Утверждающие и отрицающие явления: определения гелуг

Существующие явления (yod-pa) определяются как достоверно познаваемые явления (shes-bya). Несуществующие явления (med-pa) – это явления, которые нельзя познать достоверно, ни на условном уровне (tha-snyad), ни на абсолютном уровне (mthar-thug), когда ум сфокусирован на поверхностной истине (kun-rdzob bden-pa) или на глубочайшей истине (don-dam bden-pa). Например:

• Куриные губы не могут быть достоверно познаны умом, сфокусированным на поверхностной истине о чём-либо, другими словами, умом, сфокусированным на том, чем является какой-либо объект, в соответствии с условностью (договорённостью), которая принята группой достоверно познающих умов.
• Истинное существование (bden-par grub-pa, истинно доказанное существование) не может быть достоверно познано умом, сфокусированным на глубочайшей истине о чём-либо, другими словами, умом, сфокусированным на том, что устанавливает (доказывает) существование какого-либо явления. В прасангике гелуг истинное существование определяется как существование, доказанное в силу чего-либо в самом объекте, как будто в объекте находится нечто, что само по себе или в сочетании с тем фактом, что он приписан на своей основе, доказывает существование этого объекта.

Существующие явления включают нестатичные (mi-rtag-pa, непостоянные) и статичные (rtag-pa, постоянные) явления. Нестатичные явления находятся под влиянием причин и условий, поэтому они также называются подверженными влиянию явлениями (’dus-byas, обусловленные явления). Они меняются от момента к моменту и функционируют, производя результаты, и поэтому также называются функциональными явлениями (dngos-po). Статичные явления не подвержены влиянию причин и условий, и поэтому называются не подверженными влиянию явлениями (’dus ma-byas, необусловленные явления). Они не меняются от момента к моменту, не производят никаких функций и результатов. Соответственно, их также называют нефункциональными явлениями (dngos-med). Например:

• нестатичное явление – человеческое тело,
• статичное явление – категория, например категория «яблоки».

И у нестатичных, и у статичных явлений (1) может быть начало и конец, (2) может быть начало, но не быть конца, (3) может не быть начала, но быть конец, и (4) может не быть ни начала, ни конца. Примеры каждой из этих четырёх разновидностей:

• Среди нестатичных явлений: (1) человеческое тело, (2) эманации будды после достижения просветления, (3) страдания, переживаемые в умственном континууме, (4) умственный континуум.
• Среди статичных явлений: (1) отсутствие собаки в комнате, когда она вышла на прогулку, (2) отсутствие собаки в комнате после того, как она была кремирована, (3) отсутствие собаки в комнате до её зачатия, (4) отсутствие истинно доказанного существования умственного континуума.

Существующие, достоверно познаваемые явления могут быть утверждающими явлениями и отрицающими явлениями, например:

• яблоко – утверждающее явление
• не яблоко – отрицающее явление.

И утверждающие, и отрицающие явления могут быть нестатичными и статичными и могут быть отчётливо восприняты (rtogs-pa) в концептуальном и неконцептуальном познании. Например:

• Мы можем увидеть яблоко (нестатичное утверждающее явление) и «не яблоко» (нестатичное отрицающее явление) или подумать о них.
• Арья может концептуально или неконцептуально познать собрание тел сущностной природы (ngo-bo-nyid-sku, санскр. свабхавакая), которое есть у будды (статичное утверждающее явление).
• Мы можем увидеть отсутствие собаки в комнате (статичное отрицающее явление) или подумать о нём. 

У утверждающих и отрицающих явлений нет общего локуса (gzhi-mthun, общий знаменатель). Это означает, что ни одно достоверно существующее явление не относится к обоим типам. Более того, нет ни одного достоверно познаваемого явления, не относящегося ни к одному из этих двух типов. Утверждения и отрицания образуют подлинную дихотомию (dngos-’gal), то есть все существующие явления должны быть или одним, или другим. Они не просто взаимоисключающие (’gal-ba), как кошки и собаки, и это не противоположные точки на оси, как чёрное и белое, между которыми находится множество оттенков. 

