Четырёхчастный анализ: ни одно, ни много
Мы обсуждали буддийскую пустотность (пустоту), главным образом с точки зрения отсутствия истинной идентичности нашего «я» – отсутствия невозможного, ложного «я». Мы немного поговорили о том, как медитировать. Теперь давайте объединим первое со вторым и рассмотрим самые известные методы медитации на пустотность. Обычно их называют четырёхчастным анализом, в котором используется цепочка умозаключений, известная как «ни одно, ни много». Первый шаг – установить отрицаемый объект; второй шаг – достижение убеждённости в том, что цепочка умозаключений, которая его опровергает, то есть «ни одно, ни много», на самом деле опровергает его; третий шаг – опровержение «одного»; четвёртый шаг – опровержение «многого». Мы приходим к заключению: поскольку ложное «я» не является ни единственным, ни множественным, следовательно, его вообще не существует. Смысл цепочки умозаключений в том, чтобы прийти к этому выводу. После этого мы с помощью проницательности стараемся увидеть самих себя в свете этого нового понимания и затем стараемся стабилизировать это видение.
Мы уже говорили о первом шаге – о необходимости найти отрицаемый объект. Для простоты дискуссии давайте использовать идею о ложном «я», которое является прочной «вещью». Из-за ошибочного воззрения на изменчивую систему мы можем отождествлять ложное «я» с теми или иными совокупностями, например с нашим телом, и думать: «Я привлекателен». При этом мы видим вещи очень плотными, как будто вокруг них есть непрерывные линии, как в детской книге-раскраске. Нам кажется, что вещи существуют именно таким образом: «Вот я. Вот моё тело. Вот мой ум», и так далее.
Если вещи существуют подобным образом, они должны быть или одной вещью, или множеством вещей. Или существует одна вещь, обведённая непрерывной линией, или есть множество вещей с линиями вокруг них. Если нет ни одной, ни множества вещей с линиями вокруг них, значит, обведённых линиями вещей вообще не существует. Это очень простое объяснение данной цепочки умозаключений.
Чтобы понять эту цепочку и убедиться, что она доказывает то, что она должна доказывать, нужно размышлять. Например, если в спальне есть тараканы и они не выбегают из спальни и не забегают в неё, есть только два варианта: или в спальне один таракан, или много. Третьего варианта нет. Если мы не можем найти в спальне ни одного таракана, ни много тараканов (то есть более одного), какой вывод из этого следует? Если у нас есть склонность к паранойе, мы можем сказать, что тараканы прячутся, но логический вывод – что мы заблуждались изначально и в спальне не было тараканов. Та же цепочка умозаключений применима к существованию вещей, обведённых сплошными линиями, таких как «я», «тело», «ум» и так далее. Или существует одна такая вещь, или их много, а в обратном случае таких вещей нет. Понять это нетрудно.
Но важно ясно понять, что значит «одно» и «много». «Одно» предполагает полную идентичность: это должна быть одна и та же вещь. Например, если говорить о словах, «Алекс» и «Алекс» – одно, а «Алекс» и «Александр» – два, то есть «много». То, что эти слова относятся к одному и тому же, не имеет значения: это два слова.
С чем мы сравниваем тараканов из нашего примера? С вещами, обведёнными сплошными линиями, то есть с «я» и совокупностями. Являются ли они одним? Идентичны ли они? Например, думая: «Я сексуален», мы отождествляем своё «я» с сексуальным телом, с частью совокупности форм. Если бы «я» и «сексуальное тело» были бы полностью идентичны, каждый, кто видит меня, видел бы сексуальное тело. В этом случае собака или младенец тоже видели бы меня как сексуальное тело, но это не так. Если я пьян и меня стошнило на самого себя, все, кто меня видит, также должны видеть меня как сексуальное тело, но этого тоже не происходит.
Другой пример «одного» – женщина, отождествляющая себя с тем, что она мать. Она верит, что её личность («я») и «мать» – одно и то же. Из-за этого, даже когда её ребёнку 30 лет, она по-прежнему думает, что должна быть матерью и говорить ребёнку, как одеваться и как питаться. Ей кажется, что она должна быть матерью для всех, даже для тех, кто этого не хочет. Как мы видим, это может быть довольно невротичным. Можно заключить, что «я», обведённое сплошной линией, и тот или иной аспект пяти совокупностей, обведённый сплошной линией, не может быть одним и тем же.
