Пустотность всех явлений

Сначала давайте рассмотрим воззрение школы читтаматра («только ум»). Это воззрение сначала предлагает осознать, что зависимые явления (явления, которые зависят от других явлений, то есть подвержены влиянию других явлений), например стол, тело или личность, – изменчивы. Они меняются от момента к моменту, поскольку возникают на основе причин и условий. Далее, такие явления не существуют так же, как полностью концептуальные явления, например категории; они лишены такого способа существования.

Категория – это нечто фиксированное, не затрагиваемое причинами и следствиями. У категории, например у категории «стол», есть определение, которое возникло в результате договорённости, и этой категорией можно ментально обозначить разные объекты, обладающие одинаковыми определяющими характеристиками. Объекты, отнесённые к категории, не влияют на неё. Категория не меняется, хотя определяющие характеристики категории могут быть изменены в результате достижения новой договорённости.

Зависимые явления возникают в зависимости от причин и условий и находятся под их влиянием. Они существуют не так, как категории. Рассмотрим для примера зависимое явление «я». Я не просто концептуальная категория. «Я» существует. Оно меняется от момента к моменту и находится под влиянием тела, ума, эмоций, происходящих событий и так далее. Хотя человек – это приписывание на основе индивидуального континуума постоянно меняющихся совокупностей, человека можно увидеть неконцептуально, в то время как категории «стол» или «человек», которыми обозначены множество объектов, обладающих одинаковой определяющей характеристикой, можно познать только концептуально.

Читтаматра утверждает: когда зависимые явления познаются неконцептуально, например, когда мы видим стол или человека, приписанного на основе тела, – ментальная голограмма стола или человека не возникают из внешнего натального источника. И ментальная голограмма, и познающее её сознание со всеми сопровождающими его ментальными факторами – всё это возникает из ума того, кто познаёт. Точнее, всё это возникает из одного натального источника – из кармической склонности (семени) этого познания, которая является приписыванием на основе так называемого основополагающего сознания (алаявиджняны) познающего человека. Тем не менее, и у ментальной голограммы, и у сознания и ментальных факторов, познающих эту голограмму, есть истинно доказанное существование. Это означает, что их существование можно доказать не только в контексте концептуального познания, потому что зависимые явления существуют не так, как полностью концептуальные объекты, например категории.

Далее, в соответствии с воззрением читтаматры у личности («я») есть определяющие характеристики, обнаружимые в ней самой, которые делают её индивидуальным и конкретным достоверно познаваемым явлением, но только в контексте её достоверного познания. Это объясняет, почему человек, увидев меня, в процессе неконцептуального познания может выделить меня как отдельный объект, отличая меня от всех остальных людей и предметов, которые меня окружают. Опять же, это возможно только в контексте ментальной голограммы моего тела, которая возникает в уме воспринимающего в процессе познания моего тела в этой комнате. У других зависимых явлений, например у тел, тоже есть определяющие характеристики, которые можно обнаружить в них самих и благодаря которым тот, кто их видит, выделяет их как отдельные объекты и отличает от стены за ними.

Однако, когда зависимые явления, например личность или тело, становятся объектом концептуального познания, они полностью лишены определяющей характеристики, которая находилась бы внутри них и служила бы основой для присваивания им категорий или названий. Благодаря этому меня можно ментально обозначить категориями «человек», «мужчина», «американец», а также категориями «полный» и «худой», «молодой» и «старый», и меня можно назвать словами «Алекс», «Александр», «д-р Берзин», «учитель» и так далее. Подобные категории и названия устанавливаются только в силу условности и могут быть подтверждены или не подтверждены остальными людьми. Другими словами, я индивид, но моё имя нельзя обнаружить во мне самом. Перед тем как родители дали мне имя, у меня не было имени. Тем не менее, «Алекс», «Александр» и так далее – условно правильные имена для меня, в отличие от имени «Фриц».