Отчётливое восприятие – это познание, правильно и с уверенностью познающее вовлечённый объект (’jug-yul). Например:

• Достоверное обнажённое познание (mngon-sum tshad-ma), которое в соответствии с прасангикой может быть только неконцептуальным. Это, например, зрительное познание. Прасангика определяет этот достоверный тип познания как достоверное непосредственное познание, которое может быть концептуальным и неконцептуальным, в зависимости от того, полагается ли оно на цепочку умозаключений, происходящую в непосредственно предшествующий момент познания. 
• Достоверное познание, основанное на выводах (rjes-dpag tshad-ma), которое и с точки зрения прасангики, и с точки зрения других школ может быть только концептуальным, то есть происходить только с помощью мышления.
• Последующее познание (bcad-shes), которое в соответствии со школами, отличными от прасангики, может представлять собой или достоверное обнажённое познание, или достоверное познание, основанное на выводах, когда объект познания больше не является свежим. Прасангика не рассматривает последующее познание как один из способов достоверного познания. Таким образом, для других школ отчётливое восприятие и достоверное познание не синонимичны, потому что последующее познание отчётливо воспринимает объект, но не познаёт его достоверно. С точки зрения прасангики отчётливое восприятие и достоверное познание синонимичны.    

Предполагающее познание (yid-dpyod), нерешительное познание (the-tshoms), неопределённое познание (snang-la ma-nges-pa) и искажённое познание (log-shes) лишены отчётливого восприятия объектов.

Таким образом, хотя утверждающие и отрицающие явления могут быть объектами всех семи способов познания, во всех этих случаях они не воспринимаются отчётливо.

Утверждающие и отрицающие явления могут быть объектами с несколькими свойствами или качествами. В таких случаях их считают утверждениями или отрицаниями, представляющими собой цельные объекты и включающие также эти свойства или качества. Например:

• «яблоко на столе» или «красное яблоко на столе» – утверждающие явления,
• «нет яблока на столе» или «нет красного яблока на столе» – отрицающие явления.

Если один из элементов цельного объекта сам по себе является отрицающим явлением, весь цельный объект становится отрицающим явлением. Примеры таких отрицающих явлений:

• «стол, на котором нет яблока»,
• «незашнурованный ботинок».

Хотя отрицающие явления – это существующие явления, они могут быть отрицаниями несуществующих явлений. Примеры:

• «нет захватчиков из пятого измерения»,
• «комната без захватчиков из пятого измерения»,
• «нет истинно обнаружимого существования»,
• «нет истинно обнаружимого существования стола»,
• «отсутствие у стола истинно обнаружимого существования».

Пурчог определяет утверждающее явление как «[достоверно познаваемое] явление, при отчётливом восприятии которого отрицаемый объект (dgag-bya) явным образом не исключён (dngos-su ma-bcad-pa) звуками, выражающими это явление». Отрицающее явление он определяет как «[достоверно познаваемое] явление, при отчётливом восприятии которого отрицаемый объект явным образом исключён концептуальным познанием, познающим это явление».

Чтобы понять, чем эти явления отличаются с точки зрения данных определений, нужно сначала понять, что такое «явное исключение».

• Исключение – концептуальный процесс, посредством которого мы создаём множества и противоположные множества, причём количество членов каждого множества может быть разным.
• Множество и противоположное множество, созданные исключением, должны быть не только взаимоисключающими (ничто не может быть членом обоих множеств), но и составлять подлинную дихотомию (все достоверно познаваемые явления должны находиться или в одном, или в другом множестве).
• Множество и противоположное множество составляют подлинную дихотомию даже в том случае, если одно из них – нулевое множество, не содержащее ни одного достоверно познаваемого явления (например, истинное существование и не истинное существование).
• Исключение предполагает предварительное отчётливое восприятие отрицаемого объекта и его исключение из множества всех достоверно познаваемых явлений, кроме него самого (если отрицаемый объект – существующее явление), или вообще из всего множества достоверно познаваемых явлений (если опровергаемый объект – несуществующее явление). В последнем случае исключается ментальное подобие несуществующего явления, а не само несуществующее явление, потому что ментальное подобие можно отчётливо воспринять, а несуществующее явление – нет.
• «Явное» означает, что исключение очевидно, а не имплицитно. 
• Исключение не требует одновременного отчётливого восприятия всех познаваемых явлений, чтобы потом исключить из этого множества одно явление.
• Хотя исключение требует отчётливого восприятия отрицаемого объекта, оно не требует отчётливого восприятия каждого члена множества всех достоверно познаваемых явлений, из которого отрицаемый объект исключается. Чтобы создать множество «не яблок», не нужно отчётливо воспринимать все без исключения яблоки. Исключение – не намеренное, не сознательное ментальное действие, по очереди отсекающее отрицаемый объект от каждого члена множества. В обратном случае создавать множества и обратные множества было бы невозможно.
• После того как было произведено исключение, ни один из членов множества, из которого объект был исключён, не воспринимается отчётливо одновременно с отчётливым восприятием исключённого объекта. 

