Здоровое поведение в отношениях с духовным учителем

Когда мы рассматриваем традиционное объяснение, предложенное в этом тексте, здесь есть три основных момента. Первый из них – это совершение подношений. Это может быть довольно тонкий момент. Потому что, по большому счёту, учитель не нуждается в наших подношениях, в том смысле что будде не нужны наши палочки благовоний и хадаки.

И когда мы говорим о совершении подношения, мы должны следить, чтобы не возникала крайность, в которой учитель говорит, что ученик должен отдать ему все свои деньги. Такие ситуации возникали в прошлом, отнюдь не только с буддийскими учителями, то есть учитель злоупотреблял доверием ученика. И здесь не должно быть непонимания с точки зрения того, что нужно отдавать учителю все свои деньги.

Когда я только начинал учиться у Серконга Ринпоче, я всегда приносил с собой маленькие вещи на учения, либо палочки-благовония, или хадак, или что-то ещё. И скоро, после того как он отругал меня, говоря: «Мне не нужен этот хлам. Зачем ты мне даёшь весь этот хлам? Сколько, по-твоему, мне нужно палочек благовоний? Сколько хадаков, сотни хадаков, сколько мне нужно? Если ты хочешь принести мне что-то, принеси мне то, что ты знаешь, мне нравится». Он любил бананы. То есть, если вы собираетесь принести что-то, не приносите вещи, которые будут, скорее всего, бесполезны. Узнайте, что учителю может быть нужно или что ему нравится. И если учитель на диете или страдает от излишнего веса, это не поможет совсем, если вы принесёте много пирожных, или конфет, или подобных вещей (если они имеют хоть какой-то уровень самоконтроля, они отдадут эти вещи следующему человеку, который придёт). В целом это нормально – идея, стоящая за этим, это дать то, что будет приятно для учителя – но, когда есть выбор, будьте немного чуткими с точки зрения того, что будет подходящими, приятными вещами для дарения.

Но также это не означает, что мы обязательно должны преподносить материальные предметы. Например, мы находим в классических текстах, что вы должны быть готовы отдать свою семью, свою жену, детей и так далее вашему учителю. Это не значит, что вы должны отдать их в рабство. Но в современных условиях, я знаю, что многие тибетские учителя, которые приезжают на Запад, не живут сами по себе. Тибетцы очень социальные люди, в монастырях всегда много народу и так далее. Что может быть очень хорошо, так это предложение, например, посетить ваш дом для того, чтобы побыть с семьёй и хорошо поужинать. Это подношение семьи.

Это романтический миф, что все тибетцы будто сидят сами по себе и медитируют всё время. Это то, как они действительно живут в Индии. Может быть, некоторые из них. Я имею в виду, что они, конечно, практикуют много дебатов, ритуалов, медитаций и так далее, но они также очень социальные. Они любят выпить чаю с друзьями и пообщаться, также посмеяться. Они такие же люди. В одинаковой мере достоверно видеть их как будд и как обычных людей, которые нуждаются в человеческой теплоте, человеческом контакте и так далее.

Я всегда привожу примеры с Серконгом Ринпоче, так как я провёл так много времени с ним, и таким образом я наиболее знаком с подходом, как он взаимодействовал с людьми. И конечно, разные учителя имеют разные привычки. Я говорю о предыдущем поколении учителей, которые выросли, были обучены и практиковали в Тибете до того, как пришли в Индию. То есть это более старшее поколение.

