Нирвана и просветление

В чём причины того, что мы испытываем это? Это связано с нашим пониманием реальности. То есть мы стремимся избавиться как от самих этих страданий, так и от их причин. Из-за того что у нас есть заблуждения относительно реальности, у нас есть разнообразные беспокоящие эмоции. И когда мы говорим «заблуждение относительно реальности», нам важно исследовать это более глубоко. Если говорить в общем, то проблема в том, что наш ум создаёт видимости, которые не соответствуют реальности. То есть вещи кажутся нам не такими, какие они есть на самом деле. Сюда, в частности, относятся наши проекции. Из-за того что наш ум постоянно создаёт проекции, мы не видим самой реальности. И даже наше восприятие обманчиво. В том смысле, что мы видим только то, что находится прямо перед глазами, и не видим всё, что находится вокруг нас. И мы видим только то, что происходит сейчас. Мы не воспринимаем только то, что было в прошлом или будет в будущем. Нам кажется, что существует только то, что находится непосредственно перед нашими глазами.

Итак, проблема в том, что наш ум создаёт эти проекции, совершенно автоматически. И нам кажется, что они реальны. И поскольку нам кажется, что они реальны, нам кажется, соответственно, что эти проекции соответствуют действительности. Например, я думаю, все знакомы с тем, что происходит в нашей голове: там как будто бы всё время разговаривает какой-то голос. И он всё время разговаривает, или во всяком случае почти всё время. Он комментирует всё, что происходит; он вспоминает то, что было в прошлом, или создаёт планы на будущее; он может петь песни. Одно из его любимых занятий – это беспокойство.

Нам кажется, что у нас внутри сидит такой маленький «я», который всё время разговаривает. И мы в это верим. И что это за я, который сидит у нас в голове и разговаривает? Этот «я» всё время один и тот же? «Я», тот, который всё время разговаривает, – это что-то, что остаётся на протяжении времени одним и тем же? Когда мы были ребёнком, потом мы выросли – стали подростком, потом мы стали взрослым – всё время у нас было это «я». И такое впечатление, как будто оно никогда не изменяется. Я иду спать, утром я просыпаюсь, и вот снова появляется это «я». И нам кажется, что это «я» каким-то образом существует отдельно от того, что мы переживаем. Как будто бы это «я» сидит у нас в голове, наблюдает то, что происходит, смотрит за этим и делает комментарии. Оно пытается контролировать вещи. И оно беспокоится по поводу «я». Такое впечатление, как будто у нас внутри два «я». Одно – то, которое беспокоится, и другое – то, о котором оно беспокоится.

Например, представим, что я здесь сижу и с вами разговариваю. И где-то в своей голове – ну, этого, может быть, и не происходит, но предположим, что я произношу про себя: «О, Боже мой, они все смотрят на меня! Что они обо мне подумают? И что же мне сказать дальше?» Или, например: «Ой, я как-то не очень ровно сижу. Мне вот сейчас нужно нажать на такую кнопку, и моё тело выпрямится». Создаётся впечатление, как будто есть некое «я», которое отдельно от нашего тела и которое управляет этим телом, подобно машине. И создаётся такое впечатление, как будто у нас два «я» и одно заботится о другом. Но, если подумать, на самом деле, конечно, это всё совершенная неправда и это полная фантазия. Даже если мы скажем, что это «я» только одно, то есть беспокоится «я» и оно беспокоится о самом же себе, беспокоящийся беспокоится о нём самом, – то даже это довольно странно, потому что тогда получается, что существует «я», которое отдельно от нашего переживания явлений.

Но поскольку у нас появляется этот голос в нашей голове, то создаётся впечатление, как будто так оно и есть. И действительно, если мы зададимся вопросом: «Вот кто там разговаривает?» – то, действительно, это «я», а не кто-то ещё. Если, конечно, мы не болеем шизофренией и не думаем, что у нас в голове разговаривает кто-то другой, что у нас слышатся какие-то не принадлежащие нам, посторонние голоса. Но давайте оставим это в стороне.