Далее,

• Утверждающие явления можно отчётливо воспринять без предварительного исключения отрицаемого объекта. Это означает, что отчётливое восприятие утверждающего явления не зависит от предшествующего концептуального процесса, создающего множество, к которому принадлежит это утверждающее явление, и противоположное множество.
• Отрицающие явления можно отчётливо воспринять только после предшествовавшего концептуального исключения. После того как в процессе явного исключения было создано множество и противоположное множество, утверждающие явления тоже могут быть отчётливо восприняты, правильно и уверенно, как члены соответствующего множества.

Например, новорождённый ребёнок познаёт молоко своей матери как «съедобное» (утверждающее явление) без необходимости сначала на концептуальном уровне создавать множество «съедобные вещи» за счёт исключения из него противоположного множества «несъедобных вещей» (отрицающее явление). Младенец всё считает съедобным. Однако он растёт и учится понимать, какие предметы можно достоверно отнести к какому множеству. Постепенно он учится ходить и понимать, что каша относится к «съедобному», а не к «несъедобному», а игрушка – к «несъедобному», а не к «съедобному». Он отчётливо воспринимает кашу и игрушку как члены правильных множеств, только когда учится различать их точно и с уверенностью. Ему необязательно пытаться съесть каждое существующее явление, чтобы отчётливо воспринять оба множества.

Теперь давайте поговорим о том, как мы в процессе исключения создаём множество, к которому относится отрицаемый объект, и противоположное множество. Смысл не в том, что исключение происходит за некоторое время до первого момента концептуального познания отрицающего явления. Между моментом концептуального отчётливого восприятия отрицаемого объекта и моментом концептуального отчётливого восприятия отрицающего явления (отрицания) не вклинивается ещё один момент концептуального познания, отсекающий отрицаемый объект. Само концептуальное познание отрицающего явления и есть исключение. Но оно не служит агентом, совершающим исключение, потому что исключение – не сознательное и не намеренное ментальное действие.

Этот процесс напоминает отчётливое восприятие того, как включается и выключается комнатное освещение. Отчётливо восприняв свет, мы выключаем свет, и нам не нужно ждать окончания этого процесса, чтобы отчётливо воспринять темноту. Выключение света и отчётливое восприятие отсутствия света происходят одновременно.

До первого момента концептуального или неконцептуального отчётливого восприятия отрицающего явления есть момент (фаза) концептуального познания отрицаемого объекта. Первый момент концептуального или неконцептуального отчётливого восприятия отрицающего явления исключает отрицаемый объект. Это ключевой пункт, который необходимо понять, чтобы правильно медитировать на пустотности.

Момент (skad-cig) возникновения чего-либо – это промежуток времени, необходимый для того, чтобы появилась его собственная сущностная природа (rang-gi ngo-bo). Часто этот процесс длится несколько моментов в нашем западном понимании момента как мельчайшей единицы времени, – или даже больше, как в случае со штормом. Шторм как достоверно познаваемое явление, обладающее сущностной природой шторма, не возникает мгновенно. Чтобы шторм появился как шторм, а затем начал от момента к моменту меняться, необходим момент или фаза его развития.

То же самое касается момента отчётливого восприятия чего-либо. Изначальное возникновение отчётливого восприятия, которое включает появление сущностной природы отчётливого восприятия определённого объекта, требует больше одной мельчайшей единицы времени. Так, вербальное концептуальное отчётливое восприятие отрицающего явления, например «не яблока», требует нескольких мельчайших моментов времени, необходимых для его развития. Нам нужно подумать по одному слогу за раз: «Не», «яб», «ло», «ко». Изначальный момент этого отчётливого восприятия «не яблока» длится четыре мельчайших единицы времени. Однако, когда мы вербально думаем: «Не яблоко», это одна смысловая единица, а не просто отдельные друг от друга моменты мысли. В конце концов, момент мысли «не» – это не вся мысль «не яблоко», как и момент мысли «ко».

