Буддизм в Калмыкии: Здравствуйте, д-р Берзин. Мы ради видеть вас в библиотеке Калмыцкого Храма. Мы хотели бы спросить о ваших воспоминаниях о геше Вангьяле. Мы знаем, что геше Вангьял был вашим соотечественником, поскольку долгое время жил в США. Что вы можете рассказать о личности геше Вангьяла?
Д-р Берзин: Геше Вангьял был великим учителем, который не просто объяснял тексты, но и всегда помогал людям применять в повседневной жизни буддийское учение из текстов. Когда он брал учеников – нескольких западных людей, которые с ним жили, – он тренировал их во всём. Он учил их готовить, шить, делать все повседневные дела. Как хорошая мать или отец, он делал всё это сам. Иногда он даже шил одежду для учеников. Так он показывал, как буддизм соотносится с обычной жизнью.
Хотя он объяснял тексты и глубокую философию в очень традиционном ключе, он рекомендовал своим самым талантливым ученикам становиться профессорами: идти учиться в институт, получать докторскую степень и становиться профессорами. Самые выдающиеся примеры – Джеффри Хопкинс и Роберт Турман. Однако он также старался помочь тем, кто был не столь талантлив или просто приходил как посетитель. Он был одним из немногих учителей, применяющим педагогические методы Будды Шакьямуни, создавая ситуации, в которых люди сами могли осознать что-нибудь глубокое, вместо того чтобы давать объяснения.
Я помню, однажды я и несколько других учеников сидели с геше Вангьялом в его комнате и пришла одна очень расстроенная женщина, которая хотела поговорить с геше и обсудить с ним то, что её беспокоит. Геше Вангьял сказал: «Хорошо, ты можешь рассказывать в присутствии всех этих людей, мы друзья». Хотя ей было немного неловко, она рассказала свою историю. Когда она закончила, геше Вангьял повернулся к ней – он был уже довольно пожилым человеком, – приложил ладонь и сказал: «Старик плохо слышит. Повтори ещё раз, погромче». Ей пришлось очень громко кричать, слово в слово пересказывая свою историю, и иногда он просил её повторять одно и то же слово два или три раза. В конце концов она осознала, что придавала своей проблеме слишком большое значение и всё было не так плохо, как ей казалось. Геше Вангьял был очень искусным в подобных методах, наверно, лучшим, кого я знал.
Переезжая загород, он попросил своих учеников построить для него ретритный дом. Опять же, он показывал, как что нужно делать. Он был одним из тех лам, которые умеют всё. Когда один из учеников сооружал крышу, геше Вангьял забрался наверх по лестнице, подошёл к нему и сказал: «Что ты делаешь? Ты делаешь всё неправильно. Уходи отсюда!» Ученик сказал: «Что вы имеете в виду? Почему я делаю неправильно, если я делаю всё именно так, как вы мне сказали?» Геше Вангьял ответил: «Ага! Это и есть большое эго, большое ложное “я”, от которого нужно избавиться». Он был величайшим мастером, не только в том, что касается текстов или ритуалов, но и в обычной жизни.
Некоторые калмыцкие ученики сейчас переводят работы геше Вангьяла. Вы знаете названия его книг или статей, где изложены его идеи?
Его главные книги – «Врата к освобождению» и «Лестница, украшенная драгоценностями». Но его величайшее наследие также заключается в том, что он вдохновил своих учеников перевести один из главных текстов в тибетском буддизме – «Ламрим ченмо» («Большое руководство по этапам пути к просветлению») Цонкапы. Перевод опубликовали в трёх огромных томах. Он был завершён под руководством одного из ближайших учеников геше Вангьяла, Джоша Катлера, продолжившего жить и работать в его ретритном центре. Но эта работа была завершена через много лет после того, как геше Вангьял покинул этот мир.
Вы не могли бы рассказать о калмыцких учениках-монахах, отправившихся в Дхарамсалу в начале 90-х?
Эта группа – не помню, сколько в ней было человек, может быть 15 или 20, – приехала в Дхарамсалу в самом начале 90-х годов. В основном они были в возрасте от 14 до 20 лет. Им задержали выдачу разрешений, необходимых, чтобы спуститься в монастырь Гоманг и начать там обучение. Меня попросили подготовить их к новому жизненному этапу в монастыре, потому что я был в Калмыкии и был немного знаком с их страной и культурой. Многие из этих мальчиков-подростков оказались так далеко от дома первый раз в жизни, и, должен сказать, им было нелегко. Им нужен был человек, который бы за ними присматривал и проявлял заботу, чтобы они могли почувствовать себя комфортнее, потому что для них всё было новым и необычным.