И более того, нам кажется, что существует какое-то отдельное «я», которое мы можем познать, независимо от нашего тела нашего, от нашего ума, от нашей личности. И, наверно, самый лучший пример, который я могу привести, – во всяком случае, у меня такое чувство появляется – иногда мы можем думать: «Я хочу, чтобы другие любили меня – именно не что-то другое, а именно меня. То есть не моё тело, или мою внешность, или мои деньги, или мой ум, а именно меня». Такое впечатление, как будто есть какое-то «я», которое отдельно от всего этого. Или, например, мы можем думать: «Я хочу понять себя». И когда мы так думаем, складывается впечатление, что есть какое-то «я», которое мы стремимся понять и которое было бы отдельно от всех остальных явлений. Или, ещё более странно, мы даже можем думать, например: «Я хочу найти себя». На самом деле, когда мы говорим: «Я хочу понять себя», – мы имеем в виду, что мы хотим понять свою личность, разные её черты: что нам нравится, что нам не нравится. Но мы про себя думаем, что «я хочу понять себя».

И более того, проблема в том, что, действительно, нам кажется, что именно так и обстоит дело на самом деле. И более того, нам может казаться, что в нас есть какое-то «я», которое делает нас особенными. То есть нечто, что делает нас нами, а не вами. И мы не только имеем здесь в виду, например, наше ДНК, благодаря которому наше тело имеет те или иные характеристики. А мы говорим именно о нашей попытке найти некое «я», которое делает нас именно нами. И наш ум создаёт видимость того, что так оно и есть. То есть нам кажется, что так оно и есть, и мы в это верим. Нам кажется, что это соответствует действительности

И также важно добавить, что перед нашим умом не только мы сами предстаём таким образом, но и все явления. Например, мы думаем: «Я хочу познать тебя». Как будто есть некое «ты», которое существует независимо от всего остального, что происходит в твоей жизни.

И у нас есть склонность производить эти беспокоящие эмоции постоянно, автоматически.

Страсть, привязанность и жадность

Одна из стратегий для того, чтобы сделать это «я» защищенным, – мы стремимся получить любовь, или внимание, или какие-то материальные ценности, чтобы почувствовать себя более уверенно. О каком «я» мы здесь говорим – вот как раз о том якобы воображаемом «я» в нашей голове, которое все время говорит: «Бедный «я» – никто меня не любит!» Оно говорит: «Вот же, я здесь! обратите на меня внимание!» Вот об этом «я» мы здесь говорим. «Любите меня». И если речь идёт о том, что у нас этого нет, то мы хотим это приобрести, и это страстное желание. Если же речь идёт о том, что у нас уже что-то есть, мы боимся это потерять, и это привязанность. И жадность: даже если у меня уже есть какое-то количество желаемого, я хочу ещё больше. Это одна из стратегий.

Отвращение и гнев

А другая – те явления, которые мне кажутся угрожающими, я хочу от себя подальше убрать. И это может быть совершенно любая вещь, которая нам не нравится. Вот я, например, лично не терплю уксус. И, конечно, если кто-нибудь подаст мне блюдо, например салат или овощи, с уксусом, то я буду очень расстроен. И у меня появляется страх, если мне готовят пищу: «Уж не положат ли они туда уксус?» И почему-то нам может не нравиться поведение других людей. Даже если кто-нибудь просто держит вилку по-другому, иначе, чем мы, нам это почему-то не нравится. У нас появляется желание это убрать, нам это не нужно. И мы в это время чувствуем неуверенность, мы думаем: «Может быть, я держу вилку неправильно?» И мы раздражаемся и можем начать критиковать этого человека. И что за этим стоит? Нам кажется, что то, как мы что-то делаем, – это правильно. А то, как это делают другие, – неправильно. Если кто-то держит вилку не так, мы говорим: «Ты делаешь это неправильно». И из-за того что мы в себе не уверены, мы чувствуем эту незащищенность, нас начинает это пугать. Но на самом деле, если мы посмотрим, ну что с того, что кто-то другой держит вилку иначе? И, более того, это чувство может стать более сильным. Оно может перейти и в гнев, и даже в ненависть.

Мы можем увидеть, что этот гнев возникает из-за привязанности. Например, если мы паркуемся и кто-то занимает наше парковочное место, почему мы испытываем гнев? Потому что у нас есть привязанность. Мы думаем: «Это место должно принадлежать мне». Нам кажется, что у нас есть «я», которое очень особенное, и всё должно всегда быть так, как оно захочет. Вот так мы и думаем.

