Критические ситуации и постижение пустоты

Следующая часть посвящена двум опасным ситуациям, которые требуют пристального внимания к нашей практике Дхармы: когда всё складывается очень плохо или очень хорошо. Если дела идут плохо, мы можем прийти в уныние, а если всё замечательно – начать слишком сильно радоваться или стать высокомерными. Речь идёт о чрезмерной реакции на восемь преходящих ценностей жизни, или на так называемые «восемь мирских дхарм». Мы расстраиваемся из-за неблагоприятных событий и возбуждаемся из-за благоприятных.

(18) Даже если нам не хватает средств на жизнь и нас постоянно оскорбляют люди, если мы страдаем от ужасных болезней или нам вредят духи, практика бодхисаттвы – в ответ принимать на себя отрицательные силы и страдания всех существ-скитальцев и не отчаиваться.

Это ещё одно упоминание о практике тонглен, в которой мы забираем страдания у других и отдаём им счастье. Если мы очень бедны, если люди нас оскорбляют и унижают или мы страдаем от болезней или вреда, причинённого духами, и при этом думаем только о себе, наше восприятие будет очень ограниченным. Жалея себя, мы сильно расстроимся, и к тяжёлым обстоятельствам прибавится ощущение огромного несчастья. Однако, если мы будем думать обо всех, кто столкнулся с похожей проблемой, выйдя за пределы заботы только о «бедном я», наше отношение к сложной ситуации сильно поменяется.

Возможно, некоторые из нас переживали подобное, особенно если в подростковом возрасте сталкивались с трудностями в семье. Например, наши родители были алкоголиками и нам казалось, что во всём мире такая проблема есть только у нас. Мы чувствовали себя отчуждёнными, одинокими и невероятно несчастными. Но когда мы узнаём, что такая проблема есть у многих, границы нашего восприятия сильно расширяются. Посетив группу поддержки, где собираются люди с похожими сложностями, мы начинаем думать об «общей проблеме». Мы чувствуем, что не одиноки, и пытаемся понять, как эту проблему решить всем. Наше отношение к своей трудной ситуации сильно меняется!

Мы расширяем своё восприятие, когда мыслим с точки зрения замены себя на других: мы стремимся устранить страдания и расширяем в своём мышлении основу для обозначения условного «я». Включая в неё не только себя, но и всех остальных, а также принимая на себя отрицательные силы и страдания всех существ-скитальцев, мы не будем отчаиваться. Мы падаем духом, когда жалеем только себя, а не когда думаем обо всех существах.

Если мы считаем всех существ подходящей основой для обозначения «я» и хотим устранить страдания, чрезвычайно важно делать это с пониманием пустотности «я». Речь идёт не о том, что вместо маленького прочного «я» у нас появляется огромное прочное «я», которое включает в себя всех существ. У нас совсем другая цель, и мы совершим серьёзную ошибку, практикуя таким образом. Мы не говорим: «Теперь я – это все существа, я отвечаю за весь мир» – из-за таких мыслей можно ещё больше расстроиться.

Тем не менее, мы можем расширить основу обозначения условного «я». Например, мы можем обозначить условное «я» на основе самих себя как личностей. Например, присутствующий здесь Патрисио может сказать: «Я Патрисио, следовательно, я стараюсь преодолеть страдания Патрисио», и это верно. Также правильным будет утверждение: «Я живу в Халапе. – и также: – Я житель Мексики». Каждое из этих утверждений является правильной основой для обозначения «я». Уместно трудиться, чтобы устранить страдания людей, живущих в данном городе или в данной стране. Можно ещё больше расширить это определение до «я человек» или «я живое существо» и на этой основе стремиться устранить проблемы, которые есть у каждого.