Ранние определения утверждающих и отрицающих явлений в школе гелуг не объясняли, как происходит явное исключение. Таким образом, роль языка в этом процессе могла быть интерпретирована по-разному. Определения Пурчога помогли прояснить этот вопрос.

Чтобы понять преобладающую в гелуг позицию, давайте проанализируем несколько примеров отрицаемых объектов. Предположим, я хочу своему новому другу показать фотографию Тензина из моего фотоальбома, которую я сделал во время поездки в Индию. Этот друг не знает Тензина, не знает ни пол, ни национальность этого человека. Тензин – распространённое имя, которым тибетцы называют и мужчин, и женщин. Мой друг может даже подумать, что это имя моей собаки или название деревни.

Мы листаем страницы и доходим до одной из них, где нет фотографии Тензина. Я смотрю на фотографию и думаю: «Не Тензин», и мой друг тоже думает: «Не Тензин». Обе мысли правильные, но только моя – достоверная. Мысль моего друга – лишь предположение, потому что он не знает, как выглядит Тензин. Он просто правильно догадался. Затем мы доходим до фотографии Тензина, я не обращаю на неё внимания и думаю: «Не Тензин». Мой друг тоже думает: «Не Тензин». Обе мысли неправильные и недостоверные.

Когда мы оба в этих случаях думали «не Тензин», это были отрицающие явления? Если да, то каким был отрицаемый объект? «Не Тензин», о котором я думал, был результатом предварительного исключения человека по имени Тензин, который был отрицаемым объектом. Я создал концепцию, связанную с множеством «не Тензинов», исключив Тензина из числа всех остальных людей. Это исключение было когнитивным исключением смысла определённых звуков слова, то есть человека, который соотносится с именем, поскольку в моём уме уже был определённый человек, к которому относится имя Тензин. «Не Тензин», о котором думал мой друг, не был основан на таком же исключении, поскольку он не знал этого человека, которого я исключил, когда я использовал слова «не Тензин». 

В соответствии с определением, «не Тензин», о котором я думал, был отрицающим явлением. Концепция «не Тензин», о которой думал мой друг, не была основана на предварительном исключении человека «Тензин», о котором думал я. Он просто думал слова «не» и «Тензин», применяя их к разным людям на фотографиях случайным образом. Он не думал о чётко обозначенном множестве людей, которых можно назвать «не Тензин».

Если «не Тензин», о котором он думал, не был отрицанием смысла слов в определённом контексте, и его «не Тензин» – это просто слова, подобные повторению попугая, был ли его «не Тензин» отрицающим явлением? Звук слова «не» в его мысли «не Тензин» отрицал слово «Тензин». Но насколько полезно опираться на сделанное им вербальное исключение слова «Тензин» как на исключение, которое позволит провести границу между утверждающими и отрицающими явлениями? Этот вопрос открыт для интерпретации, и ответ на него повлечёт за собой ряд следствий, связанных с относительной важностью слов и их смысла для медитации на отрицающие явления, например на пустотность.

Что если мой друг подумал, что «Тензин», о котором я говорил, – это какой-то другой человек по имени Тензин, которого он знает. Он посмотрел на фотографии в моём альбоме – на фотографии обоих людей, которых я посчитал «не Тензинами» в приведённых примерах, а также на человека, который не был моим «не Тензином», то есть на моего «Тензина». Он подумал «не Тензин», но его концепция «не Тензина» была основана на том, что до этого он исключил своего «Тензина», а не моего. В соответствии с определением отрицания, «не Тензины», о которых думал каждый из нас, были отрицаниями. Однако это были разные отрицающие явления, потому что отличались отрицаемые объекты.

Предположим, мы дошли до фотографии того Тензина, которого я имел в виду, и, хотя я ещё ничего не сказал, мой друг думает: «Тензин», хотя он не знаком ни с одним Тензином. Его познание – это также предположение, правильная догадка. Но «Тензин», о котором он думает, – утверждающее явление? Когда он о нём думает, не происходит исключения отрицаемого объекта, при котором мы сначала должны помыслить об отрицаемом объекте. Следовательно, этот случай соответствует определению утверждающего явления. 