Это довольно важно, когда мы относим себя к категориям, например: «Я глупый, я плохой, я такой или сякой». Во мне нельзя обнаружить определяющих характеристик, которые сами по себе делают меня тем или иным. Все подобные обозначения зависят от концептуального контекста воспринимающего и от того, как он определяет эти категории. Тем не менее, «я» существует, и в нём самом есть определяющие характеристики, которые делают его индивидуальным «я». То, что я являюсь индивидуальным достоверно познаваемым объектом, – не просто концептуальное построение.

Если проанализировать этот взгляд подробнее, он очень интересен. Мы можем говорить о любом объекте только в контексте нашего восприятия этого объекта. Что такое этот стол и что такое личность? Если я что-либо говорю об этих объектах, это связано с сознанием говорящего. Если я вижу эти объекты, это связано со зрительным сознанием. Если о них я думаю, это связано с мыслящим сознанием. Как вообще доказать существование стола или человека независимо от познающего сознания? Мы можем спросить: «А как насчёт Большого взрыва или Земли до того, как на ней появилась жизнь?» Что ж, мы не видим всего этого, но можем мыслить или говорить о них, и это также связано с умом.

Мы имеем дело только с видимостями вещей – с ментальными голограммами, существующими в контексте нашего познания. В этом смысле воззрение читтаматры утверждает, что объекты существуют как отдельные вещи, а затем наше концептуальное сознание обозначает их категориями «хороший», «плохой», «Алекс», «Фифи» и так далее, подобно тому как мы записываем информацию на пустую кассету или диск. Хотя более сложные буддийские философские системы уточняют воззрение читтаматры, сейчас нам важно понять, что мы можем доказать существование любого явления только в контексте сознания. Объекты не существуют как пустые кассеты или диски вовне и сами по себе. Считать, что они существуют таким образом, – ещё один тип неправильного восприятия.

Это воззрение школы читтаматра («только ум»). Допустим, у нас есть любимый человек. Мы не можем доказать, что он существует вовне как своего рода чистый диск – как индивид с каким-то именем, возрастом, интеллектом и другими характеристиками, установленными со стороны самого человека, независимо от ума. Мы можем доказать существование этого человека только в контексте того, что мы его видим, говорим о нём, читаем о нём, думаем о нём и так далее, причём всё это связано с нашим умом. Мы не можем установить его или её имя или назвать его «симпатичным» или «некрасивым» вне контекста договорённости по поводу его имени, которая появилась со стороны ума, и вне контекста концепций «симпатичный», «некрасивый» и так далее, созданных умом. Таким образом, всё это зависит от познающего ума.

Воззрение читтаматры очень сложное, понять его не так-то просто, но это очень глубокое воззрение. У нас не так много времени, и обычно в самом конце семинара я быстро объясняю самый сложный материал. Это объясняется тем, что слушатели или поймут его, если они достаточно подготовлены, или не поймут, даже если мы посвятим этому долгие часы, потому что его понимание требует длительных размышлений. Если вы хотя бы поняли основную идею – что в самом человеке нет ничего, что доказывает, что он прекрасный, ужасный или даже что это, например, именно Клаудия, и что это можно установить только с точки зрения ума – это уже будет очень полезно.

Просто в определённый момент нашего восприятия, когда мы видим этого человека или думаем о нём, мы проецируем на него, что он «прекрасный» или «ужасный». Тем не менее, в нашем восприятии действительно присутствует достоверно познаваемый объект, и в каждый момент нашего восприятия или мышления мы можем проецировать на него разные вещи. Когда другой человек воспринимает его или думает о нём, он может проецировать что-либо другое. Однако невозможно доказать, что эти проекции действительно описывают, каким этот человек является «на самом деле». В отличие от человека, который является приписыванием на основе постоянно изменяющегося континуума совокупностей, и его можно увидеть неконцептуально, – категории «хороший» и «плохой» всего лишь обозначены концептуальным умом на основе этого человека. 

Давайте ограничимся одним коротким вопросом, иначе мы не закончим. Нам осталось пройти ещё две философские позиции.

Если думать обо всём таким образом, влюбиться невозможно.