Наивность

И третья стратегия – это наивность. Всё, что нам кажется слишком сложным, – мы хотим это как-то закрыть. Мы закрываемся, говорим: «Я не хочу это знать, я с этим иметь дела не хочу», – и мы возводим вокруг себя защитные стены. Как будто существует «я», которое отдельно от всего остального и которое может за этими стенами спрятаться. И ведь нам действительно кажется, что это именно так и происходит. Например, если мы закроем глаза, то нам кажется, что внутри у нас есть «я» и теперь оно закрыто от окружающего мира. Или мы можем заткнуть уши, как будто есть «я», которое независимо от всего остального, и мы как бы его теперь закрыли от мира.

И также мы наивны в отношении причин и следствий, а именно причин и следствий нашего поведения, как в отношении себя, так и в отношении других. И мы наивны в отношении реальности, то есть мы верим в то, что вещи существуют так, как они нам кажутся.

Созидательное и разрушительное поведение

Таким образом, из-за того что у нас появляются эти беспокоящие эмоции: привязанность, гнев и наивность – мы действуем под их влиянием. И мы можем под их влиянием действовать разрушительно. Например, если мы на кого-нибудь гневаемся, то мы можем сказать какие-нибудь грубые вещи, накричать на этого человека. Или, например, если у нас появляется привязанность, то мы можем своровать какую-то вещь, для того чтобы почувствовать счастье от обладания этой вещью. Или даже это не обязательно именно само воровство: мы можем просто использовать других людей, из-за того что хотим получить то, что у них есть. Или, например, мы можем быть наивны. Мы можем говорить какие-то слова другим людям, и, хотя, этим людям это неприятно, они чувствуют обиду, тем не менее, нам кажется, что это совершенно неважно. Или, например, мы можем постоянно опаздывать, но мы думаем, что это не имеет значения. Мы как бы закрываемся за этими защитными стенами, думаем: «Это неважно». И эта наивность, она ведь создает проблемы, не правда ли? И такие разрушительные виды поведения основаны на наших беспокоящих эмоциях. И более того, они увеличивают количество беспокоящих эмоций в нашей жизни, принося вред не только окружающим, но мы точно знаем, что они приносят вред нам самим.

На основе этой наивности мы можем совершать и положительные, конструктивные действия. Но из-за того, что их сопровождает наивность, они также могут приносить различные проблемы. То есть не только разрушительные, но и созидательные действия могут вызывать трудности. Мы можем сделать для кого-то что-то хорошее, и, хотя это конструктивно, тем не менее, нашим скрытым мотивом может быть желание этому человеку угодить, чтобы мы ему нравились или чтобы мы ему были нужны, чтобы он нас за это любил. По-прежнему у нас появляется это реальное, прочное «я», которое где-то внутри нас находится и которое требует со стороны других, чтобы его любили, ценили. И в этом случае мы помогаем другим, мы относимся к другим с добротой, и они благодарят нас, и мы чувствуем счастье, но нам никогда не достаточно, мы никогда не чувствуем себя достаточно уверенно. Какое-то время небольшое мы чувствуем счастье, а потом оно снова уходит. И нам нужно повторять это снова и снова. Мы делаем это снова и снова, чтобы чувствовать, что мы кому-нибудь нужны, что кто-то нас ценит.

И основная мысль в том, что это «я», которое нам кажется, которое обладает всеми этими перечисленными особенностями, то есть оно как будто бы независимо от всего остального, оно сидит где-то у нас внутри, оно может быть познано отдельно от всего остального – вот это я, которое мы хотим всё время защитить, именно оно является источником наших проблем. У нас появляется ощущение, что мы существуем именно таким образом, что это наше маленькое «я» – это и есть на самом деле наше настоящее «я». И из-за этого у нас появляются беспокоящие эмоции, перепады настроения. Мы чувствуем себя то счастливыми, то несчастливыми. И постоянно эти взлеты и падения, которые мы испытываем, приводят нас к тому, что мы всё время неудовлетворены.

И у нас постоянно случаются эти перепады, мы никогда не можем быть уверены, что в следующий момент времени мы почувствуем себя хуже или лучше. Мы можем сейчас чувствовать себя хорошо, и вот уже через минуту мы можем чувствовать несчастье. И постоянно эти перепады настроения. Необязательно это какие-то крайние положения: возможно, это какие-то не очень сильные, не очень драматические переживания, но если мы понаблюдаем, постоянно у нас настроение то лучше, то хуже, и всё это на самом деле довольно утомительно.