Они приходили в мой дом, который был очень маленьким, там была всего одна комната, и все в неё набивались, садились почти друг на друга, и я давал им первые уроки буддизма – учил их ламриму (этапам пути) и просто давал советы о том, чего ждать от монастырской жизни. Мы очень сдружились, я немного чувствовал себя их приёмным отцом. Приехав в этом году в Калмыкию, я встречался с некоторыми из них, и было приятно увидеть, как они выросли. Они были очень отважными, ведь вошли в состав первой группы, которая отправилась из Калмыкии в индийский монастырь. Их смелость вызвала во мне большое уважение.
В 1992 году в Калмыкии был Бакула Ринпоче, и его визит был очень вдохновляющим. Что вы можете рассказать о деятельности Бакулы Ринпоче?
Возможно, Бакула Ринпоче был самой важной фигурой для тибетцев в изгнании в Индии, и также он заботился о традиционных буддистах в Монголии и странах бывшего СССР. Он был из царской семьи из Ладака (Индия) – традиционно буддийской области Гималаев. Закончив обучение, он служил в индийском правительстве и был членом парламента. Именно он убедил Неру разрешить тибетцам остаться в Индии в статусе беженцев и предоставить убежище Его Святейшеству Далай-ламе. Он был представителем индийского буддизма на многих встречах и конференциях буддистов в коммунистических странах.
Он мог посещать Вьетнам, Китай, Монголию и Бурятию в эпоху коммунизма. Он был первым настоящим ламой тибетской буддийской традиции, который ездил в эти страны и регионы. В конечном счёте он стал дипломатическим представителем Индии в Монголии, после падения там коммунистического режима. Он очень помог возрождению традиционного буддизма в Монголии. Именно благодаря его усилиям монахи из Монголии, Бурятии, Калмыкии и Тувы, которые поехали в Индию учиться в монастырь Гоман, смогли получить разрешение и финансовую поддержку индийского правительства. Это стало возможным благодаря его доброте. В самой Монголии он основал монастырь, где основной акцент был сделан на очень строгом следовании монашеским обетам. Он также основал в Монголии женские монастыри, которых до этого не существовало. Он очень многое сделал для возрождения буддизма.
Во второй половине 90-х годов Ричард Гир попросил меня организовать один проект – перевести и опубликовать на разговорный монгольский язык ряд буддийских учений, в первую очередь Бакулы Ринпоче, чтобы сделать их доступными. Мы с помощником Бакулы Ринпоче поучаствовали в этом проекте, и книги Ринпоче на монгольском были очень и очень полезными и вдохновляющими для людей. Бакула Ринпоче покинул этот мир примерно 1–2 года назад, и его новую реинкарнацию уже обнаружили.
Где обнаружили реинкарнацию?
Насколько я знаю, также в Ладаке.
Часто говорят, что буддизм – философия терпимости. У нас в Калмыкии есть представители трёх основных религий, и пока они очень успешно сотрудничают. Люди верят, что в современном мире эта модель межконфессионального сотрудничества может быть очень продуктивной. Вы могли бы это прокомментировать?
Мне кажется замечательным, что здесь, в Калмыкии, буддисты, православные христиане и мусульмане живут в гармонии. Его Святейшество Далай-лама постоянно говорит о важности межрелигиозной гармонии и всегда очень счастлив, когда видит, что её действительно удаётся достичь. Его Святейшество снова и снова подчёркивает важность взаимного уважения между всеми религиями, которое должно быть основано на понимании учения друг друга, на знании других традиций. Конечно, всегда будут философские и теологические различия, это естественно, но важно осознавать, что разные убеждения и верования подходят разным людям, точно так же как разным людям нужна разная пища. Все они полезны: людям, которым подходит та или иная традиция, она помогает стать добрее, этичнее и так далее. И если где-то действительно есть гармония, как здесь, в Калмыкии, это невероятно вдохновляет весь мир.
В современном мире многие деятели искусства посвящают своё творчество буддизму. Можно назвать конкретных артистов из сферы музыки, живописи, кино. Некоторые усилия были предприняты и в Калмыцком храме. Эти люди пытаются передать буддийские идеи через искусство. Что вы можете сказать о том, как правильно передавать буддийские идеи в такой форме?
Думаю, передать очень глубокое и обширное учение буддизма с помощью одного лишь искусства непросто. Но мне кажется, что такие работы могут стимулировать интерес к буддизму. Затем, благодаря этому интересу, люди смогут узнать смысл учения на более глубоком уровне. В любом случае песни о мире, без сомнений, намного полезнее, чем песни о любви мужчины к женщине. Если говорить о произведениях искусства на буддийскую тематику, на самом деле они выходят и за пределы буддизма, говоря об универсальных ценностях – о мире во всём мире, гармонии, заботе о других, – а не только об одном человеке, в которого мы влюблены. Кроме того, мне кажется, искусство, передающее культурные особенности, например калмыцкие танцы, также может стимулировать интерес людей к калмыцкой культуре и тем самым приближаться к буддизму.