Если мы, к примеру, стараемся улучшать окружающую среду и устранять экологическое загрязнение, то решаем не только свою проблему. Эти вопросы касаются каждого на планете, включая животных. Подобным образом можно практиковать замену себя на других, отождествляя себя с той или иной группой и стараясь избавить её от страданий и сделать счастливой. Именно так Его Святейшество Далай-лама объясняет, почему правильно распространять свою заботу не только на себя, а на всех существ. «Я ограниченное существо, застрявшее в сансаре», – это верное утверждение, не так ли? Поэтому подходящая мотивация для нашей цели (помочь всем ограниченным существам выбраться из сансары) заключается в том, что мы одни из них. Это полезный подход к тонглену, практике принятия на себя страданий других и даяния им своего счастья.

Очевидно, освободить каждое ограниченное существо во вселенной и привести всех к просветлению – огромная задача. Даже будь она немного менее огромной, мы бы совсем утратили решимость, рассматривая её с точки зрения твёрдого «я»: «Как же я могу это сделать?» Однако если у нас нет неправильного представления о твёрдом «я», отдельном от всего остального, от поставленной задачи и так далее, мы просто её выполняем. Я думаю, это ключевой момент, когда мы берёмся за очень трудное дело: мы просто его делаем.

Я живу в Германии, и мне вспоминаются города, полностью разрушенные во время Второй мировой войны. Можно задаться вопросом, как же эти города восстановили? Живя в Дрездене, который полностью уничтожили сильнейшие пожары, волновались бы мы только о своём домике? Нет, потому что он бесполезен без городской инфраструктуры: без неё жить невозможно, ведь мы тесно связаны со всеми. Люди просто восстанавливали город, работали вместе, и их не пугали мысли: «Как же мы выстроим город заново?» Они просто делали это и постепенно закончили строительство.

Другая критическая ситуация – когда с нами случается что-нибудь замечательное и мы переоцениваем себя и становимся тщеславными. Об этом говорится в следующей строфе:

(19) Даже если нам возносят сладостные хвалы, перед нами склоняет голову множество существ-скитальцев или если мы обрели [состояние], сравнимое с достатком Вайшраваны, [Защитника Богатства], практика бодхисаттвы – никогда не становиться тщеславными, осознавая, что мирское процветание лишено сущности.

Мы можем сильно разбогатеть, или люди начнут нас хвалить, говорить, какие мы замечательные и какими чудесными делами занимаемся, или даже кланяться нам. Тогме Зангпо подчёркивает, что избежать тщеславия можно, осознав, что всё это совершенно лишено сущности. В действительности, множество похвал и большая слава могут быть препятствиями. Взгляните на знаменитых кинозвёзд и певцов: они не могут выйти на улицу, избежав встречи с толпой агрессивных папарацци, жаждущих их сфотографировать, и фанатов, которые, завидев их, визжат, бегут за ними и даже хотят сорвать с них одежду! Это ужасно.

Даже если мы знамениты в другой сфере, чем выше наша популярность, тем больше поступает запросов на наше время. Всего становится больше: дел, электронных писем, обязанностей и приглашений – этого может стать слишком много. Мы не в состоянии заниматься чем хотим, потому что всем нужно наше время и на себя его не остаётся. Если мы очень богаты, нас постоянно будут беспокоить люди, которые хотят денег. Нам кажется, что нас не любят за то, какие мы есть, а хотят дружить с нами из-за денег.

Чтобы не стать тщеславными, необходимо не только осознать, что у похвалы, славы и денег нет сущности, но и увидеть все их недостатки. Они не только не могут принести нам окончательного счастья, но ещё и очень кратковременны. Мы теряем их так же легко, как получаем. В буддизме приводят пример божественных существ: они рождаются в небесных мирах, но потом неизбежно падают в низшие.

Чтобы не унывать, когда дела идут плохо, мы принимаем на себя страдания других и развиваем сострадание к тем, кто столкнулся с похожими проблемами. Когда дела идут прекрасно, важно избегать тщеславия, осознавая, что у этого есть недостатки и нет сущности. Если у нас есть деньги, слава или другие благоприятные условия, даже осознавая, что у них есть недостатки, мы не упускаем из виду и их преимущества. Мы можем и должны использовать эти преимущества не для увеличения своего тщеславия, а чтобы приносить пользу другим. Например, если у нас есть деньги, можно поддерживать различные духовные начинания.

