Простое создание видимостей и их познание

Итак, мы говорим в этом изложении об объяснении ментальной деятельности, или ментальной активности, деятельности ума – о том, что что-то в нём возникает, нечто воспринимается, нечто познаётся, переживается. Итак, что это за объект? Что это за видимости, или что это за проявления, которые в этом акте участвуют? Конечно, в буддизме мы имеем множество объяснений на этот счёт, множество описаний – не какое-то одно, всеми признанное. Я постараюсь свести это огромное разнообразие дефиниций, описаний, точек зрения к какому-то разумному их числу, которое позволит нам вместить всё это богатство информации в формат нашего семинара.

Существует в целом два подхода в попытках понять что-то или к изложению чего-то. Один подход выразить можно примерно так, что есть единственное объяснение этого и других мы не приемлем – только так. Есть другой подход, который технически именуется инструменталистским и который подразумевает множество равноценных объяснений или равно истинных объяснений, дефиниций того или иного явления, одно из которых не отвергает другое, а они вправе сосуществовать.

Например, такой подход применяется в математике, когда существует некая очень сложная проблема или сложное уравнение, то решить его можно различными способами. Все они могут оказаться действенными и корректными. Ни один не отменяет и не отвергает другого. То же самое, например, в электронной технике, или вычислительной технике. Например, в компьютерах: мы говорим, необходим компьютер, необходимо какие-то действия совершить на нём. Есть Макинтош, система Мак ОС, есть система Уиндоус. И то, и другое – они отличны. И то, и другое – операционные системы или виды компьютеров. И тот, и другой работают. И тот, и другой позволяют решить задачу. Один не отвергает другого. Мы можем предпочесть один другому, но это уже дело предпочтения и другой вопрос. Но мы не можем сказать, что один истинен, а другой ложен. Оба они работают и позволяют решать те задачи, которые они решать призваны. То же самое относится и к уму, к описаниям ментальной деятельности. Существуют одни описания и другие, одни не отрицают других.

Обобщая, мы можем сказать, что в контексте тибетской буддийской традиции существует два основных способа описания этих видимостей, или проявленностей, и всего этого ментального акта, ментальной активности. Один из них более относится к пониманию, развившемуся в рамках школы гелуг тибетского буддизма, а другой в большей степени относится к остальным трём главным школам, то есть сакья, кагью и ньингма. Между ними также есть различия, но они уже второстепенны и малы, это нюансы. В целом, можно сказать, что есть два основных понимания. Что касается этого семинара, то мы в основном будем уделять внимание пониманию, присутствующему в философской традиции текстов гелуг. Однако всякий раз, когда мы будем подходить к какой-то теме, какому-то вопросу, в котором начинаются разветвления и здесь школы разные говорят разное, я буду об этом оговариваться, на это указывать.

Проблема усугубляется тем, что в каждой из этих тибетских традиций существуют отличные друг от друга традиции истолкования индийских объяснений воззрений на этот счёт, которые являются фундаментом для всех. Каждый ещё и истолковывает и их по-разному. Это составляет сутрическую сторону изложения. Затем мы сталкиваемся ещё с одним уровнем изложения, или описания, который присущ тантрическому уровню, особенно аннутарайога-тантре, то есть высшим тантрам. Если этого недостаточно, то существует ещё учение Калачакры, которая добавляет к этому своё и, опять же, уча на уровне аннутарайога-тантры, высших йога-тантр, даёт немножко своё, специфическое изложение. Итак, мы имеем всё это многоярусное изложение, во-первых, в традиции гелуг, и потом ещё во всех остальных традициях, но более-менее общее. Но сейчас мы сконцентрируемся в русле понимания традиции гелуг по этим уровням, которые мы обозначили.

Поскольку мы ограничены во времени, а тема эта весьма обширная и множество существует здесь различных вариантов изложения, описания и определения этого, мы сфокусируемся на более общих вопросах, пройдёмся по поверхности и в рамках традиции гелуг. Но в некоторых моментах, которые я считаю наиболее значимыми, мы спустимся на более детальный и на более подробный уровень. Потому что в конце концов это сможет нам помочь нам разобраться с тем, что же мы вообще видим – что это такое, что мы воспринимаем. Когда мы видим кого-то, что это появляется? Сколько в этом подлинного, истинного? Сколько в этом проекций моего ума? Насколько это соответствует реальности? На а что я эмоционально реагирую? Это нечто реальное, истинное либо это полностью проекция и какая-то фикция? До тех пор пока мы досконально не разберёмся, досконально, в том, чем являются эти видимости, какова их природа, как наш ум порождает их, мы не сможем в полной мере избавиться от всех тех проблем, которые порождаются в нашей жизни.