Когда я путешествовал с Серконгом Ринпоче на Запад – в Милан, Италию, – мы останавливались в доме одной семьи, которая имела очень большой дом. И все учителя, которые приезжали в Милан в то время, всегда останавливались в этом доме; у них было очень много комнат. Это была одна из тех замечательных итальянских семей, в которых поколения живут вместе. И бабушка в этой семье была фантастичным поваром – большая, полная дама. Многие высокие ламы, которые останавливались здесь, следовали традиционному стилю, просто обедая в своей комнате и в действительности немного общаясь с семьёй, но Серконг Ринпоче не был таким. И она, в частности, отметила, что в утренние часы, когда она готовила завтрак, Ринпоче приходил просто в одежде, которую одевают под монашеские одеяния, – не в обычных монашеских одеждах – и сидел за кухонным столом, когда она готовила завтрак и начитывал рецитации здесь. И она говорила, что среди всех лам, которые останавливались у них, он был наилучшим – очень расслабленным и естественным с семьёй. И он в действительности был очень благодарен такому человеческому контакту с бабушкой на кухне. И Ринпоче также был скорее полным. И это было по-настоящему забавно, когда мы уезжали и бабушка крепко обняла и поцеловала его в щёчку. Все были в некоторой степени шокированы, но Ринпоче был совершенно спокоен по этому поводу. Но я бы не рекомендовал бы вам этого делать. Это может быть неправильно понято. Ринпоче был очень благодарен быть приглашённым в хорошую, любящую семью, состоящую из четырёх поколений. Это было радостным для него.

Пятый Далай-лама в своём ламриме указывает на то, что с точки зрения совершения подношений человек должен принимать во внимание соответствующее время, место и меру (мера здесь в значении количества того, что вы даёте). То, что было подходящим во времена древней Индии, может быть не очень подходящим в наше время. То есть человеку действительно нужно использовать свою восприимчивость, различающее осознавание и так далее, для того чтобы видеть, что уместно.

И поддерживать – мне нравится именно это слово – поддерживать работу учителя. Учитель работает для того, чтобы приносить пользу всем настолько, насколько это возможно. Так как я могу помочь в этом? Вы можете поддержать это финансово. Вы можете поддержать учителей, помогая переводом, или приготовлением еды, или получением виз, или вождением автомобиля для них. Это может быть что угодно. Предлагать им своё время или место. Иногда учителя приезжают, и люди на Западе бывают очень жадными и эксплуатируют их, пытаясь получить столько, сколько возможно с учителя и не давая им, например, времени для ежедневной практики, времени для небольшого отдыха (очень часто учителя могут быть уже в возрасте). И всё это подношения.

И одна ошибка – когда учитель болен, например, и студенты говорят: «Он же будда. Он просто проявил это для того, чтобы учить нас уроку». И это полностью наивно и безрассудно. Нужно предложить учителю посетить доктора, получить лечение и лекарства. Не говорите: «Хорошо, он просто проявил это для того, чтобы учить нас чему-то», давая учителю страдать.

И когда мы делаем подношения, не делайте из этого большого шоу. Не ожидайте «спасибо» и всего такого, или чтобы все видели, как вы делаете подношения. Однажды я был с Ринпоче, опять же в Италии, в другом городе, и кто-то пришёл к нему. Когда он ушёл, он оставил конверт на столе в сторонке; он не делал из этого большого шоу. И Ринпоче сказал, что это очень хороший способ совершать подношения, если обстоятельства позволяют это сделать. Если обстоятельства не позволяют этого сделать – хорошо, вы можете передать им в руки, но не делайте из этого: «Я такой замечательный. Я делаю это подношение», делая всё, чтобы все остальные это увидели.

То же самое с совершением простираний. Я помню, как однажды я был с Ринпоче в Спити, это долина в Индии на границе с Тибетом. Это была область, где буддизм пришёл в упадок, и Ринпоче приехал туда и восстановил традиции, линии, и сделал так, что буддизм снова распространился. К нему относились практически как к святому в этой долине. Он также умер здесь и переродился в этом месте. И когда бы он ни приезжал сюда, конечно, много людей приходили, чтобы увидеть его. И до того, как они подходили к нему, чтобы передать хадак или что-либо, они делали простирание. У меня были по-настоящему близкие отношения с Ринпоче, когда он мог в действительности сказать, что он думает. И он думал, что это было и вправду нелепо, что там была длинная очередь снаружи комнаты и каждый из этих людей должен был ждать до того, как он окажется внутри перед Ринпоче и затем только сделает простирание. Так это занимало целую вечность, пока проходила вся очередь, делая большое шоу из простираний перед ним. Он сказал, что это было нелепо: «Они должны были делать простирания снаружи, до того как зайдут, и не терять на это так много времени».

То есть будьте чувствительны к учителю и не делайте из совершения подношений или чего бы вы ни делали большого шоу: «Какой святой и замечательный я!» Самое главное – ваше отношение.

