Две истины в гелуг и ньингма

Второй Ценшаб Серконг Ринпоче: Эту разницу можно увидеть на примере объяснения следующего фрагмента 18-й главы текста Чандракирти «Разъяснённые слова: Комментарий на “Коренные [строфы о] срединном пути [Нагарджуны]”» (dBu-ma rtsa-ba’i ’grel-pa tshig-gsal-ba, санскр. Prasannapadā-madhyamaka-vṛtti):

Ошибочно концептуализировав то, что имеет форму и так далее, незрелые обычные существа чувствуют беспокоящие эмоции, такие как страстное желание, поскольку объясняется: «Страстное желание, враждебность и наивность, как сказано, возникают из концептуального мышления. Они возникают в зависимости от путаницы между прекрасным и не прекрасным». Также в одной из сутр сказано: «Желание, я знаю твой корень. Ты возникаешь из концептуального мышления. Если бы я концептуально тебя не выдумал, ты бы и не возникло во мне».

Таким образом, все без исключения кармические импульсы и беспокоящие эмоции возникают из концептуализации, а концептуализация – это на самом деле разнообразные концептуальные измышления, к которым произошло привыкание с безначальной сансары. Они возникают из того, что обладает индивидуальной определяющей характерной чертой: познающего ума и познаваемого объекта, произнесённого и произносящего, делающего и сделанного, функции и функционирующего, кувшина, колонны, ткани, короны, колесницы, формы, чувства, женщины, мужчины, обретения, потери, счастья, печали, славы, позора, порицания, похвалы и так далее. Далее, все без исключения концептуальные измышления обычных людей прекращаются посредством пустотности, другими словами, в пустотности всех явлений посредством воззрения. 

Это комментарий на пятую строфу 18-й главы «Коренных строф о срединном пути, именуемых “Распознавание”» (dBu-ma rtsa-ba’i tshig-le’ur byas-pa shes-rab ces bya-ba, санскр. Prajñā-nāma-mūlamadhyamaka-kārikā) Нагарджуны:

Из истощения кармических импульсов и беспокоящих эмоций [возникает] освобождение. Кармические импульсы и беспокоящие эмоции [возникают] из концептуализации. Они [возникают] из концептуального измышления. Но концептуальное измышление прекращается пустотностью.

Что касается разных интерпретаций этих строк, я бы описал это как один водный поток, попадающий в две трубы, которые в конце сходятся в одну трубу. Эта аналогия касается учения сутры, в контексте которого традиции сакья, кагью, ньингма и гелуг говорят о двух истинах, но понимают их по-разному, в особенности глубочайшую истину. Возможно, это основное положение упомянутого комментария, если говорить о различиях в их понимании.

Для понимания разницы между гелугпинской и ньингмапинской интерпретациями этих цитат Нагарджуны и Чандракирти крайне важно понять, как в этих традициях объясняются две истины – поверхностная истина (kun-rdzob bden-pa, относительная истина) и глубочайшая истина (don-dam bden-pa, абсолютная истина). Чтобы понять две истины, нужно сначала разобрать термины приписывание и умственное обозначение.

Приписывание

И в гелуг, и в ньингма принимают воззрение прасангики, которое объяснил Нагарджуна и затем подробно прокомментировал Чандракирти. Нагарджуна кратко выражает это воззрение в своих «Коренных строфах о срединном пути» (XXIV.18):

Я считаю пустотностью то, что является зависимым возникновением. Она [пустотность] основана на приписывании. Это и есть срединный путь.

В мадхьямаке-сватантрике «зависимое возникновение» в данном случае объясняется как отношения зависимости между приписанными явлениями (gdags-pa, санскр. prajñapti) и основой для приписывания (gdags-gzhi). Опровергая истинно доказанное существование (bden-par grub-pa, истинное существование), которое в сватантрике толкуется как истинное, неприписанное существование, сватантрика утверждает, что все явления познаваемы в силу приписывания (btags-yod): они познаются только как явления-приписывания.

