Йидамы - тантрические божества

Чтобы добиться памятования и сосредоточения, практикующий может сфокусироваться на чувственном осознавании, например на физическом ощущении того, как воздух входит и выходит через нос при дыхании. В практике махаянских сутры и тантры визуализируемые медитативные образы будд, как правило, служат объектами фокуса для достижения однонаправленного сосредоточения. Такая практика согласуется с «Антологией особых разделов знания», в которой Асанга определил сосредоточение как умственный фактор, который держит умственное осознавание сфокусированным на созидательных объектах или созидательных состояниях ума. Этот индийский махаянский мастер дал такое определение сосредоточения, так как его развитие именно с умственным осознаванием в качестве объекта даёт множество преимуществ.

Например, чтобы стать буддой, требуется поглощённое сосредоточение на любви, сострадании и правильном понимании того, как на самом деле всё существует. Если практикующие уже развили сосредоточение с умственным осознаванием, им гораздо легче применять его к умственным или эмоциональным состояниям, чем если бы сосредоточение было развито с опорой на чувственное осознавание. Более того, так как медитативные образы будд – особенно образ Шакьямуни – символизируют просветление, сосредоточенность на них помогает практикующим оставаться нацеленными на надёжное направление прибежища. Она также помогает им поддерживать памятование о мотивации бодхичитты – стремлении достичь просветления, чтобы помогать другим настолько полно, насколько это возможно.

И в практике махаянской сутры, и в практике махаянской тантры есть визуализация медитативных образов будд перед собой, над своей головой и в своём сердце. Тем не менее, особенность тантрической практики в том, что она учит визуализировать себя в качестве медитативного образа будды. Практикующий представляет, что обладает просветляющими физическими, коммуникативными и умственными качествами медитативного образа будды, и это служит мощной причиной для того, чтобы их обрести.

У большинства людей есть одно или несколько представлений о себе, с которыми они себя отождествляют. Они могут быть положительными, отрицательными или нейтральными, а также точными или преувеличенными. Тогда как медитативные образы будд – это образы, символизирующие только точные положительные качества. Понимая природу будды, практикующие тантру используют их в качестве неотъемлемой части пути к просветлению, чтобы заменить ими свои обычные представления о себе.

Медитативные образы будд символизируют совокупность всех потенциалов природы будды – на уровне основы, когда они не очищены; на уровне пути, когда они частично очищены; и на уровне плода, когда они очищены полностью. Более того, большинство медитативных образов также символизируют один из аспектов природы будды на уровне основы, уровне пути и уровне плода. Так, Авалокитешвара символизирует сострадание, основанное на естественной сердечной теплоте, а Манджушри – мудрость, основанную на врождённой ясности ума. Отождествление себя с медитативным образом помогает усилить то качество, которое воплощает этот образ.

Однако отождествляя себя с медитативными образами будды, практикующие не обманывают себя, выдавая желаемое за действительное. Их отождествление основано на потенциалах своей природы будды, которая позволяет им в полной мере раскрыть эти качества ради всеобщего блага. Или они понимают, что медитативные образы будд и хорошие качества, заключённые в них, – это очищенные квантовые уровни, на которых верно резонируют их собственные видимости и качества.

Например, люди могут считать себя эмоционально зажатыми или медленно соображающими. Они и правда могут быть зажатыми или глупыми, но если их представление о себе будет заключаться в том, что они отождествляют себя с этими качествами, это может легко вогнать их в уныние и ослабить их усилия в помощи другим. Если же, с другой стороны, они представляют себя в качестве медитативных образов будд, обладающих сердечностью и ясным умом, они больше не волнуются о своих недостатках. Такая визуализация помогает им получить доступ к врождённым положительным качествам, особенно в трудных ситуациях.

К тому же люди обычно относятся к своим представлениям о себе как к своим истинным, неотъемлемым идентичностям. Они верят, что именно такими они на самом деле и являются, независимо от обстоятельств. Практикующие тантру, с другой стороны, не считают, что медитативные образы будд сами по себе дают им свои неотъемлемые идентичности, независимо от практики, необходимой для того, чтобы обрести те качества, которые они символизируют.