Если говорить об искусстве, интересно поразмышлять о том, что вообще считается искусством, так как некоторые схемы и изображения могут способствовать пониманию учения. Можно изобразить в графической форме очень сложную идею, показав, как разные аспекты учения складываются воедино и как они между собой связаны, чтобы облегчить понимание. Также есть видеозаписи лам, дающих учение. Это может быть очень полезно, особенно для людей, которые не могут встретиться с ламой лично, особенно если лама уже покинул этот мир.
Также, если говорить об интернете, например, у меня есть большой сайт о буддизме и там много статей, а также аудиофайлов моих лекций и переводов. Всё это переведено и доступно на разных языках, включая русский. Графика – один из аспектов сайта, который делает его привлекательным и простым в использовании. Она нужна не просто для того, чтобы сайт выглядит модно и броско, как будто мы что-то продаём, и нам не нужны всплывающие и бросающиеся в глаза элементы дизайна: это было бы неуместно. Тем не менее, выбор цветов, дизайн, символы и эмблемы – всё это создаёт красивую среду для чтения или прослушивания учений. Если делать это с уважением и так, чтобы это успокаивало ум, я думаю, это очень хорошее применение творческих способностей, в данном случае в сфере графического дизайна, и это поможет делать учение доступным. Если сделать красивые, разноцветные графики и схемы, помогающие систематизировать сложный материал, это повысит качество материала и облегчит понимание.
Д-р Берзин, вы могли бы прокомментировать то, что некоторые западные философы заменяют термин «сострадание» на «сочувствие». Что вы об этом думаете?
Я думаю, сочувствие – лишь небольшая часть сострадания, она не передаёт всего смысла. В целом, сочувствие – очень пассивный термин, а буддийское сострадание очень активное. В буддизме сострадание определяется как пожелание, чтобы другие были свободны от страданий и их причин. Оно основано на сочувствии, то есть на понимании, что другие тоже страдают и хотят освободиться от страданий не меньше, чем мы сами. Их страдание причиняет им такую же боль, какую наше страдание причиняет нам. Но сострадание включает в себя не только это. Оно также включает понимание, что другие могут освободиться от страданий, и убеждённость в этом, а также понимание того, как избавиться от страданий – хотя бы общее представление, – а также активный аспект, когда мы берём на себя ответственность и на деле помогаем другим. Мы не просто чувствуем сожаление: «О, мне так жаль, что ты страдаешь», но ничего не делаем, потому что нам кажется, что ничего нельзя сделать или что мы не можем ничего сделать.
Часто Его Святейшество Далай-лама и Шаджин-лама Тело Тулку Ринпоче подчёркивают необходимость сохранения монастырской традиции, монашеских обетов. Что вы об этом думаете?
Совершенно необходимо, чтобы это поддерживалось в чистоте. Будда сказал, что его учение существует, пока монашествующие хранят обеты в чистоте. Самое важное – чтобы монашествующие, то есть монахи и монахини, соблюдали обеты и очень искренне следовали буддийскому пути. Так что качество важнее количества.
И последний вопрос: расскажите о так называемой модернизации буддизма, которую предлагают некоторые западные буддологи. Они предлагают отделить ритуальную часть от чистого буддийского учения и говорят, что современные люди должны сосредоточиться на буддийской философии. Что вы думаете?
Мне кажется, это было бы несправедливо по отношению к буддийской традиции и немного недальновидно. Я согласен, что одни только ритуалы, без понимания и образования, не очень полезны. Но если совмещать их с пониманием, образованием, а также с медитацией, они, конечно, играют важную роль. Ритуалы дают нам структуру, или форму, для выражения уважения и веры. Они играют очень важную социальную роль, потому что помогают сообществу собираться вместе. Даже если человек не понимает, что происходит во время ритуала, он послушает, как поют монахи. Это очень умиротворяющая атмосфера. Это полезно даже на поверхностном уровне. Также это помогает культурной идентификации общества, как здесь, в Калмыкии. Особенно в современном мире, где все становятся так сильно похожи друг на друга, очень важно сохранять уникальные черты своей культуры, особенно в таких местах, как здесь, где культура так долго подвергалась репрессиям и сейчас её возрождают. Ритуалы помогают современным людям почувствовать связь с прошлыми поколениями, и эта связь даёт чувство уверенности в себе, чувство собственной ценности: люди знают, что у них есть нечто красивое и полное смысла.