Санскритский термин для явления-приписывания буквально означает «нечто побуждаемое к тому, чтобы стать познанным». Оно существует и познаётся с опорой на что-либо иное, а именно на основу для приписывания. Например:

• целое существует и познаётся с опорой на части;
• личность («я») – с опорой на индивидуальный континуум пяти совокупностей;
• пустотность (пустота) – с опорой на основу пустотности;
• категория (spyi) – с опорой на индивидуальные объекты (bye-brag), входящие в эту категорию.

Некоторые явления-приписывания нестатичны, например целое и личность, а некоторые статичны, например категория и пустотность. В гелуг есть ещё одна классификация – разделение явлений-приписываний на те, которые можно познать и неконцептуально, и концептуально (например, целое, личность и пустотность), и те, которые можно познать только концептуально (например, категория). Независимо от этих дополнительных классификаций, явления-приписывания не могут существовать и быть познаны независимо от того, что сначала познаётся их основа, а затем (за исключением неконцептуально познаваемой пустотности) они познаются одновременно с их основой.

Умственное обозначение

Мадхьямака-прасангика дополняет толкование сватантрики и интерпретирует «зависимое возникновение» ещё и как зависимое возникновение всех явлений в контексте одного лишь умственного обозначения или наименования, опровергая таким образом самодоказанное существование (rang-bzhin-gyis grub-pa, самосущее существование, самобытие, существование в силу собственной природы). Это не значит, что все явления создаются одним лишь умственным обозначением или наименованием. Это значит, что, если задать вопрос: «Что такое кувшин (bum-pa, ваза)?» – то, поскольку на стороне объекта нет ничего обнаружимого, что утверждало, доказывало или устанавливало бы, что это именно «кувшин», можно сказать лишь, что кувшин – это нечто, к чему относится концепция «кувшин» или слово «кувшин», умственно обозначенные и наименованные на основе отдельных предметов, которые пустые внутри, имеют округлую форму и плоское дно.

• В гелуг говорится о доказательстве условного существования явлений посредством [одного лишь] достоверного познания посредством концепций (rtog-pas brtags-pa’i tshad-grub).
• В ньингма говорится о доказательстве условного существования явлений посредством достоверного познания, установленного концепциями, [которые соответствуют тому, как что-либо условно обозначено] (rtog-pas bzhag-pa’i tshad-grub).

Однако обе традиции принимают (в контексте своих собственных определений) три критерия достоверности умственного обозначения, предложенных Чандракирти:

• оно должно соответствовать общепринятой условности;
• оно не должно противоречить достоверному познанию поверхностной истины;
• оно не должно противоречить достоверному познанию глубочайшей истины.

Умственное обозначение посредством концепций и наименование посредством слов – это особые частные случаи приписывания, возникающие только в концептуальном познании. Давайте ограничимся только умственным обозначением посредством концепций. Концепции (rtog-pa) – это мысли, содержащие категории объектов (don-spyi), например категорию «кувшины».

Категория – это отрицающее явление (dgag-pa), нечто, что можно познать только посредством исключения чего-либо иного (gzhan-sel). В частности, категория – это концептуальное исключение постороннего (blo’i gzhan-sel), или просто «концептуальное исключение», если говорить кратко.

Категория – это концептуально вымышленная классификация, исключающая всё, что не является объектом, обладающим набором уникальных характерных черт, которые служат определением данной классификации. В этом смысле категория – это статичное абстрактное явление, которое не имеет формы и не претерпевает изменений.

Категории, будучи концептуальными исключениями, – это подразумевающие отрицания (ma-yin dgag). Подразумевающее отрицание – это исключение чего-либо постороннего, которое после концептуального отрицания объекта, подлежащего отрицанию, «бросает в свой след» (bkag-shul) и отрицающее явление, и утверждающее явление (sgrub-pa).

• Утверждающее явление – это нечто, что можно познать, не исключая ничего постороннего.

