Предположение, нерешительное колебание и искажённое познание

Следующий способ познания – предположение. Это недостоверный способ познания, который предполагает правильное восприятие объекта и свежее концептуальное познание. В целом это правильная догадка. Как и основанное на выводах познание, оно свежее и приходит к правильному выводу, однако без понимания или без правильного знания, почему этот вывод верен. Таким образом, предположение недостоверно потому, что в нём отсутствует уверенность. Мы предполагаем, что что-либо верно, но точно не знаем почему.

Предположением считается только познание, в процессе которого мы приходим к правильному выводу. Если мы приходим к неправильному выводу, технически говоря, это не считается данным способом познания. Это просто неправильное познание, основанное на выводах.

Пять типов предположения

Есть пять типов предположения.

• Предположение о верности чего-либо без причины. Например, мы приходим к правильному выводу, что в северном полушарии день короче зимой, но не знаем, почему это так. Можно сказать, что это правильная догадка, как и в случае, когда мы не помним имя человека, но угадываем.
• Предположение о верности чего-либо по противоречащей причине. Например, мы делаем вывод, что в северном полушарии день короче зимой, потому что в это время оно наклоняется ближе к Солнцу относительно своей оси. Это полностью противоположная причина, но мы всё равно пришли к правильному выводу.
• Предположение о верности чего-либо на основе неопределённой причины. Например, мы делаем вывод, что в северном полушарии день короче зимой, потому что Земля вращается вокруг Солнца. Мы пришли к правильному выводу, но тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца, не объясняет, что в северном полушарии зимой день короче.
• Предположение о верности чего-либо на основе неактуальной причины. Например, мы делаем вывод, что в северном полушарии день короче зимой, потому что зимой холоднее. Я часто сталкиваюсь с этим, работая над новой версии сайта. Я делаю какой-либо вывод и объясняю это тем, что «я так думаю», например: «Людям интересна такая-то статья, потому что я так думаю или потому что эта статья нравится мне», и это неактуальная, а также неопределённая причина. Если мы хотим сделать вывод об этом, нужно полагаться на правильную причину.
• Предположение о верности чего-либо на основе правильной причины, но лишённое уверенности. Например, мы приходим к выводу, что зимой в северном полушарии день короче, потому что в этот период оно наклонено дальше от Солнца. Мы полагаемся на правильную причину, но у нас нет понимания, как это влияет на длину дня. Я могу думать, что люди проявят интерес к статье, потому что больше людей ищет какую-либо тему в гугле, но могу не понимать, как это работает и почему влияет на посещаемость. Мы пришли к правильному выводу на основе правильной причины, но у нас нет понимания.

Всё это очень важно в контексте понимания пустотности или любой другой темы Дхармы. Мы знаем, каким должен быть правильный ответ и даже можем знать правильную причину, почему это так, но можем на самом деле не понимать. Мы предполагаем, что это верно. Это необходимый шаг в процессе обучения. Мы даём так называемый кредит доверия и предполагаем, что это истинно, а затем проверяем, что из этого следует. Если это имеет смысл и помогает нам облегчить страдание, мы предполагаем, что это должно быть правильным. 

Это касается, например, перерождений. Понять эту тему правильно очень трудно. В перерождениях есть определённая логика с точки зрения причинно-следственной связи: любое явление, которое меняется от момента к моменту, не появляется из ниоткуда и не появляется в силу неактуальной причины, поэтому наш ментальный континуум должен быть продолжением континуума, длящегося из прошлых жизней. Но до конца мы этого не понимаем. Тем не менее мы предполагаем, что это действительно так, и работаем с этим.

Знание, основанное на предположении, неустойчиво. Когда мы читаем или слышим какой-либо факт и просто принимаем его на веру, не осмысливая критически и не проверяя, почему он верен, зачастую мы потом его забываем.

Давайте попробуем найти в собственном опыте пример того, когда мы знаем о чём-либо на основе предположения. Речь идёт о правильном предположении или угадывании.

[пауза]

Часто наше предположение неверно. Например, мы предполагаем, что, если мы купим в магазине какую-нибудь вещь, она будет работать; мы купим компьютер, и он будет работать. Почему мы это предполагаем? Потому что вещь продавалась в магазине. Но это ничего не означает, не так ли? Это не доказывает, что вещь будет работать. Возможно, магазин провёл хорошую рекламную кампанию, но это ничего не доказывает. Однако мы предполагаем, что вещь будет работать, и покупаем её. Но кто из нас на самом деле понимает, как работает компьютер? Очень немногие.