И с буддийской точки зрения говориться, что из-за того, что у нас есть это заблуждение по поводу того, как существуем мы сами и как существуют другие явления, у нас возникают различные беспокоящие эмоции, которые активируют кармические потенциалы. И из-за этого мы снова и снова перерождаемся, снова и снова переживаем эти взлеты и падения. И так жизнь за жизнью. И чего мы стремимся достичь – это нирваны, или этого угасания, то есть угасания, прекращения всех этих колебаний. Также мы называем нирвану освобождением, то есть освобождением от этих взлётов и падений. Для того чтобы прекратить нирвану достичь нирваны, в первую очередь нам нужно прекратить веру в то, что явления действительно существуют так, как они предстают перед нашим умом. Устранить её окончательно, так что эта вера в существование того, что то, как явления кажутся нам, – это и есть реальность, никогда больше в нашем потоке уме не появлялась. То есть чтобы она полностью прекратилась, даже прекратилась склонность к ней.

И когда мы прекращаем верить в эти ложные видимости, мы больше не испытываем и беспокоящих эмоций, таких как привязанность или страстное желание, гнев и наивность. Они полностью из нашего потока ума устранены и больше уже никогда не появятся. И также у нас прекращается и постоянно повторяющееся перерождение, цикл перерождений – он прекращается вместе с нашей верой в весь этот мусор. Но это не значит, что мы прекращаем своё существование. И если брать разные буддийские традиции, то это понимание махаяны. Я существую, я продолжаю существовать. Я существую, да, конечно, «я» – это не какое-то «я», которое сидит в моей голове и разговаривает, но я, такой, какой я есть, существую. То есть сейчас я сижу на стуле, что-то говорю, я дышу, и это делаю именно я, а не кто-то ещё. Не просто тело сидит здесь, но я сижу здесь. Но это «я» может быть обозначено на основе этого тела, на основе того, что я говорю и делаю. Оно не отдельно от всего этого.

Не существует того маленького «я», о котором мы всё время беспокоимся и которое стараемся защитить. И в этом как раз и есть большой секрет: мы стараемся что-то защитить, но то, что мы всё время стараемся защитить, на самом деле то и не существует. Так зачем нам стараться? И это не означает, что у нас больше нет намерения – намерения совершать какие-то действия, – что мы не планируем что бы то ни было. Это не значит, что у нас нет больше беспокойства в хорошем смысле этого слова, то есть заботы о том, что происходит, заботы о себе. Но это очень сильно отличается от того, что мы думаем: «О, боже мой, что же мне делать и что другие люди обо мне подумают?» И это «я» продолжается, продолжает своё существование и после достижения нирваны. И более того, оно продолжает существовать и после достижения просветления. После достижения нирваны мы называемся архатом – освобождённым существом.

И неправильно думать, что в этот момент у нас нет никаких чувств. Когда я говорю здесь «чувства», я имею в виду чувства счастья и несчастья. Они у нас по-прежнему есть, просто у нас больше нет этого неудовлетворения, то есть несчастливых состояний. Поскольку у нас нет наивности в отношении явлений, мы не совершаем разрушительных действий и, соответственно, мы и не переживаем их последствий – несчастья. Счастье, которое мы испытываем в этом состоянии, очень сильно отличается от нашего обыденного счастья. Обычное счастье появляется в результате совпадения определённых условий. Да, на более глубоком уровне результатом нашего обыденного счастья являются созидательные, или конструктивные, действия, но давайте сейчас об этом уровне говорить не будем и рассмотрим именно условия, при котором наше обыденное счастье появляется.

Например, как оно появляется, когда мы едим нашу любимую еду. Или когда мы с нашим другом, который нам очень нравится. Да, пока мы едим нашу любимую еду или пока мы с нашим другом, мы чувствуем счастье. Но мы не можем есть эту еду всё время и мы не можем быть с другом всё время, поэтому в какой-то момент это счастье прекращается. Более того, если даже это условие присутствует, в какой-то момент нам становится уже слишком много – мы пресыщаемся. И если мы будем есть свою любимую еду, то в какой-то момент нам уже её надоест есть, мы будем чувствовать несчастье. И если мы узнаем, что нам придётся есть её каждый день до конца своей жизни, мы будем очень несчастливы. Или, например, мы находимся со своим другом: в какой-то момент мы счастливы, но потом он начинает нам действовать на нервы и мы думаем, что нам уже хочется побыть в одиночестве. И это обыденное счастье – в нём ничего плохого нет, если мы его переживаем, то мы можем им наслаждаться, но проблема в том, что оно ненадёжно, на него положиться нельзя. Часто, когда я вижу своего лучшего друга, я чувствую счастье, но бывает, что я не хочу его видеть, и тогда я чувствую несчастье, то есть опереться на это мы не можем.