У близкой связи с медитативным образом будды и мысленного перевоплощения в него есть и другие отличия от случайного или систематического совершенствования представления о себе. Получая уполномочивающие посвящения до того, как приступить к тантрическому самопреобразованию, практикующие формально приводят в действие и укрепляют врождённые потенциалы, которые позволяют им стать подобными этим медитативным образам. Они получают осознанный опыт того, что эти медитативные образы и их качества существуют неотделимо от них самих и преобразование может произойти благодаря пустотности потока их ума. Обеты, принятые ими во время церемонии, создают, структурируют и закрепляют близкую связь. Более того, отношения, установленные с тантрическим мастером, даровавшим уполномочивающее посвящение, дают постоянное вдохновение, чтобы питать эти потенциалы на протяжении всего пути.

Согласно психологии Юнга, архетипы – это символы фундаментальных моделей мышления и поведения, которые присутствуют в коллективном бессознательном каждого. Они возникают из коллективного опыта человечества в целом или же определённой культурной или исторической эры и определяют то, что люди реагируют на ситуации во многом похоже на своих предков. Архетипические символы, такие как любящий родитель, мудрый пожилой человек, храбрый герой или злая ведьма, находят выражение в мифах и фантазиях. Их формы могут отличаться в зависимости от сообщества или времени, но образ мысли и поведения, который они символизируют, остаётся неизменными. Психологическая зрелость наступает с возникновением в сознании интуитивного знания, которое символизируют все возможные архетипы, и гармоничным включением этого знания в свою жизнь.

Значения некоторых символов очевидны для людей любой культуры с первого взгляда или благодаря простому объяснению. Например, мать, кормящая младенца, – это всеобщий символ заботливой любви. Однако другие символы не указывают ясно на то, что они означают. Четырёхрукий образ Авалокитешвары, к примеру, для людей из небуддийских культур не предполагает со всей очевидностью сострадание. Символизируемые архетипами значения по большей части достаточно очевидны, тогда как значения, символизируемые медитативными образами будд, совсем не очевидны.

Кроме того, архетипы являются всеобщими качествами коллективного бессознательного каждого, тогда как медитативные образы будд – это общие свойства, связанные с потоком ясного света каждого существа. Поток ясного света – не то же самое, что и коллективное бессознательное. Несмотря на то что обе умственные способности обладают качествами, о которых человек, как правило, не знает, поток ясного света представляет собой тончайший уровень потока ума и обеспечивает непрерывный переход личности из одной жизни в другую. Коллективное бессознательное, с другой стороны, объясняет непрерывность перехода мифических моделей из поколения в поколение. Коллективное бессознательное проявляется в каждой личности, но только в людях, и не переходит через процесс перерождения.

Более того, медитативные образы будд не являются ни точными, ни абстрактными отображениями, обнаружимыми в потоке ясного света. Их также нельзя обнаружить где-либо ещё. Скорее медитативные образы будд символизируют врождённые потенциалы потока ясного света каждого существа создавать модели мышления и поведения, будь то нераскрытые потенциалы, частично раскрытые или полностью раскрытые. Они символизируют потенциалы общих положительных качеств, таких как сострадание или мудрость, а не мысли и поведение определённых семейных, социальных или мифических ролей. Медитативные образы будд, связанные с беспокоящими эмоциями, такими как гнев, символизируют только преобразование и созидательное использование энергии, лежащей в основе эмоции, а не разрушительные отрицательные эмоции как таковые.

Более того, буддизм разъясняет, что именно медитативные образы будд означают как коллективное (прим. ред.: в юнгианском смысле слова «коллективное»). Буддизм признаёт существование общего и частного. Общее – это метафизическая абстракция, приписываемая набору схожих объектов, чтобы распределить их по категориям, разграниченным словами и концепциями. Например, у всех людей на лице есть схожий элемент, посредством которого они дышат. Общая категория «нос» – это обозначение этих элементов, которая позволяет им всем называться «нос». В то же время каждый нос индивидуален, и нос одного человека – это не нос другого человека. Общая категория «нос» не существует где-нибудь сама по себе как идеальная модель, независимо от отдельных носов. И люди не достигают общего носа, размышляя о своём носе. То же справедливо для медитативных образов будд и для символизируемых ими потенциалов природы будды. Общие медитативные образы будд не существуют как отдельные существа, независимо от потоков ясного света личностей. И люди не получают доступ к общим медитативным образам будд посредством медитативных образов будд их потоков ясного света, подобно достижению Бога через дух божественного в их душах.

