Возрождение буддизма в Монголии после 1990 года

Как уже говорилось, возрождение буддизма в Улан-Баторе и в сельской местности происходило под руководством пожилых бывших лам, избежавших казни; им было за 60 или за 70. Они выжили только потому, что были слишком юны на момент чисток и их отправили в школу вместо тюрьмы, либо они на тот момент недостаточно продвинулись в монашеском образовании и поэтому не занимали значимых должностей и не носили высокий титул. Хорошо образованных лам и лам с высоким титулом в ходе чисток преследовали лично, поэтому мало кто из них избежал казни. Несмотря на это среди лидеров возрождения буддизма в Монголии были высокообразованные ламы, занимавшие высокие должности ещё до 1937 года. Возрождение монгольского буддизма стало возможным благодаря тому, что они помнили свои духовные традиции и вели активную религиозную деятельность.

Пока храмовые здания не восстановили, а в немногие уцелевшие храмы не вернули храмовое имущество, пожилые бывшие ламы собирались в частных юртах либо в помещениях в государственных зданиях. Также они доставали и приносили старинные тибетские книги, священные статуи, изображения и ритуальную утварь. Всё это время подобные вещи хранили в тайных местах, а затем дома (когда последствия за разоблачение со стороны властей смягчились). В первых открывшихся храмах использовались эти вещи. 

Пожилые бывшие ламы стали брать людей в ученики. Нередко можно было увидеть на дверях храма или в местной прессе объявления о наборе молодых новоначальных монахов. Также на этом этапе начинающие монахи нередко бросали государственные образовательные учреждения, из-за чего им недоставало светского образования. Проблема организации государственного образования параллельно с монашеским обучением была решена только некоторое время спустя. 

Постепенно в заново открытых монастырях было восстановлено ежедневное начитывание текстов, а также проведение ежемесячных и ежегодных ритуалов. Некоторые из этих ритуалов тайно практиковали во времена репрессий, и были практики или особые местные обряды, о которых ламы помнили ещё со времён до разрушения монастырей в 1937 году. Все эти процессы происходили постепенно, по мере того как складывались благоприятные финансовые и другие условия и росло число лам. К 2010 году все представители поколения бывших лам покинули наш мир. С тех пор их ученики и те, кто выпустился из Буддийского колледжа монастыря Гандан до 1990 года (а позднее – из Университета), начали активно обучать новое поколение монахов. 

Часто заново открывшиеся храмы носили названия старых монастырей. Если отстроить монастырь на прежнем месте было невозможно, часто его строили под тем же названием в столице провинции (халха: aimag, монг. ayimaγ) или района (халха: sum, монг. sumun). В этих монастырях и храмах были такие же центральные статуи (халха: gol shüteen, монг. γool šitügen, тиб. rten, буквально «опора»), основные защитники Дхармы (халха: gol sakhius, монг. γool sakiγu(l)sun, тиб. srung-ma / bstan-bsrung, chos-srung, chos-skyong, санскр. [dharma]pāla) и основные йидамы, то есть медитативные божества (халха: gol yadam, монг. γool idam, тиб. yi-dam, санскр. iṣṭadevatā), которым поклонялись в соответствующих старых разрушенных монастырях. Кроме того, пытались возобновить начитывание текстов и проведение ритуалов и практик, связанных с этими защитниками и медитативными божествами, если находились пожилые бывшие ламы, которые могли дать передачу. 

Возрождая ритуалы, упор делали на восстановление местных практик старых монастырей и начинали с более кратких форм практик, например с ежедневного начитывания текстов и ежемесячных ритуалов, связанных с Буддой Медицины (халха: manal, монг. manal / man lha, тиб. sman-bla, санскр. bhaiṣajyaguru), Тарой (халха: dar’ ekh, монг. dar-a eke, тиб. sgrol-ma) и защитниками Дхармы (халха: sakhius). Последних также называли «неукротимыми», «дикими», «неистовыми» (халха: khangal, монг. qangγal, тиб. drag-po, санскр. raudra) и «неистовыми разрушителями» (халха: dogshid, монг. doγsid, тиб. drag-gshed). Практика других, более длинных ритуалов, была восстановлена только через некоторое время, поскольку большинство образованных лам, которые могли дать соответствующие передачи и обучить молодых лам проводить эти ритуалы, были убиты в ходе чисток. Ещё одной причиной были финансовые проблемы, из-за которых было невозможно приобрести, изготовить и содержать в надлежащем виде необходимую ритуальную утварь. Также при большинстве заново открытых монастырей или храмов было недостаточно лам для проведения таких ритуалов. По этой причине потребовалось несколько лет и даже десятилетий, чтобы восстановить столь сложные ритуалы, как обход с Майтреей (халха: maidar ergekh, монг. maidari ergikü), 45-дневный затвор в летнее время (халха: khailen или yar khailen, монг. yar qayilan, тиб. dbyar khas-len, «летние обязательства») и тем более ритуальные танцы в масках (халха: tsam, монг. čam, тиб. ’cham(s)). Эти так называемые «танцы лам» на данный момент полностью возрождены только в трёх монастырях: с 2001 года – в монастыре Амарбаясгалант (монг. amurbayasqulang-tu) в провинции Сэлэнгэ, с 2002 года – в монастыре Зуун Хурээ Дашчойлин (монг. ǰegün küriyen / küriye dašičoyiling, тиб. bkra-shis chos-gling) в Улан-Баторе, с 2016 года – в основном монастыре Гандантэгчэнлин (не считая одного случая в 1999 году).

