Бодхичитта и поведение бодхисаттвы

Теперь переходим к продвинутому уровню мотивации, на котором мы, обладая бодхичиттой, стремимся к полному просветлению.

(10) Практика бодхисаттвы – развивать намерение бодхичитты к освобождению бесчисленных существ, ведь если наши матери, что были добры к нам с безначальных времён, страдают, зачем нам [лишь] собственное счастье?

Каково точное определение бодхичитты? Бодхичитта – это состояние ума, вызванное любовью, состраданием и исключительной решимостью. Любовь – это желание, чтобы все (абсолютно все, а не только те, кто нам симпатичен или близок) были счастливы и обладали причинами счастья. Сострадание – это желание, чтобы все освободились от страдания (не только от обычного, но и от всепроникающего страдания сансары) и его причин. Кроме того, оно подразумевает, что мы берём на себя обязательство помогать другим справляться со страданием, но для этого необходима следующая ступень – исключительная решимость. Исключительная решимость означает, что мы принимаем твёрдое решение взять на себя полную ответственность за помощь другим, и не временно, а на всём пути к просветлению. Такова основа бодхичитты.

На первой стадии бодхичитты мы сосредоточиваемся на всех существах с намерением достичь просветления, чтобы помочь им тоже достичь просветления. Далее следует основная стадия бодхичитты, направленная на наше личное просветление, которое ещё не произошло. Наше личное просветление, которое ещё не произошло, можно обозначить на основе его причин, которые происходят в настоящем. Таким образом можно обозначить «ещё не происходящий цветок» на основе семечка, «происходящего в настоящем». Если сойдутся все причины и условия для его развития, цветок будет происходить в настоящем. Тогда появится цветок, который происходит в настоящем, и больше не будет «ещё не происходящего цветка». Подобным образом, если мы приложим огромные усилия и, кроме того, будут присутствовать условия достижения просветления, на основе нашего потока ума больше нельзя будет приписать «ещё не происходящее просветление». Вместо этого у нас будет «происходящее в настоящем просветление».

Конечно, это объяснение довольно сложное и тонкое, поэтому в терминологии необходима стопроцентная точность. Иначе очень трудно понять, что вообще нужно делать, сосредоточиваясь на бодхичитте. На чём мы сосредоточиваемся? Что появляется в нашем уме? Наше личное будущее просветление. Но если оно ещё не происходит, означает ли это, что его не существует и, следовательно, мы сосредоточиваемся на том, чего нет? Вопрос существенно усложняется, и, если мы точно не знаем, на чём нужно сосредоточиваться, развить бодхичитту будет трудно. Достижение просветления похоже на наступление завтрашнего дня: наше ещё не происходящее просветление пока не наступило, но оно может произойти и мы можем сосредоточивать на нём внимание и строить планы. Почему просветление может случиться? Потому что у нас есть факторы природы будды.

Ключевой момент в том, что мы не стремимся к просветлению Будды Шакьямуни, так как это было его просветление. И мы не стремимся к просветлению вообще, будто это один большой шар где-то в небе, к которому каждый из нас стремится. Речь идёт о нашем личном просветлении. Мы сосредоточиваемся на своих факторах природы будды и на этой основе можем обозначить то, что наше личное просветление ещё не происходит.

Его можно представлять в виде образа Будды, но необходимо понимать, что это изображение в действительности символизирует. Мы сосредоточиваемся на личном «ещё не происходящем просветлении» с двумя намерениями: с намерением его достичь и с намерением благодаря этому помогать остальным достичь просветления. Я перевожу этот термин как «цель бодхичитты», потому что именно к этому мы всегда стремимся. Такова наша жизненная цель: достичь просветления, чтобы обрести способность наилучшим образом помогать всем в самом важном – в достижении просветления.

Бодхичитта в полном смысле этого слова – это так называемая «бодхичитта без усилий»: нам больше не нужно следовать всем ступеням, чтобы её почувствовать. Другими словами, мы мгновенно зарождаем правильную бодхичитту, которая сохраняется днём и ночью. Не имеет значения, осознаём мы эту цель или нет. Всё в нашей жизни, все наши действия, даже во сне, направлены на достижение просветления.

Мы намерены трудиться для всех, для пользы каждого ограниченного существа, и стремимся привести их к самому высокому, совершенному и всеведущему состоянию из возможных. Это чрезвычайно обширное и невероятное устремление. Вот что понимают под махаяной, великой «колесницей ума»: это настрой, который служит колесницей, чтобы привести нас к высшей цели. Мы стремимся к тому, чтобы этот идеал был настолько важным в потоке нашего ума, чтобы он служил целью нашей жизни независимо от того, осознаём мы его или нет.

В этой строфе Тогме Зангпо указывает способ, с помощью которого можно развить намерение бодхичитты. Он говорит об освобождении бесчисленных существ, наших матерей: «Ведь если наши матери, что были добры к нам с безначальных времён, страдают, зачем нам [лишь] собственное счастье?» Эта строка относится к семичастному методу развития бодхичитты на основе причин и следствий.