Кроме того, в отличие от архетипов, медитативные образы будд не приходят в сознание спонтанно в сновидениях, фантазиях или видениях, если только люди в значительной степени не привыкли к их формам на протяжении этой жизни или в недавних предыдущих жизнях. То же верно и для бардо – периодов между смертью и перерождением. «Тибетская книга мёртвых» описывает медитативные образы будд, которые появляются в бардо, и советует тем, кто находится в промежуточном состоянии, опознавать эти образы лишь как видимости, созданные их потоком ясного света. Однако эти наставления предназначены для тех, кто при жизни практиковал тантру. Потоки ясного света тех, кто не практиковал тантру, как правило, в состоянии бардо создают не образы будд, а другие видимости.

Хотя медитативные образы будд представляют оба аспекта основы, пути и плода природы будды, общий и частный, они не являются лишь символами. В труде «Обширное толкование "Проясняющего светоча" (Чандракирти)» Шераб Сенге, гелугпинский основатель Нижнего тантрического колледжа, объясняет, что медитативные образы будд обладают такими же потоками ума, как и будды, потому что они являются проявлениями просветляющих потоков ясного света будд. Например, хотя Шакьямуни достиг просветления много эонов назад, он проявился в качестве принца Сиддхарты и на протяжении своей жизни показал видимость становления буддой. Он сделал это, чтобы помочь начинающим обрести уверенность в том, что практика учений приносит плоды. Так же Шакьямуни принял форму Ваджрадхары, когда передавал «Тантру Гухьясамаджи», и одновременно проявился в качестве Ваджрапани, составителя учений. Будда лишь создал видимость, что медитативный образ будды Ваджрапани был отличным от Ваджрадхары, чтобы вдохновить начинающих также внимательно слушать учения, запомнить и практиковать их осознанно. Шакьямуни, Ваджрадхара и Ваджрапани на самом деле были одним существом.

Будды проявляют медитативные образы будд из своих потоков ясного света, чтобы разными способами приносить пользу существам, в частности служа в качестве символов различных факторов природы будды. Через понимание неразрывности медитативных образов будд и потоков ясного света будд и тантрических мастеров, практикующие осознают, что и визуализируемые, и действительные медитативные образы будд, с которыми они создают связь в медитации, – это эманации их собственных потоков ясного света. Так же как каждый поток ясного света может проявлять видимость носа, тогда как нос одного человека не является носом другого человека, подобным же образом каждый поток ясного света может проявлять медитативные образы будд, хотя медитативные образы будд одного потока ясного света не являются медитативными образами будд другого потока. Понимание неразрывности медитативных образов будд и их собственного потока ясного света помогает практикующим раскрывать факторы природы будды, представленные этими медитативными образами.

Те, кто практикует махаянские сутру и тантру, часто молятся медитативным образам будд, например Таре. Две истины, или факта, о вещах, которые индийский мастер Нагарджуна разъяснил в «Коренных строфах о Срединном пути» проливают свет на это явление. Согласно толкованию, общему для сутры и тантры, обусловленная истина об объекте состоит в том, как он выглядит с точки зрения обычных существ. Глубочайшая же истина состоит в том, как этот объект существует на самом деле, факт об этом объекте, который скрывает его видимость.

С обусловленной точки зрения обычных людей, кажется, что медитативные образы будд, такие как Тара, – это независимые существа, способные исполнять желания просителей. Однако глубочайшая истина состоит в том, что независимо существующей Тары нет: все Тары являются проявлениями потоков ясного света будд и людей, которые молятся Таре. Более того, даже в качестве проявлений потоков ясного света медитативные образы будд не способны даровать нам результат самостоятельно, своей собственной силой, независимо ни от чего, например исполнить желания. Буддизм утверждает, что это невозможно. Тем не менее, вознесение молитв Таре может помочь добиться желаемого, независимо от того, считает ли молящийся Тару проявлением будды или проявлением своего собственного потока ясного света, которое символизирует его потенциалы. Потому что сильное желание молящегося служит условием того, что его врождённые потенциалы приводятся в действие.

Например, преданные часто молятся Таре как внешнему существу, чтобы получить защиту от страха. Тара может вдохновить людей быть смелыми, но основная причина того, что они преодолели страхи, – это потенциалы их потоков ясного света, позволяющие им понять, как на самом деле всё существует, и смелость, естественным образом вызванная этим пониманием. Тем не менее, вдохновение (чинлаб, byin-rlabs, санскр. адхиштхана, благословение) необходимо преданным, чтобы привести в действие и применять свои потенциалы, и оно может прийти как из внешних, так и из внутренних источников. На самом деле важный аспект природы будды – способность потока ясного света быть вдохновлённым, или возвышенным.