Роль пожилых бывших лам в возрождении ритуального танца была крайне важной, поскольку только эти ламы, большинство из которых были женаты, до сих пор помнили местные монгольские буддийские традиции и особые «монголизированные» ритуалы, то есть церемонии, уникальные для монгольского буддизма, с самобытными мелодиями и другими аспектами. Без этих характерных элементов возрождение буддизма в Монголии стало бы просто обращением монголов в тибетскую форму буддизма, а не «возрождением» монгольских буддийских традиций, поскольку ламы, которые приезжают в Монголию, – это в основном выходцы из индийских монастырей и институтов, связанных с тибетской традицией в изгнании. Имена пожилых бывших лам, их дела и роль в возрождении буддизма до сих пор живы в памяти местных людей.

Когда началось возрождение буддизма, средства на воссоздание разрушенных монастырей, постройку новых храмов и восстановление ритуалов в основном поступали от частных лиц. Во многих местных сообществах, районных центрах и так далее сразу возникли общественные движения, собиравшие деньги на эти цели. Среди жертвователей были миряне, выжившие пожилые бывшие ламы и их семьи, а также потомки казнённых или уже умерших лам. Местные предприниматели, местные власти и даже местные лидеры политических партий также предлагали свою помощь и делали щедрые пожертвования. Местные пастухи жертвовали что имели, предлагая продукты животноводства и еду. Монастырь Гандан и правительство Монголии также вносили свою лепту. В то же время помощь начала приходить от различных зарубежных организаций, в основном от буддийских организаций и тибетцев в изгнании. Эта помощь была крайне необходима. Некоторые из этих организаций продолжают работать в Монголии до сих пор.

Несколько высокочтимых Ринпоче (халха: rinbüüchi, тиб. rin-po-che, «драгоценный»; титул, который носят выдающиеся ламы и ламы-перерожденцы) из-за рубежа также поддержали возрождение буддизма в Монголии. Они сыграли важную роль в финансировании реставрации зданий и внесли личный вклад в возрождение буддизма в Монголии. В частности, выдающуюся роль в этом процессе сыграли Бакула Ринпоче и Гурудева Ринпоче.

Родившийся в Ладакхе Кушок Бакула Ринпоче (1917–2003), или, как его называют на монгольском, Бакула Ринбучи, – это девятнадцатый перерожденец в своей линии. Он получил степень геше-лхарампы (халха: gewsh lkhaaramb, тиб. dge-bshes lha-rams-pa, высшая академическая степень в области буддийской философии) в тибетском колледже Дрепунг Лоселинг (халха: drepung losalin datsan, монг. drepung losalin dačang, тиб. ’bras-spungs blo-gsal-gling grwa-tshang). Он считается реинкарнацией одного из 16 архатов (халха: naidan, тиб. gnas-brtan), которые были главными учениками Будды. Бакула Ринпоче был индийским послом в Монголии с 1990 по 2000 годы. За время работы послом он внёс неоценимый вклад в возрождение буддизма и буддийских институтов в Монголии. 

Помимо того что Ринпоче на постоянной основе давал учение в Улан-Баторе, он также путешествовал и учил по всей стране. Впервые он посетил Монголию в коммунистический период в 1970 году, задолго до того, как стать послом, по приглашению Азиатской буддийской конференции за мир, АБКМ (халха: Aziin Buddistuudyn Enkh Taiwany Baga Khural). С тех пор он регулярно посещал Монголию и Бурятию и давал учение даже в те трудные времена, а также внёс свой вклад в возрождение буддизма в Калмыкии. По просьбе Далай-ламы в 1997 году Ричард Гир спонсировал публикацию некоторых лекций Бакулы Ринпоче на разговорном халха-монгольском языке. Это была одна из первых публикаций буддийских учений на разговорном монгольском. Проект организовал д-р Александр Берзин, а руководил процессом Сонам Вангчук, помощник Бакулы Ринпоче. 