Сначала необходимо развить беспристрастие, чтобы не испытывать влечения к одним людям, отвращения к другим и безразличия к третьим. Мы открыты всем, и это очень важно с точки зрения любви и сострадания, как они понимаются в махаяне. Вспомним, что речь не идёт о любви и сострадании только к людям, которые нам нравятся, потому что это не махаянские любовь и сострадание. Нам нужны «великая любовь» и «великое сострадание», и в контексте махаяны эти чувства одинаково распространяются на всех. Очевидно, это достаточно трудно, особенно потому, что некоторые ограниченные существа в этой жизни родились комарами. Для этого необходимо понимать, что такое перерождение. Никому не присуще истинное существование только в той жизненной форме, в которой он сейчас проявлен. Каждый из нас – это индивидуальный поток ума, который, в силу создаваемой кармы, движется через бесчисленные перерождения.

В одной из жизней каждый из потоков ума, а точнее, каждое существо было нашей матерью, поэтому Тогме Зангпо называет их «нашими матерями». Ведь время бесконечно, а число существ ограниченно. И это можно доказать с точки зрения математики.

Мои студенты в Германии придумали замечательное доказательство в духе прасангики. Прасангика в спорах использует абсурдные выводы. Все были нашими матерями не только потому, что время бесконечно, а число существ ограниченно: главная причина в том, что все равны. Если одно существо было нашей матерью, скажем, в этой жизни, то, поскольку все равны, отсюда следует, что все были нашими матерями в одной из жизней. В обратном случае никто никогда не был нашей матерью, включая нашу мать в этой жизни, потому что все равны. Это отличное доказательство прасангики, пусть даже тибетцы его не используют. Однако они с лёгкостью его принимают. Я рассказал о нём учителю школы дебатов в Дхарамсале, и он согласился, что это верное доказательство.

Это действительно очень важно, и это первая ступень семичастного метода развития бодхичитты на основе причин и следствий:

(1) Узнавание в каждом существе своей матери. Необходимо достичь убеждённости, иначе мы примем это без понимания и у нас не будет уверенности. Если одно из существ не было нашей матерью, тогда никто никогда не был ею, потому что все существа равны. Таким образом, если кто-нибудь был нашей матерью, то и все существа были нашими матерями, потому что они равны. Интересно, не так ли?

Следующие пункты:

(2) Памятование о доброте материнской любви. Доброта нашей матери состоит по меньшей мере в том, что она не сделала аборт. Поэтому, какими бы сложными ни были наши отношения, по крайней мере в этом она была добра. Большинство из нас не выжили бы во младенчестве без помощи матери.

(3) Благодарность за доброту. Обычно третий пункт формулируют как «отплатить за доброту», но мне это выражение кажется тяжеловатым, потому что многим выходцам с Запада свойственно чувство вины. На самом деле этот термин означает «благодарность за доброту». Когда мы ценим доброту, которую все существа проявляли к нам, и искренне за неё благодарны, у нас естественным образом возникает так называемая «сердечная любовь». При встрече с любым существом наше сердце наполняется радостью и счастьем, словно мы встретили своё единственное дитя. И мы бы очень расстроились, если бы с ним случилось что-нибудь плохое.

(4) Развитие любви. На основе сердечной любви ко всем существам, мы желаем, чтобы они были счастливы и обладали причинами счастья.

(5) Развитие сострадания. Также на основе сердечной любви ко всем существам мы желаем им освободиться от страданий и причин страданий, а также намереваемся что-нибудь предпринимать, чтобы это произошло.

(6) Развитие исключительной решимости. Мы принимаем твёрдое решение взять на себя обязательство привести их всех к просветлению.

На основе этих шести причин следует седьмая ступень, результат:

(7) Развитие бодхичитты.

Как говорит Тогме Зангпо, если наши матери страдают, а мы взаимосвязаны с каждым существом, зачем нам [лишь] собственное счастье? Вечное счастье освобождения и просветления, которое мы достигаем, став буддой, нужно использовать, чтобы приносить пользу другим, а не чтобы расслабляться у бассейна с вкусным прохладительным напитком.

В следующей строфе Тогме Зангпо указывает на другой важный метод развития бодхичитты: уравнивание себя с другими и замена отношения к себе и к другим.

(11) Практика бодхисаттвы – с чистой [мотивацией] обменивать личное счастье на страдания других, потому что [все] без исключения наши страдания возникают из желания личного счастья, в то время как полностью просветлённый будда рождается из пожелания блага другим.