Тогда мы переходим ко второму варианту: «Может быть, существует много вещей, обведённых сплошной чертой. Может быть, в спальне много тараканов». Если бы существовало множество вещей, обведённых сплошной линией, то «я» со сплошной линией должно существовать здесь, тело со сплошной линией – где-то там, ум со сплошной линией – где-то ещё, и так далее. Это должны быть совершенно отдельные вещи, обведённые линиями и не связанные друг с другом. В детских книгах-раскрасках много отдельных объектов с линиями вокруг. Они не взаимодействуют, а просто находятся на своих местах. Это не реалистично. Мы определённым образом связаны со своим телом, мы не полностью отдельны. Если мы оцарапали своё тело, мы говорим, что мы оцарапали себя, верно? Мы реагируем на это. Мы связаны. Мы чувствуем боль. Это не множество отдельных вещей, обведённых линиями, подобно множеству тараканов на полу в спальне.
Полная поглощённость пустотностью
Если в спальне нет ни одного таракана, ни множества тараканов, мы вынуждены заключить, что там вообще нет тараканов. Убеждённые в правильности этого заключения, мы внимательно осматриваем спальню и с проницательностью осознаём, что там нет тараканов. Мы видим отсутствие тараканов, а затем сосредотачиваемся на этом отсутствии. Это сложный момент. Мы сосредотачиваемся не на полу своей спальни, а на факте, что в ней нет тараканов. Другими словами, мы видим ничто. Если делать это правильно, в конечном счёте в уме не возникает ничего, кроме этого отсутствия, и это подобно пространству.
Вот простой пример проецирования истинно существующей идентичности на другого человека. Мы постоянно ищем Прекрасного Принца или Принцессу – идеального партнёра. Мы проецируем это на людей, а затем сильно злимся, когда они нас разочаровывают, поступая не как идеальные партнёры. В данном случае логическое заключение, связанное с анализом пустотности, – что Прекрасного Принца или Принцессы не существует. Это красивая сказка, но она не относится ни к одному реальному человеку.
Когда мы осознаём пустотность – отсутствие Прекрасного Принца или Принцессы, – на этой стадии медитации мы ещё не видим, что наш друг или подруга – не Прекрасный Принц или Принцесса, когда он или она оказывается в поле нашего восприятия. Это произойдёт позже. Сначала в процессе полной поглощённости пустотностью мы сосредотачиваемся на том факте, что Прекрасного Принца или Принцессы не существует. Это переживание подобно взрыву мыльного пузыря. Мы осознаём, что наша проекция была лишь фантазией о невозможном. Она вообще не существует, никогда не существовала и никогда не будет существовать. Мы осознаём, что совершенно напрасно бились головой о стену. Вера в Прекрасного Принца или Принцессу создавала проблемы и препятствия в наших отношениях – и для нас, и для другого человека. Теперь мыльный пузырь лопнул и мы видим, что такой вещи не существует. Это подобно пустому пространству без препятствий: ничто не препятствует движению, динамике наших отношений, потому что мы больше не проецируем на другого человека этот невозможный способ существования.
Хотя это трудно, мы стараемся добиться того, чтобы наш ум был сосредоточен только на этой пустотности, которая подобна пустому пространству. Во время полной поглощённости пустотностью, которую многие переводчики называют «медитативным равновесием на пустотности», мы просто сосредотачиваемся на этом отсутствии с полным пониманием, уверенностью и сосредоточением. Простыми словами, мы пытаемся прочувствовать эту истину на глубинном уровне. Когда мы просто наблюдаем отсутствие тараканов в спальне, это далеко не то же самое, что глубокое облегчение, которое мы чувствуем, когда осознаём это по-настоящему: «Здесь нет тараканов, мне нечего бояться». В последнем случае мы усвоили этот факт, по-настоящему его осознали.
Если наша полная поглощённость становится немного неясной, нужно проверить снова: «А, да, их здесь нет», и наше осознание станет ещё лучше. Другими словами, нужно чередовать два типа медитации – проницательную и стабилизирующую; оба должны быть направлены на пустотность, подобную пространству.