В некотором смысле, вы правы. Мы можем любить человека, и человек, конечно, существует: он или она не просто плод нашего воображения. Но мы не можем установить существование этого человека вне контекста нашего восприятия или мыслей о нём. Обычно влюблённость очень сильно преувеличивает положительные качества человека, и, когда мы его видим, в качестве ментальной голограммы в нашем уме возникает эта преувеличенная картина. Влюблённость – беспокоящее состояние ума, потому что мы страдаем и теряем самообладание, когда другого человека нет рядом, игнорируя всех остальных людей в своей жизни, например коллег на работе и так далее. 

Больше никаких песен о любви.

Больше никаких песен о любви. Тем не менее, это воззрение не отрицает любовь. Любовь – это желание, чтобы человек был счастлив и обладал причинами счастья, независимо от того, что он делает в отношении нас и в отношении других людей. Мы желаем ему счастья просто потому, что это живое существо, и все существа хотят быть счастливыми, и никто не хочет быть несчастным.

Если мы избавимся от всех проекций, человек по-прежнему останется?

В соответствии с этим воззрением человек всё же существует, просто его существование можно установить только в контексте ментальной голограммы, которая появляется в нашем уме. Мы не можем установить, что этот человек существовал где-то вовне до того момента, как мы его увидели или подумали о нём. 

В начале нашего семинара я использовал слово «проекция» в очень общем смысле, но нам нужно различать между ментальной голограммой человека, которая возникает, когда я его вижу, и проекциями «прекрасный», «ужасный» и так далее. Смысл не в том, что эти ментальные ярлыки обязательно ошибочны. Они могут быть условно правильными, в соответствии с определёнными условностями относительно того, что значит «прекрасное» и «ужасное». Однако эти концепции и их определяющие характеристики – всего лишь условности, они относительны и их нельзя установить и обнаружить в самом человеке.

Например, мы приготовили кому-нибудь ужин, этот человек поел и рыгнул. В арабском обществе это очень вежливо: это показывает, что человеку понравилась еда. В западном обществе это очень невежливо. Но отрыжка – всего лишь отрыжка, как бы мы её ни называли. Однако в контексте условностей того или иного общества она может быть «вежливой» или «невежливой».

Получается, что объект не существует, если мы его не познаём?

Нет, дело не в том, что объект не существует, просто мы не можем установить или доказать его существование вне контекста познания этого объекта. Как можно говорить об объекте вне контекста разговора о нём? Как можно думать об объекте вне контекста мышления о нём? Это невозможно. Что это означает? Что нам не нужно беспокоиться о том, какими являются внешние объекты сами по себе. Если мы хотим избавиться от страдания, нужно делать это в контексте объектов, о которых мы говорим или мыслим, которые мы видим или слышим. В чём цель буддизма? Избавиться от страданий. Но это достигается в контексте нашего опыта.

Если взять, к примеру, стол и избавиться от всех концепций, таких как «хороший», «плохой», «маленький», «большой» и так далее, то что останется от стола? 

С точки зрения читтаматры у нас останется отдельный объект, который находится в контексте нашего восприятия этого объекта, и мы можем указать на него и сказать: «Вот он, вот этот объект». У него есть собственная определяющая характеристика, устанавливающая, что этот объект можно отличить от других объектов, которые мы видим рядом с ним. Эта определяющая характеристика как будто упаковывает объект в пластиковую упаковку. Но в самом объекте нет ничего, что доказывает, что это «стол», «кресло», «антиквариат» или «кусок мусора». Всё это зависит от условностей, созданных умом. Я могу назвать его большим, а вы – маленьким. Но какая разница? Зачем спорить об этом? Всё это относительно.

Мы можем задаться вопросом: «Существует ли стол в комнате, когда на него никто не смотрит?» Однако, задавая вопрос, мы уже говорим о столе, так что это опять связано с умом. Когда мы задаём этот вопрос, у нас появляется стол, существующий в контексте ума, задающего этот вопрос.

Если в другой комнате кто-то страдает, действительно ли он страдает?

Да, но это можно доказать только в контексте нашего мышления об этом страдающем человеке в другой комнате: мы знаем, что другой человек страдает. Другие люди существуют не только в моём уме. Однако мы можем рассматривать другого человека только в контексте того, что мы о нём думаем, видим его или разговариваем о нём. Это невозможно за пределами этого контекста.