Прежде всего необходимо относиться ко всем одинаково. Это основано на беспристрастии, о котором говорилось в первом методе развития бодхичитты: мы не испытываем к одним существам влечение, а к другим – отвращение или безразличие. Теперь на этой основе мы делаем шаг вперёд и уравниваем себя с другими. Это означает, что мы и остальные существа равны: каждый хочет быть счастливым и не хочет быть несчастным. Более того, все мы, независимо от наших поступков, имеем право быть счастливыми и не быть несчастными. Почему же мы стремимся только к собственному счастью? В тексте «Вступая на путь поведения бодхисаттвы» Шантидева пишет:

(VIII.95) Раз счастье одинаково угодно и остальным, и мне, особенного что во мне, что я лишь для себя желаю счастья?

(VIII.96) И если же страданье в равной мере не желанно ни другим, ни мне, особенного что во мне, что я забочусь о себе, а не об остальных?

Когда мы уравниваем всех так, как замечательно объясняет Шантидева, то в некотором смысле все мы образуем тело жизни, подобно тому как из частей состоит наше физическое тело. Он пишет:

(VIII.91) Как, несмотря на многочисленные части и разделение на руки и тому подобное, о теле следует заботиться как о едином целом, хотя различны существа-скитальцы, с точки зренья счастья и страданья они все мне равны в желаньи счастья, целое [тем самым образуя].

Нельзя сказать, что одна часть тела нуждается в большей заботе, чем другая, или что важнее, чтобы не испытывала боли эта часть, а не та. Все они равны. Поэтому невозможно утверждать, что определённая часть тела, например рука, заботится только о самой себе. Когда болит нога из-за попавшего в неё шипа, рука тотчас, не раздумывая, помогает ей извлечь занозу. Такую же логику применяют, отвечая на вопрос, почему нужно помогать другим. Шантидева формулирует это так:

(VIII.99) И если обо всех страданьях одного он сам заботиться и должен, тогда, поскольку боль руки – это не боль ноги, то почему рука должна об этом печься?

(VIII.100) И если нелогично [игнорировать] его и происходит это действие из чувства [целостного] «я», тогда, конечно же, всё нелогичное о [целом, что составляю] я и остальные, по мере своих сил отбросить нужно.

Всё зависит от основы для обозначения «я». Обозначаем ли мы своё «я» только на основе руки или на основе всего тела? Обозначаем ли мы как «я» только свою личность или всех существ? Шантидева пишет:

(VIII.92) Хоть моя собственная боль не причиняет вред телам других, но всё же, будучи такой же болью у «меня», из-за цепляния за «я» она невыносима.

(VIII.93) И точно так же, пусть чужую боль не ощущаю сам, но всё же, будучи такой же болью у «меня», из-за цепляния за «я» она невыносима.

Как объясняет Шантидева, сейчас наша концепция «я» основана на частицах тел других: на том, что возникло из спермы и яйцеклетки двух людей. Это ведь не были наши сперма или яйцеклетка, верно?! В сущности, мы оберегаем то, что появилось из тел других людей. Тогда какая разница между заботой об этом теле и о теле любого человека, которое появилось из тел других людей? Вытираем ли мы пальцем собственный сопливый нос или сопливый нос своего ребёнка – какая разница? Если это необходимо, мы сделаем и то, и другое. Чем это отличается от подтирания носа пьяному человеку, лежащему на улице? Шантидева говорит об этом:

(VIII.111) Точно так же как из-за привычки возникает ощущенье «я» в отношении капель семени и крови, что принадлежат другим, даже пусть оно не существует в виде «вещи»,

(VIII.112) Почему же не могу как «я» воспринимать тело, что принадлежит другому существу? Ведь, в конце концов, нетрудно точно так же осознать его как то, что от тела «моего» отлично.

Шантидева говорит, что страдание необходимо устранить не потому, что это моё или ваше страдание. Его нужно устранить просто потому, что это страдание и оно причиняет боль. Шантидева пишет, что у страдания нет владельца. Как можно заботиться о «я», основанном на одном теле, так можно заботиться о «я», основанном на телах всех существ.

(VIII.102) Будучи лишёнными владельца, все страданья лишены различий: остановлены они должны быть [просто] потому, что причиняют боль. Так зачем нужны здесь жёсткие [границы]?

(VIII.94) Поэтому чужую боль я должен устранить, из-за её [природы] боли – как и боль «мою». Помочь я должен существам другим, ведь их [природа] есть [природа] ограниченных существ, как тела «моего».