Предположение и надежда

Предположение – очень распространённый способ познания. Нужно отличать его от надежды. Например, мы предполагаем, что, съев эту пищу, мы не почувствуем себя плохо. Однако здесь также присутствует надежда. Мы надеемся, что этого не случится. Надежда включает в себя желание, чтобы что-либо было истинным, а предположение не подразумевает желаний.

Мы предполагаем, что это хороший ресторан, и он действительно может оказаться хорошим, но у нашей догадки нет основательных причин. Мы предполагаем, что ресторан хороший, потому что он был хорошим в прошлый раз, когда мы здесь ели. Но насколько это веская причина? Просто потому, что всё было хорошо в прошлый раз, не гарантирует, что всё будет хорошо в этот раз, не правда ли? Если ресторан действительно окажется хорошим, значит наше предположение было правильным. Но мы не можем быть в этом уверены.

То же самое касается нашего общения с людьми. Мы идём на встречу с другом или на вечеринку и предполагаем, что хорошо проведём время. Но опять же, сюда может примешиваться надежда.

Предположение и вероятность

Разве предположение не связано с вероятностями?

Это сложный вопрос. Я недавно читать статью по физике, где говорилось, что даже при 95% вероятности какого-либо события в каждый отдельно взятый момент оно или наступает, или не наступает. В конкретный момент никогда не бывает, что событие «вероятно, наступает». Тогда возникает вопрос, не является ли вероятность лишь правильной догадкой. Насколько корректно вероятность описывает происходящее? И что мы понимаем под происходящим – происходящее в конкретный момент или происходящее на протяжении длительного периода времени?

На самом деле вероятность измеряется на основании того, как часто мы совершаем действие. Если говорится, что этот прибор будет срабатывать с вероятностью 95%, это основано на том, что, например, его протестировали 100 раз и 5 раз он не сработал. Этот шанс, основанный на произведённых действиях, мы называем вероятностью.

Да, можно говорить о том, когда ошибётся прибор или о чём-нибудь подобном, например о вероятности того, что заряда аккумулятора хватит на 6 часов. Но в статье говорилось об азартной игре в кости: какова вероятность того, что выпадет две шестёрки. Один лишь факт, что они выпали или не выпали определённое количество раз в прошлом, необязательно повлияет на следующий бросок, во время которого они появятся или не появятся.

Но в целом с помощью вероятностей объясняют причинно-следственную связь. В большинстве случаев, делая что-либо, мы можем посчитать, что происходит, и знать, что случается чаще всего. Однако всегда возникают исключения, когда этого не происходит. Например, представьте, что в Европе мы видим лебедя. Какова вероятность, что он будет белым? Большинство лебедей здесь действительно белые, но в Австралии живут чёрные лебеди и существует вероятность увидеть чёрного лебедя. Вероятность описывает причинно-следственную связь: мы предсказываем возможный результат. Однако, разумеется, могут быть исключения. Вероятность не описывает абсолютно всё, как в случае с бросанием костей. Таким образом, знание вероятности может помочь нам сделать правильное предположение, догадаться.

Вероятность часто используется в медицинских специальностях.

Да. Есть определённая вероятность того, что у пациента такая-то болезнь. Врач предполагает это. Если предположение основано на вероятности, можно быть весьма уверенными, но не на сто процентов. Вот почему предположение не относят к достоверным способам познания.

Предположение о том, что мы можем достичь просветления

На самом деле уверенность – очень сложный вопрос. Насколько мы уверены, что можем достичь просветления? Это важный вопрос, если мы стремимся к просветлению или освобождению. Прежде всего важно понять, насколько мы убеждены, что это вообще возможно? Следующий вопрос – насколько мы убеждены, что лично мы можем этого достичь? Мы предполагаем, что можем. Возможно, это правильный ответ, но мы необязательно понимаем почему. Даже если мы можем произнести вслух правильный ответ: «Потому что у нас есть природа будды», мы можем не иметь ни малейшего представления о том, что такое природа будды и как она доказывает, что у нас есть возможность достичь просветления. Но мы прибегаем к этому всё время, не правда ли? Нужно задать себе вопрос: откуда мы знаем, что можем достичь просветления? Обычно мы просто предполагаем, что это так, но если у нас нет стопроцентной уверенности, есть опасность, что однажды мы перестанем в это верить и сдадимся.