Читтаматра – махаянская школа. В ней также говорится о сострадании, любви и помощи всем существам. Другие существа не являются плодом нашего воображения. Как я упоминал, понять это воззрение очень трудно. Для этого нужно много размышлять, и, если вы раньше об этом не слышали, воспримите это как общее введение. Не ожидайте, что вы сразу всё поймёте. Это сложное для понимания и очень-очень тонкое воззрение.

Но говоря простыми словами, если мы понимаем, что никто сам по себе не является «хорошим», «плохим», «замечательным» и так далее, для начала это нормально. Очевидно, если мы верим, что другие являются такими сами по себе: «Ты по-настоящему ужасный человек», у нас возникнет беспокоящая эмоция гнева.

Конечно, это важно понимать в контексте пустотности невозможной души личности: не существует постоянной личности, которая остаётся неизменно ужасной, которая не зависит ни от чего, что с ней происходит, что она делает и так далее. Понимание того, как существуют личности или все явления, должно находиться в рамках этого более общего объяснения.

Давайте в течение минуты обдумаем и постараемся усвоить воззрение читтаматры, а затем продолжим.

[медитация]

Теперь важно на более глубоком уровне рассмотреть вопрос о том, что доказывает существование того или иного явления. Речь не о том, что создаёт объекты, а о том, что доказывает их существование. В некоторых менее сложных воззрениях говорится: «Если что-либо выполняет функцию, оно существует. Функция, способность что-либо делать, доказывает существование явления, хотя, конечно, не создаёт его». Что доказывает, что огонь горячий? Я сую в него палец и обжигаюсь. То, что я обжог палец, не делает огонь горячим, не создаёт горячий огонь, но лишь доказывает, что он горячий. Это не слишком сложное воззрение, и можно пойти гораздо дальше. В этом воззрении есть некоторые проблемы, например: можем ли мы узнать, что объект выполняет функцию, если мы его не наблюдаем? Именно к этой проблеме обращается воззрение читтаматры.

Следующее воззрение, к которому мы переходим после читтаматры, говорит: «Вы уже сказали о роли ума и о том, что доказать существование объекта можно только в контексте появления этого объекта в нашем сознании. Теперь давайте глубже проанализируем эту связь с умом и подробнее рассмотрим, как именно можно доказать существование объекта». Здесь начинается сложная дискуссия об умственном обозначении. 

Сначала мы поговорим о воззрении сватантрики. Как доказать, что что-либо существует? Сватантрика утверждает, что существование объекта как чего-либо конкретного или просто как познаваемого объекта можно доказать в силу того факта, что, если подходящей основе присвоены соответствующая концепция/категория или слово/название, эта концепция, категория, слово или название относится к чему-то, что может быть подтверждено достоверным познанием. Существование объекта можно считать доказанным, если его можно достоверно назвать или обозначить на какой-либо основе, у которой есть такие же определяющие характеристики, как у этой категории или у этого названия. Это особо оговаривается потому, что иначе любой объект можно обозначить и назвать как угодно. Классический пример – обозначение человека «царём». Мы можем обозначить и назвать царём нищего или собаку, но это не будет достоверным. Это не докажет, что нищий или собака существуют как царь. В соответствии с воззрением сватантрики у самого человека должна быть обнаружимая определяющая характеристика, которая, вместе с концепцией «царь» и словом «царь» доказывает, что этот человек – царь.  

У нас есть слова и концепции для обозначения вещей, но они не создают вещи. Как понять и как доказать, что существует такая вещь, как стена? У нас есть концепция «стена». Я могу ментально обозначить этой концепцией вот тот объект. Кроме того, в самом объекте есть обнаружимая определяющая характеристика, поверх которой я и прикрепляю это обозначение «стена». Эта определяющая характеристика – «плоская поверхность между полом и потолком». Обнаружимая определяющая характеристика, существующая в объекте, а также слово или концепция/категория «стена» доказывают, что этот объект существует как стена.