Бакула Ринпоче призывал вернуться к изначальным правилам монашеской дисциплины винаи, а также подчёркивал, что подобающая обстановка в месте проживания лам поможет им сохранять этическую чистоту. В Улан-Баторе он основал единственный монастырь, в котором до сих пор есть возможность длительного проживания, – Бэтув хийд, также известный по своему полному названию Бэтув Данжай Чойнхолин хийд (тиб. dpe-thub bstan-rgyas chos-’khor gling, монастырь Петуб Тангье Чокхорлинг). Монастырь был торжественно открыт в 1999 году. Строительство жилого здания монастыря было завершено в 2006 году. По замыслу Ринпоче этот монастырь должен служить примером для будущих монгольских монастырей. Летом 2017 года в этом монастыре возвели на трон новое воплощение Ринпоче.

Ещё одним известным Ринпоче, который внёс вклад в возрождение монгольского буддизма, был Гурудева Ринпоче (1908–2009), высокочтимый монах из Ордоса, Внутренняя Монголия. С 20 лет он учился в Тибете, в монастыре Дрепунг Гоманг (халха: drepung goman datsan, монг. drepung γoman dačang, тиб. ’bras-spungs sgo-mang grwa-tshang). После захвата Тибета Китаем он стал беженцем в Индии. Тем не менее у него был конфликт с Далай-ламой из-за поклонения божеству-защитнику Шугдену (тиб. Shugs-ldan). Далай-лама запретил поклоняться этому божеству, и Гурудеву Ринпоче вынудили уехать из Индии в Непал. По этой же причине Ринпоче в 1991 году уехал из Непала в Монголию. 

Он внёс огромный вклад в возрождение, восстановление и повторное открытие храмов в Монголии, однако в то же время продвигал спорный культ Шугдена. Одним из основных монастырей, отстроенных на деньги Ринпоче, был монастырь Амарбаясгалант в Барун-Бурэн, провинция Сэлэнгэ. Изначально монастырь был построен маньчжурским императором Юнчжэном (халха: nairalt töw, монг. nayiral-tu töb, 1722–1735), чтобы разместить в нём останки Ундур-гэгэна Дзанабадзара (монг. öndür gegen < gegegen ǰanabaǰar, 1635–1723). Также Гурудева Ринпоче поддержал отстраивание монастыря Дэлгэрийн Чойр (монг. delger-ün čoyir-a) в Дэлгэрцогте, провинция Дунговь. Это старый монастырь Завы Дамдина Ринпоче, также известного как Зава Лам и Зава Дамдин Лувсандамдин (монг. ǰaba damdin, тиб. rtsa-ba blo-bzang rta-mgrin, 1867–1937). 

В 2000 году Гурудева Ринпоче, известный среди монголов как Гурудэва Ринбучи, нашёл и распознал реинкарнацию Зава Ламы. Это единственный монгольский тулку (тиб. sprul-sku, лама-перерожденец), распознанный не Далай-ламой и не Богдо-гэгэном (халха: Bogd gegeen, монг. Boγda boγda gegen < gegegen, традиционный глава монгольского буддизма). Он получил неполное образование. Будучи в монастыре Рабтен Чолинг в Швейцарии, где тоже делают практику Шугдена, он вместе с несколькими другими ламами из монастыря Амарбаясгалант обеспечил финансирование своего монастыря в Монголии. В 1993 году Гонсар Ринпоче, настоятель Рабтен Чолинга, был назначен настоятелем Амарбаясгаланта. В предыдущем воплощении Гонсар Ринпоче был настоятелем Амарбаясгаланта в течение 40 лет, непосредственно до разрушения монастыря.

Также Гурудева Ринпоче спонсировал Женский буддийский центр (халха: emegteichuudiin khural) в Улан-Баторе, который назывался «Тугсбаясгалант» (название представляет собой перевод тибетского термина dga’-ldan). Его участие в основании всех упомянутых монастырей и организаций подразумевало, что во всех них будут поклоняться Шугдену. Также он собирал пожертвования с южнокорейцев, чтобы спонсировать возведение 23-метровой статуи Будды Шакьямуни у подножия холма Зайсан в Улан-Баторе в 2006 году.