Другие трудные ситуации, с которыми приходится справляться на пути бодхисаттвы, – это враждебность и привязанность. Тогме Зангпо посвящает строфу каждому из этих состояний.

(20) Практика бодхисаттвы – усмирить поток своего ума вооружёнными силами любви и сострадания, ведь если мы не обуздали врага – собственную враждебность, – даже если победим врагов внешних, за ними последуют другие.

Шантидева тоже использует этот образ: настоящие противники – это не внешние враги, а внутренние, то есть наши беспокоящие эмоции. Он говорит об этом, обсуждая терпение, с помощью которого можно преодолеть гнев и враждебность. Тогме Зангпо объясняет это с точки зрения любви и сострадания. Любовь, сострадание и терпение – силы, противодействующие гневу. Шантидева говорит, что невозможно покрыть всю землю выделанной кожей, чтобы уберечься от заноз. Но достаточно защитить ею свои ступни и можно ходить повсюду, не рискуя пораниться. Подобным образом, невозможно избавиться от всех внешних врагов, но можно устранить внутреннего врага – собственный гнев. Тогда, куда бы мы ни отправились, нам не причинят вреда.

Настоящие враги – это внутренние препятствия, наши беспокоящие эмоции, а противодействующие силы подобны вооружённым силам в сражении. Будда был родом из касты воинов, поэтому в буддизме встречается множество военных образов, что часто удивляет людей. В дальнейшем многие индийские мастера, в том числе Шантидева, продолжили использовать образы сражений. Тибетские мастера, и Тогме Зангпо в их числе, тоже следовали этой традиции, например, говоря о вооружённых силах любви и сострадания.

Мне кажется, военные образы особенно полезны, когда речь идёт о беспокоящих эмоциях, потому что это действительно похоже на битву. Это внутренняя битва, в которой нужно по-настоящему бороться. Она опасна, и порой в ней можно получить травму. К примеру, когда мы занимаемся очистительными практиками, могут происходить всевозможные неприятные события, но нужно справляться с ними, преодолевая глубоко укоренённые беспокоящие эмоции.

Собираясь сражаться, необходимо быть очень смелым. Это относится не только к внешней, но и к внутренней битве. Если рассмотреть перевод слова «бодхисаттва» на тибетский, к нему в конце добавили слог, изменив его значение на «смелый» или «храбрый». Этого смыслового оттенка в санскрите не было. В тибетском слово бодхисаттва – джанг-чуб сэм-па (jang-chub sem-pa). Первая часть слова, джанг-чуб (бодхи), означает «устремлённый к просветлению», а следующая, сэм-па, означала бы саттва, если бы заканчивалась на па. Тогда слово относилось бы к существу, к тому, кто обладает умом. Однако тибетцы пишут последний слог в сем-па иначе – dpa’, что произносится точно так же, как па, но это другое слово со значением «смелый», «храбрый».

Я думаю, мы знаем это из собственного опыта. Можно преодолеть гнев по отношению к одному человеку или к ситуации, но в будущем всё равно сердиться на что-нибудь другое. Это совершенно не решает проблему, поэтому нам придётся сражаться в долгой битве.

(21) Практика бодхисаттвы – немедленно отказываться от любых объектов, усиливающих цепляние и привязанность, потому что объекты желания подобны солёной воде: чем больше мы [им] предаёмся, тем сильнее становится жажда.

Мы говорили об этом, обсуждая страдание перемен. Мирские наслаждения, объекты нашего страстного желания и привязанности никогда нас не смогут нас удовлетворить. Нам никогда не будет достаточно. На какое-то время мы можем получить достаточно еды или секса, но потом захотим ещё. Это относится именно к объектам, усиливающим цепляние и привязанность. Страстное желание отличается от цепляния и привязанности, поскольку оно направлено на объект, которого у нас нет, а цепляние и привязанность – на объект, который у нас есть и который мы не хотим отпускать.