Последующее достижение
После периода полной поглощённости пустотностью мы продолжаем практику, переходя на стадию последующего постижения, или последующего достижения, которую переводчики часто называют «постмедитацией», но это не очень точный перевод. Эта стадия может начаться как между сессиями медитации, так и во время медитации. Эта стадия, на которой мы кое-что постигаем, или достигаем некоторого постижения, вернувшись из полной поглощённости пустотностью, подобной пространству.
Продолжая нашу аналогию, во время полной поглощённости мы осознали, что в спальне нет тараканов. Мы сосредоточились на этом отсутствии, подобно тому как сосредотачиваемся на пространстве – на отсутствии препятствий для нахождения любого объекта в пространстве. На стадии последующего достижения мы сосредотачиваемся на том, что видим спальню без тараканов, и осознаём: хотя нам кажется, что в этой спальне есть тараканы, это подобно иллюзии. Спальня подобна иллюзии, потому что то, какой она кажется, не соответствует тому, как она существует. Однако спальня всего лишь подобна иллюзии. Это не то же самое, что назвать спальню иллюзией. Это не иллюзия, мы спим в ней каждую ночь.
Подобным образом, на стадии последующего достижения мы сосредотачиваемся на своём партнёре с пониманием, что он (она) не существует как Прекрасный Принц (Принцесса), хотя кажется именно таким (такой). Другими словами, когда мы видим своего партнёра, мы явным образом понимаем, что это человек, как и все остальные, и неявным образом мы понимаем, что он (она) – не Прекрасный Принц (Принцесса). Перед нами человек, который кажется Принцем или Принцессой, но эта видимость подобна иллюзии. Тем не менее, наш партнёр не иллюзия. Он всего лишь подобен иллюзии, потому что кажется не тем, кем является.
То же самое с условным «я». Я сижу здесь и говорю. Возможно, я где-то ошибся, но я человек, а люди ошибаются. Что отсутствует? Отсутствует я, который на самом деле является идиотом и всегда ошибается. Первое постижение, происходящее на стадии полной поглощённости, – что не существует «меня», который был бы «полным идиотом». Второе постижение, происходящее на стадии последующего достижения, – что существует условное «я», и я на самом деле сказал что-то не так, что произошло в силу причин и условий, кармы и так далее. Мы не отрицаем карму. Мы не отрицаем того, что происходит на самом деле. Это было бы нигилизмом. Однако на уровне условной реальности люди, совершающие ошибки, не существуют как «люди, являющиеся полными идиотами», с толстой непрерывной линией вокруг. Даже если сказанное нами на условном уровне можно считать глупым, это не делает нас прочно существующими «настоящими идиотами».
На что похоже условное «я»? Оно подобно иллюзии. Кажется, что оно существует как идиот, обведённый жирной линией, но оно не существует таким образом, никогда не существовало и никогда не будет существовать. Условный «я», сказавший что-то неправильное, – это просто то, к чему относится слово «я», приписанное на основе группы совокупностей, в том числе на основе ошибочных слов. Условное «я» подобно иллюзии: кажется, что оно существует как прочный идиот, но прочных идиотов не существует.
Это самое главное. Условные вещи, например условное «я», подобны иллюзии, но они не то же самое, что иллюзия. Это большая разница. Они подобны иллюзии, но не то же самое, что иллюзия. Сказать человеку что-нибудь грубое во сне или в реальной жизни – здесь есть большая разница, не правда ли?
Вот что касается шагов медитации на пустотность: медитация, подобная пространству, и медитация, подобная иллюзии.
Вопросы
Основа условного «я»
Вы не могли бы подробнее рассказать об основе для обозначения условного «я»? Вы упомянули, что это какой-то аспект ума.
Позвольте мне использовать примеры. Моя мать страдает от последних стадий болезни Альцгеймера. Кто моя мать? Её память исчезла, её способность узнавать семью исчезла. Скорее всего, она даже не знает, кто она. Я не уверен, что она знает своё имя. Её личности больше нет. Кто она? Она по-прежнему моя мать? Да, придётся признать, что она по-прежнему Роза Берзин. Личность, память и всё остальное исчезло, но по-прежнему должно оставаться нечто, что служит основой для её правильного обозначения как моей матери. Она по-прежнему жива, она не умерла.