Чтобы приносить пользу другим, будды являют множество видимостей себя в различных грубых и тонких формах. Они принимают вид множества тонких тел (санскр. самбхогакая), чтобы учить арья-бодхисаттв – единственных, кто способен видеть такие формы. Арьи (благородные) – это существа с высоким постижением, они обладают прямым, непосредственным, неконцептуальным восприятием и пониманием того, как всё существует. Также будды воплощаются в различных грубых телах (санскр. нирманакая), чтобы приносить пользу обычным существам. Любой будда может проявлять грубые и тонкие тела в форме любого медитативного образа будды, или обычного существа, или даже другого будды. То же справедливо и для медитативных образов будд, когда они проявляются как отдельные просветлённые существа. Тем не менее, встретить будд в любой форме и в полной мере получить от этого пользу способны только те, кто восприимчив к помощи или учениям.

Будды и их проявления – медитативные образы будд – находятся в своих полях будд. Поля будд – это особые миры, которые не связанны с заблуждением подневольного круговорота бытия (санскр. сансара). Это чистые земли, где будды и медитативные образы будд проявляются в тонких формах и учат арья-бодхисаттв заключительным шагам к просветлению. Поскольку поля будд не входят в привычный опыт буддологов и последователей хинаяны, их буквальное существование будет, естественно, неприемлемым для них. Практикующие махаянские сутру и тантру, с другой стороны, относятся к ним как к действительно существующим, хотя никто не может туда добраться, не обладая необходимыми постижениями. Даже великие мастера не могут перенести умственные потоки недавно умерших людей в чистые земли, если люди не создали для этого потенциалы посредством собственной практики.

Небуквальное окончательное значение полей будд – это поток ясного света каждого существа. В потоке ясного света каждого существа, за пределами заблуждения подневольного бытия, пребывают различные аспекты природы будды, представленные медитативными образами будд. Арья-бодхисаттвы на пути высшей тантры – единственные практикующие с неконцептуальным медитативным доступом к своему потоку ясного света – достигают в этом состоянии окончательного раскрытия своей природы будды.

Иногда медитативные образы будд приходят из своих полей будд в тонких формах бодхисаттв и просят Шакьямуни передать различные сутры и тантры, например, как Ваджрапани, когда он попросил о «Воспевании имён Манджушри (Восхвалении имён Манджушри)». Будучи бодхисаттвами, они могут также присутствовать во время устных наставлений Будды и записывать их, как сделал Ваджрапани с «Тантрой Гухьясамаджи», или давать учения вместо Шакьямуни, как в случае с Авалокитешварой и «Сутрой сердца». В таких случаях, как объяснялось ранее, медитативные образы будд и Шакьямуни имеют один поток ума.

Некоторые из грубых тел, которые будды или медитативные образы будд проявляют из своих полей будд, были действительными историческими лицами, например Падмасабхава – индийский мастер, благодаря которому буддизм впервые распространился в Тибете. С точки зрения обусловленной истины кажется, что у этих великих учителей были собственные потоки ума, и именно так они представлялись обычным существам, которые могли понять только такую истину о них. Более глубокая истина о них состояла в том, что их потоки ума были едины с буддами и медитативными образами будд, чьими проявлениями они были. Для буддологов и последователей хинаяны справедливо только первое утверждение об этих исторических лицах. Для практикующих махаяну справедливы оба утверждения.

Практика тантры включает визуализацию себя в виде определённых исторических личностей, таких как Падмасабхава, его супруга Еше Цогьел (Еше Цогьял) или Второй Кармапа Карма Пакши, считающихся проявлениями медитативных образов будд. Однако не все мастера, считающиеся проявлениями медитативных образов будд, служат образами для тантрической визуализации, как в случае с Далай-ламами в качестве Авалокитешвар. Более того, тибетцы могли уважительно относиться к некоторым правителям как к проявлениям медитативных образов будд по политическим причинам, например к манчжурским императорам Китая как к Манджушри и к русским царям как к Тарам. В тантрической практике этих исторических личностей нет. Однако то, что к ним относятся как к проявлениям, соответствует общему совету махаяны – стараться не говорить плохо ни о ком, так как мы не знаем, кто может оказаться воплощением бодхисаттвы.