Как насчёт того, чтобы посмотреть на великих мастеров прошлого, которые достигли просветления. Если они его достигли, то, вероятно, я тоже смогу.

Но откуда мы знаем, что они действительно его достигли? На основании какого из способов достоверного познания? В буддизме говорится, что, лишь достигнув определённого уровня, мы сможем с уверенностью сказать, что его достигли другие. Если мы сами его не достигли, мы не в состоянии знать это правильно и достоверно. Мы можем предполагать, что кто-то достиг просветления, например Будда, но мы у нас нет уверенности, потому что у нас нет собственного опыта того, что такое просветление.

Мы пользуемся выводами.

Верно. Мы познаём совершенно неочевидные явления, которые не можем познать сами, с помощью выводов. На основе других учений Будды – тех, которые мы можем проверить, например, что понимание пустотности освобождает нас от страданий, – и на основе того, что мотивацией Будды было исключительно сострадание и желание облегчить страдания других, мы можем сделать вывод, что у Будды не было причин лгать, а следовательно он является достоверным источником информации по поводу его собственного просветления.

Но как насчёт нашего достижения просветления? Если его достиг Будда, доказывает одно лишь это, что мы тоже его достигнем? Является ли наше достижение просветления функцией вероятности? Можно ли сказать, что у нас есть 95-процентный шанс достичь просветления? С точки зрения буддизма все могут достичь просветления, даже черви. Об этом говорит Шантидева. Но вероятность может иметь значение, если поставить вопрос иначе: можем ли мы достичь просветления в этой жизни? Тогда это функция вероятности. Но можем ли мы вообще его достичь – это другая проблема.

Это очень интересный вопрос. Небуддийская школа индийской философии самкхья утверждает, что в конечном счёте все достигнут освобождения. В буддизме это не утверждается: говорится, что все могут стать просветлёнными, но нет гарантии, что все достигнут просветления, даже с учётом бесконечного времени. Иногда люди спрашивают, что будет, когда все достигнут просветления, но это неактуальный вопрос, потому что в буддизме никто не говорит, что все достигнут просветления. 

Даже если время бесконечно?

Да. Поскольку время бесконечно и безначально, из этого следует, что мы не только зарождали бодхичитту и принимали обеты бодхисаттвы бесконечное число раз, но и отказывались от этих обетов бесконечное число раз. Чтобы достичь просветления, нам нужно впервые не отказаться от бодхичитты и обетов бодхисаттвы. Другими словами, нужно первый раз принять обеты бодхисаттвы и не бросить их. Вот почему мы обещаем не расставаться с бодхичиттой даже ценой собственной жизни.

Чтобы не отказаться от бодхичитты, нам нужно приложить невероятные усилия и очень много практиковать, работая над накоплением положительной силы на протяжении трёх зиллионных (неисчислимо долгих) эпох и никогда не отказываться от бодхичитты. Это удалось очень немногим, и из этого не следует, что все добьются успеха и будут хранить бодхичитту три зиллионных эпохи. Таким образом, нет гарантии, что все достигнут просветления, даже с учётом бесконечного времени.

Но давайте больше не будем отклоняться от темы. Подведём итог: предположение – это правильная догадка, основанная или на ошибочной причине, или на правильной причине, но без понимания. Вероятности – это, конечно, пример удачного угадывания, если мы хотим принимать решения на основе вероятностей.

Нерешительное колебание – следующий способ познания – это ментальный фактор, который может сопровождать концептуальное познание объекта и предполагает сомнение между двумя заключениями по поводу него. Другими словами, мы колеблемся то в одну, то в другую сторону между двумя категориями, посредством которых мы познаём данный объект. Относится ли он к этому ментальному ящику или к тому? Мы пытаемся сделать вывод. Нерешительное колебание всегда концептуально и включает три типа:

• нерешительное колебание, которое склоняется к факту или к правильному выводу,
• нерешительное колебание, которое не склоняется к факту и склоняется к ложному выводу,
• нерешительное колебание, которое находится в равновесии между двумя выводами.

Я думаю, это также касается функции вероятности. Например, мы не знаем со стопроцентной вероятностью, что наше действие или совет приведёт к желаемому результату, но мы уверены на 95%. Следовательно, мы можем сделать предположение, что всё будет так, как мы надеемся; в нашей терминологии это будет предположение – в том случае, если всё действительно окажется по-нашему. Или мы можем думать, что всё будет так, как мы хотим, но признавать, что есть 5%-й шанс, что ничего не получится, и также приготовиться к этому варианту. Это нерешительное колебание. Мы не можем отнести исход ситуации ни к одному из ментальных ящиков с полной убеждённостью.