То же самое может произойти с телом. Человек может потерять руку или ногу, пострадать от инсульта и паралича, пострадать от ожогов. Можно лишиться значительной части своего тела, и некоторые органы даже могут быть заменены, например сердце или печень. Это по-прежнему будет моя мать? Как насчёт комы? Если ваша мать в коме, это по-прежнему ваша мать? Нам придётся признать: да, это всё ещё моя мать, даже если более грубый уровень её сознания не функционирует. Как насчёт смерти мозга, когда у человека сохраняется сердцебиение, а дыхание поддерживается искусственно, с помощью аппарата? Это очень сложный вопрос, потому что не все согласны по поводу того, где грань между жизнью и смертью.
Вопрос о том, что именно служит основой для обозначения условного «я» и от чего зависит, присутствует оно или уже нет, становится немного яснее, когда мы видим труп. Большинство людей на Западе не видят трупы, за исключением весьма искусственной ситуации, когда труп лежит в красивом гробу, чистый, с косметикой, элегантно одетый. Это досадно. Смотреть на трупы в их естественном состоянии неприятно, но Будда многому научился, увидев труп, и для нас это тоже было бы полезно.
Мне подобная удача выпала в Индии, примерно десять лет назад, когда умер один западный человек, живший в Дхарамсале. Он пошёл спать, оставив в комнате разожжённую угольную печку, но забыл открыть окно и умер от отравления угарным газом. Хотя я не был знаком с ним лично, мне и нескольким другим западным старожилам в Дхарамсале пришлось идти в морг, забирать его и кремировать. Индийские власти уже распорядились провести вскрытие, поэтому перед собой мы увидели обнажённого мужчину, лежащего на цементном полу в цементном домике и похожего на мёртвую рыбу. Его живот был вскрыт, а затем довольно грубо зашит какой-то ниткой; он ужасно пах. Для сохранения его тела не было сделано ничего. Нам пришлось его поднять, отнести в джип и сидеть рядом с ним по пути на кладбище. При касании он действительно напоминал мёртвую рыбу, и тело даже было похожего цвета. Это было по-настоящему невероятно. Затем нам пришлось вытаскивать его из джипа, класть на связку дров и сжигать, как бумагу или мусор.
Я думаю, это опыт был в той же степени полезным, в какой он был отвратительным. В моём уме была полная ясность, что этот человек – не его тело, и что мы очень сильно отождествляемся с телом. То, о чём мы сейчас говорим, стало актуальным и живым. Кем был этот человек? Кем-то, кто жил в этом теле, но больше не живёт? Это одно из ошибочных воззрений, не так ли? Он был чем-то, что вошло в тело, пользовалось им, как мы пользуемся компьютером, а теперь будет пользоваться другим телом? Какими были отношения между этим человеком и его телом? Это становится очень интересным. Когда вы видите разлагающийся труп в его естественном состоянии, он напоминает мусор. Он никому не нужен. Вы хотите избавиться от него как можно быстрее, потому что он плохо пахнет.
В конечном счёте основа для обозначения условного «я» – не тело, не память и не набор подобных вещей. Опять же, если мы увидим труп или навестим человека с болезнью Альцгеймера, это станет очевиднее. Даже если человек лишится множества частей, его по-прежнему можно будет достоверно назвать условным «я», хотя труп – уже не «я». Даже если у человека нет осознания себя как «я», например в коме, это по-прежнему человек, или «я». Возможно, у него нет сознательного чувства «я», но это трудно определить, не так ли? Есть ли у нас чувство «я», когда мы видим сны? А как насчёт сна без сновидений? Я не знаю.
Однако обсуждение условного «я» в буддизме не затрагивает вопроса, осознаёт ли человек своё «я» и есть ли у него это чувство. В буддизме просто обсуждается, можно ли достоверно обозначить условное «я» на основе того, что никогда не прекращается и непрерывно продолжается из жизни в жизнь, без начала и конца, даже после просветления. Как мы уже обсуждали, необязательно кто-то должен активно обозначать это «я»: сам акт обозначения не имеет значения. Условное «я» – это просто то, к чему относится слово, ярлык или концепция «я», обозначенная или приписанная на подходящей основе. «Я» должно обладать способностью быть достоверно приписанным, но необязательно должен присутствовать субъект, который выполняет это приписывание.