Далее, некоторые грубые проявления медитативных образов будд, которых тибетцы считают историческими персонажами, существование которых было бы сложно подтвердить в соответствии с западными стандартами. Яркий пример – Тара. Тара проявилась как личность, которая в одной из жизней, будучи женщиной, развила бодхичитту и стала бодхисаттвой. Она приняла обет продолжать перерождаться женщиной и достичь просветления в женском теле, чтобы вдохновить женщин следовать пути.

Медитативные образы будд – больше, чем проявления, символизирующие различные факторы природы будды; они также служат многоцелевыми «контейнерами». Мотивация для махаянской практики – стать буддой, чтобы приносить пользу всем существам. Чтобы стать буддой, необходимо раскрыть просветляющие физические, коммуникативные и умственные способности. Этим способностям необходим контейнер физической формы. Визуализация себя в качестве медитативного образа будды становится причиной обретения физического контейнера – просветляющего тела будды. Она также служит подходящим контейнером для различных тантрических практик, направленных на достижение просветления, таких как визуализация чакр и каналов тонкого тела.

Как и все будды, медитативные образы будд проявляются в виде обширной сети различных форм, чтобы многочисленными способами приносить пользу другим. Например, тантра включает шесть классов практики согласно системе ньингма и четыре – согласно школам кагью, сакья и гелуг. Более того, каждая тибетская традиция передаёт несколько стилей практики для каждого класса. Любой из медитативных образов будд может служить контейнером для любых практик всех тибетских традиций и классов тантры. В любой из этих практик один и тот же медитативный образ будды может появляться в различных формах и позах, быть разных цветов и с разным числом лиц, рук и ног. Детали образов зависят от количества аспектов природы будды или просветления, которые этот образ и её качества представляют. Например, Авалокитешвара появляется во всех классах тантры, во всех традициях, один или с супругой, он сидит или стоит, он белого или красного цвета, у него одно или одиннадцать лиц, а также две, четыре или тысяча рук. Однако, независимо от формы и конкретной практики, Авалокитешвара по-прежнему служит контейнером для сосредоточения на сострадании.

Некоторые западные люди считают медитативные образы будд слишком чуждыми, чтобы удовлетворять потребностям западных практикующих тантру. Им хотелось бы внести изменения. Прежде чем действовать поспешно, им было бы полезно изучить исторические примеры.

По мере того как тантрическая практика распространялась из Индии в Восточную Азию и Тибет, некоторые из медитативных образов будд действительно изменили формы. Большинство изменений, однако, были незначительными. Например, черты лица стали соответствовать местным расам, а в Китае это также произошло с одеждой, позами и причёсками. Наиболее радикальные изменения коснулись Авалокитешвары: в Центральной и Восточной Азии он превратился из мужчины в женщину. Традиционное махаянское объяснение этого явления состоит в том, что будды – мастера искусных средств, и поэтому они проявляются в различных формах, чтобы подходить разным обществам. Китайцам комфортнее связывать сострадание с женщиной, а не с мужчиной. Буддологи утверждают, что тантрические мастера сами внесли эти изменения, пользуясь искусными средствами, чтобы приспособить медитативные образы к культурным предпочтениям. Махаяна парирует: мастера получили вдохновение и наставления для такого изменения от самих медитативных образов будд – в чистых видениях и других откровениях. В любом случае, общее то, что буддийский принцип искусных средств требует изменения форм, чтобы соответствовать различным культурам и тем самым приносить пользу.

Изменения, которые произошли с медитативными образами будд, соответствуют сфере азиатского творчества. Они дали новую жизнь стандартным формам и согласовали их с различным культурным наследием. В соответствии с этой тенденцией, медитативные образы будд на Западе могут оправданно обрести западную мускулатуру и черты лица. Но так как западные люди привыкли к культурному разнообразию, возможно, нет необходимости в том, чтобы медитативные образы будд меняли одежду по современной моде. Далее, в связи с нынешним равенством полов на Западе, гендерные изменения также представляются ненужными.

Несмотря на изменения, по мере того как тантра передавалась из одной азиатской культуры в другую, некоторые черты медитативных образов будд оставались нетронутыми. Наиболее заметное из них – сохранение многочисленных рук и ног. Авалокитешвара по-прежнему проявляется с тысячью рук, как в мужском теле в Индии, так и в женском в Китае. Тысячерукие люди чужды привычному опыту любой культуры. И всё же, как символ сострадания, чтобы помогать другим тысячами способов, важность тысячи рук понятна каждому.