Нерешительное колебание – беспокоящий ментальный фактор. Почему? Давайте вернёмся к определению беспокоящих эмоций и состояний ума: это ментальные факторы, которые, возникая, лишают нас спокойствия ума и самообладания. Когда мы из-за нерешительного колебания сомневаемся в чём-либо, у нас нет внутреннего спокойствия, не правда ли? Мы теряем самообладание в том смысле, что не знаем, что делать и что выбрать. Неопределённость – очень неуверенное состояние ума. 

Чтобы выбраться из этого состояния, мы часто спешим сделать вывод. Если наш вывод был верным, это предположение, а если неверным – это неправильное познание, основанное на выводах. Мы можем часто увидеть это на собственном примере. Мы идём в ресторан, разглядываем меню и не знаем, что выбрать. Мы не можем решить, что сегодня надеть. Для одних людей это более характерно, чем для других. Хороший офицер или капитан корабля должен уметь принимать решения очень быстро и очень уверенно. Если у нас с этим проблемы, нам будет трудно стать лидером и нести ответственность, ведь мы будем часто оказываться перед выбором.

Принятие решений

Принимать решения трудно. Например, в нашем случае, если мы следуем буддийскому пути, мы можем сомневаться, нужно ли принимать прибежище и обеты бодхисаттвы. Как принять решение? Это интересный вопрос. Как понять, что мы действительно хотим это сделать и что это будет для нас полезно? Какой способ познания нам в этом поможет?

Мы можем достичь уверенности на основе наблюдений.

Да, но вначале это будет просто предположение о том, что наше решение о полезности какого-либо шага будет правильным. Предположение может быть смешано с надеждой, то есть мы можем надеяться и предполагать, что это полезно. Мы приходим к такому выводу потому, что наш гуру нам это сказал, а он или она надёжный источник информации, или потому, что об этом говорил Будда. Наш вывод может быть подкреплён дальнейшими наблюдениями, которые подтвердят слова Будды. Мы можем увидеть примеры других людей, которые руководствуются в своих действиях буддийским принципам. Например, кто-то принял монашество и стал счастливее. Однако это неопределённое познание. Если другие люди приняли монашество и стали счастливыми, это не гарантирует, что то же самое произойдёт с нами, не так ли?

Ещё один способ принятия решений – методом исключения.

Очень хорошая мысль. Если у нас не получилось достичь цели другими способами, можно попробовать этот. Это надежда. Интересно проверить, действительно ли мы все остальные традиции, когда выбрали буддизм. Возможно, о каких-то мы даже не слышали. Не знаю, смотрят ли сейчас люди телевизор или этот пример давно уже неактуален, но на кабельном телевидении в США около 1000 каналов. Мы можем остановиться на каком-нибудь из них, потому что уже посмотрели 50 других и все они были скучными и ужасными, но один кажется интересным. Так мы принимаем решение остановиться на нём. Однако, может быть, есть ещё более интересный канал, который мы ещё даже не проверили. Подобным образом, возможно, у племён Амазонки есть какая-нибудь духовная традиция, о которой мы ничего не знаем и которая окажется для нас лучше, чем буддизм.

Итак, полагаться в своих решениях на принцип исключения очень трудно. Это способ познания, который не включён в стандартный список, но он рассматривается, если глубоко рассмотреть тему отрицающих явлений. Мы познаём одни вещи посредством исключения других. Мы знаем, что нам нравится, поскольку можем исключить то, что нам не нравится. Но означает ли это, что мы исключаем вообще все возможные варианты, и как убедиться, что мы исключили все возможные варианты? Это сложно. Это тоже сводится к предположению. Мы предполагаем, что попробовали достаточно, чтобы остановиться. 

Например, если мы хотим что-нибудь купить, сколько магазинов нужно посетить, чтобы принять решение, какая вещь больше всего нам подходит? Мы не проверили все существующие магазины и не примерили все без исключения рубашки. Как же нам понять, что мы хотим купить именно эту? Мы исключили некоторые из остальных. Сколько всего вариантов нам нужно активно исключить? Например, когда я ходил в магазин, мне ничего не понравилось, поэтому в будущем я даже не буду рассматривать его как вариант. На основе прошлых наблюдений я предполагаю, что у них не появится ничего, что мне нравится. В чём ошибочность этой цепочки умозаключений? Она основана на неосознании факта, что ассортимент в магазине меняется и в будущем там появится другая одежда, которой не было раньше. 

