по садхане Ваджрабхайравы группам западных людей, а иногда – только Алану и мне. В том числе он дал нам учения по огненной пудже и самопосвящению, а также по пропорциям для рисования двухмерной мандалы не только Ваджрабхайравы, но и Гухьясамаджи, Чакрасамвары и Калачакры. Он попросил нас принести большие листы бумаги и чертить вместе с ним. Помимо этого он объяснил нам пропорции трёхмерных мандал-дворцов каждого из этих божеств. Он брал тесто из цампы (ячменной муки) и лепил из него различные архитектурные элементы, чтобы мы увидели, как они выглядят.
Хотя Алан не говорил по-тибетски, ему нравилось сидеть в комнате защитника по многу часов и слушать ритуальное пение. Он попросил Ринпоче передать ему полный ритуал защитника Шестирукого Махакалы, и многие годы Алан каждый день выполнял самопосвящение Ваджрабхайравы и этот ритуал защитника. Поскольку Алан был таким усердным практикующим, позднее Ринпоче стал называть его «английским йогином» и останавливался у него дома во время обеих своих поездок на Запад, чтобы давать ему дополнительные личные учения.
Однажды Ринпоче сказал мне, что лама не сможет объяснить мне каждое предложение во всех текстах, которое я захочу изучить, и мне необходимо уметь самостоятельно читать по-тибетски, а затем просить ламу объяснить только те предложения, которые остались непонятны. Следуя этому совету, он помог мне прочитать несколько комментариев на Гухьясамаджу, Калачакру, а также объяснения стадий и путей тантры, которые я одновременно с этим переводил. Он даже делился со мной своими идеями, например, что все омрачения эмоциями (nyon-sgrib), включая семена (склонности) беспокоящих ментальных факторов, – это беспокоящие ментальные факторы и, соответственно, это способы осознавания. Он сказал, что они не являются несоответствующими ментальными факторами, которые не относятся ни к формам физических явлений, ни к способам осознавания, аргументируя это тем, что рисовое зёрнышко – это тоже рис.
Вскоре я также начал переводить учения Его Святейшества Далай-ламы. Сначала я просто резюмировал его слова: я делал краткий конспект, пока слушал учение, а затем читал записанное западным слушателям. Затем я начал переводить последовательно: сначала говорил Его Святейшество, потом я переводил. В конечном счёте я перешёл к синхронному переводу. В большинстве случаев я сидел близко к Серконгу Ринпоче, который очень внимательно следил за моим поведением и ругал меня каждый раз, когда я нарушал протокол. Ринпоче считал, что большинство западных людей не знают, как задавать вопросы, или говорят так много, что становится непонятно, о чём они спрашивают. Он всегда советовал переводить не всё, что они говорят, а только суть вопроса. Таким образом, когда во время учения Его Святейшества западные слушатели передавали записанные на бумаге вопросы, Ринпоче просматривал их вместе со мной, отсеивая непонятные или несерьёзные вопросы и помогая сформулировать вопросы по существу, чтобы они порадовали Его Святейшество и были полезны для аудитории.
Однажды, в середине моего ретрита по Калачакре, я получил запрос из личного офиса Его Святейшества: меня просили поехать в Манали, чтобы перевести посвящение и учение. Ринпоче сказал мне прервать ретрит и немедленно выезжать. Самое важное служение – это служение Его Святейшеству. Иногда мне казалось, что Ринпоче прикладывал очень много усилий к моей подготовке, чтобы таким образом сделать подношение Его Святейшеству. Я делал всё, что было в моих силах, чтобы исполнить пожелание Ринпоче.
Несколько раз, когда я был с Ринпоче, он демонстрировал свои экстрасенсорные способности. Однажды по пути в ретритный центр Тушита в Дхарамсале он попросил водителя поспешить, потому что в зале для медитации начался пожар; это оказалось правдой. В другой раз, во время одной из двух наших с Ринпоче поездок на Запад, я летел в Париж раньше него и он сказал мне, что я приеду на день позже, чем планировалось, и так и вышло из-за поломки машины. Однажды Ринпоче даже проявился передо мной в форме Ваджрабхайравы. Я спросил его, как выглядит лицо этого божества, и вдруг его лицо превратилось в точную копию божества с высунутым языком и налитыми кровью, сверкающими глазами. Это повергло меня в ужас.