Если же мы посмотрим, что является условием для этого счастья освобождения, условием здесь является то, что мы полностью прекратили заблуждение по поводу явлений. И поскольку мы прекратили его полностью и навсегда, заблуждение больше никогда не вернётся, то есть условие этого счастья надёжно, оно никогда не исчезнет, поэтому наше счастье будет всегда с нами. И, возможно, нам трудно представить, на что это счастье похоже. Мы можем привести, например, такой пример. Если мы весь день носили очень тесные ботинки, а вечером мы приходим домой и их снимаем, и мы чувствуем: «Да, какое облегчение!» И хотя здесь, говоря о нирване, мы имеем в виду, конечно, более глубокий уровень, вот это состояние похоже на это: мы чувствуем облегчение от того, что всех этих страданий больше нет.

И если мы достигнем состояния освобождённого существа, то мы будем чувствовать это облегчение все время, за исключением тех моментов, когда мы будем находиться в состоянии особой глубокой погружённости, сосредоточенности. То есть в состоянии очень глубокой медитации, которая в некотором смысле похожа на транс. Под трансом мы здесь имеем в виду очень поглощённое состояние, когда мы чувствуем беспристрастность – мы не чувствуем ни счастья, ни несчастья. Но, будучи освобождёнными существами, мы не будем пребывать всё время в этом состоянии глубокой поглощённости, потому что в этом нет особой необходимости, хотя у нас будет такая возможность, в принципе. И когда мы достигнем освобождения, в этой жизни, умерев, мы уже не родимся с обычным телом. У нас будет уже несколько другое существование: оно будет продолжаться, но будет иным. Или мы родимся в так называемой Чистой земле, где наше тело будет состоять из особых, тонких элементов. Или мы можем родиться в самом обычном, в этом мире. И в этом случае мы снова будем испытывать и рождение, то есть мы и родимся, и будем взрослеть, и у нас будет детство и так далее. Но при этом у нас уже не будет тех обыденных страданий, которые есть у обычных существ, и мы сможем продвигаться дальше по пути к просветлению.

Итак, таков архат, или освобождённое существо, – тот, кто достиг нирваны. И в этом состоянии архата у нас происходит «затухание», то есть прекращается наше обыденное рождение и смерть, наше постоянное перерождение в сансаре, которое является источником наших перепадов счастья и несчастья. И оно прекращается навсегда. И наша мотивация, когда мы стремимся к освобождению, – это отречение, а именно состояние, когда мы понимаем, что нам уже достаточно, нам надоело, что у нас всё время меняется настроение – то мы чувствуем счастье, то несчастье, – и это не только в одной жизни, но и в постоянно, вновь и вновь повторяющихся перерождениях. И мы понимаем, что мы уже от этого устали, мы пресыщены, нам это надоело. Но очень важно понимать, что мы не пытаемся убежать от этого.

Мы можем в качестве примера, например, привести, что у большинства из нас, наверно, были очень близкие, любящие отношения, и, возможно, даже не с одним человеком, а с несколькими. И все мы испытывали неуверенность в этих отношениях перво-наперво, а также, конечно, определённую возбуждённость. И, кроме того, у нас постоянно сменяется счастье и несчастье: сначала мы счастливы, но если, например, человек, которого мы любим, не обращает на нас внимания, мы уже расстраиваемся, или если его рядом с нами нет, мы начинаем скучать. И у нас эти отношения, как правило, заканчиваются, после этого у нас начинаются другие отношения, и там повторяется то же самое, ну только, может быть, чуть-чуть отличается. Как мы говорили в Индии, совершенно то же самое, просто отличается. И то же самое с работой: мы находим какую-то работу и начинаем беспокоиться, будет ли нам хватать денег, мы волнуемся по поводу отношений с другими людьми, мы боимся потерять работу. Потом у нас появляется другая работа и повторяется то же самое, опять же, с небольшими различиями.