И опять же, поймите, что мы не говорим здесь о каком-то операторе, который сидит за кадром, крутит какой-то проектор, который проецирует на экран внешней реальности какие-то видимости, наблюдает их, реагирует, смотрит. У нас нет такого наблюдателя, мы изначально об этом оговорились. И как бы нам того ни хотелось, но ситуация отлична от той, что, опять же, сидит некий киномеханик за проектором, крутит его, смотрит это кино, оно ему нравится или не нравится. Если что-то активно ему не нравится – он встаёт и шагает к этому проектору, разбирая его, выключая и пытаясь что-то там починить и изменить этот акт проецирования реальности. Это не так.

Это индивидуальная, субъективная ментальная активность, или ментальная деятельность, процесс ментальной деятельности, текущий безостановочно от мгновения к мгновению. Это наиболее базовый, фундаментальный процесс, который не меняется, который не останавливается: он течёт непрерывно, от мгновения к мгновению. Контент его меняется, но сам процесс постоянен, то есть он всё время происходит. Что нам следует изучить здесь – это содержание, или наполнение, нашего опыта, наших переживаний. Итак, что это возникает в нашем уме?

И прежде всего я хочу оговориться, что индийские буддийские философские воззрения представлены в определённом градированном, ранжированном порядке низших, средних и более прогрессивных высших школ индийской философии. Сделано это с той целью, чтобы облегчить понимание более сложных воззрений, более высоких воззрений. Подразумевается, что, осознав, или постигнув, воззрения низших школ, например вайбхашики, с которой мы начинаем, мы уже, используя её как фундамент, делаем следующий шаг и понимаем воззрение саутрантики, и так продвигаемся. Низшая школа, или первая школа в буддизме, а именно вайбхашика, не уделяет особого внимания описанию, изложению этого ментального процесса. Пожалуй, о чём стоит упомянуть, – особый момент, отличный от других школ в их описании ментального процесса, – это то, что сенсорные прямые восприятия (это то, что мы в обычном языке, в обиходе называем видением, слышанием и прочим), эти сознания входят в контакт с внешними объектами (phyi-don) напрямую, познавая их без посредника в виде ментального образа. Иными словами, они говорят о том, что в этом ментальном процессе не происходит порождения ментального образа, или ментального аспекта (rnam-pa), который является посредником, или встаёт между подлинным объектом и его восприятием. И далее они особо не углубляются в процесс, в описание этой ментальной активности, процесса восприятия – кроме этого момента, который такой важный, он выделяется в текстах. И следует сказать, что ни одна школа, превосходящая вайбхашику (а это все остальные), с этим не соглашается.

Натальные источники и умственные голограммы

Давайте перейдём к следующей школе, которая называется школой последователей сутры, или саутрантикой. Саутрантика утверждает, что существует такой феномен, как внешний объект. Что такое внешний объект? О чём это – когда мы говорим «внешний объект»? Это объект, который существовал, или уже существует, до когнитивного акта восприятия его, то есть он уже был там. И он является родовым источником (rdzas), или источником, порождающим тот ментальный образ, который возникает в уме в процессе восприятия. Надо понять, что значит этот natal source, или родовой источник. И «родовой» означает, что это даёт рождение чему-то, что возникает позже, то есть выступает в качестве причины ментального аспекта.

Каковы примеры этого родового источника, или порождающего источника, в быту, чтобы мы могли представить, о каком роде взаимоотношений идёт здесь речь? Печь является родовым источником, или источником возникновения, буханки хлеба. Мы не говорим здесь о том куске теста, из которого возник хлеб. Это иной род взаимоотношений. Здесь мы говорим о родовом источнике. Потому что само это тесто становится хлебом, да? И мы не говорим о том пекаре, который испёк этот хлеб. Это иной род взаимоотношений причинно-следственных. Мы говорим о печи. Другим примером, или метафорой, передающим этот уровень причинно-следственных связей, является гончарный круг, на котором рождается горшок. Мы не говорим о гончаре, мы не говорим о куске глины, мы говорим о круге, на котором рождается этот горшок. Интересные взаимоотношения, если подумать об этом.

Итак, если это примеры родового источника, или источника возникновения чего-то, как тогда нам следует понимать внешний объект как родовой источник ментального аспекта, являющегося его представителем, или являющегося представлением о нём, в ментальном акте восприятия. Подумайте об этом. Я вижу эту чашку, стакан. Ментальная видимость чашки в моём уме, или проявление чашки в моём уме, ментальный образ чашки – это что? Что-то, сделанное из самой чашки? В согласии в этими метафорами, значит, нет. Хлеб же не сделан из металла печи, да? Правильно? Или стоит этот стакан там, на столе и лепит какой-то ментальный образ и бросает его в мой ум? Нет. Откуда же тогда он возникает? Это интересный вопрос.