Помимо этих двух Ринпоче с самого начала свою помощь предлагали различные иностранные организации и буддийские институты, причём не только тибетские, основанные в Индии, но также организации из Европы, Северной Америки и таких азиатских буддийских стран, как Тайвань, Япония, Непал, Гонконг, Южная Корея и Индия. Некоторые из них были связаны не с тибетским буддизмом, а с другими его формами. Хотя эти буддийские организации оказали значимую финансовую помощь, их продолжительное присутствие оказало иностранное влияние на то, что называют «монгольским буддизмом» с его самобытными чертами, касающимися начитывания текстов, ритуалов и уклада монашеской жизни, которые были восстановлены пожилыми бывшими ламами, выжившими во время чисток и в коммунистический период. Эти иностранные буддийские организации повлияли на то, как буддизм развивался в период своего возрождения в Монголии, поскольку представляли различные линии, которые прежде в Монголии не практиковались, а также требовали соблюдения строгой монашеской дисциплины, хотя традиционно в Монголии на этот вопрос смотрели иначе. Важнейшей из этих организаций был Фонд поддержки махаянской традиции (ФПМТ), который продолжает свою деятельность и в наши дни (2023).

ФПМТ принадлежит к тибетской традиции гелуг. Организация была основана в начала 70-х ламой Тубтеном Еше (тиб. thub-bstan ye-shes, 1935–1984) и ламой Тубтеном Сопой Ринпоче (тиб. thub-bstan bzod-pa, 1945–2023), который был известен как Сопа Ринбуучи в монгольском произношении. Первый центр ФПМТ в Монголии «Ганден До Нгаг Шедруб Линг Дхарма» (тиб. dga’-ldan mdo ngag bshad-sgrub gling) был открыт в Улан-Баторе в 2000 году. Второй центр – центр «Сутры золотистого света» – был открыт в Дархане в 2005 году и с 2020 года функционирует как учебная группа.

ФПМТ Монголии спонсировал отстраивание одного из монастырских колледжей Гандана – дацан Идгаачойнзинлин (тиб. yid-dga’ chos-’dzin gling grwa-tshang), который был достроен в 2003 году. С тех пор ФПМТ переводит средства на питание для проживающих в дацане лам через Фонд монгольской сангхи. Помимо этого в 2001–2003 годах ФПМТ восстановил Дарь Эх хийд, также известный как Дулмалин хийд (тиб. sgrol-ma gling btsun-dgon), в уцелевших зданиях старого китайского монастыря в западной части Улан-Батора. До этого, в 1991 году, двое лам монастыря Гандан создали там женскую буддийскую общину и отреставрировали основной храм. ФПМТ сделал из храма женский монастырь с возможностью постоянного проживания, в котором на постоянной основе преподают учителя из женского монастыря Копан в Непале. Также ФПМТ проводит различные благотворительные программы в рамках своей неправительственной организации «Светоч на пути», как и некоторые другие иностранные буддийские организации.

Наряду с этими буддийскими организациями свой вклад в возрождение буддизма в Монголии внесли и некоторые другие иностранные неправительственные организации. Например, основанная в Лондоне организация «Тибет фаундейшн» (была открыта в 1985 году, закрылась 2021 году) работала над восстановлением буддийских традиций в Монголии в рамках проекта «Буддизм в Монголии». Некоторое время у организации был свой офис в монастыре Бакулы Ринпоче. Помимо работы над различными проектами в Монголии они также финансировали обучение монгольских лам в Индии. Несколько монгольских лам также получили степень магистра в университетах. Вдобавок организация сделала пожертвования на нужды монастырских библиотек.

Хотя восстановление разрушенных, но частично сохранившихся монастырей и постройка новых храмов спонсировались и на местном, и на национальном уровнях, помощь иностранных и международных организаций, таких как ЮНЕСКО, а также буддийских организаций и различных неправительственных организаций также была ощутимой. Среди этих организаций были Проект возрождения монгольского буддизма Кунзанга Палъюла Чолинга и Проект «Гадэн релиф». 

Проект возрождения монгольского буддизма Кунзанга Палъюла Чолинга (тиб. kun-bzang dpal-yul chos-gling) – это американская ньингмапинская организация Пенора Ринпоче (тиб. pad-ma nor-bu, 1932–2009). Проект спонсировал отстраивание Хамарын хийда (монг. qabar-un keyed) в Сайншанде, в провинции Дорноговь. Его отстроили на основе монастыря Данзанравджаа (тиб. bstan-’dzin rab-rgyas, 1803–1856) Пятого Ноёна-хутагты, выдающегося монгольского буддийского тулку, учёного, писателя, музыканта и художника. Также организация оказала финансовую помощь молодым ламам этого монастыря, чтобы они учились в Намдролинге (тиб. rnam-sgrol-gling), монастыре Пенора Ринпоче в Билакуппе на юге Индии, и нескольким молодым женщинам, чтобы они учились в расположенном неподалёку женском монастыре Цогьял Шедруп Даргьелинг (тиб. mtsho-rgyal bshad-sgrub dar-rgyas-gling). 