У нас есть категория «стена». У этой категории есть определение – плоская поверхность между полом и потолком. Тем не менее, чтобы объект можно было корректно обозначить этой категорией, у объекта должны быть те же самые определяющие характеристики, что и у категории. Возможно, у слов muro и wall («стена» по-итальянски и по-английски) одно определение, возможно – разные. Тем не менее, чтобы мы могли назвать объект этими словами, в самом объекте должна быть определяющая характеристика, которая доказывает, что перед нами стена, наряду с тем, что у обозначения также есть соответствующее определение. Однако умственное обозначение не создаёт стену. Стена состоит из камня и штукатурки, и её сделали люди.

Даже если мы не называем этот объект словами «стена», wall или muro, в самом объекте есть нечто, что делает его достоверно познаваемым объектом. В нём самом есть нечто обнаружимое, что, в некотором смысле, отделяет его от потолка и пола и делает его отдельным, различимым достоверно познаваемым объектом. В нём самом есть определяющая характеристика «достоверно познаваемого объекта», которая делает его различимым достоверно познаваемым объектом, и вместе с обозначением «достоверно познаваемый объект» или «вещь» она доказывает, что перед нами «вещь».  

Если применить эту логику к личности, то что такое личность? Я могу назвать кого-либо личностью. Личность – это то, к чему относится слово «личность», которым назван индивидуальный континуум постоянно изменяющихся совокупностей. Но также в самих совокупностях есть нечто наподобие определяющей характеристики, что делает эту личность индивидуальной: это «я», а не «ты». Основа для обозначения стола – это не основа для обозначения «я». Это недостоверная основа для обозначения «я», хотя иногда мы говорим очень забавные вещи. Не знаю, выражаетесь ли вы так на итальянском, но на английском, если я припарковал машину, у меня могут спросить: «Где ты припарковался?» – «Я вот там». Это я нахожусь вот там? Нет, там находится машина. Это действительно забавно. В соответствии со сватантрикой определяющая характеристика личности обнаружима в индивидуальном континууме ментального сознания.

Мы люди, а не просто категории. Категории не существуют независимо от объектов, которые к ним относятся и на основе которых эти категории присвоены. Присвоить обозначения-категории можно только конкретным объектам, у которых есть такая же определяющая характеристика, как и у категории. У этого объекта рядом со мной есть определяющие характеристики стола, и у объектов перед вами тоже есть определяющие характеристики стола. Также у него есть определяющие характеристики отдельного достоверно познаваемого объекта. Этот стол – не тот стол. Но что доказывает, что это стол? Слово или концепция «стол» и наличие у этой основы таких же определяющих характеристик, как у слова и концепции «стол».

Этот объект можно познать только концептуально? Нет, я могу его увидеть, а зрительное восприятие неконцептуально. Я могу достоверно увидеть его как достоверно познаваемый объект, и большинство людей согласятся, что я вижу стол. Что доказывает, что это достоверно познаваемый объект и что это стол? То, что существует обозначение, концепция «достоверно познаваемый объект» и обозначение, концепция «стол», у которых есть определения, а также то, что в самом объекте присутствуют такие же определяющие характеристики, как у этих двух концепций. Одно лишь наличие определяющих характерных черт у самого стола не доказывает, что это стол. Точно так же концепция (категория) и слово «стол» сами по себе не доказывают, что это стол. Только сочетание обоих факторов доказывает, что этот объект существует как стол.  

Умственное обозначение – не самая простая тема, с этим материалом нужно работать. Умственное обозначение доказывает существование явлений, но не создаёт их. Мы не создаём стол, когда даём какому-нибудь объекту название «стол». Как доказать, что объект существует как стол? Это можно доказать в силу того, что, если этот объект ментально обозначить как «стол», то обозначение «стол» правильно ссылается на этот объект, потому что в самом объекте есть определяющие характеристики стола.