Таким образом, отвечая на ваш вопрос, в буддизме говорится, что тончайший уровень ума (умственной активности) вместе с тончайшей энергией, поддерживающей жизнь, продолжается непрерывно из жизни в жизнь, и в конечном счёте именно они выступают основной для обозначения условного «я». В высшем классе тантры, ануттарайоге, этот тончайший уровень ума (умственной активности) называется ясным светом – умом ясного света.
Воспоминания о прошлых жизнях
Иногда мы слышим от тибетских мастеров, что они помнят свои прошлые жизни. Как это возможно?
Это очень интересно. Во-первых, важно не считать прошлые жизни «моими» прошлыми жизнями, как если бы существовало прочное «я», которое владеет прошлыми жизнями и всегда сохраняет одну и ту же фундаментальную идентичность: «У Алекса были прошлые жизни». Прошлые и будущие жизни нужно воспринимать совершенно безлично, хотя континуум жизней каждого человека индивидуален. Возможно, будет полезно взглянуть на прошлые жизни как на предыдущие сцены фильма. Точно так же как можно обозначить «я» на основе сцен в течение этого часа, можно обозначить «я» на основе сцен, случившихся час назад или в другом теле в другой жизни.
Важно коснуться буддийского объяснения того, как работает память. Когда в буддизме говорится о памяти, имеется в виду не сохранение информации, а её воссоздание в процессе воспоминания. Этот механизм похож на механизм привычек. Я не смог подобрать хороший перевод тибетского слова «привычка», потому что оно также подразумевает работу памяти. Воспоминание о чём-либо подобно повторению привычного действия. В обоих случаях мы переживаем ряд схожих событий.
Допустим, в прошлом мы много курили, то есть существует множество эпизодов курения в прошлом. На их основе мы можем обозначить или приписать привычку курить. Каждый раз, когда мы курили, мы курили не одну и ту же сигарету и не совершали совершенно одинаковое движение рукой, держа сигарету. Каждый раз мы курили новую сигарету и выкуривали её иначе. Но каждая выкуренная сигарета была подобна предыдущим, и каждый акт курения был подобен предыдущим актам. В силу этой привычки мы, возможно, выкурим ещё одну похожую сигарету в будущем.
Точно так же, допустим, мы что-то пережили, например, кого-нибудь встретили, а затем несколько раз вспоминали об этой встрече. Каждый раз, вспоминая о ней, мы не думали совершенно одинаковую мысль, не правда ли? Каждый раз мы думали схожим образом – о чём-то, что напоминает о встрече, но не является самой встречей. На основе ряда эпизодов, когда у нас возникают схожие мысли, связанные с этой встречей, можно приписать память. Это подобно повторению схожих действий, на основе которого можно обозначить привычку.
Точно так же можно вспоминать нечто подобное тому, что произошло не только ранее в этой жизни, но и в прошлых жизнях – потому что существует непрерывный континуум тончайшего ума и условное «я». Основа для обозначения привычек и воспоминаний как разновидности привычек – континуум тончайшего ума, а также условное «я», также обозначенное на основе этого континуума. Таким образом, воспоминания и привычки подобны условному «я» в том, как они существуют. В них нет ничего прочного и обнаружимого. Они не хранятся в тончайшем уме или в условном «я» как материальные вещи. Воспоминания – лишь приписываемые изменчивые явления, которые не относятся ни к формам физических явлений, ни к способам осознавания.
Как справляться с болью
Если не существует прочного «я», мы не должны переживать боль как боль, не правда ли? Мы можем просто подумать: «Это лишь боль», и не переживать. Страдание существует, но нет того, кто страдает.
Когда мы в темноте ударяемся ногой о стол, возможны две реакции. Мы можем начать прыгать и преувеличивать важность этой ситуации: «Ой, бедный я! Я ушиб ногу! Это несправедливо!» – как будто мы ждём, что наша мамочка придёт, поцелует нас и сделает ситуацию легче. За такой реакцией стоит цепляние за истинное, прочное «я». Другая реакция – мы ушибли ногу, она болит, но мы не преувеличиваем. Мы просто думаем: «Да, я ушиб ногу, она действительно болит, но что в этом нового?» Затем мы продолжаем делать то, что делали до этого, не проецируя большую жирную линию вокруг своего «я», вокруг ситуации или вокруг боли.
