Мы поговорили о тех основополагающих вещах, которые нам нужны перед тем, как мы примем обеты бодхисаттвы: основы ламрима, поэтапного пути к просветлению; о том, как медитировать для того, чтобы развить мотивацию бодхичитты; и о том, как сама бодхичитта развивается на разных стадиях. Сначала у нас есть устремлённая бодхичитта – это первая стадия, которая тоже разделяется на две: на только лишь устремлённую бодхичитту, когда мы только желаем достичь просветления, и на стадию принятия обязательства, или обещания. И мы поговорили о пяти упражнениях, которые помогают нам не ослабить устремление бодхичитты, и о том, что нам нужно основание в виде обетов пратимокши, индивидуального освобождения, будь то пяти обетов мирянина или обетов монаха или монахини. И на основании всего этого, когда мы развиваем бодхичитту на уровне применения, бодхичитту применения, мы принимаем обеты бодхисаттвы.
Перед тем как мы перейдём к обсуждению этих обетов бодхисаттвы, есть ли у вас какие-то вопросы по тому, что уже было пройдено?
Когда вы только начали говорить про обеты пратимокши, там была сказана такая фраза, что эти обеты могут приниматься не обязательно о них говорить, в том числе даже не обязательно говорить своему учителю, а разве обеты принимаются не перед лицом учителя?
Да, мы принимаем эти обеты рядом с учителем, но обычно это происходит с большим количеством людей, принимает группа людей. И в этой ситуации у нас просто нет возможности что-либо сказать. И даже если мы принимаем это на специальной церемонии лично, тет-а-тет с учителем, то всё равно частью этой церемонии не является оглашение, сколько обетов мы принимаем. Конечно, если вы хотите сказать учителю, то это не проблема, но это необязательно. В начале своего духовного развития мы, наверно, сможем взять только некоторые из этих обетов, например три или четыре. И впоследствии мы можем принять решение взять ещё несколько или ещё один недостающий обет и просто сделать это на следующей церемонии – к счастью, они даются относительно часто. И другая ситуация – если мы взяли все пять, но понимаем, что не можем какие-то из них соблюдать, то на следующей церемонии мы можем один, тот, который не можем соблюдать, например, мы его можем отбросить. Мы не должны стыдиться этого.
Конечно, чем больше обетов мы примем, тем сильнее будет наша дисциплина. И Цонкапа сказал, что лучшей основой для достижения просветления являются полные обеты монаха или монахини. Потому что в этом случае у нас нет других обязанностей, которые бы мешали нашей духовной практике, разве что какие-то обязанности в монастыре. Но это не значит, что достичь просветления, имея меньшее количество обетов, невозможно. Просто чем больше у нас обетов, тем проще это сделать. Мы делаем это для своей собственной пользы – для того, чтобы иметь большую возможность помогать другим. Это делается не для того, чтобы умилостивить наставника.
Одно из преимуществ обетов в том, что, когда мы принимаем его, у нас исчезает нерешительное колебание. Например, если говорить о распитии алкоголя, если даже мы хотим бросить пить, тем не менее, каждый раз, когда нам будут предлагать, нам нужно будет принимать сознательное решение: пить или нет. И эти нерешительные колебания – это тревожащее состояние ума, когда мы колеблемся, наш ум не пребывает в покое, потому что мы на самом деле не знаем, что нам сделать. Но если мы приняли обет, то нам всё понятно: мы уже приняли какое-то решение один раз и навсегда, или на долгое время, и мы знаем, какое оно. То есть даже на очень поверхностном уровне, хотя обеты пратимокши предназначены для полного освобождения нас от сансары, тем не менее, даже на очень поверхностном уровне эти обеты освобождают нас от этого нерешительного колебания, а именно от нерешительного колебания в отношении этого конкретного действия.
Насколько обычно эффективна практика тантрических методов без учителя? То есть когда нет тесного контакта с учителем у ученика или он видит учителя, например, пятнадцать минут раз в год? То есть вот такой вопрос. Насколько обычно это эффективно или это вообще малоэффективно, то есть по книгам не имеет смысла этим заниматься?