Проект «Гаден релиф» – это волонтёрская канадская некоммерческая организация гелугпинского ламы Засепа Ринпоче, который практиковал Шугдена и был учеником Гурудева Ринпоче. Проект выделял деньги на восстановление монастырей Амарбаясгалант и Дэлгэрийн Чойр, а также на постройку их жилых зданий и улучшение инфраструктуры водоснабжения и энергоснабжения в этих монастырях. Также проект оплачивал обучение лам монастыря Амарбаясгалант в Швейцарии и помогал женскому центру «Тугсбаясгалант».

Некоторые другие проекты были направлены только на отстраивание и реставрацию, но не включали другие формы поддержки. Например, с 1999 по 2006 годы волонтёры Проекта культурного восстановления туризма (существовал с 1996 по 2008 годы) отстроили монастырь Балдан Барайван, или Балдан Бэрээвэн (тиб. dpal-ldan ’bras-spungs), в Умнедэлгэре, провинция Хэнтий. К 2007 году Фонд тибетского наследия отреставрировал шесть уцелевших храмовых зданий монастыря Сангийн Далай (монг. sang-un dalai) в Номгоне, провинция Умнеговь. 

Как было сказано выше, возможность учиться в тибетских монашеских университетах в Индии впервые появилась у молодых монгольских лам и женщин в том числе благодаря иностранным организациям, неправительственным организациям, частным спонсорам и высокопоставленным ламам. Также несколько человек получили возможность учиться в Тибете в монастырях Кумбум (халха: Gumbum, тиб. sku-’bum) и Лабранг (халха: Lawran, тиб. bla-brang) и ещё несколько – в буддийских монастырях Европы. Как видно из приведённых примеров, в некоторых случаях иностранные институты, куда отправлялись на учёбу студенты, принадлежали той же тибетской буддийской традиции, к которой принадлежала буддийская организация-спонсор. 

В то время возможность учиться за границей была особенно важна: только что восстановленным монастырям в Монголии нужно было время, чтобы, после того как все монгольские монастырские институты были разрушены и монашеское образование длительное время было недоступно, постепенно открыть набор на традиционные монашеские образовательные программы. Предполагалось, что уехавшие ламы, получив хорошее образование, вернутся в Монголию, чтобы передать свои знания местным молодым поколениям лам. Поначалу большинство уехавших студентов могли учиться за границей только год или несколько лет, но позднее у нескольких студентов появилась возможность учиться на десятилетней монашеской учебной программе. Сейчас они уже вернулись и преподают в Монголии. Обучение в индийских монастырях также было важным с точки зрения монашеских обетов, поскольку там, по сравнению с тем, что происходило раньше в Монголии, ламы постоянно проживали в монастырях и соблюдали монашеские правила и обеты.

Несколько иностранных буддийских организаций, возглавляемых тибетскими ламами, не только оказали финансовую помощь, но и открыли в Монголии свои центры, как ФПМТ. Эти центры, как и все подобные центры в Европе, Северной Америке и Австралии, в первую очередь были предназначены для мирян, которые могли посещать лекции по буддизму и курсы по медитации. Это сильно отличалось от того, что было традиционно принято в буддийской монашеской системе и в возродившихся монгольских буддийских монастырях и храмах. Только через некоторое время после этого монгольские организации также начали открывать буддийские центры, ориентированные на мирян, и несколько крупнейших монастырей разработали курсы для верующих мирян.

Обретённая свобода вероисповедания также означала, что в Монголию могут свободно прийти другие религиозные группы. В первую очередь это сделали христианские миссионеры, в основном из США и Южной Кореи. Часто они запускали обширные благотворительные программы и всячески привлекали молодёжь, например, преподавая английский с использованием христианской литературы. Кроме того, в первые годы после демократической революции 1990 года христианские материалы оказались более доступными, поскольку буддийских текстов на монгольской кириллице было мало. 

Ещё одним важным фактором было то, что в первые годы возрождения буддизма ещё не было никаких образовательных программ по буддизму и медитации для интересующихся мирян. Развитие тибетского буддизма в таком ключе началось только после того, как в 1959 году тибетцев вынудили уйти в изгнание в Индию и многие из них поехали на Запад. Однако такой подход не был частью традиционной монашеской жизни ни в Монголии, ни в Тибете. 

Позднее с этой целью было открыто несколько институтов и центров Дхармы западного образца. Основополагающие буддийские тексты были переведены и опубликованы на современном разговорном халха-монгольском языке. Тем не менее, поскольку миссионерские группы обычно хорошо финансировались, в первые десятилетия у них было преимущество. Некоторые из них построили церкви даже в тех районных центрах, где на тот момент ещё не восстановили ни одного буддийского храма.