Практикуя тонглен, даяние и принятие, о котором в тексте говорится во фразе «обменивать личное счастье на страдания других», мы принимаем на себя страдания других, словно они наши, и отдаём им счастье, как если бы делали счастливыми себя. Не понимая в контексте этой практики, что такое пустотность (пустота) и умственное обозначение условного «я», мы оказываемся в очень сложной ситуации. Почему? Мы практикуем на основе заблуждения, что мы прочное, независимое, истинно существующее «я». Из-за этого у нас развивается комплекс мученика: нам кажется, что именно мы должны принять на себя страдания всей вселенной и всех спасти. Отсюда возникает сильный страх, ведь мы при этом думаем: «Я совсем не хочу ощущать боль, которую чувствуете вы, умирая от рака». Здесь мы думаем об очень твёрдом «я», отдельном от всех остальных, и, конечно, не хотим забирать себе страдания умирающего. Но если бы мы понимали пустотность «я» и думали с точки зрения более обширного условного «я», основанного на всех существах, тогда замена себя на других стала бы довольно понятной и очень разумной. Думая о прочном «я», мы только пугаемся. Это очень важный вопрос в практике уравнивания себя с другими и замены себя на других.

Почему мы стремимся думать обо всех существах и об их счастье, а не только о себе и своём счастье? Тогме Зангпо объясняет это так: «Потому что [все] без исключения наши страдания возникают из желания личного счастья». На самом деле, мы совершаем разрушительные поступки просто потому, что хотим быть счастливыми. Например: «Мне не нравится жук, который летает вокруг меня. Я боюсь его и хочу быть счастливым без жука рядом. Это неприемлемая форма жизни» – и мы решаем его убить, эгоистично думая только о собственном счастье. Вот другой пример заботы лишь о своём счастье: «Я хочу то, что есть у другого человека» – и мы это крадём. Мы хотим быть счастливыми и вступаем в сексуальную связь с чужим партнёром. Мы хотим добиться своего и лжём. Таким образом можно рассмотреть каждое из десяти разрушительных действий. Несложно увидеть, как они возникают на основе того, что мы желаем счастья только себе и не заботимся ни о ком другом.

Даже если мы поступаем созидательно, но думаем только о своём счастье, это тоже лишь увековечивает нашу сансару. Например: «Я добр к тебе потому, что хочу тебе нравиться, или потому, что хочу чувствовать себя необходимым, полезным». В этих случаях мы тоже думаем только о своём счастье. В буддийской терминологии это называют «себялюбивым отношением».

В строке объясняется, что полностью просветлённый будда рождается из пожелания блага другим. Воздерживаясь от разрушительных поступков, например от убийства жука, мы думаем о его счастье. Если мы не крадём у других, то делаем это потому, что заботимся об их счастье, а не о своём. Подобным образом можно рассмотреть десять созидательных поступков. Все они основаны на заботе о счастье других, а не о собственном, благодаря чему мы развиваем бодхичитту. Как становятся буддами? В силу бодхичитты. А бодхичитта основана на заботе о других.

Вкратце, есть два метода развития бодхичитты: семичастный причинно-следственный метод, основанный на восприятии всех существ как своих матерей, и практика уравнивания себя с другими и замены себя на других. Развив бодхичитту с помощью любого из этих методов, мы достигаем стадии устремлённой бодхичитты, то есть стремимся достичь просветления, чтобы приносить пользу всем существам. Кроме того, мы переходим к этапу деятельной бодхичитты, на котором принимаем обеты бодхисаттвы и на самом деле практикуем поведение, ведущее нас к просветлению.

Поведение бодхисаттвы включает в себя много аспектов, но самый важный из них: что делать, если нам причиняют вред. Тогме Зангпо описывает основной способ, с помощью которого можно справляться с вредом и трудностями: тонглен, даяние и принятие. Это один из основных способов трансформации отрицательных обстоятельств в положительные, который широко обсуждается в разных текстах о тренировке ума (лоджонге). Вспомним, что Тогме Зангпо написал комментарий к тексту Геше Чекавы «Тренировка ума по семи пунктам», поэтому в тексте, который мы рассматриваем, встречается много схожих мест с «Семью пунктами», а также с «Восемью строфами о тренировке ума» Лангри Тангпы, на котором основаны семь пунктов Геше Чекавы.

(12) Даже если кто-либо из сильнейшего желания крадёт или побуждает иных украсть всё наше богатство, практика бодхисаттвы – посвящать ему своё тело, средства и созидательные действия трёх времён.

Если мы, обладая бодхичиттой, искренне стремимся привести всех существ к просветлению, высшему состоянию из возможных, и полны решимости дать им всё это счастье, значит, в некотором смысле, мы его уже отдали. Возможно, мы этого пока не сделали на физическом уровне, но в уме мы отдали им всё, что можно. Значит, если другие, как пишет Тогме Зангпо, из сильнейшего желания что-нибудь у нас крадут или побуждают иных украсть, эти люди просто забирают то, что им уже принадлежит.

У Шантидевы есть похожие строки:

(III.12аб) Отдав это тело всем тем, чьи тела ограничены, чтоб всё, что им вздумается, [с телом моим] они делали...

(III.14аб) Пусть с телом [моим] они делают всё, что хотят, лишь только б им это во вред не пошло.