Более того, многообразие лиц и конечностей означает множественные аспекты природы будды и постижения на пути. Например, сложно в абстрактной манере одновременно сохранять памятование о двадцати четырёх качествах и постижениях. Если представить их графически двадцатью четырьмя руками, будет легче держать их в уме одновременно, визуализируя себя со множеством рук. Устранить многорукость медитативных образов будд ради того, чтобы сделать их визуализацию более комфортной для западных людей, значит принести в жертву важный аспект тантрической практики – переплетение тем сутр.

Когда тантрические практики распространяются настолько широко, что становятся банальными, они перестают вдохновлять практикующих. В такие времена будды открывают тантрическим мастерам в чистых видениях новые формы практики. Эти откровения часто включают немного отличные формы медитативных образов будд. Как объяснил Его Святейшество XIV Далай-лама, такое, несомненно, продолжит происходить и в будущем. Его предсказание имеет смысл в свете коммерциализации тибетского буддизма и появления таких товаров, как футболки Калачакры. Медитативные образы будд и их практики должны держаться в тайне, к ним нужно особое отношение, чтобы сохранялась их сакральность. Если практикующие видят младенцев, у которых изо рта выпадает еда на футболку Калачакры, они могут обнаружить, что визуализация себя в образе Калачакры их совсем не вдохновляет. Тем не менее, если на Западе возникнут новые медитативные образы будд, какие формы будут наиболее полезными и вдохновляющими?

Некоторые западные люди чувствуют, что визуализация себя в качестве знакомых иконографических образов западных религий, например Иисуса Христа или девы Марии, а не чужих индийских образов, может быть искусным средством адаптации тантры на Западе. В конце концов, рассуждают они, Иисус и Мария символизируют любовь и сострадание, так же как Авалокитешвара и Тара. Более того, если будды могут воплощаться в любой форме, они могут, несомненно, проявляться как Иисус или Мария, чтобы приносить пользу западным людям. В этом случае также важно помнить об исторических примерах.

Маньчжурские правители Китая пытались объединить монголов и ханьских китайцев под своим началом, совместив тибетский буддизм и конфуцианство. Так, исключительно по политическим соображениям они назвали Конфуция проявлением Манджушри, приказали составить тантрические ритуалы для совершения подношений бодхисаттве Конфуцию и оплачивали церемонии в Пекине, основанные на этих текстах. Тем не менее, эти ритуалы не включали визуализацию себя в качестве медитативного образа будды Конфуция-Манджушри.

Однако в Индии несколько индуистских божеств, таких как Ганеш с головой слона (бог благополучия) и Сарасвати (богиня музыкального и художественного творчества), появились в качестве медитативных образов будд для визуализации себя в тантрической практике. Как упоминалось ранее, в древней Индии практикующие индуистскую и буддийскую тантру перемешались, и в их практиках было много общего. Не только индийские божества появлялись как проявления Будды в буддийской практике: индуизм также начал считать Будду одной из десяти ипостасей (санскр. аватар) Вишну – одного из главных богов. Всеобъемлемость свойственна большинству индийских религий.

Монотеистические религии, с другой стороны, считают себя сторонниками единственной истины. Их духовные лидеры, несомненно, обидятся на нетеистические религии, такие как буддизм, если те объявят их самые священные фигуры проявлениями Будды и включат их в свои практики, особенно в практики, содержащие сексуальные образы. Один из обетов бодхисаттвы – избегать делать то, что может вызвать пренебрежительное отношение к буддийским учениям. Заимствование образов Иисуса Христа и девы Марии для тантрической визуализации самого себя может нанести ущерб межконфессиональным отношениям.

Более того, черты, связанные с образом Иисуса, такие как крест и терновый венец, имеют глубокое значение в христианской культуре. Даже если бы западные буддисты адаптировали их как буддийские символы, большинству западных практикующих было бы сложно отстраниться от христианского значения. Так как большинство символов, связанных с медитативными образами будд, такие как лотосы и драгоценные камни, в основном не вызывают ассоциаций у большинства западных людей, ничто не мешает им нести свои предполагаемые значения, и поэтому они лучше подходят для использования в тантрической практике. Следовательно, если в будущем появятся новые формы медитативных образов будд, чтобы «омолодить» практики, они, возможно, будут соответствовать историческим примерам, став незначительными видоизменениями предыдущих форм. В отличие от товаров на свободном рынке, не будет необходимости в том, чтобы ежегодно выпускать их усовершенствованные модели.