Нам нужно, когда мы рождаемся, сначала быть ребёнком, когда мы совершенно беспомощны и можем только мочиться в собственную постель. Потом мы учимся в школе, у нас возникают трудности там. Потом нам нужно устроиться куда-то в институт, потом найти работу, найти супруга. Потом мы начинаем болеть, стареть – это повторяется снова, и снова, и снова, и снова. И у нас постоянно появляются различные проекции: мы хотим найти свою вторую половинку – идеальную любовь, найти какое-то идеальное счастье или самую лучшую, подходящую нам работу, и это повторяется снова и снова. И возможно, в этой жизни у нас есть несколько таких опытов с отношениями с близким человеком или с работой. И представьте – что если нам придётся повторять то же самое миллион жизней снова, и снова, и снова: насколько скучно, насколько утомительно всё это будет.

И нам очень важно не убежать от этой проблемы, как будто у нас где-то есть какая-то пещерка и наше маленькое я может в эту пещерку залезть и от всего отгородиться. Это как раз подобно созданию вот этих защитных стен, и это не будет решением. Вместо этого нам нужно обнаружить причину этих проблем и её уничтожить. То есть нам нужно встретиться с этими проблемами лицом к лицу и добиться их решения, вместо того чтобы пытаться как-то от них убежать или спрятаться. Отречение – это стремление к освобождению, к нирване, когда мы стремимся не просто убежать от этих проблем, но обнаружить их причину и её устранить. Чтобы, в некотором смысле, мы жили мирно, или спокойно.

Но в какой-то момент мы доходим до стадии, когда начинаем думать о других, понимая, что они точно так же находятся в этой же ситуации. И это чувство у нас может даже появиться задолго до достижения нирваны. И мы думаем: «Как хорошо бы было, если бы мы смогли помочь каждому существу освободиться от этих проблем, от этого постоянно повторяющегося существования». И для того чтобы действительно помогать другим, нам важно достичь не только освобождения, но, конечно, освобождения нам достичь также необходимо. Это подобно тому, как, если мы маленький ребенок, как мы можем помогать другим? Мы, по сути, можем только ходить в штаны.

Если я злюсь на других или привязываюсь к ним и цепляюсь за них, то как я на самом деле могу им помочь? И если мы хотим помогать другим потому, что думаем что внутри нас сидит маленькое «я», и мы думаем: «О, я такой великий бодхисатва, и я буду помогать другим, и поэтому они будут меня за это любить», – то такой подход также создаст множество проблем. И это очень большая ловушка со стороны нашего эго. Например, если мы учитель, то мы пытаемся возвыситься над другими, мы сидим и важничаем, заносимся. Мы одеваем какие-то особые одежды, просим, чтобы другие называли нас «лама» и кланялись перед нами, но это ведь ловушка со стороны нашего эго.

И для того чтобы помогать другим, нам, следуя по духовному пути, важно достичь освобождения, но этого одного недостаточно. Потому что, даже после того как мы освободились от веры в те проекции, которые создаёт наш ум, тем не менее, он продолжает их создавать. Наш ум продолжает создавать видимости явлений, и они нам кажутся такими, какими они на самом деле не являются. Например, если мы идём в дом престарелых, где находятся люди, которые в годах, и мы видим очень старых людей, которые сидят в колясках. У них проблемы с памятью, у них могут, например, течь слюни, и они не выглядят адекватными людьми. И вы идёте, например, по коридору, а рядом сидят люди в колясках, и они стараются к вам прикоснуться, они хотят человеческого общения, то есть они пытаются с вами установить какой-то контакт. Какими эти люди нам кажутся? Нам кажется, что они всегда именно такими и были. Нам кажется, что они именно такие на самом деле – старые, беспомощные люди в инвалидных креслах. Нам совсем не кажется, что эти люди когда-то были молодыми. Сначала они были детьми, подростками, потом взрослыми, у них была работа, семья. Нам кажется, что они такими старыми были всегда. Нам это кажется, и мы в это верим.