Все мы к чему-нибудь сильно привязаны. У меня есть друг, который невероятно привязан к книгам о Дхарме и неудержимо покупает всё больше, даже если у него нет времени их читать. Тогме Зангпо говорит, что здесь поможет отказ от объектов привязанности. Я предложил другу отдать книги в большую организацию, например в центр Дхармы, где они могли бы принести людям пользу. Чем больше он находится рядом с этими книгами, тем сильнее к ним привязывается и тем больше их покупает! За что бы мы ни цеплялись, будь то одежда, дом или что угодно, лучшее средство от привязанности – поделиться этим. Можно отдать старую одежду, которую мы больше не носим, или предложить проводить в нашем доме мероприятия по Дхарме и так далее.

Также Тогме Зангпо говорит, что объекты желания, к которым мы сильно привязаны, подобны солёной воде. Чем больше мы их накапливаем, тем сильнее наша жажда. Чем больше у нас объектов привязанности, тем сильнее привязанность. Мы хотим всё больше, и нам никогда не бывает достаточно. Например, есть ли люди, которые считают, что у них достаточно денег на банковском счёте? Мы всегда хотим больше и больше.

Очевидно, простой отказ от объектов привязанности не решит проблему на глубочайшем уровне, потому что мы можем по-прежнему испытывать сильное желание их вернуть. Но для начала это хороший способ, который может быть полезен. В предыдущих строфах Тогме Зангпо писал, что, если мы сильно привязаны к родному краю, где привязанность к друзьям и любимым бросает нас из стороны в сторону подобно воде, то лучше на время оставить родной край. Это схоже по смыслу с тем, о чём говорится в этой строфе.

Мне только что пришёл в голову пример, когда можно применить этот совет. Предположим, мы сильно привязаны к своим детям. Многие родители не хотят, чтобы дети становились самостоятельными, и чем больше они проводят с ними времени, тем сильнее привязываются. Но, разумеется, отпускать от себя детей очень важно: сначала они должны ходить в школу, затем важно разрешать им остаться на ночь у друзей или поехать учиться в университет в другом городе. Мы не можем настаивать, чтобы они оставались дома и никогда не уезжали. Также необходимо отпустить детей, если они хотят вступить в брак и переехать. Часто родители не одобряют супруга своего ребёнка, кем бы этот человек ни был. Обычно так происходит потому, что они привязаны к ребёнку и не хотят его отпускать.

Конечно, можно спросить, на самом ли деле Тогме Зангпо имеет в виду, что необходимо отказаться от компьютера и мобильного телефона? Здесь есть над чем подумать, поскольку эта проблема становится всё серьёзнее. Есть люди, которые так привязаны к мобильному телефону, что постоянно с ним играют, а у некоторых компьютер всегда включён и соединён с интернетом, чтобы можно было сразу читать новые электронные письма. Или они могут быть, как и я, немного помешаны на новостях, и по многу раз на дню читать их в интернете или смотреть по телевизору. Так, многие не могут жить без Си-Эн-Эн и беспрестанно пересматривают одни и те же новости. Здесь тоже поможет совет об отказе от объектов привязанности. Даже если мы не отказываемся от них полностью, можно ограничить себя, проверяя почту и новости один раз в день, а не постоянно. И пользоваться мобильным телефоном, только когда он нужен. Это кажется мне довольно трудным.

Последний пример, связанный с отказом от объекта привязанности, – диета. Когда мы придерживаемся диеты, но сильно привязаны к шоколаду, печенью и так далее, очень сложно их не есть, если они лежат у нас дома. Лучше всего – и, наверное, это единственный способ следовать диете – просто не покупать шоколада, печенья или пирожных. Пусть их не будет в доме. Тогда мы не сможем их съесть, не правда ли? Уверен, если мы были на диете, то знаем это на собственном опыте.

Следующая часть посвящена развитию глубочайшей бодхичитты. Есть обусловленная (относительная) бодхичитта, направленная на просветление ради блага всех существ, и глубочайшая бодхичитта, которая направлена на пустотность (пустоту), в особенности на пустотность ума. Это совершенно необходимо для практики бодхисаттвы.