После концептуального исключения всего, что не относится к категории, категория «бросает в свой след»: 

• Отрицающее явление «не “то, что не относится к данной категории”», другими словами «ничто, кроме того, что относится к данной категории». Это отрицающее явление представляет собой концептуальное выделение того, что относится к категории, на фоне всего, что к ней не относится. Такое отрицающее явление можно перевести как «изолят» или «ничто иное, кроме» (ldog-pa). Это статичное явление, а значит у него нет формы.
• Утверждающее явление – это концептуально созданное обобщённое представление об объекте, который не является ничем иным, кроме как объектом, соответствующим категории.

После концептуального исключения отрицаемого объекта (всего, что не соответствует категории), концептуальное исключение «не бросает в свой след» ни один пример отрицаемого объекта – «нечто, не относящееся к категории».

В концептуальном познании категория как явление-приписывание познаётся одновременно с отрицающим явлением и утверждающим явлением, которые она «бросает». Например, при концептуальном познании кувшина познаётся категория «кувшин», умственно обозначенная на основе обобщённого концептуального представления кувшина: этот обобщённый кувшин представляет нечто, что относится к данной категории на фоне исключения всего, что к ней не относится. Подразумеваемый объект (zhen-yul) концептуального познания – это кувшин как общепринятый объект, хорошо известный в мире (’jig-rten-la grags-pa), который можно неконцептуально увидеть посредством достоверного зрительного познания. 

• Подразумеваемый объект концептуального познания – это то, о чём мы думаем, то есть концептуализируемый объект. Буквально это объект, «в который входит» концептуальное познание, к которому оно «прилипает», «прицепляется».

В контексте умственного обозначения:

• категория «кувшин» – это умственное обозначение;
• обобщённое концептуальное представление кувшина – это основа для обозначения;
• подразумеваемый объект – это соотносимый объект (btags-chos), то есть объект, соотносимый с умственным обозначением. 

Далее, цепляние за истинно доказанное существование (bden-par ’dzin-pa, цепляние за истинное существование) в прасангике означает цепляние за самодоказанное существование и предполагает два ментальных действия. Это связано с тем, что используемое здесь слово ’dzin-pa, буквально «принятие», имеет два смысла. Из-за устойчивой привычки (bag-chags) цепляться за истинно доказанное существование в каждый момент, за исключением полной поглощённости пустотностью у арьев, возникает видимость самодоказанного существования. Это цепляние за истинно доказанное существование:

• принимает (’dzin-pa) эту видимость в качестве своего объекта познания и

• принимает (’dzin-pa) её за соответствующую тому, как вещи существуют на самом деле.      

Вот общая позиция гелуг и ньингма. Теперь мы можем рассмотреть различия между этими традициями по поводу двух истин, которые наиболее существенны для понимания их толкования приведённых выше цитат из текстов Нагарджуны и Чандракирти.

Объяснение двух истин в гелуг

С точки зрения гелуг, поверхностная истина – это обманчивая видимость условных объектов (tha-snyad-pa).

• Под условными объектами имеются в виду общепринятые объекты, такие как кувшины, любовь, личности.
• Общепринятые объекты, хорошо известные в мире (’jig-rten-la grags-pa), – это объекты, включающие в себя всю сенсорную информацию о них (зрительные образы, звуки, запахи, вкусы, физические ощущения) и длящиеся во времени. Их можно достоверно познать сенсорным неконцептуальным познанием. 

Физически или ментально разделив на части то, что мы считаем кувшином, мы ничего не обнаружим. Как тогда доказать, что существует такая вещь, как условный, общепринятый кувшин? Мы можем лишь сказать, что в концептуальном познании (мышлении), в котором концептуальное представление обобщённого кувшина «смешивается» с умственным обозначением (концепцией и категорией) «кувшин», – условный, общепринятый «кувшин»:

• с точки зрения гелуг – это то, к чему относится мысль;
• с точки зрения ньингма – это то, что соответствует чему-то, что условно называется «кувшином».