Да, это, тем не менее, может быть эффективно. Большинство из нас не имеют непосредственного долгосрочного контакта с нашими тантрическими учителями. В первую очередь мы нуждаемся в тантрическом наставнике, чтобы получать обеты и тантрические посвящения и чтобы мы могли получать от нашего наставника вдохновение. В этом заключается цель любого наставника, любого уровня. Также тантрические учителя дают нам устные передачи различных учений и объяснения. Но для того, чтобы практиковать это в каждодневной практике, возможно, нам необходимо проконсультироваться, посоветоваться с кем-нибудь ещё по этому поводу. Доступны различные книги по тантре. И в тибетском обществе было то же самое. Тибетец может купить книгу, где объясняются подробности тантрической практики, или взять её в библиотеке.
Иногда, как шутит Его Святейшество, в некоторых наставлениях на первой странице в распечатках мы можем встретить начало самих устных наставлений, в которых написано, что не следует никогда их печатать. То есть не только европейцы, но и сами тибетцы распространяют те тантрические учения, которые изначально предназначались только для секретной передачи. И Его Святейшество говорит, что если уж информация появилась, если она доступна в любом случае, то уж лучше пусть это будет правильная, чем неправильная информация.
Опасность такой ситуации в том, что можно просто пойти и купить те или иные наставления или скачать их из Интернета. И нам может показаться, что можно заниматься тантрической практикой вообще без учителя. Это иногда называют «тантра – сделай сам». И это довольно опасно, потому что мы не только можем допустить ошибки в нашей практике: если у нас есть трудности или вопросы, нам не к кому обратиться, и у нас отсутствует живой источник вдохновения. И роль того вдохновения, которое мы получаем от учителя, не должна преуменьшаться. Об этом говорится во множестве текстов.
Да, конечно, наша проблема в том, что если у нас трудности или вопросы, то мы не можем обратиться с ними к нашему тантрическому учителю, и учитель со своей стороны не может проверять качество нашей практики. И это связано с тем, что очень у немногих людей есть непосредственный доступ к учителю постоянно. Такова наша нынешняя ситуация, когда тантрические учителя приезжают, дают посвящения, а потом уезжают и в нашей местности нет никого, кто мог бы помогать нам.
В Тибете большинство практикующих жили или в монастырях, или были мирянами и жили рядом с монастырями. И всегда было большое количество людей недалеко от вас, у которых можно спросить. У нас более трудная ситуация. И более того, вокруг нас могут оказаться люди, которые дадут нам неправильный ответ, при этом ещё претендуя на то, что этот ответ правильный, и мы в неправильном направлении пойдём. И поэтому нам очень важно в нашем положении оценить: насколько мы действительно серьёзны в своей практике? Сколько времени и усилий мы готовы посвятить этому? И действительно ли это самая важная вещь в моей жизни?
К сожалению, для большинства западных практикующих это не самая важная вещь в их жизни. С тибетской точки зрения довольно трудно просто воспринимать, рассматривать таких учеников всерьёз, когда у таких практикующих Дхарма – это не первая вещь в их жизни, а что-то вроде хобби, которым они занимаются в своё свободное время. И если студент в своей практике действительно серьёзен, то это уже его обязанность – пойти и найти учителя, создать с ним связь. Мы можем посмотреть на пример тибетцев, которые ходили в Индию пешком, для того чтобы получать учение, и сколько Миларепе пришлось приложить усилий, чтобы получить учение у Марпы. И нет оснований считать, что мы получим устные наставления и учения более простым путём. Мы должны показать учителю, что мы действительно собираемся приложить какие-то усилия в практике. И даже если мы отправляемся туда, где учитель даёт посвящение, например посещаем Его Святейшество, то у нас навряд ли будет возможность получить какие-то личные наставления, особенно сейчас, когда Его Святейшество довольно стар. Но есть менее продвинутые на духовном пути учителя, чем Далай-лама, которые могут помочь нам.