(22) Практика бодхисаттвы – не пускать в ум самосущих черт постигаемых объектов и постигающего их ума, осознавая, каковы явления. Неважно, какими явления кажутся, они возникают из нашего ума, а ум как таковой изначально свободен от крайностей умственных построений.

Когда в буддизме говорят о пустотности, имеют в виду отсутствие того, что никогда не существовало, а именно отсутствие невозможного способа доказательства того, что достоверно познаваемые объекты существуют на условном уровне так, как нам кажется. Невозможных способов существования никогда не было, не так ли? Самый простой пример – мысль: «Я самый важный человек во вселенной. Это объясняется тем, что я центр вселенной. Поскольку я самый важный человек, всё должно быть всегда так, как я хочу. Все должны постоянно уделять мне внимание и всегда любить меня». Так не бывает. Даже если из-за чувства собственной важности нам кажется, что это правда, никто не может быть центром вселенной. Никто не существует и не существовал таким невозможным способом.

Чтобы обрести глубочайшее понимание этого, необходимо осознать, что есть более тонкие уровни невозможных способов того, как устанавливается обусловленное существование достоверно познаваемых объектов такими, какими они нам кажутся. Распознать тончайшие уровни не так просто. Прежде всего необходимо опровергнуть и отбросить более грубые уровни, осознавая, что эти способы существования не соответствуют тому, как явления существуют на самом деле. Затем мы работаем над всё более тонкими уровнями.

Эту строфу можно рассмотреть с точки зрения сакья: нам кажется, будто у внешнего объекта есть собственный источник, а наш ум, воспринимающий его, происходит из совершенно другого источника. Например, мы считаем кого-нибудь ужасным человеком, который появляется откуда-то из внешнего мира. Тогда мы видим в нём эту самосущую черту – он ужасный человек, как нам кажется, – и мы думаем, что так его воспринимают все, а не только мы. В тексте говорится, чтобы мы не обращали на это внимание. Нужно не пускать это в ум, а осознать, каковы явления на самом деле. Другими словами, несмотря на то, что видимости предстают перед нами в двойственном ключе, они возникают из нашего ума. Как видимость, что человек ужасен, так и ум, который воспринимает его как ужасного человека, происходят из одного семени кармы в нашем уме, а не двойственным образом из двух разных источников.

Однако важно понимать, что ум – не истинно существующий создатель этих видимостей. Ум тоже лишён существования в качестве истинно обнаружимой сущности. Чистая природа ума по своей природе такова, что она не проецирует умственные построения, эти нелепые видимости двойственного существования. Так понимают эту строку в традиции сакья, и именно это, без сомнения, подразумевал Тогме Зангпо, поскольку он был последователем этой школы тибетского буддизма. Мы найдём похожее обсуждение пустотности в тексте «Семь пунктов тренировки ума». Тогме Зангпо написал к этому тексту комментарий, где пустотность объясняется с точки зрения сакья.

Если рассмотреть эту строфу в толковании более поздней школы гелуг, мы поймём её на другом уровне. Используя тот же пример, нам кажется, словно у человека есть обнаружимая самосущая черта, которая сама по себе объясняет то, что он кажется нам существующим в качестве ужасного человека. Мы не должны пускать это в ум, потому что это не соответствует тому, каковы явления на самом деле. Это обманчивая видимость, которая просто возникает в нашем уме либо в силу кармических потенциалов, которые были в нём накоплены, либо из-за его постоянной привычки цепляться за невозможные способы существования явлений. Каковы явления на самом деле? Этот человек кажется ужасным либо в силу соответствующей самосущей черты и умственного обозначения (концепции) об «ужасном», либо, на более тонком уровне, просто в силу умственного обозначения (концепции).

Более того, ум как таковой изначально свободен от крайностей умственных построений, то есть лишён любых созданных умом невозможных способов существования. Это относится или к пустотности обусловленной природы ума (умственной деятельности, которая создаёт видимости и познаёт их), или к пустотности глубочайшей природы ума.

Чтобы понять эту строфу, нужно многое изучить; её смысл очень глубок. Даже если в этом объяснении нам понятно немногое, мы, тем не менее, можем признать, что учения о пустотности очень глубоки и их можно понимать на многих уровнях. Тогда у нас появится уважение к учениям, а также желание идти всё глубже в их понимании.