Поэтому, если кто-нибудь забирает принадлежащее нам, всё в порядке: ведь мы уже это ему отдали. Кроме того, мы посвящаем этому человеку всё остальное. Как пишет Тогме Зангпо, мы посвящаем ему своё тело, средства и созидательные действия трёх времён. «Посвящать» означает, к примеру, думать: «Вы украли мои деньги или компьютер, – или что угодно. – Надеюсь, это принесёт вам удовольствие. Я желаю вам счастья, поэтому надеюсь, что благодаря этому вы станете счастливыми». Мы забираем у причинившего вред любые страдания, которые могут возникнуть в результате этого поступка, а в обмен отдаём ему только счастье.

Нам снова напоминают о словах Тогме Зангпо, что всё несчастье и страдание возникает из заботы только о себе, а всё счастье возникает из заботы о счастье других. Когда я жил в Дхарамсале, в Индии, у меня был цветник и однажды соседские дети пришли и сорвали все цветы. Будучи сансарным существом, я немного рассердился и собирался пойти накричать на них, чтобы они ушли. Однако я постарался вспомнить совет о том, что совершенно нелепо делать все эти медитации и практики: «Пусть все будут счастливы, пусть все достигнут просветления», и при этом ворчать на детей за сорванные цветы. Моё расстройство и ощущение себя несчастным из-за того, что дети сорвали мои цветы, основано на том, что я думаю только о себе. Это были мои цветы, и я хотел сам наслаждаться их красотой. Но когда я подумал: «Наслаждайтесь этими цветами», это было проявлением заботы о счастье других и принесло мне спокойствие ума.

Вспомним пункт из практики уравнивания себя с другими и замены себя на других: какая разница, кто наслаждается, я или они? Поэтому мы посвящаем другим ещё больше счастья, связанного с нашим телом, нашими средствами и нашими созидательными действиями трёх времён – прошлого, настоящего и будущего.

Эти строки о том, как справляться с причинённым вредом, призваны помочь нам не гневаться. Бодхисаттва ни на кого не сердится, ведь, в сущности, гнев – это желание, чтобы другие были несчастливы, когда мы хотим от них избавиться и остановить их действия. Очевидно, что желание другим несчастья противоположно желанию им счастья, верно? Поэтому, как говорят, гнев истощает положительную силу от всевозможных созидательных действий. «Истощает» означает, что гнев чрезвычайно ослабляет положительную силу, поэтому её созревание задерживается и результат, который она принесёт, будет меньше. Нам нужно развивать терпение. Будучи терпеливыми, мы не злимся, и один из лучших способов для этого – тонглен, даяние и принятие.

(13) Даже если мы совершенно ни в чём не повинны и кто-либо отрубает нам голову, практика бодхисаттвы – из сострадания принять на себя плохие для него последствия.

Здесь приводится крайний пример, в котором нам отрубают голову, но смысл этой строфы в том, что, когда нам причиняют сильный вред, мы не злимся, даже если ни в чём не виноваты. Вместо этого мы практикуем тонглен, думая обо всех тяжёлых последствиях и страданиях, которые этот человек испытает в результате отрубания нашей головы или другого вреда, который он нам причинил. Мы практикуем тонглен, забирая себе эти последствия силой сострадания, и желаем, чтобы этот человек полностью освободился от страдания.

Интересно рассмотреть учения о карме с точки зрения факторов, которые усиливают её плоды. В учениях мы найдём целый список обстоятельств, отягощающих последствия. «Отягощают» – буквальный перевод этого термина, и одно из обстоятельств в этом списке – насколько сильные страдания мы причинили своим разрушительным поступком. Если они были очень сильными, последствия тяжелее. Если же не слишком сильные, последствия легче. Обычно приводят в пример разницу между медленной мучительной пыткой до смерти и быстрым убийством.

Рассматривая пример с «отрубанием головы», если кто-нибудь убивает нас, расстреливая во время войны с этнической чисткой или при подобных обстоятельствах, и мы из-за этого сильно злимся и страдаем, последствия для другого человека будут намного тяжелее. Если бы нам отрубили голову, мы бы умерли довольно быстро. Однако возвращаясь к предыдущей строфе, где говорится о том, что у нас что-нибудь крадут: если мы сильно злимся и таим обиду, то страдаем и долго думаем о случившемся. Возможно, мы планируем, как отомстить вору, и в силу этой беспокоящей эмоции будем больше страдать и сейчас, и в будущем, а кроме того, кармические последствия для похитителя тоже будут тяжелее. Что произойдёт, если мы не разозлимся? Если вместо этого мы подумаем об этом человеке с состраданием, то пожелаем, чтобы последствия его поступка были как можно более лёгкими. Благодаря нашему состраданию ситуация в целом изменится не только для нас, но и для другого человека.