И здесь следует изрядно подумать, поразмыслить над этим вопросом, попытаться представить себе всё это. Поскольку дальше, в изложениях читтаматры, более высоких школ, и в тантрических изложениях будет много ещё чего сказано, что такое этот родовой источник, как он функционирует. И из чего состоит или из чего сделан ментальный аспект? Но прежде нам следует понять, что такое этот родовой, или порождающий, источник. Мне кажется, для того чтобы лучше разобраться в этом вопросе, давайте сначала взглянем на то, что такое ментальный аспект, который им порождается. Объясняется он как ментальная похожесть, или ментальное подобие (rnam-pa), внешнего объекта. Итак, это ментальное подобие некоей внешней сущности, отдельной, объектной сущности, которую соответствующее сознание – слуха, зрения и прочего – в состоянии познать.

Мне кажется, что для нас как для западных людей легчайшей, наиболее доступной аналогией будет голограмма. И если мы будем говорить впредь о ментальной голограмме, это будет наилучшим, наверно, для нас ключом к пониманию. Тогда всё это обсуждение становится для нас более понятным.

Западная наука также говорит о познании. Когда мы видим что-то – мы говорим, что видим что-то, воспринимаем, – что происходит? Что происходит в процессе зрительного восприятия? Я не учёный, поэтому простите меня, если я буду использовать не вполне точные термины, но в целом происходит излучение света, фотонов, неких частиц, которые из внешнего пространства бомбардируют наши органы зрения, попадая на рецепторы, которые находятся на дне глазного яблока – палочки, колбочки и так далее, – и входят с ними в контакт. И далее контакт частиц света с рецептором внутри глаза преобразуется в химические и электрические процессы, реакции, которые передаются дальше в виде закодированной информации по отросткам нервных окончаний. Затем они достигают головного мозга – опять же, множество дискуссий в научной среде может быть о том, как достигают, разных ли частей, одной ли части и так далее, и так далее. Но, в целом, все согласятся, что они по нервным окончаниям достигают головного мозга и происходит то, что мы называем «вижу», мы видим.

Итак, что мы видим? Мы видим эти процессы и эти электрические импульсы, достигающие мозга? Нет, мы говорим: «Я вижу чашку, я вижу образ чашки». И по сути, что происходит – вайбхашика говорит: мы видим без какого-либо возникновения ментальной голограммы саму эту чашку, которая стоит перед нами на столе, – каким-то образом. В то время как все остальные школы, начиная от саутрантики и выше, говорят о том, что нет: возникает в процессе этого химического и электрического сложного взаимодействия в уме некая ментальная голограмма, которая и воспринимается нашим сознанием. И никто другой её не видит: помните, это индивидуально и субъективно. Это то, что вижу я.

Итак, что это – что мы видим? Следует на этом этапе запомнить вот такое ключевое положение: кроме низшей школы буддийской философии, вайбхашики, все остальные школы начиная с саутрантики говорят о том, что эти электрические и химические процессы, импульсы в мозге образуют некое подобие – назовём это условно, в наших терминах ментальной голограммой, а в строгих буддийских терминах это именуется «ментальным аспектом» (rnam-pa), – который нами и познаётся, который мы и воспринимаем. И он является подобием (resemblance) этого внешнего объекта, который и есть его натальный, порождающий источник. Это не совсем так, как это происходит, но, опять же, метафора довольно близка. Если же мы остановимся на метафоре хлеба, появляющегося из печи, а внешний объект является «печью» или этим натальным источником, то эти фотоны, или частицы света, которые возникают из него или отражаются от него и достигают рецепторов в нашем глазу, то можно сравнить сам объект с печью, а их – с хлебом. Это, конечно, будет не сам ещё хлеб, поскольку что-то ещё произойдёт до того, как мы сформируем эту ментальную голограмму, но аналогия уже начинает более или менее работать.

Мы здесь говорим пока лишь о сенсорных, чувственных восприятиях, о пяти – соответственно, видении, слышании и прочих, которые неконцептуальны. И не говорим о концептуальном восприятии, о концепциях, о мыслетворчестве, о мышлении, где иное будет объяснение голограмм, объектов и прочего. Когда мы перейдём в сферу описания концептуального, ментального процесса, мы будем оперировать такими терминами, как идеи, как мысли, и это будет описываться несколько в ином ключе. К этому мы придём, поэтому не волнуйтесь. До этого дойдём.

Понимание

Я хотел кое-то вам рассказать сейчас. Нечто, что откроет дверь для множества других, более детальных изложений и дискуссий. Я хотел бы ввести здесь в оборот понятие apprehension – понимание (rtogs-pa). Это знание объекта. Оно 1) корректное, верное, не ошибочное, и 2) уверенное. Давайте мы будем говорить о зрительном восприятии чего-то. Второй фактор – уверенность (nges-pa), или достоверное знание, означает, что, когда мы что-то видим, мы понимаем этот объект, если решительно отбрасываем все ложные проекции (sgro-‘dogs), что это нечто иное, чем он сам, чем этот объект. Вот что означает это уверенное познание объекта. «Я вижу собаку, я достоверно решаю, или достоверно знаю, что это собака». Это решительно отсекает все иные возможности этого объекта быть чем-то иным, нежели собакой, и позволяет мне корректно вспомнить этого объект, реконструировать его в памяти позже. Итак, мы воспринимаем нечто как специфическое, конкретное явление, а не как что-то ещё.