Всё это очень важно, когда мы помогаем другим. Если мы думаем, что перед нами бедное страдающее существо, обладающее со своей стороны обнаружимым качеством, которое делает его бедным страдающим существом, то, как бы мы ни старались ему помочь, оно никогда не изменится. Поэтому подобные вопросы действительно важны, не так ли?

Работа над постижением включает две стадии. На первой стадии наше сосредоточение полностью поглощено пониманием, что «такого явления нет»: нет невозможного способа существования. Чтобы добиться поглощённого сосредоточения на том, что «такого явления нет», нашему пониманию должна сопутствовать твёрдая убеждённость. Такая убеждённость приходит в результате исследования и логического рассуждения о том, что этот невозможный способ существования действительно невозможен.

К примеру, если просто сказать: «В доме нет шоколада», это не слишком нас убедит. Но если мы обыскали весь дом и не нашли шоколад, наша убеждённость в том, что его нет, становится гораздо твёрже. Или мы можем думать: «По телевизору нет ничего интересного». Можно прийти к такому выводу, даже не смотря телевизор, или же изучить, что показывают по всем каналам. Просмотрев все каналы и не обнаружив ничего интересного, мы будем в большей степени уверены, что «по телевизору нет ничего интересного».

Это первая стадия – полная поглощённость тем, что «такого явления нет», то есть пустотностью. Это похоже на то, что появляется в уме, когда мы сосредоточены на отсутствии в доме шоколада. Что там появляется? Ничего, и мы понимаем, что в доме нет шоколада. Таким образом, при полной поглощённости пустотностью в уме не появляется ничего.

Далее идёт стадия последующего достижения. Часто её называют «постмедитацией», однако это не совсем верный перевод, потому что мы по-прежнему медитируем. После полной поглощённости мы осознаём, что всё подобно иллюзии. Нам кажется, что по телевизору должны показывать что-нибудь интересное, но в действительности это подобно иллюзии, это не так. Хотя кажется, что нечто существует прочно со своей стороны, и у нас создаётся такое впечатление, это похоже на иллюзию. Иллюзия появляется, но она не существует таким образом, как нам кажется. Она выглядит прочной, а на самом деле это не так.

В следующих двух строфах Тогме Зангпо рассматривает всё подобным иллюзии. Первая относится к приятным объектам, а вторая – к очень неприятным. И те, и другие подобны иллюзии.

(23) Практика бодхисаттвы – при встрече с приятными объектами не считать их истинно существующими, хоть они и представляются прекрасными, подобно летней радуге, и [таким образом] освободиться от цепляния и привязанности.

При встрече с красивыми объектами, будь то красивые люди или вещи, нам следует осознавать, что они не существуют, обладая каким-либо обнаружимым самосущим свойством, которое делает их красивыми. Они не являются чудесными по своей природе, из-за которой у нас возникало бы желание ими обладать. В этих объектах нет ничего, что делало бы их красивыми и очень привлекательными со своей стороны, независимо ни от чего другого. Может казаться, что они красивые, привлекательные по своей природе и чудесные сами по себе, однако необходимо понять: на самом деле они не существуют таким образом. Это невозможно; они лишь производят такое впечатление, подобно иллюзии. В тексте их сравнивают с летней радугой. Она прекрасна, и кажется, что радуга существует как прочная и красивая со своей собственной стороны, однако ничего прочного в ней нет. Исследовав радугу внимательнее, мы не обнаружим ничего, что существовало бы с её собственной стороны.

Здесь важное слово – «подобно»: явления подобны иллюзии. Тут не говорится, что всё есть иллюзия. Есть большая разница между иллюзией и подобием иллюзии. Шантидева приводит пример с волшебником, который вызывает иллюзию лошади: убийство этой иллюзорной лошади и убийство настоящей лошади приводит к разным кармическим последствиям. Последствия отличаются в зависимости от того, влияет ли это убийство на кого-нибудь ещё, в данном случае на лошадь. Следовательно, всё напоминает иллюзию и подобно летней радуге.