Именно поэтому, когда с нами плохо поступают, так важно отпускать ситуацию. Например, человек занимает деньги и не возвращает: в некоторых случаях он никогда не вернёт этот долг. Просто отпустите ситуацию! Этот подход отличается от западной концепции о прощении, которая часто подразумевает высокомерное превосходство: «Так и быть, я прощаю тебя, бедняжка». Это основано на концепции вины: человек виноват, и мы его прощаем. Таким образом мы приписываем ему идентичность «виноватого» человека, которого мы по своему милосердию прощаем. Однако в нашем случае, исходя из простого сострадания, нам понятно, что, чем больше мы злимся и расстраиваемся, тем больше страданий испытает другой человек. Но мы хотим, чтобы он был счастлив, поэтому не будем гневаться, а пожелаем ему ещё больше счастья.

Даже если мы пока не бодхисаттвы, это полезные указания, которые стоит как можно чаще применять на практике.

(14) Даже если кто-либо распространяет в тысяче, миллионе, миллиарде миров всевозможные неприятные слова о нас, практика бодхисаттвы – в ответ с любовью говорить о его достоинствах.

Когда другие говорят нам что-нибудь неприятное, кричат на нас, оскорбляют и так далее, важно не отвечать им обидными словами. Если постоянно критиковать других и плохо о них говорить, люди станут плохо к нам относиться и не поверят, что мы хотим им помочь, потому что будут сомневаться, не говорим ли мы плохо и о них. Поэтому Лангри Тангпа пишет в «Восьми строфах о тренировке ума»:

(5) Когда другие из зависти несправедливы ко мне: ругают, оскорбляют и так далее – пусть возьму я себе поражение и отдам победу другим.

Более того, Шантидева говорит, что положительные качества есть у всех. Во многих строках он указывает: если мы хотим, чтобы окружающие радовались нашим хорошим качествам, почему мы не счастливы, что хорошие качества есть у других? Ведь у всех есть подобное желание. Он пишет:

(VI.79) Когда твои достоинства похвалят, ты хочешь, чтоб другие радовались тоже. Когда же восхваляют положительные качества других, ты сам порадоваться с ними не желаешь.

(VI.80) Развив цель бодхичитты, всем существам с ограниченьями желая счастья, зачем ты вместо этого приходишь в ярость при виде счастья, что ограниченные существа себе самостоятельно нашли?

Радуясь счастью и достоинствам, которые есть у других, мы становимся счастливее. Если мы плохо относимся к другим и отрицаем их достоинства, что ждёт нас в результате? Мы просто будем несчастливы. Каково наше состояние ума, когда мы критикуем других? Очень несчастливое. Когда мы радуемся достоинствам других, какими бы малыми они ни были, у нас, без сомнения, более счастливое состояние ума. Другие тоже от этого будут в выигрыше: они станут верить нам и уважать нас, благодаря чему мы сможем лучше им помогать. Люди станут больше нам доверять и более открыто с нами общаться.

Самый лучший тому пример – Его Святейшество Далай-лама, которого публично осуждают в Китае. Китайцы говорят о нём очень много плохого и распространяют эти слухи по всему миру. Хотя всё это неправда, Его Святейшество их не критикует и не рассказывает о том, как ужасно китайское правительство. Напротив, он говорит о том хорошем, что Китай может предложить Тибету, не отрицая этого. Такое отношение совсем не похоже на нарушение законов террористами или на повстанческие движения, которые считают правительство ужасным и стремятся только к тому, чтобы его уничтожить.

Смысл этой строфы в том, чтобы не говорить о плохих качествах других людей, даже если они очень плохо отзываются о нас, и, напротив, подчёркивать их достоинства, делая это с любовью и пожеланием им счастья. Хорошие качества есть у всех, поэтому мы сорадуемся счастью, которое эти достоинства им приносят. Если мы не можем выдержать, когда о нас плохо отзывается один человек, как бы мы вынесли то, что происходит с Его Святейшеством, гадости о котором говорит целая страна? Это многое говорит о поведении Его Святейшества Далай-ламы как бодхисаттвы, не так ли?

(15) Даже если кто-либо выявляет наши недостатки или дурно говорит [о нас] посреди большого собрания существ-скитальцев, практика бодхисаттвы – почтительно склониться перед ним, различая [в нём своего] духовного учителя.

Лангри Тангпа похожим образом использует аналогию с учителем:

(6) Даже если тот, кому я помог, на кого возлагал большие надежды, совершенно несправедливо обидит меня, пусть я буду видеть в нём святого учителя.

Когда другие критикуют нас, выявляют наши недостатки и так далее, на самом деле они чрезвычайно помогают нам, указывая на наши ошибки, чтобы мы могли их исправить. В конце концов, если подумать, настоящий друг – это тот, кто предупреждает нас, когда мы начинаем вести себя как дураки. Если бы в школе учителя не указывали нам на ошибки и всегда говорили: «Ты написал замечательное сочинение», мы бы никогда ничему не учились и не развивались. Таким образом, любой, кто выявляет наши изъяны, действительно подобен духовному наставнику, помогая нам обнаружить недостатки и исправить их.