Но мы можем исследовать свои мотивы и затем принять решение, в какой магазин мы пойдём, на основе вероятностей. Вероятнее всего, в этом магазине не будет ничего, что нам нравится, поэтому мы туда не пойдём. Или мы можем дать ему второй шанс, но нужно принять во внимание другие факторы, влияющие на наше решение. Возможно, у нас просто нет времени на то, чтобы сходить в несколько магазинов, например, у нас есть время только во время обеденного перерыва. Затем мы принимаем решение, что пойдём только в этот магазин, поскольку у нас нет времени смотреть разные варианты. Мы будем довольствоваться тем, что мы там увидим.

Принятие решений – интересная тема, и понимание достоверных способов познания поможет нам принимать решения уверенно. Конечно, всё может испортить ментальный фактор сожаления: «Если бы я только сходил в другой магазин, я бы нашёл вещь получше». Сожаление – большое препятствие для сосредоточения и спокойствия ума. Мы не можем сосредоточиться, поскольку сожалеем, что не сделали того, что нам стоило сделать. Нужно было начать затворничество в другое время или с другим учителем, нужно было взять более удобную подушку для медитации и так далее. Из-за всех этих сожалений мы не можем сосредоточиться. Это большое препятствие.

Приняв решение, можем ли мы передумать? В некоторых случаях можем. Например, если мы приняли решение переехать в другую квартиру, но нам в ней совершенно не понравилось. Соседи оказались очень шумными: мы не ожидали, что они ночью будут крутить техно на полной громкости, поскольку смотрели квартиру днём. У нас не было достаточно возможностей для наблюдения. В таких случаях можно снова переехать. В других случаях мы не можем поменять принятое решение. Например, если мы решили порвать отношения и наш партнёр нашёл кого-нибудь другого, мы уже не сможем вернуться. 

Процесс принятие решений, когда мы пытаемся найти лучший вариант, очень непростой, правда? Нерешительность может причинить много беспокойства, наш ум будет блуждать по поводу того, правильное ли мы приняли решение. Вот почему так важна убеждённость, особенно на духовном пути. Чем сильнее наша уверенность и чем она рациональнее, тем больше шансов на успех, потому что наша уверенность будет выше. Я думаю, именно поэтому убеждённость – первая из семи драгоценностей арьев.

Уверенность в себе важна даже в спорте. Точно так же она очень важна в практике Дхармы. Важна не только уверенность в том, что мы сможем достичь результата: даже до этого нам нужна уверенность, что мы приняли правильное решение, когда встали на этот путь.

Последний способ познания из семи – искажённое познание. Это познание, при котором объект воспринимается неправильно. Есть два типа искажённого познания:

• концептуальное искажённое познание,
• неконцептуальное искажённое познание.

Концептуальное искажённое познание

Концептуальное искажённое познание – это познание, которое обманывается относительно концептуально подразумеваемого объекта (zhen-yul). Концептуально подразумеваемый объект – один из типов познаваемых объектов. Концептуальное познание происходит посредством статичной категории. Вместе с категорией возникает видимость, представляющая эту категорию в познании. Классический пример – концептуальное познание истинно доказанного существования чего-либо, например нашего «я». Это познание происходит посредством категории «истинно доказанное существование», которую сопровождает некое чувство, представляющее в нашем уме то, что кажется нам истинно доказанным существованием. Это чувство, что «я» существует как некая прочная сущность, будто бы упакованная в пластиковую оболочку, как будто существование «я» доказано совершенно независимо от всего остального. Так мы воспринимаем самих себя. Мы верим, что наше существование на самом деле можно установить таким образом – так, как нам это представляется. Концептуально подразумеваемый объект в данном случае – «я», или личность, существование которой на самом деле можно доказать так, как нам кажется.