И здесь, конечно, распахивается дверь для массы всяких споров и обсуждений дальнейших, которые действительно важны. И мы здесь говорим о неконцептуальности (rtog-med). Когда есть достоверное знание объекта, это не значит, что я знаю, что это собака. Достоверно определив, что это определённый объект, я могу не знать, что это собака, но я достоверно определил, что это некий объект, который я могу впоследствии корректно вспомнить, воспроизвести в памяти. Я могу не знать, что это собака. Что я буду знать об этом – собака это или не собака и так далее – это всё уже относится к сфере концептуальности – обозначениям и прочему. Но я могу вспомнить, что «я видел это». Мы не будем вдаваться в сложности описания того, как память работает, как объекты воспроизводятся в памяти от мгновения к мгновению, это другая тема. Безусловно, это должно быть корректно (yang-dag-pa)

Всегда существует проблема с верным пониманием различных ментальных факторов, или ментальных функций, – что они значат. Существует, например, такой ментальный фактор, или ментальная функция, которую большинство переводчиков предпочитает переводить как «узнавание» или «распознавание». Мне кажется, такой перевод вводит в заблуждение. Перевод «узнавание» подразумевает прежнее знание этого объекта, и потом мы видим его вновь и узнаём. А здесь речь об этом вовсе не идёт. Этот различение (‘du-shes, санкр. самджня), скорее, с моей точки зрения, как, например, различение – способность различить или отличить свет от тьмы.

Когда я смотрю перед собой, какова ментальная голограмма? Это масса различных цветов и очертаний, форм передо мной. Опять же, здесь может возникнуть сложная, далеко идущая дискуссия о том, только ли это цвета и формы мы видим или что-то ещё? Но этот ментальный фактор, который неудачно переведён как «узнавание», но который удачнее переводить различение – это различение в этом объёме цветов и форм этой отдельной совокупности цветов и форм, когда мы отличаем её от фоновых цветов и форм, которые её окружают. Способность выделить, способность различить – без неё познавать было бы невозможно. И различение это происходит постоянно, от мгновения к мгновению: мы постоянно различаем. И оно может быть сопряжено с уверенностью или нет: оно может быть и не решительным, оно может быть и не уверенным. Видел я это лицо прежде или нет – я не помню. Это не было решительным, или уверенным, различением. И если оно было некорректным, тогда я тоже не помню его правильно.

И затем следует ещё один ментальный фактор – распознавание (shes-rab, санскр. праджня). Его часто неудачно переводят, на мой взгляд, как «мудрость», но с мудростью он ничего общего не имеет. Этот ментальный фактор добавляет как раз качество уверенности или достоверности к этому различию. Он может быть сильнее, слабее, то есть, есть степени. Следует помнить, что мы сейчас работаем только в поле неконцептуального, прямого восприятия. Мы не говорим об обозначении чего-то чем-то, мы просто говорим о чувственном восприятии, например видении. Это относится к нашему обсуждению, поскольку важно понять, что при неконцептуальном познании мы не употребляем наименования. Мы не знаем, что есть что, но всё же присутствует уверенность и ментальная голограмма.

Основным контекстом, в котором мы будем обсуждать эти видимости, или проявления, или мы заменили это термином «ментальные голограммы», будет контекст восприятия, или познания, знания объектов. Но не всегда, необязательно. В познании в целом, следует понимать, что понимание может произойти двумя способами – эксплицитно или имплицитно, очевидно (dngos-su rtogs-pa) или подспудно (shugs-la rtogs-pa). Это не то же, что прямое или непрямое, опосредованное. При эксплицитном понимании чего-либо, ментальная голограмма этого объекта возникает. Я достоверно определяю этот объект «собака». В скобочках: мы не знаем, может быть, что это называется «собака», но я достоверно познаю этот объект. А имплицитное понимание подразумевает, что в ходе восприятия этого же объекта ментальная голограмма не возникает. Если я эксплицитно постигаю что это «этот объект», то имплицитно я постигаю этот объект как «не тот объект».

Давайте остановимся на примере с собакой. Ментальная голограмма собаки возникает в уме, когда я вижу собаку. Я постигаю «собаку». Мы не говорим о терминах-словах, но об «этом объекте». Я могу его запомнить. И в то же время я знаю, что это не кошка. Возникает ли в вашем уме голограмма «не-кошка», когда вы отрицаете кошку? Не возникает, правда?

Я смотрю на стол, и ментальная голограмма стола возникает, я эксплицитно познаю стол. В то же самое время, имплицитно я познаю отсутствие яблока на столе. Возникает ли ментальная голограмма «на столе нет яблока»? Подумайте об этом. Как нам знать, что на столе нет яблока? Мы говорим: «Я вижу, что на столе нет яблока», но что мы видим на самом деле? Когда мы говорим о видимостях, мы постигаем нечто либо через явную, имплицитную видимость, либо через подспудное, имплицитное, в явной видимости. Подспудное здесь означает подразумеваемое. Если мы видим стол, то подразумеваем, что он «пустой», то есть «отсутствие яблока». Вы должны видеть стол, чтобы понять, что «на столе нет яблока». Смысл здесь в том, что возникает ментальная голограмма, но мы можем познать нечто большее, чем ментальная голограмма.