И поэтому, если мы полагаемся на книги, вместо того чтобы общаться с учителем непосредственно, потому что у нас нет такой возможности, очень важно не воспринимать это как замену этих отношений. И с другой стороны, в буддийской практике учитель нам нужен не для того, чтобы он постоянно держал нас за руку и всё за нас разжёвывал. Учитель даёт нам наставления, и будем мы их практиковать или нет – это зависит от нас, это наше дело. И учитель не может практиковать за нас, и он не будет смотреть, практикуем мы или нет. В конечном счёте, чтобы достичь чего бы то ни было, нам нужно полагаться на свои собственные усилия.
Я слышал такое мнение, по крайней мере в отношении обетов пратимокши для мирянина, что обеты принимаются, когда внутри человек порождает в себе чёткое устремление, решение, что «я буду следовать этому обету». То есть, что в данном случае учитель выступает, в отличие от тантрических обетов, не как кто-то, кто дарует эти обеты, а просто как некая фигура усиливающая. То есть если я порождаю это стремление в присутствии учителя, говорю, что я хочу принять эти обеты… То есть так я буду обманывать вроде как сам себя, а так ещё получается, что я ещё и учителя обманываю, то есть просто как некая более усиливающая фигура для того, чтобы сдержать меня от нарушения обетов. Насколько такая точка зрения вообще корректна?
Тут мы уже переходим к технической стороне вопроса. Мы принимаем обеты пратимокши перед лицом Будды, Дхармы и Сангхи. И мы обещаем всё это Будде, Дхарме и Сангхе, а учитель выполняет роль медиума, через которого это происходит. Он выступает в качестве посредника, и он также представляет непрерывную линию передачи, что также очень важно. Предполагается, что есть непрерывная линия передачи, но очень трудно сказать, что действительно у каждого учителя в этой линии передачи абсолютно полностью чистые обеты. Но предполагается, что это действующая, не сломанная, ненарушенная, непрерывающаяся линия. Вот сейчас такая трудность есть в связи с обетами монахинь в тибетской традиции, полных обетов монахинь – бхикшуни, потому что там стоит вопрос о том, что там нет непрерывной линии передачи. Давайте не будем уходить в технические подробности и закончим как раз на том утверждении, что эта непрерывная линия передачи очень важна в данном случае.
В принятии тантрического посвящения, тантрических обетов очень важно то, что мы действительно видим учителя как тот или иной образ будды. И трудность в этом вопросе заключается в том, что – это довольно типичная трудность, – что означает вообще, что такое принятие обета? Дело не в том, что у учителя есть эти обеты и он их вам отдаёт, подобно футбольному мячу, и вы принимаете, то есть он вам как бы даёт пас, – дело совсем не в этом. Не в том дело, что он в вас что-то бросил, а вы поймали. Скорее, эти обеты возникают в потоке вашего ума, и они зависят от множества условий и обстоятельств.
И в этой связи я хотел бы как раз объяснить, что же такое обет. Нам нужно отринуть невозможный способ существования этого обета как какой-то вещи, которая существует сама по себе, абсолютно реально, и сначала она существует где-то у учителя, «на стороне учителя», а потом он передаёт её нам и она существует уже у нас. Это не подобно тому, что учитель отдаёт ученику какую-то вещь и говорит: «Вот это чистая вещь, которую я отдаю тебе, а ты потом передай своему ученику». Мы можем это так рассматривать, но это было бы довольно наивным, детским подходом. Скорее, это явление возникает в зависимости от других. Итак, от чего оно зависит? От наличия непрерывной линии передачи, от наличия представителя непрерывной линии передачи, который находятся рядом с нами, передаёт обет.
У обетов бодхисаттвы есть особенность: нам на самом деле, как говорится в разных текстах, не нужен учитель, описывается церемония принятия обетов бодхисаттвы без учителя, когда мы принимаем обет в присутствии визуализируемых будд и бодхисаттв. В случае с тантрическими обетами и обетами индивидуального освобождения важна эта непрерывная линия и присутствие учителя как представителя этой линии, в случае с обетами бодхисаттвы важен человек, который соблюдает в чистоте обеты бодхисаттвы. И также мы можем в присутствии такого человека обновлять, или освежать, свои обеты бодхисаттвы, но мы можем обновлять их и в его отсутствии, каждый день например, когда мы принимаем эти обеты. И мы принимаем эти обеты перед лицом будд и бодхисаттв, у которых есть эта непрерывная линия передачи обетов бодхисаттвы. Я точно не могу ответить на вопрос, потому что я никогда не слышал объяснений о том, почему всё-таки для принятия обетов бодхисаттвы учитель необязателен.