И если мы не достигли освобождения, то у нас появляются беспокоящие эмоции, например страх. Мы видим этих людей, и нам кажется, что мы не можем никак с ними общаться, мы боимся. Они кажутся нам страшными, непонятными, и мы хотим как можно быстрее из этого места уйти. Если мы достигли освобождения, то это не будет нас беспокоить, потому что мы не будем верить в появляющуюся видимость. Мы будем понимать, что за спиной этих людей вся их жизнь. Но у нас не будет однозначного понимания, как этим людям помочь. Потому что всё, что мы видим, – это то, что перед нашими глазами находится. То есть мы ограничены: у нас и появляются эти видимости ограниченные, и, с другой стороны, наше собственное тело весьма ограничено. То есть, если говорить компьютерным языком, наше «железо» (hardware) ограничено. Мы видим только через две дырки в нашем черепе, только вперед, не видим всего остального. Например, вверх – мы это видеть ничего не можем.

И если же мы обладаем полным пониманием, то тогда мы не только видим этого человека, но и мы знаем, что с ним происходило на протяжении всей этой жизни, на протяжении всех жизней с безначальных времён, все факторы, которые повлияли на то, в каком состоянии этот человек находится. Так что мы сможем научить его тому, в чём он нуждается. При этом мы будем знать, каковы будут последствия для этого человека в будущем. И не только для него, но и для всех остальных существ, с которыми он когда-либо в будущем будет входить в контакт. И более того, нам важно иметь способность налаживать отношения не только с одним человеком, но находить общий язык со всеми существами, и не только на языке, который я изучал в детстве, который мой родной язык, или вообще не только с помощью обычных языков. То есть это опять должна быть безграничная способность коммуницировать. И у нас не должно быть ограничений, связанных с этим обычным телом, когда мы постоянно болеем, стареем, мы ходим в туалет, мы вынуждены есть и так далее.

И это как раз состояние будды, к которому мы стремимся, – это просветление. Наш ум перестаёт уже даже создавать эти ложные видимости. И поскольку у нас этих ложных видимостей больше нет, мы видим, как явления существуют на самом деле. То есть мы видим, что все явления полностью взаимосвязаны, и, постигая эту взаимосвязь, мы становимся всеведущими – мы знаем всё. И тогда именно мы и знаем, каким образом лучше всего помогать другим. И каковы будут последствия, если мы будем делать то или иное, для того чтобы им помочь. Мы, например, будем видеть: вот этот человек ко мне не восприимчив, поэтому я сейчас ему помочь никак не могу. Важно упомянуть, что будда не всемогущ, то есть он не может просто щелчком пальцев освободить всех существ от страданий сансары. Он может помочь другим только в том случае, если другие будут восприимчивы, будут слушать его учение и если они будут следовать. Соответственно, просветление – это значительно более сложная, продвинутая цель, чем просто нирвана. Хотя есть системы, или традиции, которые приравнивают нирвану и просветление, но, как я уже сказал, различных объяснений, различных систем очень много, и здесь мы не будем все их освещать, ограничимся только одной.

И мотивация, когда мы стремимся достичь просветления, называется «бодхичитта». Да, мы стремимся также и к освобождению от собственных страданий, но кроме этого, более того мы стремимся к достижению просветления, то есть мы сосредотачиваемся на нашем просветлении, которое пока ещё не произошло, но которое может произойти потому, что у нас есть соответствующий потенциал. И эта мотивация бодхичитты основана любви и сострадании. Под любовью здесь понимается желание, чтобы другие были счастливы и имели причины для счастья. И под состраданием понимается желание, чтобы другие освободились от страданий и от их причин. И мы стремимся достичь просветления, для того чтобы помогать другим наилучшим образом, настолько, насколько мы можем. И таким образом, для достижения нирваны нам важно перестать верить в то, что все явления существуют так, как они нам кажутся…

Для того чтобы достичь нирваны, недостаточно просто на какой-то один момент обрести понимание того, что вещи не существуют так, как они нам кажутся. Нам важно также действительно по-настоящему прийти к этому пониманию. Но в состоянии нирваны оно у нас не присутствует в нашем потоке ума в каждый момент времени, в то время как, когда мы достигаем просветления, тогда уже это понимание пребывает с нами постоянно. Когда мы достигли освобождения, мы постигаем то, как существуют вещи на самом деле, в медитации. Но когда мы достигаем просветления, уже неважно, медитируем мы или нет: это понимание остаётся с нами всё время. И это довольно общее утверждение, мы могли бы рассмотреть его более подробно, но сейчас в этом нет необходимости. Итак, основная мысль в том, что нирвана и просветление – это не одно и то же. Нирвана – это первый шаг, а просветление – второй.