Если нас несправедливо оскорбляют, мы получаем возможность проверить, говорят эти люди правду или нет. Даже если кто-нибудь выявляет наши недостатки посреди большого собрания существ-скитальцев, как говорит Тогме Зангпо, всё равно необходимо считать этого человека своим учителем. Если мы действительно собираемся помогать другим, чрезвычайно важно не скрывать свои ошибки, недостатки и не притворяться, что у нас есть достоинства, которых нет. Тот, кто указывает на наши ошибки в присутствии множества людей, предоставляет нам возможность быть с ними честными.

К примеру, если мы преподаём и на занятии кто-нибудь нас поправляет, мы не смущаемся, а, наоборот, благодарим человека. Не стоит беспокоиться: «Это так ужасно. Что теперь обо мне подумают?» Напротив, можно просто поблагодарить и сказать, что это оговорка или ошибка. Тогда ученики будут больше нас уважать. Когда Его Святейшество Далай-лама даёт учения, у него иногда случаются оговорки или ошибки. Он их замечает и, смеясь, говорит: «Я только что ошибся», не придавая этому большого значения и не думая: «Я так ужасен».

Если говорить о том, чтобы различать в этом человеке своего духовного учителя, то «различать» часто переводят как «узнавать». Однако «различать» означает видеть определённое качество или черту объекта и устанавливать эту отличительную характеристику. У человека может быть множество характеристик, которые делают его тем или этим, однако мы способны различать, что сейчас он поступает как наш учитель, указывая на наши ошибки. Следовательно, это верное различение, поскольку у этого человека есть определённая характерная черта: он помогает нам учиться.

(16) Даже если человек, о котором мы заботились, лелея его, как собственное дитя, относится к нам как к врагу, практика бодхисаттвы – испытывать к нему особую любовь, как мать к своему заболевшему ребёнку.

Представим, что поздней ночью мы говорим своему ребёнку, что пора спать, а он очень расстраивается и кричит: «Я тебя ненавижу!» Верим ли мы ему и тоже сильно огорчаемся? Думаем ли мы: «Мой ребёнок больше меня не любит»? Напротив, мы любим его и продолжаем заботиться о благополучии ребёнка. Мы выключаем телевизор и отправляем ребёнка в постель. Или ребёнок заболевает и всю ночь плачет, мы сердимся на него и считаем врагом, который мешает нам спать? Нет, мы испытываем к нему ещё больше нежности и любви.

Это справедливо также в случае, если человек, о котором мы заботились и которому во многом помогали, начинает плохо с нами обходиться, злится на нас и относится к нам как к врагу. Очень полезно воспринимать его как своё больное дитя, ведь он на самом деле болен: у него эмоциональное нарушение.

(17) Даже если человек, равный нам или нас ниже, в силу своего высокомерия обращается [с нами] оскорбительно, практика бодхисаттвы – с почтением возносить его на макушку, подобно гуру.

Когда люди в силу своего высокомерия обращаются [с нами] оскорбительно, особенно равные нам в том или ином отношении или ниже нас, важно не отвечать им высокомерием и не кричать на них. Это отсылает нас к учениям Шантидевы о преодолении высокомерия и зависти. Если мы начинаем чувствовать высокомерие, Шантидева предлагает посмотреть на себя с точки зрения человека, который ниже нас. Как он нас видит? В нашей жизни есть все благоприятные условия, но мы ничем с ним не делимся и, кроме того, смотрим на него свысока. Естественно, ему это не понравится:

(VIII.141) «Ему почтенье выражают, а мне нет. Не так я состоятелен, как он. Он восхваляем, я унижен. Он счастлив, я страдаю.

(VIII.142) Тружусь я тяжко, жизнь его легка. Известен миру он как превосходный, а я как низший и лишённый всяких качеств.

(VIII.143) Но как [работу ту или иную] может человек закончить, хороших качеств не имея? А значит, есть достоинства у каждого из нас! [В конце концов,] найдутся те, в сравненьи с кем окажется он низшим, и те, в сравненьи с кем я выше окажусь.

(VIII.144) Моё воззрение и нравственная дисциплина страдают из-за беспокоящих эмоций – не потому, что я держу их под контролем. Он должен исцелить меня по мере своих сил: я даже боль с готовностью приму.

(VIII.145) Но он не только не относится ко мне как к человеку, что нуждается в леченьи. Зачем он смотрит сверху вниз? Как качества его благие мне помогут, когда он [чувствует себя лишь] обладателем достоинств?

Такое учение даёт Шантидева о замене восприятия себя и других. Если человек, который ниже по статусу, оскорбляет нас и ведёт себя высокомерно, очень важно помнить об этих учениях и не отвечать ему тем же. Напротив, мы должны с почтением возносить его на макушку, подобно гуру. Другими словами, мы не смотрим на него высокомерно сверху вниз, а уважаем его, как если бы он был нашим гуру, потому что, опять же, этот человек чему-то нас учит, а именно не быть высокомерными.