После демократической революции 1990 года появились монгольские ассоциации и организации, целью которых было финансирование и ускорение процесса возрождения. Самой важной из них была Ассоциация монгольских верующих (халха: mongol süsegtnii kholboo), возглавляемая С. Баянцагааном. Ассоциация способствовала финансированию 85 монастырей и храмов Монголии, например монастыря Ламрим дацан, также известного как Джанчуб Ламрим дацан (тиб. byang-chub lam-rim grwa-tshang) в Улан-Баторе. 

Ещё одной такой организацией была Железнодорожная ассоциация монгольских верующих (халха: tömör zamiin süsegtnii kholboo). Она способствовала открытию ньингмапинского монастыря Пунцоглин хийд, также известного как Пунцоглин дацан (тиб. phun-tshogs gling). Затем лидеры монастыря Дашчойлин основали Монгольскую ассоциацию молодых буддистов (халха: mongoliin burkhanii shashint zaluuchuudiin kholboo) для юных лам и студентов монгольских колледжей и университетов. Многие похожие местные организации были основаны в центрах провинций и районов. Каждая такая организация была призвана отстроить определённый монастырь в Улан-Баторе или сельской местности и поддержать его функционирование. Все эти организации национального и местного уровня сыграли важнейшую роль в начале возрождения буддизма, поскольку финансировали работу заново открывшихся монастырей и храмов. 

После падения маньчжурской династии Цин, Восьмой Богдо-гэгэн, также известный как Джебдзун-Дамба-хутухта (халха: jewzundamba khutagt, монг. ǰibǰundamba qutuγtu, 1869–1924) провозгласил независимость Монголии и стал не только религиозным, но и светским правителем страны (правил с 1911 по 1921 годы). Он был первым и единственным, кто носил титул Богдо-хана (монг. boγda qan), то есть «высочайшего хана». После его смерти в 1924 году у монгольского буддизма не было главы. В 1929 году запретили когда-либо искать перерождение (халха: khoid dür todruulakh) Богдо-хана. После нескольких жесточайших волн репрессий, после которых в 1937–38 годах были разрушены монастыри и убито множество людей, любая религиозная деятельность была невозможна десятилетиями, вплоть до демократической революции 1990 года. Поэтому потребовалось много времени, чтобы поднять вопрос о поиске Девятого Богдо-гэгэна.

Тем не менее тибетский мальчик Джампал Намдол Чокьи Гьялцен (халха: jambalnamdolchoijijantsan, тиб. ’jam-dpal rnam-grol chos-kyi rgyal-msthan, 1932–2012) в возрасте четырёх лет был распознан за пределами Монголии Ретингом Ринпоче (халха: Raden rinbüüchi, тиб. rwa-sgreng rin-po-che) как перерождение Девятого Богдо-гэгэна. Он эмигрировал в Индию в 1961 году, а с 1991 года жил в Дхарамсале. 

Долгое время его имя держалось в тайне. Из-за десятилетий репрессий было невозможно привезти его в Монголию и сделать главой монгольского буддизма. Тем не менее после демократической революции 1990 года его положение укрепилось, поскольку в 1992 году Далай-лама возвёл его на трон (халха: sentiid zalakh, «приглашение на львиный трон»; первая часть этого выражения – тибетское слово seng-khri, то есть «львиный трон»). Во время церемонии ему вручили документ, подтверждавший его титул. 

В первый раз он приехал в Монголию в 1999 году. Там его ещё раз возвели на трон, и главы монастыря Гандан распознали его как Девятого Богдо-гэгэна. Однако вскоре у него истёк срок действия визы, и ему пришлось вернуться в Индию. Когда Богдо-гэгэн жил в Дхарамсале, у него было множество и тибетских, и монгольских учеников. Позднее, в 2009 году, президент Монголии Ц. Элбэгдорж пригласил его в Монголию, в 2010 году даровал ему монгольское гражданство, а в 2011 году официально признал его главой монгольского буддизма (халха: mongol burkhan shashny tergüün). Девятый Богдо-гэгэн покинул наш мир в возрасте 81 года в Монголии в начале марта 2012 года, после того как его здоровье резко ухудшилось. Таким образом, он жил в Монголии только последние несколько лет своей жизни. После его смерти монголы ждали появления его преемника, Десятого Богдо-гэгэна, более десяти лет.