Если у меня есть уверенность, когда я, например, познаю ментальную голограмма собаки, тогда я знаю, что это не кошка. Что-то мы знаем посредством видимости, а что-то и без неё. С уверенностью приходит определённость: «Да! Это, а не то». Здесь мы говорим просто о конкретном объекте, мы не обязательно знаем, кошка это или собака. И именно эта решительная уверенность позволяет нам сказать «это». Вот «это» – не то. Мы не знаем, кот или собака, мы не используем для обозначений, но можем потом вспомнить, можем потом идентифицировать. Мы достоверно познавали этот объект. Ребёнок смотрит на плюшевого мишку. Он знает, что это плюшевый медведь? Знает он такие слова вообще? Не знает ни того, ни другого, но здесь вступает узнавание. Ребёнок помнит этот объект, у него есть уверенность, это именно он, а не какой-то другой объект. Если дать ему что-то другое, он не возьмёт. Мы говорим об очень простых вещах.

Общепринятые объекты

Ещё один важный момент на сегодняшний вечер. Что мы видим, когда видим? Мы видим лишь окрашенные формы, или мы видим то, что именуется объектами общего смысла (‘jig-rten-la grags-pa)? Иными словами, общепринятые объекты восприятия. Когда я смотрю на какую-то вещь перед собой, я вижу только цветные формы или я вижу также собаку? Общепризнанный объект, собака – это общепризнанный объект, это условность, с которой мы все соглашаемся, другой термин для того же самого – условный объект познания (tha-snyad spyod-yul).

Общепринятый объект – имеющий пространственную протяжённость в поле молекул одного свойства. Он состоит из множества частей. Он объединяет различные чувственные данные. Собака – это только цветная форма? Вы гладите её, и появляются тактильные ощущения. Собака это тактильное ощущение? Есть ещё запах. Общепринятый объект покрывает всю эту совокупность данных и, кроме того, имеет протяжённость во времени. Что я вижу в данный момент? Отдельный срез цветной формы? Или я также вижу и собаку? Потом собака побежит, и цветные формы изменят положение. Вижу ли я всё ещё собаку?

Иными словами, что такое ментальная видимость? Что такое ментальная голограмма? Это просто цветные формы или также ментальная голограмма собаки? Что вы думаете об этом? Вы видите собаку или цветные формы?

Мы действительно видим условные объекты. Ведь даже если мы не знаем, что это, не знаем названия, и так далее, всё же условно мы говорим, что видим тот же объект от момента к моменту.

Здесь взгляды гелуг и других традиций сильно расходятся. Согласно традиции гелуг, мы воспринимаем общепризнанные объекты неконцептуально. Мы не просто видим цветные формы, мы видим также условный объект, мы видим собаку. Мы не говорим о том, что мы знаем, что это. Мы не знаем, что это собака и не относим объект к этой категории, не называем объект собакой. Мы видим условный объект, покрывающий чувственные ощущения и имеющий протяжённость во времени. С точки зрения воззрений школы гелуг вы видите не просто ментальную голограмму, состоящую из форм и цвета, но также в эту ментальную голограмму входит и собака как явление. То есть этот условный объект «собака». Мы познаём этот объект «собака». Опять же, не путайте это с концептуальным восприятием. Мы можем не знать, что это называется «собака», но в нас присутствует знание этого условного, общепринятого объекта, который распространяется на его континуум, на его поток, на совокупность его частей, молекул и прочего, на совокупность сенсорной информации о нём. Мы просто говорим об объекте, мы не говорим о знании того, чем он является.

В гелуг говорят, что это не просто ментальная голограмма цветных форм, а ментальная голограмма всего общепризнанного объекта, со всей совокупностью чувственных данных и протяжённостью во времени. Другие тибетские традиции, сакья, ньингма и кагью, говорят: «Нет, в акте чувственного восприятия, неконцептуального, вы не видите и не слышите общепринятый объект». Они говорят, что восприятие этого объекта является концептуальным актом.

Есть два вида концептуального, первый называется ментальным синтетическим соединением (tshogs-spyi). Посредством синтетического соединения мы собираем все чувственные данные и собираем из них общепринятый объект. Также его образуют последующие моменты, один за другим. Не-гелуг утверждают, что такой ментальный синтез – это концептуальный процесс. В дополнение к этому концептуальному процессу ментального синтеза, есть ещё процесс обозначения того, что мы синтезировали «это собака» или «это то-то». Но это другая часть концептуализации. Процесс «что это» также концептуален, и они раздельны. Ментальный синтез собирает их вместе, в объект, охватывающий время и чувственные данные. Далее вступает другой вид концептуального познания – посредством ментального синтетического типа (rigs-spyi), который добавляет название объекта «собакой». Ментальный синтез собирает это всё вместе в объект. Иными словами, акт концептуального мыслетворчества разбит на две стадии, два типа. Первое – это ментальный синтез, собирание континуума объекта, то есть «помоментного» существования и всей сенсорной информации о нём воедино. А второе это обозначение его, навешивание ярлыков.