Предположим, мы влюбились в человека. Что такое человек? Это существующее явление-приписывание, которое может быть достоверно и неконцептуально познано на основе индивидуального континуума постоянно изменяющихся совокупностей. Но вопрос «что доказывает существование человека?» отличается от вопроса «что такое человек?» Мы можем только сказать, что существует концепция и категория «человек», обладающая определяющей характеристикой, и такую же определяющую характеристику можно обнаружить в континууме ментального сознания в данном наборе совокупностей. Благодаря этому соответствию определяющих характеристик, концепция «человек», которой ментально обозначен этот континуум совокупностей, ссылается на то, что на условном уровне принято считать человеком. Это и доказывает, что объект, в который я влюблён, – человек, а не стол. Хотя я могу обозначить этот объект перед вами как «человек», это не докажет, что это действительно человек, потому что у самого этого объекта нет определяющих характеристик человека, у него есть определяющие характеристики стола.

Такой же анализ можно применить к обозначению этого человека категорией «красивый». Человека можно назвать красивым, только если у него самого есть определяющие характеристики «красивого», соответствующие или тому, что принято в нашем обществе, или, возможно, просто моим личным представлениям о том, что красиво. Тот же самый анализ относится к словам, которыми мы называем вещи. Коммуникация была бы невозможна и мы не смогли бы разговаривать, если бы у звуков, из которых состоят слова, не было бы смысла, по поводу которого люди договорились, дав словам определения.

Прасангика – ещё одна школа, относящаяся к мадхьямаке, идёт ещё дальше и утверждает: существование объекта можно доказать только тем, что к нему относится концепция или слово, которые присвоены определённой основе, но в самой основе и в самом объекте нет обнаружимых определяющих характеристик. Даже определяющие характеристики – это ментальные обозначения, которые возможны благодаря условности.

Я часто использую пример с цветом; мне кажется, он нетруден для понимания. Какого цвета этот ковёр? Я могу обозначить его категорией «красный», а другой человек обозначит его категорией «оранжевый». Что доказывает, что он красный или оранжевый? В этом объекте есть волны определённой длины, которые сами являются красными или оранжевыми? Если посмотреть на длину этих волн, в самом свете нет границы, которая определяет, что с этой стороны от границы волны красные, а с другой – оранжевые. Категории и слова, такие как «красный» или «оранжевый», – просто ментальные построения. Они возникли в результате договорённости и созданы умом, как и их определения.

Чем больше мы об этом размышляем, тем больше осознаём глубину этой позиции. Как насчёт эмоций? Они существуют в ящиках-категориях? В моих чувствах есть черта, и с одной стороны от черты находится «мне нравится», а с другой стороны – «я люблю»? Где граница между этими двумя чувствами? И эти категории, и их определяющие характеристики ментально обозначены на основе наших чувств, но их придумал ум.

Или, например, мы чувствуем ревность. Все моменты и случаи в нашей жизни, когда мы чувствовали ревность, были одинаковыми? То, что я чувствую и что я называю ревностью, – то же самое, что вы чувствуете и что вы называете ревностью? Нет. Однако у нас есть категория и концепция «ревность», а также слово «ревность», и они относятся к чему-то, что мы чувствуем. Однако в самом нашем переживании нет ничего обнаружимого, что или само по себе, или вместе с категорией «ревность» делает его «ревностью». Ревность – это просто то, к чему относятся категория и слово «ревность», которые обозначены на основе нашего опыта. В самом нашем переживании нет ничего, что проводит жирные линии или создаёт пластиковую упаковку вокруг отдельных чувств, делая их плотными «вещами», которые мы переживаем каждый раз, когда чувствуем так называемую ревность.

Рассматривая это воззрение, нужно отличать объект, к которому относится обозначение (на который ссылается обозначение) и соотносимую «вещь». Если я использую слово «ревность» или слова «хорошее», «красное», «оранжевое», они относятся к чему-то существующему на условном уровне, к какому-то соотносимому объекту. Что такое человек, или личность? Это то, к чему относится слово «человек», которым названы совокупности. Условно существующий человек – это объект, к которому относится слово «человек» и концепция (категория) «человек».