Затем второй аспект, который упоминается здесь, – это термин с двумя словами ньен-кур (bsnyen-bkur). И первое слово ньен (bsnyen) часто переводится как «служение», но я не нахожу его полезным. Это в действительности значит «помощь». И у этого слова два смысла. Помогать не как слуга – хотя в Индии и Тибете общество с явно выраженной иерархией, и у нас может сложиться впечатление, что кому-то служат, но в наши времена такое служение из серии «пойди сюда, грязный слуга», не совсем уместно. Речь, скорее, идёт о том, что делают личные помощники лам. Чем занимается личный помощник? Ринпоче был пожилым человеком, поэтому я помогал ему выбраться из машины или сесть в машину. Вот такая помощь здесь подразумевается. Или ходил за какими-то вещами, чтобы ему самому не приходилось бегать. Такого порядка помощь.

Другое значение слова ньен – «приближаться к кому-то, подходить к кому-то». Вы приближаетесь к учителю, помогая ему, но другое, более общее значение этого слова – приближаться, подражая благому поведению и качествам человека. То же самое слово использовано в термине геньен (dge-bsnyen, санскр. упасака). И ньен (bsnyen) означает «приближение к конструктивному, благому поведению». Соблюдая пять обетов мирянина, мы приближаемся к поведению, которому придерживаются монахи и монахини.

То же самое слово используется, когда речь идёт о длительных ретритах по практике того или иного божества, когда мы, например, три года или иногда даже больше выполняем практику одного божества, подражая ему, приближаясь к нему с помощью визуализации и различных аспектов практики. О таком приближении идёт речь. Приближаясь к учителю, помогая ему, например, встать – с одной стороны. А с другой стороны, мы стараемся соответствовать, подражать тем благим качествам, которые есть у учителя. Вот что подразумевается под этим словом. И когда идёт речь о том, чтобы радовать гуру, именно это и подразумевается: учителя радует следование указанным практикам. Мы стараемся подражать его благому примеру.

Второе слово в этом сочетании, кур (bkur), означает «выражение почтения». Опять же, возвращаясь к тому, о чём писал Пятый Далай-лама, нужно всегда принимать во внимание время, место и тот уровень, объём, в котором мы выражаем почтение. И поэтому очень смехотворно, наигранно выглядят попытки западных людей следовать тибетской традиции, скрючиваясь в присутствии ламы, низко наклоняясь, высовывая язык, чтобы показать, что вы не демон (что язык у вас не чёрный), и втягивать воздух с шипением, чтобы, не дай бог, своим дыханием не загрязнить учителя.

То же самое касается простираний. Если учитель тибетец и простирание составляет часть культуры, в которой он живёт, то, разумеется, это уместно. Однако, если учитель – выходец с Запада, и ученики – также выходцы с Запада, то возникает вопрос, насколько уместно совершать простирание перед ним в знак почтения. Проблема в том, что, когда большинство из нас подражает тибетским обычаям или обычаям китайцев, японцев, мы делаем это довольно бездумно. Большинство из нас подражают этим действиям, подобно обезьянам. Но было бы довольно смехотворно пытаться адаптировать какие-то западные обычаи: например, в присутствии королевы мужчины кланяются, а женщины делают реверанс. Это было бы довольно смехотворно. Ещё каблуками можно щёлкать или отдавать честь, как в армии. Разумеется, всё это не подойдёт. Думаю, эти способы правильного выражения почтения со стороны западных учеников по отношению к западным учителям должны со временем развиться, сформироваться, потому что со временем западные учителя появятся, это уже происходит.

И есть определённые практики, которые описаны в текстах и которым мы также следуем, выражая почтение учителю. В частности, мы встаём, когда он заходит, не садимся прежде, чем учитель сядет сам, стараемся, поддерживаем тишину, не разговариваем друг с другом во время учений, выключаем свой мобильный. И вы знаете, что в университетах или в школе часто бывает, что во время занятий ученики сидят и набирают СМС-ки. Разумеется, это очень неуважительно, поэтому мы этого также избегаем.