Когда Ринпоче пригласили в две зарубежные поездки в Европу и Северную Америку, я занялся оформлением всех виз и перелётов, а также сопровождал Ринпоче в качестве переводчика. Я воспринимал свои задачи, среди которых было написание писем, заполнение анкет, поездки в посольства, как часть моих предварительных практик нгондро. Во время поездок Ринпоче давал учения по множеству тем, связанных с сутрой и тантрой. Самыми редкими были ритуалы «собранной мантры» (bsngags-btu) Ваджрабхайравы и Ваджрайогини.
Как и всегда, во время путешествий Ринпоче был очень практичным. Когда мы ехали в Дели, он всегда предпочитал брать билет на поезд третьего класса, говоря, что мы приедем в одно и то же время вне зависимости от того, каким классом поедем, первым или третьим. Он не любил, когда люди попусту тратили на него деньги, приглашая его в дорогие рестораны. Он предпочитал есть дома, в семье, где останавливался. Он всегда ел вместе с семьёй, а не в уединении в своей комнате, как это делают другие высокопоставленные ламы. Ринпоче на своём примере показал, как сделать так, чтобы людям вокруг было комфортно: он держался дружелюбно и неформально, не вёл себя как надменный аристократ. Он сказал мне, что в будущем, когда я стану учителем Дхармы и мои ученики будут воспринимать меня как будду, а я буду знать, что я не будда, это не должно заставлять меня сомневаться в том, что мои учителя будды.
Ринпоче очень многому научил меня на своём личном примере, и я всегда старался этому соответствовать. Неважно, встречался ли он с Папой Римским, или к нему подходил пьяница, или он общался с детьми, он всегда относился ко всем с одинаковым уважением. Кто бы ни проявлял интерес к Дхарме, он воспринимал это серьёзно. Даже если поездка была очень тяжёлой, Ринпоче отправлялся в самые отдалённые места, например, ездил верхом на яке в тибетские армейские лагеря на границах Тибета, чтобы дать учение тем, кто интересуется Дхармой. Когда Ринпоче покинул наш мир, я старался следовать его примеру и путешествовал по коммунистическим странам, по Южной Америке, некоторым частям Африки и на Средний Восток, выступая с лекциями по Дхарме в университетах, а в коммунистических странах – на тайных собраниях в квартирах у людей.
Последний раз я видел Ринпоче в Спити за несколько недель до его ухода. Ринпоче впервые организовывал в этом месте церемонию посвящения Калачакры, которую собирался провести Его Святейшество, а я организовывал автобусный трансфер для западных участников. Я переводил посвящение синхронно и очень удивился, когда мне выдали ритуальные одежды и предметы, которые мне нужно было носить во время церемонии как одному из основных учеников. Полагаю, это был прощальный подарок от Ринпоче.
После посвящения, когда я пришёл навестить Ринпоче перед возвращением в Дхарамсалу, я задал ему технические вопросы о ритуале посвящения. Ответив на мои вопросы, Ринпоче посоветовал мне всегда полагаться на логику и здравый смысл, чтобы понять сложные аспекты учения. Это был его последний совет. Я всю жизнь старался оправдать надежды, которые на меня возлагал Ринпоче, и следовать его советам и личному примеру. Сталкиваясь с трудностями, я всегда думал, как к этой проблеме подошёл бы Ринпоче, и после этого чётко понимал, что нужно делать.
Я убеждён, что Ринпоче доверил мне столько особых учений, поскольку в силу своих экстрасенсорных способностей он знал, что я сохраню их и передам людям по всему миру. Это я и стараюсь делать с помощью сайта studybuddhism.com. В том числе я получил от него редчайшую устную передачу особой линии «Сути превосходного объяснения интерпретируемого и окончательного смыслов» (Drangs-nges legs-bshad snying-po), которую он получил от своего отца Серконга Дорджечанга, а тот получил её напрямую от Дже Цонкапы в чистом видении. Много лет спустя мне выдалась уникальная возможность с разрешения Его Святейшества Далай-ламы дать эту передачу обратно новому воплощению Серконга Ринпоче (Второму Ценшабу Серконгу Ринпоче). Также я продолжаю сохранять линию Серконга, публикуя его новые учения на сайте. Надеюсь, с помощью этих скромных жестов я смогу отплатить ему за безмерную доброту и доверие.