С другой стороны, соотносимая «вещь» – это то, что устанавливается как объект, к которому относится слово или категория, – устанавливается в силу определяющей характеристики, которую можно было бы обнаружить в самом объекте, как если бы он был обнаружимой «вещью», находящейся внутри ментального ящика категории. Я думаю, так можно описать эту разницу очень простым языком: явления не существуют в ментальных ящиках, хотя нам может так казаться, потому что так устроены наши словари и слова. Мы можем указать на слово, которое вместе со своим определением находится в словарной статье, как будто лежит в ящике, и поэтому нам кажется, что объект, к которому относится это слово, также должен существовать вовне в ящике. Но вещи не существуют таким образом, это невозможно. Воспринимать их так, как будто они существуют в ящиках, – ещё один тип неправильного восприятия.

Однако слова и концепции к чему-то относятся, и единственное, как можно доказать, чем является объект, – через коммуникацию и мышление, потому что объекты являются тем, к чему относятся слова и мысли.

Даже слова просто придуманы в результате договорённости. Звуки сами по себе не имеют никакого смысла. Какие-то древние люди сложили звуки и решили, что определённые сочетания звуков будут соответствовать определённым объектам. Так что даже смысл слов всего лишь ментально установлен посредством обозначения. Но, точно так же как в случае «тем не менее, я не проваливаюсь сквозь стул», тем не менее, слова передают смысл, не правда ли?

Когда я говорю: «Я люблю такого-то человека», что такое человек, или личность? Это целый континуум, который включает растущее и взрослеющее или стареющее тело; историю моментов осознавания различных событий и объектов, участвовавших в этих событиях; весь опыт этого человека, на который повлияли все люди, которых он когда-либо встречал; всё, что он когда-либо делал; его эмоции; здоровье и так далее. Так во что именно я влюблён? Человек – приписывание на основе всего этого континуума. Но в основе для приписывания – в пяти совокупностях – нет никакой обнаружимой определяющей характеристики. Где во всей этой системе постоянно изменяющихся факторов она могла бы находиться, где её можно было бы обнаружить?

Если мы встречаем наставления, в которых говорится: «Попробуйте найти свой ум. Он в вашем мозге? Есть ли у него цвет?» – и так далее, если у нас нет всех этих знаний, полученных при последовательном изучении пустотности, мы просто придём к выводу: «Ну и что? Конечно, мой ум – не какая-то вещь, которую я могу найти в мозге, и у него нет цвета». Если наш вывод – «Ну и что?» – значит, наше понимание слишком поверхностное. Но если мы поймём это наставление в контексте всей последовательности объяснений, которые мы изучили, и особенно в контексте приписывания, умственного обозначения, наименования и определяющих характеристик, – мы поймём, что ум – это не какая-то «вещь» с обнаружимыми характеристиками, которые можно найти в основе для обозначения, то есть в мозге, и которые доказывают, что он находится там и является «умом». Ум – это просто объект, к которому относятся концепция «ум» и слово «ум», основной которых служит мозг.

Индийский мастер Шантидева использует для примера руку. Где находится рука? В этом пальце, в другом пальце, в третьем пальце? Где находится палец? Можем ли мы найти палец? Хорошо, у нас есть суставы. Палец находится в этом суставе или в том? Мы не можем ничего найти. Но существует ли рука? Конечно, рука существует. Как это можно доказать? У нас есть концепция «рука», и она относится к чему-то, что выполняет функцию. Затем у нас возникает проблема: «О нет, моя рука некрасивая! Мои пальцы слишком короткие». Тогда нужно вернуться к тому, о чём мы уже говорили. В самой руке нет ничего, что доказывает, что она некрасивая или короткая. Эти концепции зависят от определений, и они относительны.

Мы не отрицаем существование вещей. Пустотность означает отсутствие невозможных способов существования: например, ничто не существует как настоящая, обнаружимая соотносимая «вещь», на которую мы могли бы указать. Есть разница между тем, на что ссылаются слова и концепции, и тем, что им соответствует. Слова и концепции относятся к условным объектам. Но нет ничего, что соответствовало бы словам и концепциям, потому что, чтобы им соответствовать, явления должны существовать «где-то там вовне» – в ящиках «красное», «хорошее», «плохое», как в словарных определениях. Таких вещей нет. Объекты, к которым относятся слова, не существуют как соотносимые «вещи». Это невозможно. Однако слова к чему-то относятся, и мы можем достоверно познавать то, к чему они относятся, и другие люди с нами согласятся.