Нирвана означает, что мы больше не верим в обманчивые видимости, которые создаёт наш ум, а поскольку мы в них больше не верим, у нас не появляется и беспокоящих эмоций, а, в свою очередь, из-за этого мы перестаём совершать кармические действия, и из-за этого мы, соответственно, перестаём испытывать повторяющиеся перерождения. Что же касается просветления, то мы, более того, попадаем в такое состояние ума, которое больше уже не производит эти ложные, обманчивые видимости и, более того, мы видим взаимосвязь всех явлений. Для чего? – для того чтобы наилучшим образом помогать другим.

Как соотносится нирвана и уровни бодхисатвы?

Опять же, в разных системах это делается по-разному. В той системе, с точки зрения которой я объясняю, а именно с точки зрения прасангики как она понимается в традиции тибетского буддизма гелуг, бодхисаттва – это тот, кто стремится достичь состояния будды, и в какой-то момент бодхисаттва достигает состояния арьи. Он достигает его тогда, когда впервые может медитировать на пустотность неконцептуально. То есть в какой-то момент он осознаёт, что все эти видимости, ложные видимости, которые перед нашим умом появляются, не имеют никакого отношения к реальности, что они не относятся ни к каким реально существующим объектам. И тогда, когда у нас появляется неконцептуальное познание этого, мы становимся арьями.
Мы можем достичь состояния арьи, будучи бодхисаттвами, которые стремятся к просветлению, так и стремясь к нирване. В тех системах, где стремятся к нирване, это состояние называется «вошедший в поток». Если же мы говорим о пути бодхисаттвы, то есть десять уровней, которые начинаются с того момента, как бодхисаттва достигает состояния арьи, то есть десять уровней ума, или десять бхуми, арья бодхисаттвы. И с точки зрения прасангики гелуг мы достигаем состояния архата (освобождённого существа) на седьмом уровне, на седьмом бхуми бодхисаттвы. С точки же зрения некоторых других систем махаяны мы достигаем десятой бхуми, то есть просветления и нирваны одновременно. И определённо, это зависит от каждого отдельно взятого практикующего. Кто-то испытывает это так, кто-то иначе.

Как соотносится достижение шаматхи, освобождения и просветления?

Шаматха – это просто инструмент. Есть очень много инструментов, которые нам нужно освоить как методы достижения освобождения и просветления. Ещё один инструмент – это то, что мы достигаем любви и сострадания, которые у нас всё время присутствуют. Развитие шаматхи – это не только характерно для буддизма: мы можем найти её и в разных других, например индуистских, системах. И одна из больших опасностей в достижении шаматхи, то есть спокойного и устойчивого состояния ума, – то, что, когда мы сначала достигаем этого состояния, а потом начинаем развивать его, продвигаясь на всё более и более глубокие уровни сосредоточения, достигнув этих глубоких уровней, мы можем подумать, что это и есть нирвана. Но на самом деле это не так, потому что рано или поздно нам из этого состояния нужно будет выйти.

И это то, что случилось с самим Буддой Шакьямуни. Сам Будда Шакьямуни, перед тем как достиг просветления, упражнялся именно в этом, обучаясь у других учителей. Он достиг шаматхи и упражнялся, углубляя всё более и более это состояние, переходя на разные уровни поглощённости, например такой уровень, как «ничто» и другие. И в какой-то момент он понял, что это не нирвана. И Будда осознал, что эта шаматха, хотя она является совершенно необходимой для дальнейшего продвижения по духовному пути, она не самодостаточна: её не нужно развивать дальше и дальше, уходя на всё более и более глубокие уровни. Нам нужно направлять эту шаматху и использовать её как инструмент, например, для развития любви и сострадания. И все эти схемы шагов к просветлению и освобождению начинаются с того шага, когда у нас уже есть эта мотивация – или стремление освободиться от страданий, то есть отречение, если говорить об освобождении, или желание достичь состояния будды, чтобы помочь всем другим, бодхичитта, если мы говорим о просветлении. Только когда эта мотивация у нас настолько крепка, что она присутствует в нас без усилий непрерывно, только тогда мы вступаем на первый шаг с точки зрения всех этих классификаций. И мы можем достичь шаматху или до этого, или после – здесь два варианта.