Это очень интересно, особенно если подумать не только о зрении. Как насчёт языка? Вы слышите слова и предложения? В отдельно взятое мгновение времени мы слышим только отдельно взятый звук. Какая ментальная голограмма у предложения? Это ментальный синтез всех этих отдельных срезов звуков? Это очень интересный вопрос. Как мы понимаем? Ведь в отдельный момент времени мы слышим только один звук. Это чисто концептуальный ментальный синтез, или мы действительно слышим слова и язык?

Здесь мы сталкиваемся с двумя объяснениями. Это даёт нам хорошую пищу для размышлений, особенно на примере языка. Мы не слышим фразу целиком, и всё же понимаем её. Очевидно, здесь появляется ментальная голограмма звуков. Как они собираются вместе, синтезируясь в слова и фразы? Чем больше мы размышляем над этим, тем интереснее становится.

Доводилось ли вам слышать иностранный язык, в котором вы не понимаете ничего, не можете выделить ни одного слова? Мы слышим слова или мы слышим только звуки? Что мы слышим? Это один из тех вопросов, над которыми стоит задуматься, если мы хотим понять, что такое ментальные видимости, ментальные голограммы, и какие их виды бывают.

Как видите, если есть расхождения в объяснениях на базовом уровне, видите и слышите вы общепризнанные объекты или нет, далее различия становятся весьма ощутимыми, поскольку всё в философии зиждется на этом аспекте. Если общепризнанные объекты – это просто плоды ментального синтеза, то получается, что их существование в таком случае не согласуется с тем, что мы действительно видим эти объекты.

Мы оставим эту тему, не будем углубляться, поскольку она очень обширна, если на каждом шагу мы будем рассматривать разницу между видением гелуг и не-гелуг, то просто запутаемся, так что сконцентрируемся на одной традиции. Мы рассмотрим объяснение традиции гелуг, согласно которому мы воспринимаем общепризнанные объекты неконцептуально.

Ментальная голограмма цветной формы и ментальная голограмма объекта – это ментальные голограммы одного рода.

Одна ментальная голограмма?

Одна ли эта голограмма или разные – отдельный вопрос. В разных учебниках гелуг говорится разное. Воспринимая объект, например, зрительно, мы отныне решаем, для цели этого семинара, что мы воспринимаем совокупность цветов и очертаний и условный объект целиком. Есть разные философские школы и текстуальные традиции, которые объясняют это по-разному. В разных колледжах крупнейших гелугпинских монастырей учат по разным учебникам. По учебникам Джецунпы учат в Ганден Джангце и Сера Дже. Согласно им, когда вы видите общепризнанный объект, то все его качества и части вы воспринимаете «в одной упаковке», что называется одинаковой сущностной природой (ngo-bogcig). Иначе мы могли бы видеть размер, не видя объекта, или часть его, без видения целого.

Согласно учебникам Панчена, которые изучают в Ганден Шарце и Дрепунг Лоселинге, общепринятый объект, его качества и части и чувственное восприятие раздельны. Это разные упаковки. Иначе, если бы вы видели размер, то должны были бы видеть и цвет, или, ощущая что-то тактильно, должны были бы ощущать и запах. Когда я глажу собаку с закрытыми глазами, у меня должна появиться и картина из цветных форм собаки. С точки зрения Панчена, общепринятый объект отделён от цветных форм, запаха и тактильных ощущений.

Обе точки зрения могут быть оспорены. Каждая из позиций имеет свои определённые логические основания и чем-то себя подкрепляет. Не бывает простых ответов на сложные вопросы. Это становится большим вопросом: как мы воспринимаем качества объектов? Не только запах, вкус, тактильное ощущение, и внешний вид, и звук, но также размер, форму и цвет, температуру, различные качества. Они все в одном пакете? Или в разных?

Есть три точки зрения. Допустим, мы видим что-то разноцветное, например, пятнистую собаку. С точки зрения сторонников идеи количества познаваемых объектов равного количеству сознаний (gzung-’dzin grangs-mnyam-pa), отдельная голограмма и отдельное сознание соответствуют каждому цветному пятну, отдельная ментальная деятельность для каждого. Одна позиция говорит, что для каждого очертания и цвета возникает своя ментальная голограмма в уме, отдельный когнитивный акт, акт восприятия. Сторонники теории «половины яйца» (sgo-nga phyed-tshal-pa) утверждают, что у каждого пятна своя голограмма, но познаёт их одно сознание. Согласно точке зрения сторонников недвойственного разнообразия (sna-tshogs gnyis-med-pa), все цветные лоскуты и их осознания – это части одного восприятия. Например, в яйце есть белок и желток, в сознании они нераздельны и составляют яйцо. Осознание включает все эти кусочки и их восприятия.