Это очень и очень тонкий момент. Я существую, вы существуете, но что доказывает моё существование? Нечто во мне самом? Какая-то обнаружимая характеристика, которая делает меня мной? Мы индивиды, это правда. Я – не вы. Но есть ли во мне нечто особенное, что делает меня мной? Можно сказать, что это геном. Но что такое геном? У него огромное количество частей. Это как рука: в какой части генома находится сам геном? Есть ли в геноме нечто обнаружимое, что делает меня мной? Нам кажется, что в другом человеке есть нечто особенное, благодаря чему он становится тем, кем он является, и поэтому этот человек кажется нам особенным и мы хотим, чтобы он нас любил, а любовь других людей не считается: «Я хочу, чтобы именно ты полюбила меня». Поняв это воззрение, мы сможем на очень глубоком уровне деконструировать заблуждение, из-за которого мы страдаем.

Если наша любовь смешана с привязанностью и страстным желанием и приносит много беспокойства, потому что мы чувствуем себя несчастными, когда не находимся рядом с любимым человеком, нужно последовательно анализировать: почему я люблю этого человека, что такое человек, что именно я люблю, к чему я привязан, что такое «я», которое почему-то чувствует, что эта любовь ему что-то приносит? Вот как мы работаем с пониманием пустотности и деконструируем разные ситуации.

Затем мы находим более разумную основу для чувства любви к другому человеку: мы любим не потому, что «ты особенная», и не из-за нашей концепции «красивая», которую мы определили как-то по-своему. У нас остаётся понимание того, что все хотят быть счастливыми и никто не хочет страдать, поэтому мы желаем другому человеку счастья.

Нам может казаться, что между нами и другим человеком есть особая кармическая связь, и тогда нужно проанализировать пустотность причин и следствий, участвующих в этой «особой связи». Где находится особая связь? Что это такое? Как она существует? Это какая-то обнаружимая связь между нами, похожая на палку, соединяющую два шара? Что это такое? Нам нужно анализировать всё глубже и глубже.

Почему я тебя люблю? Я могу ответить: «Потому что ты ко мне хорошо относишься, и благодаря этому я чувствую себя хорошо. Ты относишься ко мне с любовью и заботой», и так далее, но это моё собственное определение. Возможно, мы даже найдём в словаре, что «приятный человек» – это тот, кто относится к нам с любовью и заботой. Однако что такое забота? Она присутствует всегда, в каждый момент времени? Что именно вы делаете для меня, что я чувствую «заботу»? Ко мне прикасается ваш палец? Ваша ладонь? Другая часть вашего тела? Вы можете прикоснуться ко «мне» или для этого вам нужно прикоснуться к какой-нибудь части моего тела? К какой именно? Это может быть любая часть? В течение какого времени? Таким образом мы разбираем своё чувство любви. Однако это не значит, что в итоге у нас исчезают все эмоции. Но мы больше не преувеличиваем и это чувство не приносит беспокойства. У нас остались тёплые, заботливые чувства, и не только к тому, кого мы считаем «особенным», но и ко всем, потому что все в равной степени хотят, чтобы их любили.

На основе беспристрастного отношения ко всем, когда у нас нет любимчиков, мы в конечном счёте сможем функционировать как будды, которые способны помогать всем существам. Конечно, одни люди будут к нам более восприимчивыми, чем другие. Это уже другой вопрос. В любом случае мы будем в равной степени готовы помочь всем существам и будем относиться к ним одинаково; у нас не будет фаворитов.

Давайте закончим посвящением заслуги. Мы думаем: пусть всё то понимание и положительная сила, которые возникли благодаря нашему обсуждению, будут направлены на то, чтобы мы смогли избавиться от неправильного восприятия, обрели правильное понимание пустотности и могли наилучшим образом помогать другим достигать просветления, относясь ко всем существам с равными любовью и состраданием.