Так что есть разные способы проявлять почтение. Мы стараемся одеваться соответственно мероприятию. Мы не приходим в легкомысленных одеждах, с большим количеством макияжа, не демонстрируем свои мышцы – всё это совершенно неуместно. Приходим вовремя, не уходим в середине занятия. Все это подходящие способы выражения почтения. И эти практики могут отличаться у разных поколений. Для старшего поколения гораздо важнее, как вы одеваетесь.

Поэтому, думаю, важно делать всё, что соответствует конкретной ситуации, конкретной эпохе, конкретному месту, в соответствии с советом Пятого Далай-ламы. Вы можете посмотреть на людей, которые в качестве свиты сопровождают Его Святейшество Далай-ламу, – мне и самому приходилось часто это делать – мужчины в такой делегации всегда одеты в костюмы с галстуками в знак уважения. И они не столько показывают, выражают почтение Его Святейшеству, хотя и это здесь присутствует: они прилично одеваются, чтобы у людей было уважение ко всем, кто сопровождает Его Святейшество, чтобы не было впечатления, что они пришли в грязной, плохо выглаженной одежде. И разумеется, на абсолютном уровне разницы никакой нет, но это не довод против того, чтобы думать обо всех этих вещах, обо всех знаках уважения на относительном уровне.

Итак, мы «приближаемся» к учителю, помогая ему, с одной стороны, с другой стороны – выражаем почтение, используя различные подходящие виды поведения. Разумеется, есть разные уровни учителей, у разных учителей разные склонности и предпочтения. Некоторые учителя очень открыты в выражении чувств, некоторые нет, нужно быть в этих вопросах чуткими. Много могу примеров привести. Его Святейшество Далай-лама иногда обнимает людей, но это не значит, что вы должны к нему подойти и его обнять. Предыдущее воплощение ламы Еше было очень любящим, он очень часто обнимал людей. Серконг Ринпоче никогда никого не обнимал, и его никто не обнимал, кроме этой единственной итальянской бабушки. Просто не такой он был человек. Так что проявляйте чуткость к тому, что уместно по отношению к конкретному учителю, не руководствуйтесь исключительно собственным желанием кого-то обнять.

С традициями в разных странах можно влипнуть в большие неприятности. Лирическое отступление: есть такая традиция в некоторых странах – приветствовать друг друга, целовать в щёки со звуками «муа-муа». И в некоторых случаях делается только один поцелуй, в некоторых два, в других странах три, а в других четыре. При этом в некоторых случаях губы должны касаться щеки человека, а в некоторых не должны. В некоторых странах это делают только мужчины и женщины, когда встречают друг друга, а в арабских странах и в Турции так приветствуют друг друга только мужчины. И если в какой-то стране неправильно использовать этот обычай, то можно влипнуть в неприятности, со мной это случалось. У человека, из-за того что его так поприветствовали, создаётся неправильное отношение. Так что лучше смотреть, как поступают другие люди. Не если вы приедете куда-нибудь в качестве учителя, вообще, в целом, полезно наблюдать за обычаями.

Третий способ, который считается наилучшим, лучший способ, как вести себя по отношению к учителю, – практиковать то, что он советует. Если вы просите учителя помочь вам в принятии какого-то решения (это может быть предсказание или совет, и не о каких-то совершенно глупых, тривиальных вещах), подразумевается, что вы сделаете то, что учитель скажет. В противном случае зачем спрашивать? Бывают люди, которым не нравится ответ, который им даёт один учитель, поэтому они идут к другому и добиваются ответа, который их устраивает. Как иногда подбрасывают монетку, чтобы решить, как поступить. И первый результат вам не нравится – тогда вы говорите: «Ну, поступлю так, как выпадет два раза из трёх». Потом вас это тоже не устраивает, и вы решаете: «Три раза из пяти – вот этому совету я последую». Не поступайте таким образом. Если вы спрашиваете, то вы должны выполнять то, что вам посоветовал учитель. И после этого перед ним отчитаться: «Я поступил так, как вы советовали».

Разумеется, если учитель рекомендует вам сделать что-то, что превышает уровень ваших способностей, например, как когда Его Святейшество попросил нас перевести энциклопедию Конгтрула Ринпоче, вы объясняете учителю, что это, возможно, слишком трудное задание.