Здесь всё усложняется. Как мы познаём ментальную голограмму? Целиком или по кусочкам? Отдельное восприятие у каждой части? Как они собираются воедино? И чем дальше, тем сложнее становится. Подумайте сами, как мы воспринимаем? То ли это отдельная голограмма на каждое пятно цвета, отдельный когнитивный акт, отдельное сознание на познание каждой голограммы, либо это разные голограммы, но познаёт их – один ум, одно сознание. Либо, третья позиция, что все они познаются одним сознанием и являются одной голограммой. Третья позиция приводит в своё обоснование пример, как желток и белок неразрывно связаны и присутствуют вместе в одном яйце. Подумайте о западных аналогиях. Вы видите что-то – фотоны от цветных пятен на собаке попадают на воспринимающие клетки. От клеток электрические импульсы идут по нейронам. Они познаются в одном когнитивном акте? Они познаются отдельными частями мозга? Как они собирают их вместе?

Я уверен, что учёные много могут рассказать о том, как наш ум воспринимает, собирая воедино некий целостный объект, его части, формы, цвета и прочее. Как мы видим вещь в целом? Где она «собирается»? Как мы её собираем? Может показаться, что мы беседуем на отвлечённые философские темы, но это явления, которые надо исследовать также и учёным. Таким людям, как, например, Его Святейшество Далай-лама, при встрече с учёными и специалистами по мозгу интересно сравнивать буддийский и научный подход. Ведь мы говорим об одном и том же. Разница только в том, что наука описывает это как физический процесс, а буддизм – как субъективный опыт.

Познание несуществующих объектов

Но вернёмся к теме понимания. Есть ещё один нюанс. Мы говорили, что что-то может быть верно или неверно, корректно или некорректно. Может ли у нас возникнуть ментальная голограмма несуществующего объекта? Ментальная голограмма маленького зелёного человечка с Марса. Маленький зелёный марсианин на летающей тарелке. У меня может быть такая параноидальная ментальная голограмма. Связано ли это с реальностью, с чем-то, на что можно посмотреть? Нет. Это нечто, что представляет маленького зелёного марсианина, но никак не голограмма внешнего объекта, являющегося её натальным источником. И тут мы видим различие. Это нечто, являющееся подобием, ментальным подобием некого гипотетического объекта зелёного человечка, живущего на Марсе, но совершенно не есть ментальная голограмма увиденного действительного зелёного человечка с Марса. Разная природа вот этих голограмм.

Часто мы проецируем на окружающих такие голограммы: «Ты чудовище!» Ментальные голограммы несуществующих вещей могут быть и неконцептуальными – например, галлюцинации. Если у вас заболевание глаз, например катаракта, то вы видите вещи расплывчато, отдельными пятнами. Хотя пятна вы видите, их нет. Нет пятна, от которого отскакивают фотоны. При определённых глазных заболеваниях могут возникать такие голограммы, например при катакаракте: падающие волосы перед глазами вы видите, и возникает ментальная голограмма этого. Неконцептуально. Но нет никаких падающих волос, от которых отражались бы фотоны и падали на вашу сетчатку.

Есть много разных видов видимостей, ментальных голограмм. Главное, что необходимо понять, по крайней мере в рамках нашей лекции, что мы говорим о ментальной активности. Она создаёт ментальные видимости. Это определяющая характеристика. Но это не сродни зеркалу, в котором также возникают образы. Ментальная активность вовлечена в восприятие. Согласно гелугпинской версии саутрантики, внешние объекты, условные объекты действительно существуют. Это не просто цветные пятна, это натальные источники ментальных голограмм. Подводя итог, в понимании школы гелуг есть вовне некий внешний объект или конвенциональный общепринятый объект, а не совокупность неких цветов и очертаний.

Не могу удержаться от освещения такого вопроса, как существование внешних объектов, в понимании гелуг и других традиций. Это просто фотоны и электроны, или действительно существующие вовне объекты? Это электромагнитное поле или общепринятые объекты? Именно к этому приводит дискуссия: что действительно существует во внешнем физическом мире? И я не знаю, что говорит об этом наука. Что это поле, и ментальная активность разделяет его на общепризнанные объекты? Есть ли объекты вообще? Или и то, и другое?

Это важные вопросы, тут есть над чем поразмыслить. У вас есть вопросы?

Как я понял, в рамках традиции гелуг мы говорим о том, что отдельные объекты существуют во внешнем мире. Я не понимаю, как с ними соотносится понятие пустотности? В других традициях объяснение проще, так как они полагают, что общепризнанные объекты это плоды ментального синтеза.