Оскорбляют ли нас, те, кто нам равен, или те, кто ниже нас, или не оскорбляют, очень важно относиться к ним с уважением. В конце концов, благодаря им мы достигнем просветления и сможем помогать многим другим. Нужно размышлять так: «Благодаря состраданию и любви, помогая им, я смогу достичь просветления и приносить пользу другим. Поэтому они, без сомнения, достойны уважения».

Если говорить о вдохновении для достижения просветления, оно приходит из двух направлений: сверху и снизу. Сверху мы получаем его от Трёх Драгоценностей и наших духовных мастеров, которые вдохновляют нас своим примером. Но точно так же вдохновение приходит от ограниченных существ («живых существ»), которые страдают: видя их, мы с любовью и состраданием вдохновляемся достичь просветления, чтобы им помогать.

Шантидева говорит, что все ограниченные существа и будды равны в том, что благодаря их доброте мы можем достичь просветления. Поэтому Шантидева задаётся вопросом, почему мы выражаем почтение только гуру и буддам, но не страдающим ограниченным существам:

(VI.113) Раз обретенье [достижений] Дхармы Будды зависит в равной мере от ограниченных существ и от Победоносных, то разве правильно, что ограниченных существ не уважают наравне с Победоносными?

Верно ли, что первый шаг в работе с гневом – заметив его возникновение, отстраниться от этой ситуации, чтобы успокоиться, и потом работать с этой эмоцией, постепенно от неё избавляясь?

Да, это действительно хороший способ, о котором Тогме Зангпо упоминает, говоря, что бодхисаттва должен оставить родной край, где его сильно беспокоит гнев, привязанность и наивность. Это подобно отстранению от ситуации, в которой мы не способны спокойно справиться с гневом. Так мы сможем успокоиться и восстановить самообладание. Скорее всего, другой человек тоже расстроен и сердит, а значит, не способен успокоиться и помириться. Нужно дать ему время, чтобы он тоже успокоился. Тогда мы оба придём в состояние, подходящее для разрешения конфликта.

Мне непонятна 17-я строфа о людях, которые ниже: ведь мы говорим, что все совершенно равны. Что значит быть ниже?

Действительно, все равны в том, что все хотят быть счастливыми и никто не хочет быть несчастным. Помимо прочего, все обладают равным правом этого достичь. Например, все проявляли к нам одинаковую доброту, когда были нашими матерями. Шантидева говорит, что будды и все ограниченные существа одинаково добры к нам и потому заслуживают равного уважения. Однако он очень недвусмысленно утверждает, что ограниченные существа равны не во всех отношениях. Будды обладают невообразимыми качествами любви, сострадания, мудрости и так далее. Шантидева говорит, что будды и ограниченные существа равны только в том, что мы в равной степени благодаря тем и другим достигнем просветления: будды показывают нам образец, к которому мы стремимся, а ограниченные существа – это те, ради кого мы хотим достичь просветления.

Однако в восьмой главе об умственной устойчивости, где речь идёт о замене себя на других, Шантидева пишет о тех, кто выше, ниже или равен. Необходимо преодолеть высокомерие по отношению к нижестоящим, например к людям, у которых меньше денег, чем у нас. Нужно преодолеть агрессивную соревновательность по отношению к равным. Если вернуться к примеру с деньгами, у нас может быть желание соревноваться с равными и заработать больше денег, чем они. На самом деле, вся идея о тех, кто выше, равен или ниже, очень условна и обычно основана на таких характеристиках, как богатство, власть, статус, физическая сила, красота и так далее.

Относится ли строфа 12 только к тому, как иметь дело с кармой человека, который у нас что-нибудь крадёт, или же и к нашей карме, когда мы реагируем на действия этого человека тем или иным образом?

Шантидева говорит, что человек создаёт отрицательные последствия, опираясь на нас, потому что крадёт у нас. Развивая терпение в отношении таких людей, мы становимся счастливее. Они создают собственное страдание, опираясь на нас, а мы с их помощью становимся счастливее. Так зачем заставлять их страдать ещё больше, злясь на них? Из-за нас их ждёт худшее перерождение, а мы благодаря им достигнем просветления. Очевидно, это довольно парадоксально, не так ли? Почему же мы на них гневаемся?

Можно взглянуть на эту ситуацию по-другому, как в ещё одном тексте о тренировке ума – «Диск с острыми лезвиями». В этом методе мы осознаём, что в прошлом совершили отрицательные поступки и крали у других, поэтому теперь вынуждены сами переживать подобное. Это другой способ трансформировать ситуацию. Повторим: когда у нас крадут, можно рассматривать это с точки зрения созревания отрицательных кармических потенциалов или с точки зрения создания положительных кармических потенциалов, благодаря тому что мы не злимся на укравших.