Тем не менее, условно существующий ушиб произошёл. Смысл не в том, что ничего не случилось. Мы спокойно проверяем ногу, не кровоточит ли она и нет ли перелома. Если нам нужна медицинская помощь, мы идём и получаем её.
Если мы сталкиваемся с серьёзной болью на протяжении длительного времени, например из-за рака, справиться с ней намного труднее, потому что депрессия или гнев в качестве реакции на болезнь возникает снова и снова. Как избавиться от этой компульсивной (навязчивой) реакции?
Я думаю, это то же самое. Справляться с болью при раке можно по-разному. Очень полезна медитация памятования (осознанности), когда мы сосредотачиваемся на дыхании. Она напоминает нам, что мы живы, и помогает установить связь с чем-то более надёжным, чем боль. Если наша практика махаяны очень сильна, мы можем практиковать медитацию отдавания и принятия (тонглен), представляя, что берём на себя боль всех остальных существ, страдающих от рака, и отдаём им спокойствие, счастье и хорошее здоровье. Но это очень продвинутая практика, которую трудно делать искренне. Её легче выполнять, когда мы не страдаем от сильной боли.
Чтобы справиться с хронической болью, можно также попробовать медитацию на пустотность. Мы задаёмся вопросами: «Что происходит? Существует ли прочное «я», окружённое жирной линией, прочная болезнь, окружённая жирной линией, прочная боль, окружённая жирной линией? Они подобны трём тараканам? Или они не прочные?» Когда мы думаем: «Бедный я! Я жертва. Я чувствую боль и это так ужасно!» – на первом шаге нужно установить объекты отрицания. Это истинное «я» как жертва, истинная боль и вся эта катастрофическая ситуация. Когда мы считаем себя жертвой, это лишь добавляет невероятную психологическую боль поверх физической боли. Нужно осознать, что прочной жертвы не существует. Это осознание поможет нам освободиться от напряжённого состояния тела и ума, возникающего из-за ментальности жертвы.
Я думаю, это можно понять на другом примере. Когда нам делают укол, можно испугаться: «Это причинит такую боль мне!» Тогда наши мышцы, конечно, напрягутся и процедура будет ещё болезненнее. Если вместо этого подумать: «Сейчас мне сделают укол. Хорошо» – мы будем чувствовать себя расслабленно и наши мышцы тоже расслабятся. Да, укол будет болезненным, но терпимым, и мы просто позволим боли пройти.
Это относится к любой боли. Цепляясь за прочное «я», мы в буквальном смысле напрягаемся. Мы цепляемся. Если мы сидим напряжённые в кресле зубного врача, это похоже на пытку. Если мы расслаблены, нам будет намного легче. Вот как может помочь понимание пустотности. Можно достичь схожего результата с помощью медитации на непостоянство. Мы осознаём, что не будем сидеть в кресле стоматолога до конца своей жизни, и это помогает расслабиться. Но медитация на пустотность намного эффективнее.
Я думаю, ни у кого из присутствующих не хватит сил начать с такой сложной медитации, как медитация на пустотность. Но если в тяжёлые времена просто оставаться радостными, в этом настрое есть нечто, что уже справилось со страданием.
Да. В учениях по лоджонгу, или тренировке ума, много методов. Ударившись ногой, мы можем подумать: «Как я счастлив, что я её не сломал, – или, – Я очень счастлив, что избавился от худших кармических препятствий, которые могли бы возникнуть. Теперь отрицательная карма исчерпана, и я отделался лёгким испугом». Есть много методов преобразования ситуаций.
На этом наш курс заканчивается. У нас не было времени на саму медитацию пустотности, и я прошу прощения, но, мне кажется, я объяснил её достаточно подробно, чтобы вы могли практиковать самостоятельно.
Пусть весь положительный потенциал и всё понимание, которые появились благодаря объяснению и слушанию этой темы, станут причиной того, чтобы все живые существа достигли просветления ради всеобщего блага. Спасибо.