Концептуальное познание обманывается в отношении этого приписывания: то, что нам кажется и в истинность чего мы верим, не соответствует действительности. Например, нам может казаться, что под кроватью чудовище, и мы можем в этом верить. Очевидно, это искажённое восприятие. То, что нам кажется, не соответствует реальности. Искажённое концептуальное познание обманывается: оно верит, что концептуально подразумеваемый объект соответствует действительности. Если я считаю истинно доказанным то, что «я» существует как неизменная душа, которая входит в моё тело, говорит в моей голове и нажимает на кнопки, заставляя тело совершать действия, а затем после смерти вылетает из тела и поселяется в другом теле, то концептуально подразумеваемым объектом в таком познании является «я», существующее как реальная душа со всеми этими характеристиками. Это искажённое познание.

Неконцептуальное искажённое познание

Неконцептуальное искажённое познание обманывается в отношении воспринимаемого объекта, но этот объект тем не менее ясно предстаёт перед ним. Пример – восприятие размытого пятна. Сняв очки, я ясно увижу расплывчатое пятно, но это обманчиво. В противоположной части комнаты нет никакого расплывчатого пятна. Наше познание обманывается в отношении воспринимаемого объекта, который ясно перед ним предстаёт. 

Как доказать существование явления: позиция саутрантики

Самый важный пример искажённого познания связан с тем, как вещи существуют. Помните, мы говорили о двух типах сущностной природы – чем является объект и как он существует? «Как он существует» – очень общее определение второй сущностной природы. На самом деле речь идёт о том, как доказать тот факт, что он существует. Откуда мы знаем, что он существует? В саутрантике говорится, что существование явления доказывается в силу того, что оно функционирует. Например, мы знаем, что эта вещь существует, потому что, если по ней ударить, раздастся звук. Она что-то делает, и это доказывает её существование. Проверив, есть ли под кроватью чудовище, мы его не увидим, а значит не сможем доказать его существование. Его существование не является объяснимым фактом. Если бы мы его увидели, это бы доказывало факт его существования.

Речь идёт о том, как мы доказываем или объясняем существование чего-либо. Именно это имеется в виду на самом деле, когда говорят о «способе существования вещей». Мы воспринимаем это искажённо всё время. Нам кажется, что внутри объекта есть нечто, что само по себе, видим мы это или нет, доказывает тот факт, что объект существует. Это не соответствует действительности, но дальнейший анализ этой темы ещё более сложный, поэтому давайте на этом остановимся.

Есть семь способов познания: обнажённое познание, основанное на выводах познание, последующее познание, неопределённое познание, предположение, нерешительное колебание, искажённое познание. Очевидно, потребуется время, чтобы привыкнуть к этой концептуальной схеме и начать пользоваться ей при анализе.

Вы упоминали, что важно различать три понятия, для которых в тибетском и санскрите используется одно и то же слово, – приписывание, умственное обозначение и наименование. Почему в исходных языках для них используется одно слово?

Приписывание

Чтобы понять, почему их называют одним словом, нужно сначала поговорить о разнице между ними. С точки зрения саутрантики приписывание – это объективная сущность (rang-mtshan). Если бы познание приписываний было необязательным, то мы бы познавали их только концептуально. Другими словами, мы бы познавали их только тогда, когда думали бы, что они присутствуют. Но поскольку приписывания можно познать и концептуально, и неконцептуально, их познание не опционально. Например, личность – объективная сущность, которую мы можем видеть и о которой можем думать. Совокупности личности – тело, ум, эмоции и все остальные составляющие, меняются от момента к моменту. Человек – это объективное приписывание на основе всех этих составляющих, и его можно увидеть, когда мы видим зрительный образ его тела. Возраст – объективная составляющая на основе чего-либо, что длится на протяжении некоторого времени, то есть множества моментов. Возраст – это длительность объекта. Это приписывание. Ещё один пример – скорость. Сейчас вещь находится здесь, а в следующий момент – в другом месте и так далее. Таким образом, движение и скорость – это приписывания. Личность – приписывание подобного типа.

Умственное обозначение

Умственное обозначение связано с концептуальным познанием и категориями. Мы умственно обозначаем категорию на основе чего-то, что ей соответствует. Это концептуальный процесс. Таким образом мы думаем о вещах, концептуализируем. Умственное обозначение необязательно, оно не происходит всё время. 

Наименование

Наименование предполагает, что мы называем категорию каким-либо словом и, используя категорию как посредника, мы также называем этим словом все отдельные вещи в этой категории.

Общие черты

Таким образом, приписывание, умственное обозначение и наименование – три разных когнитивных процесса. У них есть общие черты:

• У каждого есть основа (gdags-gzhi) – основа для приписывания, для умственного обозначения или для наименования.
• То, что приписано, обозначено или наименовано на этой основе, не тождественно самой основе.
• В самой основе для приписывания, умственного обозначения или наименования отсутствует определяющая характеристика этого приписывания, обозначения или наименования. 