В отсутствие Богдо-гэгэна в Монголии были необходимы другие высокопоставленные духовные лица, которые бы курировали религиозную деятельность лам и верующих. Таким образом, вскоре после возрождения буддизма в Монголии начался поиск и распознание перерождений (тулку) других выдающихся монгольских лам. Несколько таких тулку были связаны с определёнными монастырями или линиями преемственности. Их искали по официальной просьбе местных общин и сообществ. В разговорном халха-монгольском языке тулку называют хувилгаан (монг. qubilγan, тиб. sprul-sku, санскр. nirmāṇakāya), то есть переродившимися ламами. Некоторые из них носят титул хутагт (монг. qutuγtu, в тибетском транслитерируется как ho-thog-tu, тиб. ’phags-pa, санскр. ārya), то есть обладающий высоким постижением, либо гэгээн (монг. gegen < gegegen) и гэгээнтэн (монг. gegenten < gegegenten) – «светлый», «сияющий».   

Распознание и возведение тулку на трон могут проводить ламы более высокого уровня. В случае с тибетскими тулку эту роль на себя берут Далай-лама или Панчен-лама, однако распознавать монгольских тулку также может Богдо-гэгэн. После демократической революции 1990 года, за исключением одного тулку, распознанного Гурудевой Ринпоче, большинство монгольских тулку были распознаны Четырнадцатым Далай-ламой и несколько – Девятым Богдо-гэгэном. Нынешний Одиннадцатый Панчен-лама был похищен в 1995 году китайскими властями в возрасте шести лет всего через три дня после того, как его распознали, из-за чего не смог сыграть предписанную ему роль.

Среди первых монгольских тулку на трон были возведены: 

• Седьмой Зая Гэгээн Лувсанданзанпулжинжигмэд (тиб. bstan-’dzin phul-byung ’jigs-med), распознанный Далай-ламой в 1999 году в провинции Архангай;
• Зава Дамдин Ринпоче Д. Осгонбаяр, распознанный Гурудевой Ринпоче в 2003 году в Улан-Баторе;
• Девятый Джалханз Хутагт Данзанчойживанчуг (тиб. bstan-’dzin chos-kyi dbang-phyug), распознанный Далай-ламой и Девятым Богдо-гэгэном в 2006 году в провинции Завхан; 
• Жонанг Ханчэн Гэгээнтэн Лувсанчойдог (тиб. jo-nang mkhan-chen blo-bzang chos-grags), распознанный Далай-ламой и Девятым Богдо-гэгэном в 2006 году в Дхарамсале, Индия;
• Седьмой Манзушир Хутагт Данзанжамьяндорж (тиб. bstan-’dzin ’jam-dbyangs rdo-rje), распознанный Девятым Богдо-гэгэном в 2009 году в провинции Тёв; 
• Восьмой Ламын Гэгээн Данзанжамбалчойжишинэн (тиб. bstan-’dzin ’jam-dpal chos-kyi bshes-gnyen), распознанный Далай-ламой в 2010 году в Баянхонгоре. 

Этих монгольских тулку направили учиться в Индию, и некоторые из них уже вернулись в Монголию. Они или живут в своих храмах, расположенных за городом, – там, где стояли старые монастыри, – или основали собственные храмы в Улан-Баторе. Некоторые из них к 2023 году уже покинули наш мир, например Седьмой Зая Гэгээн в 2019 году. 

После кончины Х. Гаадана настоятелем монастыря Гандан с 1990 по 1991 год был Ш. Дагвадорж. После него с 1991 по 1993 настоятелем был Т. Дамдинсурэн. Затем в 1993 году Д. Чойжамц стал не только главным настоятелем (халха: tergüün khamba) монастыря Гандан, но и наставником всех монгольских буддистов. Он до сих пор занимает этот пост (в 2023 году). 

В первый период после возрождения буддизма пожилые бывшие ламы, например Ё. Амгалан и Г. Дэваасамбуу, служили в монастыре на разных должностях. Ещё до возрождения буддизма, в 1986 году, Чойжамц стал заместителем настоятеля (халха: ded khamba) и занимал этот пост до 1990 года. Он был одним из первых лам в Монголии, кто во время демократической революции сдал экзамен по десяти трудным текстам (халха: gawjiin damjaa, монг. γabǰu / γabǰi-yin damǰiya, тиб. dka’-bcu’i dam-bca’). 

После возрождения буддизма монастырь Гандан, на территории которого в огороженном дворе находятся девять основных зданий, остался главным центром монгольского буддизма. Некоторые из этих зданий уцелели во время чисток, а другие были отстроены после возрождения буддизма. Позднее были построены дополнительные здания, а также огромный главный зал собраний. Со временем монашеская община разрослась и стала насчитывать около 500 лам, прикреплённых к разным храмам и заново отстроенным колледжам внутри монастырского комплекса. В колледжах постепенно возрождалось традиционное монашеское обучение. Огромная шестнадцатиметровая статуя стоящего Авалокитешвары (халха: Janraiseg, монг. ǰanrayisig, тиб. spyan-ras-gzigs) была воссоздана в том же самом здании, в котором она стояла ранее (это здание уцелело).