Но какой объект утверждает это утверждающее явление – человека Тензина или просто слово «Тензин»? Или и то, и другое? В конце концов, слова и другие звуки, используемые для коммуникации (например, звуки азбуки Морзе, речь первобытных людей, музыка) не существуют независимо от соотносимых с ними объектов или смыслов. Если это коммуникативные звуки, они что-то означают для той аудитории, для которой они изначально были предназначены, даже если их произносит попугай.

Предположим, мой друг знает другого человека по имени Тензин. Когда я нашёл фотографию Тензина, которого я имел в виду, он перепутал его с Тензином, которого знает он, и подумал: «Тензин». Достоверно ли его концептуальное познание Тензина? Он приписывает человеку на фотографии то же самое имя, и, с его точки зрения, когда он просто думает имя «Тензин», это правильно. Однако с точки зрения соотносимого объекта (человека или смысла, соответствующего имени «Тензин»), его концептуальное познание неправильно.

Доминирующая в гелуг позиция по поводу роли языка в том, как провести границу между утверждающими явлениями, станет более понятной, если поразмышлять об определении утверждающих явлений у Пурчога. Когда происходит концептуальное отчётливое восприятие утверждающего явления, звуки слов, выражающих это утверждающее явление, какими бы эти слова ни были, совсем не похожи на процесс исключения, упомянутый в определении отрицающего явления. «Исключение» в обоих определениях касается только отрицаемых объектов, то есть соотносимых объектов или смысла слов.

Звуки соответствующих слов, выражений, приставок, суффиксов предшествуют звукам других слов. Примеры из наших языков: «не», «нет», «кроме», «здесь нет чего-либо», «не бывает такой вещи, как…», «отсутствие», «без», «ни то, ни другое», «больше не», «ещё не», «прошедшее», «противоположный», «обратный», «отрицательный», «не-», «недо-», «а-», «де-», «анти-», «контр-», «без-» и так далее. Однако, если у нас нет конкретных соотносимых объектов или смыслов, то звуки этих слов, выражений, приставок и суффиксов, характерных для отрицания, не могут исключить эти соотносимые объекты или смыслы. Сами по себе они не способны произвести исключение, независимо от того, выражают ли они утверждение или отрицание.

Звуки, выражающие отрицающие явления, обязательно должны содержать звуки слов, выражений, приставок или суффиксов, характерных для отрицания. Звуки, выражающие утверждающие явления, могут содержать или не содержать подобные звуки. Отрицающим явлением может быть исключительно какой-либо соотносимый объект или соотносимый смысл слова.

Таким образом, в предыдущем примере я думал о «не Тензине», а мой друг, которой не знал никого с таким именем, просто последовательно думал слова «не» и «Тензин». Мой «не Тензин» был отрицанием конкретного человека, Тензина, а его «не Тензин» был просто утверждением слов «не» и «Тензин». В примере, где мой друг знал другого человека с именем Тензин, он думал о «не Тензине» на основе отрицания этого человека. Но всё равно его «не Тензин» и мой «не Тензин» были двумя разными отрицающими явлениями, потому что они были основаны на исключении двух разных отрицаемых объектов.

В примере, когда я думал о Тензине, а мой друг не знал никого с таким именем и просто думал «Тензин», мой «Тензин» был утверждением человека, а его «Тензин» был утверждением слова «Тензин». Это были разные утверждающие явления. Если мой друг, думая о другом человеке по имени «Тензин», думал «Тензин», его «Тензин» и мой «Тензин» были двумя разными утверждающими явлениями.

За исключением более поздней традиции учебников Кункьена, все остальные традиции учебников школы гелуг согласны с этим толкованием.

Менее распространённая в гелуг позиция, сформулированная Кункьеном, с этим не согласна. Будучи концептуальным процессом, исключение может исключать лишь другое слово, а не только соотносимый объект или смысл этого слова. В соответствии с объяснением Кункьена, звуки слов, которые выражают утверждения в достоверном концептуальном познании, не должны совершать исключение других слов. Таким образом:

• Отрицания основаны на исключении определённых соотносимых объектов или смыслов слов, и они выражаются звуками слов, которые исключают другие слова.
• Утверждения основаны на отсутствии исключения определённых соотносимых объектов или смыслов слов, и они выражаются звуками слов, которые не исключают другие слова.