Кроме того, прасангика подчёркивает, что умственное обозначение с помощью категорий и наименование с помощью слов также обладают общими чертами:

• Общий соотносимый объект (btags-chos) – то, к чему относится умственное обозначение или наименование. Он не тождественен ни самому умственному обозначению или наименованию, ни их основе. 
• На стороне основы умственного обозначения и наименования нет определяющей характеристики того, к чему относится это умственное обозначение или наименование. 
• Пустотность (полное отсутствие) самодоказывающей соотносимой «вещи» (btags-don) как фокальной опоры (dmigs-rten) объекта, соотносимого с умственным обозначением или наименованием. 

Мы можем говорить о существовании чего-либо достоверно познаваемого лишь с точки зрения умственного обозначения категориями и наименования словами. Что такое собака? Это то, к чему относится слово «собака», используемое на основе всех этих разных животных. Это и есть собака. В самих собаках мы не обнаружим ничего, что делает их собаками.

Хороший пример – серия наших фотографий из разных периодов жизни. Есть ли в каждой из фотографий нечто, что делает их «мной»? Мы не обнаружим на стороне самих фотографий ничего, что само по себе делает их моими фотографиями. Кроме того, «я» – не то же самое, что концепция «я» и слово «я». Это то, к чему относится слово на основе всех этих фотографий. Таким образом, «я» подобно иллюзии. Оно кажется чем-то незыблемым, но оно как бы находится где-то между фотографией и категорией или словом.

То же самое слово, используемое для умственного обозначения и наименования, также используется для приписывания, потому что все они описывают так называемые «явления, познаваемые в силу приписывания», или «существующие в силу приписывания» (btags-yod). Это тип явлений, которым необходима основа и которые не могут существовать и быть познаны независимо от своей основы.

Узнавая, что умственное обозначение и наименование происходят только в концептуальном познании, мы начинаем думать, что приписывания, такие как личность, «я», также возникают только в концептуальном познании. Из-за этой проблемы мы ошибочно думаем, что личности, в том числе мы сами, – это просто концепции и на самом деле ни нас, ни других не существует. Мы впадаем в крайность нигилизма. Вот почему я провожу разницу между этими терминами.

Вы можете привести пример, показывающий, как происходит умственное обозначение и наименование при познании человека, или личности?

Я смотрю на эти цветные формы в той стороне аудитории. Это не просто цветные формы, а части приписывания «целый визуальный объект, зрительный образ, который я воспринимаю». Ещё одно приписывание на основе зрительного образа тела – целый общепринятый объект, который включает в себя не только зрительную информацию, но и информацию от других органов чувств. А ещё одно приписывание на основе тела – это личность, человек, который включает в себя не только тело, но и ум, эмоции и так далее. Передо мной целый визуальный объект, а тело и личность – приписывания на его основе. Всё это объективные сущности, если использовать понятия саутрантики.

Но как доказать тот факт, что это человек? С точки зрения прасангики, если я что-то вижу, одно лишь это не доказывает, что видимое соответствует действительности, потому что я также вижу все объекты самодоказанными и истинно существующими. В случае с искажённым познанием я также вижу размытые пятна.

Как же доказать, что там находится человек? У нас есть категория «человек» и слово «человек». Единственное, как я могу доказать тот факт, что это человек, – в силу того, что концепция «человек» и слово «человек» относятся к чему-то на основе этих цветных форм. Они относятся к условному человеку. Мы можем подтвердить правильность этого умственного обозначения и наименования тремя фактами:

• Все согласятся с условностью, что в этом мире есть люди.
• Все, кто достоверно видит эти цветные формы, также согласятся, что они видят человека; мы не просто воображаем нечто несуществующее и совершенно концептуальное, например какой-либо невозможный способ существования.
• Даже существа с высоким постижением (арьи) согласятся, что это человек.

Речь идёт о том, как доказать существование чего-либо. Мы не можем доказать это просто в силу того, что мы это видим или что это выполняет функцию, потому что наше восприятие тоже обманчиво. Если мы что-либо видим, это не доказывает, что это нечто объективное и все остальные тоже смогут это увидеть. Тщательный анализ покажет, что мы не обнаружим ни личностей, ни даже целых объектов в нашем уме, но их также невозможно обнаружить в их частях. Однако факт в том, что у нас есть концепции и слова, которые к чему-то относятся. Таким образом мы можем на условном уровне доказать тот факт, что все эти вещи существуют.