Но если говорить в целом, нам нужен кто-то, у кого есть эти обеты в ненарушенном виде, будь то учитель или будды и бодхисаттвы. Для обетов пратимокши нам нужен некий уровень отречения, то есть решимости быть свободным. Для принятия обетов бодхисаттвы нам нужна бодхичитта, и в частности бодхичитта применения, или практическая бодхичитта. И в тантре при принятии тантрического обета кроме отречения и бодхичитты нам нужны и другие условия, а именно тот или иной уровень понимания пустотности, и также ещё предварительные практики, и другие есть требования. И нам нужно твёрдое намерение принять эти обеты и впоследствии хранить их. Что касается обетов монаха и монахини, то нужно большее количество людей на этой церемонии, которые участвуют. Но это не наша сегодняшняя тема – то, как принимать монашеские обеты.
Итак, что же такое обет? Существуют две точки зрения на этот вопрос. Первый подход мы можем найти в саутрантике. В соответствии с подходом этих школ, обет – это умственный фактор, благодаря которому мы воздерживаемся от тех или иных видов вредного поведения, когда мы на определённой церемонии даём обещание воздерживаться от них. Таким образом, это более суровая и более строгая форма нравственной дисциплины, когда мы даём некое обещание на церемонии. В соответствии с воззрением вайбхашики, читтаматри, саутрантика-сватантрики и прасангика-мадхьямаки школе гелуг, но не в других школах, обет – это необнаружимая форма – я объясню, что имеется в виду, – которая пребывает в потоке ума человека и выполняет ту же самую функцию, как было объяснено выше, что воздерживаемся и так далее, придавая определённую форму нашему поведению.
Что такое эта необнаружимая форма (rig-byed ma-yin-pa’i gzugs)? Это очень тонкая форма, которая не сделана из атомов. И почему она называется необнаружимой? Потому что по ней нельзя определить изначальную мотивацию, с которой мы начали делать то или иное действие. Необнаружимая форма которая начинается одновременно с действием и продолжается в потоке нашего ума и после того, как мы закончили эти действия. И она будет присутствовать там, будет продолжаться до тех пор, пока мы не примем решение прекратить повторять это действие. Когда мы принимаем решение, что мы никогда больше не повторим это действие, то мы утрачиваем эту необнаружимую форму.
Какова функция этой необнаружимой формы?
Хотя в текстах я никогда не встречал точного упоминания, я предполагаю, что здесь смысл в том, что это результат, который вызревает в действия, подобные тем, которые мы совершали до этого. То есть это одна из вещей, которая вызревает в качестве кармических последствий. В этом есть определённая логика, потому что если эта необнаружимая форма теряется, когда мы принимаем решение не делать этих действий впоследствии, то это соответствует смыслу.
И обет – это более сильная разновидность этой необнаружимой формы. Когда мы говорим здесь о действии, то мы имеем в когда мы собираемся избегать чего-либо. И эта форма, этот обет выступает в качестве причины для того, чтобы мы не повторяли это действие. И если мы принимаем решение действовать вопреки этому обету, то мы его теряем.
Например, если мы приняли обет не есть после полудня, но потом мы вдруг почему-то подумали, что это довольно было глупо и что впредь мы всё время будем есть и по вечерам и так далее, то в этот момент мы теряем обет. Вот что такое обет. Это определённая форма, которая присутствует и которая продолжается вместе с потоком нашего ума. Но и это не какая-то конкретная форма, подобная футбольному мячу, которую бодхисаттвы или будды передают нам, а мы её принимаем.