Итак, если я думаю о «не Тензине» или думаю «не Тензин», и то, и другое – отрицания, хотя эти мысли содержат разные отрицающие явления. В первом случае это отрицание соотносимого объекта или соотносимого смысла слова, во втором случае это отрицание слова. При этом, как и в преобладающем в гелуг объяснении, мысль о Тензине и мысль «Тензин» – это в обоих случаях утверждения, но разные утверждения. В первом случае это утверждение соотносимого объекта или смысла слова, а во втором – утверждение слова.

Таким образом, основное отличие этих двух интерпретаций, существующих в гелуг, заключается в следующем:

• Преобладающее воззрение: если слова, выражающие какое-либо явление, включают отрицающие слова, выражения, приставки или суффиксы, это явление будет отрицающим только в том случае, если его концепция сформулирована при помощи исключения конкретного отрицаемого соотносимого объекта или смысла слова.
• Менее распространённое воззрение: если слова, выражающие какое-либо явление, включают отрицающие слова, выражения, приставки или суффиксы, это явление в любом случае будет отрицающим, независимо от того, сформулирована ли его концепция посредством исключения конкретного отрицаемого соотносимого объекта или смысла слова.
• В соответствии с этим различием, преобладающее воззрение считает «непостоянство» и «нестатичность» утверждающими явлениями, а менее распространённое воззрение считает их отрицающими явлениями. Это связано с тем, что концепции этих явлений сформулированы через отрицания звуков слов «постоянство» и «статичность», но не соотносимого с ними смысла: когда мы видим, как вещь ломается, этого достаточно, чтобы понять её непостоянство, и для этого нам не нужно понимать смысл «постоянства» или «статичности».

Далее мы на более глубоком уровне разберём только позицию большинства.

Здесь может возникнуть вопрос: если для отчётливого восприятия отрицающего явления необходимо предшествующее отчётливое восприятие отрицаемого объекта, а в случае отчётливого восприятия утверждающего явления такой необходимости нет, означает ли это, что отчётливое восприятие отрицающего или утверждающего явления требует предшествующего отчётливого восприятия этого же отрицающего или утверждающего явления?

Мы действительно не можем обозначить объект, который находится перед нами, как «яблоко» и подумать «яблоко», если в непосредственно предшествующий момент мы не увидели какую-либо физическую форму, не почувствовали запах или не попробовали вкус, а затем не применили к этому умственное обозначение «яблоко». Подобные объекты – физические формы и так далее – играют роль основы для обозначения, или приписывания (gdags-gzhi). Подобным образом, даже если перед нами нет ни одного такого объекта, мы не можем помыслить о яблоке, если раньше не видели его, не нюхали, не пробовали на вкус или хотя бы не слышали о нём. В младенческом возрасте мы даже не можем подумать про себя слово «яблоко», если сначала не узнали это слово, услышав звук «яблоко». Тем не менее, чтобы узнать, что такое «яблоко», должен ли маленький ребёнок сначала его увидеть? Если показать ему то, чего он раньше не видел, может ли он непосредственно с этим познакомиться и узнать, что это такое? Может ли ребёнок узнать новое слово, которое он раньше никогда не слышал? Ответ положительный. В обратном случае последует абсурдный вывод, что изобрести что-либо новое и придумать для этого слово было бы невозможно, потому что от нас требовалось бы заранее знать эту вещь и это слово, хотя бы в одной из предыдущих жизней. Кроме того, любое слово в любом языке должно было быть вечным и не могло бы меняться. 

Таким образом, отчётливое восприятие утверждающего явления не требует предшествующего отчётливого восприятия этого утверждающего явления. Мы можем воспринять какую-либо вещь в первый раз, как в случаях, когда мы слышим о новом изобретении или видим его, а также когда мы узнаём новые слова. В этих случаях нет необходимости что-либо знать заранее. Нам не нужно заранее знать определения или смысл новых слов, которые мы видим в словаре, или заранее знать смысл тибетских, латинских, ивритских, арабских молитв, которые мы учимся петь, перед тем как правильно понять эти слова. Нам нужен только достоверно познающий ум.

Подобным образом, отчётливое восприятие отрицающего явления не требует предшествующего отчётливого восприятия этого же явления. Если маленькому ребёнку всё кажется съедобным, он может усвоить концепцию «несъедобное»: это произойдёт в первый раз, когда он попробует съесть что-нибудь, что не утолит его голод.