Самое уместное, о чём надо спрашивать, – это совет по поводу того, какие практики выполнять. И у вас должна быть готовность их выполнять и не жаловаться. Мой добрый друг Алан Тёрнер, который скончался несколько лет назад, также был очень близким учеником Серконга Ринпоче. Он был очень серьёзным практикующим, Ринпоче называл его «мой западный йогин». И когда пришло ему время выполнять нгондро, предварительные практики (sngon-’gro), он попросил у Ринпоче наставлений по поводу того, какие визуализации выполнять, что при этом начитывать; затем он выполнил всё. И при следующей встрече, когда Ринпоче спросил: «Ну что, как продвигается? – Алан сказал: – Я сделал восемьдесят тысяч». И Ринпоче спросил: «Что ты представляешь, что ты при этом начитываешь?» И Алан ему рассказал. Ринпоче сказал: «Нет, так дело не пойдёт, так тебе не подходит, давай-ка начинай всё сначала» – и дал ему другую визуализацию и другой текст для начитывания. И Алан сделал это, не жалуясь и не говоря: «А что же вы мне сразу не сказали?»

Когда я выполнял ретрит по практикам долгой жизни Белой Тары, в конце ретрита выполняется пуджа с огненными подношениями, и это одна из самых сложных огненных пудж. В рамках этой пуджи необходимо подносить, бросать в огонь стебли особой произрастающей в Индии длинной травы. Причём необходимо поднести десять тысяч пар таких стеблей с повторением мантры, так что делать это необходимо быстро, иначе на это уйдёт целая жизнь. И я закончил ретрит, сделал огненную пуджу, и собирать эту траву мне помогал один монах, но в итоге мы недосчитались нескольких штук до десяти тысяч, полного числа не получилось. И Ринпоче заставил меня сделать всё сначала. Не ретрит, конечно, но огненную пуджу. Снова пришлось собрать десять тысяч стеблей. И таким образом, надо следовать советам учителя и помнить о том, что у вас есть негласное соглашение о том, что вы не будете на учителя сердиться.

Когда вы просите совета, не просто о том, какие практики выполнять, а совета для собственной жизни, это для тибетской традиции необычно. Обычные отношения не подразумевают, что вы задаёте вопросы о своей личной жизни. За девять лет, которые я провёл с Ринпоче, он ни разу не задал мне ни одного вопроса о моей собственной жизни, о моём прошлом или о моей семье. Все отношения вращались относительно того, что происходило здесь и сейчас, по мере того как Ринпоче готовил меня в качестве переводчика и учителя.

Особенно неуместно, если учитель монах или монахиня, приходить к нему или к ней и задавать вопросы о проблемах в браке или о сексуальных проблемах, это совершенно неуместно. Буддийский учитель – это не дешёвый психиатр или психотерапевт. По традиции вы о себе не говорите, а учитель даёт учение. Мы как ученики должны применять услышанное на практике. И если возникают вопросы по теории или практике, мы их задаём. Чтобы спросить, мы используем традиционную формулу: «Не возражаете ли вы, если…»

Вспоминается пример: я дважды ездил по миру с Серконгом Ринпоче в качестве его переводчика, секретаря, турагента. И в конце второй поездки я спросил Ринпоче: «Не будете ли вы возражать, если я задержусь в Штатах ещё на пару недель, чтобы повидаться с матерью». Обычно Ринпоче отвечал: «Нет, я не возражаю», но в этот раз он сказал: «Нет, тебе следует вернуться в Индию со мной и затем поехать в Южную Индию, где будет особое собрание, особый ритуал, особое посвящение, где будут Его Святейшество Далай-лама, Линг Ринпоче и Серконг Ринпоче. И на самом деле это был последний раз, когда все три учителя вместе присутствовали в ходе одного ритуала, и Серконгу Ринпоче показалось, что для меня будет очень полезно поприсутствовать на этом мероприятии.