Так мы пытаемся освободиться от цепляния и привязанности. Речь идёт о самопроизвольно возникающих цеплянии и привязанности, которые мы испытываем естественным образом, даже если у нас был начальный опыт неконцептуального познания пустотности. Такое переживание избавит нас от привязанности, берущей начало в изучении доктрин некоторых небуддийских школ. Однако у нас останется непроизвольно возникающая привязанность. Поэтому необходимо продолжать работу с пустотностью.

Постепенно мы начинаем понимать, что практика, о которой Тогме Зангпо упоминал двумя строфами выше, то есть отказ от объектов, увеличивающих цепляние и привязанность, – лишь временное решение. Мы решим эту проблему на глубочайшем уровне, если постигнем пустотность объектов, кажущихся красивыми, осознав, что они не существуют невозможным образом как красивые по своей природе и приятные со своей стороны.

(24) Практика бодхисаттвы – при встрече с неблагоприятными условиями воспринимать их как обманчивые, ведь различные страдания подобны сну о смерти ребёнка и воспринимать [такие] обманчивые видимости как истинные – пустая трата сил.

Эта строфа относится к обратной ситуации, когда мы встречаемся с условиями, которые кажутся нам неприятными или неблагоприятными. Их тоже необходимо рассматривать как иллюзию. Видимость, будто неприятности и плохие условия действительно существуют как неблагоприятные и ужасные со своей стороны, обманчива. «Обманчивая» означает, что способ, которым, как нам кажется они существуют, не соответствует реальности. Это вводит нас в заблуждение, поскольку мы думаем, что они существуют так, как нам кажется.

Если мы рассматриваем разнообразные страдания, с которыми сталкиваемся, как неотъемлемо ужасные с их собственной стороны, а затем ощущаем, что не можем их вынести, это подобно сну о смерти нашего ребёнка. Если во сне мы видим, что наш ребёнок умирает, эта смерть, без сомнения, кажется реальной и ужасной. Но потом мы просыпаемся и понимаем, что это был всего лишь сон. Сновидение обманчиво, потому что кажется реальным и мы верим в это, хотя на самом деле это не так. Подобное случается, даже когда мы бодрствуем: это не сон, однако явления проявляются обманчиво. В этой строфе говорится именно о неблагоприятных условиях и о том, каким образом трудности кажутся истинно существующими и так далее, хотя на самом деле это не так. Это невозможно.

Неблагоприятные условия, с которыми мы сталкиваемся, выглядят такими ужасными просто в силу умственного обозначения «ужасный». Что такое ужасная ситуация? Ужасная ситуация – та, которую мы обозначаем как «ужасную». Однако со стороны самой ситуации нет ничего, что делает её ужасной. В конце концов, это мы и группа людей в нашем обществе придумали концепцию «ужасный». Мы дали ей определение, которое можно найти в словаре, и используем это слово для обозначения разных явлений. Но концепция «ужасного», как об этом говорилось двумя строками ранее, создана в уме. Возможно, правильно назвать эту ситуацию сложной и ужасной, в том смысле, что все с этим согласятся и все используют эти выражения. Условно это может быть правильным. Но нам только кажется, что со стороны этого явления есть нечто, делающее его ужасным. Это обманчиво, поскольку перед нами лишь видимость, подобная иллюзии. Поэтому считать обманчивые видимости реальными – это, как говорит Тогме Зангпо, пустая трата сил. Мы тратим время, устаём и усугубляем свои страдания.

К примеру, если в темноте мы ударимся ногой о стол или шкаф, нам будет больно. Конечно, это больно, но мы впустую потратим силы, если решим, что с нами случилось нечто ужасное и будем прыгать на месте, делая из этого трагедию. Это нисколько не улучшит наше самочувствие и ни к чему не приведёт, а только продлит наши страдания. Это причина и следствие: мы ударились ногой, и нам больно. Что с того? Что здесь нового? Чего мы ожидали от сансары?