В целом, таким образом, условные, общепринятые объекты (давайте называть их просто условными объектами) – это подразумеваемые объекты умственного обозначения. Они обманчиво кажутся существующими невозможным образом, который не относится ни к чему достоверно познаваемому; под невозможным образом существования имеется в виду самодоказанное существование. Существование условных явлений кажется доказанным в силу чего-то, что обнаружимо с их собственной стороны, а именно в силу самодоказывающей природы (rang-bzhin), но такой природы вообще не существует. Под глубочайшей истиной имеется в виду подлинный способ существования условных объектов – их пустота (пустотность) как отсутствие любых невозможных способов существования, соответствующих этой ложной видимости того, как они существуют.

В гелуг утверждается, что все акты познания, за исключением неконцептуальной полной поглощённости (mnyam-bzhag) пустотностью у арьев, в которой происходит познание только глубочайшей истины, – имеют две аспекта:

• один познаёт поверхностную истину об объекте,
• другой познаёт глубочайшую истину о нём.

Таким образом, мы можем различить подразумеваемый объект каждого из двух аспектов. Давайте рассмотрим концептуальное познание, в котором возникает концептуальное представление обобщённого кувшина.

• Аспект, который концептуально познаёт поверхностную истину об обобщённом кувшине, познаёт то, чем кажется объект, – кувшином. Подразумеваемый объект этого аспекта концептуального познания – кувшин как условный объект.

• Аспект, который концептуально познаёт глубочайшую истину, познаёт, каким кажется существование обобщённого кувшина: он кажется самодоказанно существующим. За исключением познания пустотности в неконцептуальной полной поглощённости у арьев, все объекты познания обманчиво кажутся обладающими самодоказанным существованием. Подразумеваемый объект этого аспекта концептуального познания – самодоказанное существование, которого вообще не бывает.

Соотносимая «вещь» (btags-don) – это обнаружимая, самодоказанная «вещь», служащая фокальной опорой (dmigs-rten), как бы подпирающей соотносимый объект, то есть подразумеваемый объект концептуального познания.

• Если мы будем искать соотносимую «вещь» (настоящее самодоказанное существование), подпирающую подразумеваемый объект того аспекта, который концептуально познаёт глубочайшую истину о кувшине, мы не сможем ничего найти.
• Подобным образом, если мы будем искать соотносимую «вещь» (самодоказанный кувшин), подпирающую подразумеваемый объект данного концептуального познания, в котором поверхностная истина и глубочайшая истина воспринимаются вместе, мы также ничего не найдём.
• Отсутствие какой бы то ни было соотносимой «вещи» – это пустотность самодоказанного существования, а также пустотность самодоказанных условных объектов, таких как кувшин, самодоказанный в качестве «кувшина» в силу чего-либо обнаружимого в нём самом («на его стороне»).

Пустотность – это полное отсутствие обнаружимых соотносимых «вещей». Пустотность, познаваемая концептуально, и пустотность, познаваемая неконцептуально, – это одна и та же пустотность. Несмотря на отсутствие обнаружимых соотносимых «вещей», при анализе и поверхностной, и глубочайшей истины, всё функционирует в качестве простых условностей (tha-snyad-tsam) на основе зависимого возникновения причин и следствий, целого и его частей, умственных обозначений и того, к чему они относятся.  

• Простые условности – это то, что познаётся, когда мы не анализируем ни поверхностную, ни глубочайшую истину.

Более того, пустотность, познаваемая как перечисляемое абсолютное явление (rnam-grangs-kyi don-dam), и пустотность, познаваемая как неперечисляемое абсолютное явление (rnam-grangs ma-yin-pa’i don-dam), – это одна и та же пустотность. В обоих случаях это пустотность самодоказанного существования, которая устраняет четыре крайности (mtha’-bzhi) – крайности существования, несуществования, того и другого, ни того ни другого.

• Пустотность как перечисляемое абсолютное явление – это явление, которое может быть перечислено среди явлений, достоверно познаваемых концептуально, другими словами среди явлений, которые могут быть достоверно умственно обозначены концепциями (категориями) и достоверно умственно названы словами. Хотя, будучи объектом достоверного концептуального познания, перечисляемое абсолютное явление кажется обладающим самодоказанным существованием, на самом деле оно лишено такого существования.