Видите, это гораздо более зрелый способ задавать вопросы. Вы не приходите к учителю, с вопросом «что мне нужно сделать», потому что, если вы задаёте такой вопрос, то вам могут поручить всё что угодно, например, переехать в другую часть света. И это вас основательно расстроит, что произошло со множеством людей. Вы не приходите к учителю со словами: «Я ничто. Я ничего не знаю, скажите, чтобы поделать такое». Это незрелый формат отношений. В отношениях мы учимся не зависеть от учителя, учитель учит нас полагаться на самих себя. У вас собственное представление о том, что вы хотите делать на следующем этапе своей жизни, и с этим представлением вы приходите к учителю и спрашиваете: «Нет ли у вас каких-либо возражений». И если у учителя будут какие-то возражения, то он вам их выскажет.

И что же до отношений между западным учителем и западным учеником, здесь, судя по всему, развиваются другие тенденции, и поэтому мы должны применить, адаптировать традиционный опыт, потому что форматы отношений между тибетцем и тибетцем, тибетцем и выходцем с Запада или двумя выходцами с Запада отличаются друг от друга. Не знаю, какие традиции в православной церкви, но у людей, которые росли под влиянием других форм христианства, отношение к священнику – в первую очередь как к пастору, человеку, который может дать какие-то советы, а вы можете поделиться своими проблемами. И такая модель намечается между западными учителями и западными учениками. Модель, отличная от отношений с тибетскими учителями. Потому что с тибетскими учителями сохраняется то, что я бы назвал «лично-безличными» отношениями. Они безличны в том смысле, что он не спрашивает нас о нашей семье, не спрашивает, каким было наше детство, но они глубоко личные, потому что мы постоянно общаемся, взаимодействуем с этим человеком.

Поэтому формат отношений между западным учителем и западным учеником по-прежнему на стадии становления, он понемногу видоизменяется и, я думаю, этот формат будет различным в разных странах. Например, мои ученики в Берлине также являются моими близкими друзьями, мы с ними вместе гуляем, ходим в кино или рестораны, но в то же время они относятся ко мне с большим уважением. Однако они не совершают простираний передо мной. Поэтому всё это зависит от конкретного человека, но чего стоит избегать – так это истории о «великом белом гуру». Многие люди склонны проецировать этот образ «великого гуру» или подражать великим тибетским ламам, хотя это совершенно абсурдно.

Рано или поздно западные учителя дойдут до той стадии, когда они будут давать тантрические посвящения, и это также неизведанные воды. Тот факт, что это люди с Запада, не лишает их возможности стать великими тантрическими мастерами. Как-никак, тибетцы не индийцы, но тибетцам удалось стать великими тантрическими мастерами. Но поскольку выходцы с Запада относятся с большим подозрением к западным буддийским учителям, а тибетцы с огромным сомнением относятся к западным буддийским учителям, если учитель становится тантрическим мастером, не в смысле, что он везде развешивает рекламу: «Я передаю замечательные посвящения», а в том смысле, что ученики его приглашают и просят даровать посвящение, то такому человеку нужно быть по-настоящему квалифицированным и иметь разрешение собственных учителей.

Мне в этом смысле нравится стиль старого Серконга Ринпоче. Когда мы путешествовали вместе, он не возил с собой никаких дорогих принадлежностей. Поэтому, когда он передавал посвящения на Западе, вместо драгоценного сосуда он использовал бутылку из-под молока или из-под газировки. В некоторых посвящениях необходимо иметь изображения божеств или священных объектов, но Ринпоче не возил с собой эти предметы. Когда они были необходимы, он рисовал их от руки на листе бумаги. Однажды в дзен-центре где-то в штате Нью-Йорк его попросили передать уполномочивающее посвящение Манджушри, и Ринпоче передал его, сидя на полу, без каких-либо ритуальных инструментов.

Так что очень важно сохранять смирение. Я думаю, что для западных учителей качество смирения – одно из самых важных; смирение и честность. Так что относитесь с подозрением к западным учителям, которые разъезжают по миру, везде разглашая свой громкий титул, везде заставляя людей обращаться к ним по этому титулу и требуя такого же уважения, которое получают тибетские ламы. Нужно изучить мотивацию таких людей. В некоторых ситуациях это может быть уместно, а в некоторых нет.