Ключевым моментом является понимание того, что, говоря о пустотности, мы говорим об отсутствии невозможных способов существования. Описание того, что является невозможным способом существования, отлично в каждый школе индийской философии. Чтобы понять пустотность, мы должны понять, что нет такой вещи, как невозможный способ существования. Вещи могут казаться нам существующими подобным образом, но на деле таковыми не являться.

В гелуг вы столкнётесь с объяснением того, что ум создаёт ментальную голограмму условного объекта, или кошки, или собаки, а затем, возникает ментальная голограмма, накладывающаяся на неё, – того, как наш ум воспринимает существующее. То есть, какой способ бытия он приписывает этому объекту. Второй аспект может не соотноситься с чем-то реальным, тогда как видимость условного объекта может соотноситься с чем-то условно реальным. И вот этот аспект итоговой голограммы, которая относится к способу бытия воспринимаемого условного объекта, может относиться к чему-то совсем нереальному, может быть нафантазированным, надуманным, которого в объекте вовсе и нет. Вот с ним следует разбираться.

Можно бесконечно углубляться в объяснение того, что такое невозможный способ бытия. Мы столкнёмся с объяснениями читтаматры, прасангики, сватантрики и прочих школ. В гелуг делают это различение. Чем что-то является, каким образом это нам является, и каким образом существующим это нам является. В других традициях эти аспекты слиты, особо их не различают, в отличие от гелуг. Поэтому, как я уже упоминал это раньше, то, является ли условный объект плодом концептуального мышления или нет, даёт такое расхождение в дальнейшем понимании. Объяснение пустотности в тибетских традициях очень сильно зависит от понимания этого различия относительно общепризнанных объектов. Понимание пустотности в различных школах зависит от ответа на этот базовый вопрос: воспринимается ли неконцептуально условный объект или он ментальный конструкт.

Глядя на собаку сбоку, у нас возникает ментальная голограмма с четырьмя ногами. Если посмотреть спереди, будет видно две ноги. Какая из голограмм видна?

Я видел в одном берлинском музее замечательную древнюю статую. Это статуя пятилапого льва. Если смотреть со стороны, то видно только четыре. Но если посмотреть спереди, можно увидеть ещё одну. Похоже на ваш пример.

Но это совсем другая область. Здесь мы подходим к теме определяющих характеристик (mtshan-nyid), и это можно рассматривать на очень глубоком уровне, опираясь на мнения разных индийских философских школ. Существует ли в самом объекте индивидуальная определяющая характеристика, которая делает его тем, чем он является. Четырехлапость делает объект собакой, а двулапость не делает? Или же определяющая характеристика это умственное построение? Где и как она расположена? Или это просто условность? Это отдельное обсуждение.

Мы ещё не говорим о концептуальном познании определяющей характеристики собаки. Вы подошли к концептуальному обозначению чего-то собакой, а мы ещё не говорили о применении к чему-то лейбла «собака», или что-то иное. Мы говорим о чувственном восприятии. Существуют ли в объекте определяющие характеристики, свидетельствующие со стороны объекта о том, чем он является. Вот в чём вопрос. С точки зрения традиции гелуг все школы, за исключением прасангики, утверждают, что есть такая определяющая характеристика.

Для лёгкого понимания приведу пример. Вокруг условного объекта есть пластиковая упаковка, которая делает его отличным от других объектов. Либо чёрная окантовка цветных форм, которая соединяет их в объект. Непрасангики сказали бы: «Да, это есть в самом объекте». Прасангики возразили бы: «Нет, это умственное построение», определяющая характеристика объекту не присуща, это так её обозначает ум. Речь зайдёт уже о том, что существует. Допустим, объект обёрнут пластиковой упаковкой или очерчен чёрной линией, выделяющей его в действительный отдельный объект. Прасангика, в понимании гелуг, скажет, что это есть, но существует со стороны ума, тогда как другие школы что скажут – отдельная тема.

Второй вопрос касается гелугпинского объяснения условного объекта. Почему мы их видим?

Традиция гелуг говорит, если бы мы их не видели, подошёл бы подход читтаматры, в котором всё является порождением ума. Прямо так они не говорят, но если мы задумаемся, идея сострадания теряет ценность. Если условно не существуют люди, и это просто ментальный синтез цветных форм и чувственных ощущений, ощутить сострадание к такому существу будет сложно.

Гелугпинская традиция не оспаривает это, просто это мой взгляд на данную тему, мой довод в поддержку гелуг. Я не слышал дебатов на эту тему, но это моё собственное ощущение в поддержку гелугпинской традиции. Ведь представление всего как поля энергии, отдельных частиц и так далее, цветов, форм и прочего, подрывает позицию, столь необходимую в практике как опора для порождения сострадания. Ещё одним аргументом, который использует гелуг в поддержку своей позиции, является то, что, если мы не будем утверждать наличие общепринятых объектов, принимаемых неконцептуально, сложно будет провести деление на абсолютную и относительную истины.