• Пустотность как неперечисляемое абсолютное явление может быть достоверно познано неконцептуально в процессе полной поглощённости арьев. В этом случае она не кажется обладающей самодоказанным существованием.

Объяснение двух истин в ньингма

В ньингма подчёркивается, что видимости и пустотность всегда нераздельны.

• Поверхностная истина – это нераздельные видимость и пустотность, познаваемые концептуально умом с неосознаванием (неведением). Это перечисляемое абсолютное явление.
• Глубочайшая истина – это нераздельные видимость и пустотность, познаваемые рефлексивным глубоким осознаванием (rang-rig ye-shes) в неконцептуальной полной поглощённости арьев. Это неперечисляемое абсолютное явление.

Также в контексте перечисляемого и неперечисляемого абсолютного видимость считается поверхностной истиной, а пустотность – глубочайшей.

• Обманчивая, нечистая поверхностная истина и пустотность как концептуальное отрицание четырёх крайностей познаются концептуально в контексте перечисляемого абсолютного.
• Чистая поверхностная истина и пустотность за пределами концепций, непередаваемая, невообразимая и невыразимая (smra-bsam-brjod-med rtog-las ’das) познаются неконцептуально в контексте неперечисляемого абсолютного.

Таким образом, нераздельные обманчивая видимость и пустотность, познаваемые концептуально неосознающим умом, – это не то же самое, что нераздельные видимость и пустотность, познаваемые неконцептуально посредством рефлексивного глубокого осознавания. Нераздельные чистая видимость и пустотность, познаваемые неконцептуально, не могут быть познаны концептуально, а также не могут быть концептуально названы словами. 

У всех актов познания видимостей только один аспект. Все они нераздельно познают то, чем кажется объект, и то, каким кажется его существование. Соответственно, в концептуальном познании, включающем, например, познание категории «кувшин», которая умственно обозначена на основе концептуального представления обобщённого кувшина и «смешана» с этим представлением:

• Присутствует только один подразумеваемый объект – кувшин как условный объект, включая и видимость того, чем он является, и видимость того, как он существует (того, что он обладает самодоказанным существованием).

• Будучи самодоказанным, подразумеваемый объект концептуального познания (общепринятый кувшин) является соотносимой «вещью», но соотносимых «вещей» не существует вовсе.
• Цепляние за самодоказанное существование, таким образом, определяется как цепляние за условные объекты, восприятие которых включает и восприятие того, чем они являются, и того, как они существуют (с самодоказанным существованием). Чтобы отличать эту коннотацию от использования того же самого термина в гелуг, где цепляние за самодоказанное существование предполагает только цепляние за самодоказанное существование, но не за условные объекты (простые условности), – мы будем называть цепляние за самодоказанное существование в контексте ньингма «цеплянием за условные объекты».

Таким образом, настоящих условных объектов вообще не существует. Однако подразумеваемый объект концептуально познаваемого несуществования условных объектов также не существует; его также следует опровергнуть как крайность несуществования (med-mtha’). Соответственно, опровержение и отрицание самодоказанного существования не устраняет три оставшихся «крайних» способа существования (крайности) из четырёх.

Условные объекты, выполняющие функции, можно познать достоверно, даже неконцептуальным сенсорным познанием, если не подвергать их анализу поверхностной или глубочайшей истины. Кармическая причинно-следственная связь всё равно достоверна. Однако ньингма отвергает утверждение гелуг о том, что кармическая причинно-следственная связь функционирует и на основе пустотности, и на основе условных объектов как простых условностей. Кармическая причинно-следственная связь функционирует только на основе пустотности, а условных объектов на самом деле не существует.

Эта разница в определениях двух истин в гелуг и ньингма объясняет отличия в интерпретации упомянутой строфы Нагарджуны и комментария на неё у Чандракирти.