В 21 строфе говорится об отказе от объектов, увеличивающих цепляние и привязанность. Чем они отличаются от желания и жажды?

В буддизме много технических терминов, которые кажутся одинаковыми, но у каждого из них специфическое определение и применение. Цепляние означает сильно держаться за объект, который нам нравится. В традиции сакья называют четыре главных объекта, от цепляния к которым нужно избавиться: явления этой жизни, явления будущих жизней, наши эгоистичные цели, а также невозможные способы существования. Термин «цепляние» также употребляют в контексте концептуального познания. Когда мы относим что-либо к определённой концептуальной категории, например нашего питомца – к собакам, это становится объектом, за который «цепляется» конецептуальное познание.

Привязанность – это когда, получив желанный объект, мы преувеличиваем его положительные качества и не хотим отпускать. Желание означает, что желанного объекта у нас нет и мы хотим им обладать, опять же преувеличивая его положительные качества. Слово влечение буквально переводится как «жажда», и его употребляют по отношению к чувствам счастья и несчастья. Почувствовав немного счастья, сделав небольшой «глоток», мы не хотим с ним расставаться, испытывая очень сильную жажду. А переживая несчастье, мы жаждем от него избавиться.

Мы видим, что в буддийская психология включает очень сложный анализ разных состояний ума. Между ними проводят множество очень тонких отличий, и, к сожалению, в наших языках не всегда есть термины, подходящие для их обозначения. Мы поймём, о чём говорится в тексте, если нам известен изначальный термин и определение.

Мне очень сложно понять пустотность, однако, благодаря вашим ясным примерам, я понял: «Да, всё подобно сну». Но мне сложно интегрировать это понимание в повседневные ситуации. Как это сделать?

Единственный способ интегрировать это понимание – медитировать на него, то есть снова и снова практиковать, а также как можно больше о нём размышлять. Когда мы поймём это с помощью медитации, то начнём видеть, что ситуации, с которыми мы сталкиваемся, подобны иллюзии. Чем чаще мы применяем это понимание, тем естественнее оно становится и тем меньше мы беспокоимся из-за взлётов и падений сансары.

Например, недавно меня пригласили в Боготу, в Колумбию, чтобы дать учения перед этой поездкой в Мексику. Его Святейшество Далай-лама собирается поехать туда через несколько недель, и мне сказали, что мой приезд поможет подготовиться к его визиту и прийти в нужное настроение. Даты приходились на Пасху, и я спросил, будет ли у людей время, чтобы организовать и посетить этот курс. Меня заверили, что в этом не будет проблемы. Я воспринимал это немного как сон, не слишком реальным. Я купил билет на самолёт, подготовился – никаких проблем.

За несколько недель до предполагаемого отъезда я получил электронное письмо, где говорилось, что слишком сложно организовать две поездки – и мою, и Его Святейшества. Мои учения отменили, но я не винил организаторов и написал им в ответ: «Я вам говорил». Я просто проверил, сколько денег будет потеряно из-за отмены билета и не вызовет ли это неудобств для семинара в Мексике. Опять же, всё это не имело большого значения. Я не стал ни более счастливым, ни более несчастным.

Когда я сообщил организаторам в Колумбии о сумме, которую придётся заплатить за отмену поездки, а также об увеличении стоимости семинара для мексиканских студентов, они ответили, чтобы я приезжал. Снова я не был счастлив или несчастлив: я уже собрался ехать, поэтому много об этом не думал.

Потом, за двенадцать дней до предполагаемой поездки, мне пришло письмо из Колумбии. Организаторы писали, что спросили, кто может прийти на семинар, и никто, включая переводчика, не мог присутствовать. Они поняли, что семинар действительно нужно отменить. Это было похоже на иллюзию, поэтому я не был ни счастлив, ни несчастлив. Я отменил билет в Колумбию и купил новый – в Мексику, не расстраиваясь и не радуясь. Ничего особенного, это подобно сну, о котором не нужно больше думать. Если мы можем применять таким образом учения о пустотности и о том, что всё подобно иллюзии, это невероятно действенно, но, разумеется, нужно себя к этому приучить.