Даже несмотря на тщательный контроль со стороны государства, в советское время монастырь Гандан оставался действующим, за исключением шестилетнего периода. Поэтому восстановить традиционные церемонии там было проще, чем в новых небольших храмах и монастырях. В связи с этим в монастыре Гандан начали проводить множество ежемесячных и ежегодных церемоний. Являясь главным монастырём, Гандан ежедневно привлекает множество людей, которые хотят выразить почтение, выполнить простирания и сделать подношения. Верующие также спонсируют начитывание текстов, что служит основным источником дохода для Гандана и других монастырей Монголии.

В 90-х, сразу после демократической революции и в последующие годы, в Улан-Баторе открылось множество других храмов и монастырей помимо Гандана. В первые годы открытие храмов в основном инициировали пожилые бывшие ламы, однако главой храма в большинстве случаев становился молодой лама, а пожилые ламы брали на себя какие-либо другие монастырские должности. По прошествии лет, пройдя длительное обучение и долгое время проработав в заново открытых храмах, эти молодые ламы начали открывать собственные храмы, в основном в Улан-Баторе. Часто таким образом устанавливались связи между отдельными монастырями и храмами. 

Некоторые ламы, закончившие Университет Дзанабадзара, также известный как Колледж Гандана (халха: Mongolyn Burkhany Shashintny Töw Gandantegchenlin khiidiin dergedekh Öndör Gegeen Zanabazaryn neremjit Mongolyn Burkhany Shashny Deed Surguul’), основали свои храмы. Таким образом, в 2010-х годах число храмов в Улан-Баторе постепенно выросло до 40–50, причём новые храмы продолжают открываться и в наши дни. 

Важно также отметить, что во многих небольших храмах, которые открылись в то время, было меньше четырёх лам. Однако такие храмы больше напоминают частные предприятия, поскольку ламы в них в основном начитывают тексты и проводят ритуалы по просьбе верующих – в дополнение к своим ежедневным и, возможно, ежемесячным ритуалам.

В отличие от храмов Улан-Батора, большинство храмов, которые открывались в сельской местности, были воссозданными старыми монастырями, даже если их здания не уцелели и их открывали не в том же самом месте, где они стояли изначально. Их повторное открытие в основном состоялось благодаря усилиям и инициативе пожилых бывших лам. Лишь очень немногие здания храмов остались нетронутыми и были в таком состоянии, что в них можно было сразу начать проводить церемонии. Несмотря на это пожилые бывшие ламы старались восстановить проведение церемоний по возможности в тех же местах, где раньше стояли старые монастыри, – в любых уцелевших зданиях после хотя бы некоторой реставрации или во временно установленных юртах, одновременно с этим собирая средства на постройку хотя бы одного храма – или благодаря пожертвованиям местных жителей, или благодаря поддержке национальных или иностранных фондов.

В некоторых случаях, когда от храмовых зданий ничего не осталось или по какой-либо причине ритуалы было невозможно проводить в том месте, где стоял старый монастырь, их проводили в центре провинции или района – в любом месте, где можно было найти помещение: в местных домах культуры, в зданиях школ или даже в юртах. Что касается некоторых старых монастырей, где в прошлом жило много лам, в 1990 году в их повторном открытии нередко участвовали 40–50 пожилых бывших лам, в то время как в храмах, которые стояли в удалённых местах, иногда возрождением исчезнувших традиций и ритуалов занимался один или два ламы. 

Некоторые частично уцелевшие монастыри в сельской местности в разных частях страны, оставались музеями или становились музеями впоследствии, не возвращались в собственность местных религиозных общин и не использовались в религиозных целях. К таким храмам относятся Зая Гэгэний Хурээ в Цэцэрлэге, провинция Архангай, и некоторые храмовые здания в Эрдэни-Дзу в Хархорине, провинция Уверхангай.

Восстановление старых монастырей и храмов или открытие новых монастырей и храмов – лишь первый шаг. Гораздо труднее поддерживать их деятельность и содержать при них достаточно образованных лам. Первые десять-двадцать лет после возрождения буддизма пожилые бывшие ламы сами были членами монашеских собраний, хотя их постепенно становилось всё меньше. Молодые ламы в основном обучались на местах, и только у некоторых была возможность учиться в Индии или в Улан-Баторе. Дальнейшая судьба сельских монашеских общин зависела от призвания и образования этих молодых лам, от их готовности возвращаться в свои родные храмы, которые часто находились в отдалённых местах, а также от щедрости жертвователей, оказывавших финансовую поддержку.