И тибетское слово, которое означает принятие обета, не подразумевает, что мы принимаем его от кого-то. Как, например, когда мы получаем письмо, подразумевается, что мы от кого-то получили. Скорее, там есть коннотация, что это возникает, мы это поддерживаем. И как я объяснял, это существует на основе множества факторов. Это возникает в потоке нашего ума, мы создаём это. И что мы стараемся делать после этого – поддерживать этот обет настолько, насколько это возможно. И те слова, которые мы в данном случае используем о нарушении обета, они могут ввести в заблуждение. И если мы не следуем тому или иному поведению, которое предусматривается обетом, если мы не следуем этому обету, то что происходит в этом случае? Обет ослабляется. Лучше всего, наверно, сказать о «преступлении» обета, то есть о том, что мы вышли за его пределы. И есть различные факторы, от которых зависит то, насколько мы ослабим обет. Если мы ослабляем обет, то его сила постепенно уменьшается.
Например, мы приняли строги обет: «Я не буду есть после полудня». Если мы начинаем есть после полудня, постепенно сила данного нами обета будет всё меньше и меньше. То есть важно понимать, что означает это преступление, или ослабление обета, то есть мы ослабляем силу обета и в следующий раз нам нужно будет больше усилий, чтобы ему следовать. И чтобы этот обет полностью исчез из потока нашего ума, нужно, чтобы сошлось несколько факторов, множество факторов. Но мы перейдём к этому несколько позже на этом семинаре.
Это довольно сложная, тонкая вещь – что же именно такое обет, но, я думаю, понимать это очень важно. Это тонкая форма, которую мы создаём в потоке нашего ума и которая впоследствии будет придавать форму нашему поведению. И благодаря тому, что мы даём обещание, сильное обещание, решительное обещание, эта форма становится довольно сильной.
В абхидхарме обсуждается этот вопрос, и там говорится об обетах – о том, что довольно трудно перевести, можно перевести это как «антиобет», и о том, что находится между этими понятиями. Обеты – это очень определённые положения, которые были сформулированы Буддой Шакьямуни, это обеты индивидуального освобождения, обеты бодхисаттвы и тантрические обеты. В эту классификацию не попадают другие обеты, например христианский обет бракосочетания. Они как раз будут относиться к третьей части явлений – посередине между обетами и антиобетами. Антиобет – его очень трудно как-то перевести, можно сказать «отрицательный обет» – это обет делать что-либо разрушительное; например, когда мы вступаем в армию, мы даём обет убивать врага. То есть когда мы даём обет делать то, что противоположно буддийским обетам. И промежуточные обеты будут включать в себя всё то, что не было включено в две другие категории.
Возьмём для примера обет, связанный с половой этикой. В обете воздержания от неуместного полового поведения есть целый список того, что именно является неуместным. Допустим, мы готовы к тому, чтобы воздерживаться от определённых положений этого списка, например от того, чтобы не насиловать, но при этом мы не готовы воздерживаться от каких-то других запретов, или положений, которые есть в этом списке. И мы можем подумать: «Ну, тогда я приму обет частично». Но с точки зрения самого обета это было бы неправильно, потому что мы можем или принять, или не принять обет. И никто не заставляет вас принимать этот обет. И тогда мы можем принять этот промежуточный обет, а именно твёрдое обещание не делать какую-то часть из буддийского обета, не нарушать какие-то из этих положений. В этом случае это не будет настолько же сильным, как и принятие буддийского обета, но это будет сильнее, чем если мы не примем никакого. И мы можем принять этот промежуточный обет – твёрдое обещание никого не насиловать, – но это не будет столь же сильным обетом, как если бы мы приняли полный буддийский обет. Но, с другой стороны, это будет более сильным действием, то есть оно будет приносить больше положительной силы, чем если мы просто будем воздерживаться от насилия, но не примем обещания вовсе.
Правильно ли я понял, что, чтобы полностью потерять обет, я должен породить в себе некую мысль или устремление о том, что этот обет неправильный или что я не буду ему следовать? Если же просто я совершаю какие-то действия, которые противоречат этому обету, но не порождая в себе устремление вообще от него отказаться, в силу каких-то обстоятельств я совершаю такие действия, но в принципе у меня есть внутреннее устремление всё же следовать этому обету, то это просто ослабляет мой обет, но я не теряю его?
Да, это правильно. И мы впоследствии скоро рассмотрим эту тему более подробно, чтобы точно понимать, как это устроено.