Однако на условном уровне все вещи предстают перед нашим ограниченным умом обманчиво – как будто они самодоказанные и истинно существующие. Но просто потому, что объекты предстают перед нами ошибочным образом, это не доказывает, что сами условные объекты ложные. Полное отсутствие (пустотность) чего бы то ни было, что соответствует тому способу существования вещей, который нам кажется, не означает полное отсутствие условно существующих объектов. Цонкапа подчёркивает это снова и снова.

В этих цветных формах мы не обнаружим человека, и также мы не обнаружим его в нашей концепции «человек» и в слове «человек». Однако концепция и слово к чему-то относятся. Вот что имеется в виду под доказательством чего-либо «лишь в силу умственного обозначения». Там действительно сидит человек, и мы его видим. Человек существует на условном уровне, но откуда мы знаем, что это человек? В этом и вопрос. Откуда мы знаем, что там сидит человек?

У нас есть условность, и все согласны с тем, что люди или личности существуют. Речь не идёт о единорогах. Есть условности «человек» и «личность», и все те, кто обладает достоверным познанием, то есть видит эти объекты достоверно, а не как расплывчатые пятна, согласятся, что это человек. Также такое познание не противоречит достоверному познанию глубочайшей истины. Если мы думаем, что этот объект является истинно доказанным или истинно существующим, это будет противоречить восприятию арьев: нет, это не истинно доказанный человек, который доказывает своё существование сам по себе.

Следовательно, мы можем доказать существование чего бы то ни было лишь в силу умственного обозначения и наименования, но и то и другое находится со стороны ума. Поэтому философия читтаматры – очень полезный предварительный шаг. Мы узнаём, что любые видимости могут быть доказаны только относительно того ума, перед которыми они предстают. Затем прасангика говорит, что способ существования всех вещей и то, как мы можем объяснить их существование, можно доказать только относительно ума, в частности концептуального познания. Это не значит, что у будд есть концептуальное познание. Вопрос лишь в том, как мы, обычные существа, объясняем факт существования условных вещей. Мы мыслим категориями, и они к чему-то относятся. Благодаря этому мы можем функционировать.

Очевидно, это очень сложная и глубокая тема, но проводить разницу между приписыванием, умственным обозначением и наименованием, как мне кажется, очень полезно. 

Приведите пример наименования.

Наименование – это использование слова, которое само по себе является лишь набором произвольных звуков, по поводу которых группа людей договорилась, что оно будет словом с определённым смыслом. Это условность. Мы договорились, что такие-то звуки – это слово с определённым смыслом, и наименование – это когда мы используем это слово в отношении категории. Присваивая слово и смысл какой-либо категории, например категории «собаки», мы затем применяем их ко всем объектам, которые относятся к этой категории, например вон к тому животному. Это собака. Чтобы познать её как собаку, у нас должна быть концепция, что такое собака, а также слово, которое на неё ссылается, и определение. Определяющая характеристика также устанавливается на основе договорённости как условность.

Что такое любовь? Что значит «ты мне нравишься» и «я тебя люблю»? Это эмоции. Кто-то провёл это разграничение и дал разные определения понятиям «нравится» и «люблю». Откуда мы знаем, где проходит граница между тем, что мне нравится этот человек, и тем, что я его люблю, и что сейчас наше чувство перешло эту границу? В словаре мы можем увидеть значения этих слов, но где здесь реальность? Определяющие характеристики – это тоже условности. Они записаны в словаре, и люди договорились по поводу этих условностей и по поводу того, что они к чему-то относятся. Мы можем различить, какие именно эмоции мы чувствуем, но эта классификация и названия для них просто основаны на категориях, условностях.

Тем не менее категории к чему-то относятся. Смысл не в том, что мы ничего не чувствуем. Мы чувствуем любовь и ненависть, но все эмоции на этом спектре не существуют в ящиках, как будто здесь находится ящик «ненавижу», здесь – ящик «люблю», а здесь – ящик «нравится». Мышление категориями обманчиво потому, что нам начинает казаться, будто вещи действительно существуют в ящиках. Однако в самих объектах нет ничего обнаружимого, что может относить их к ящикам. У всего, что относится к любому ящику, есть условные определяющие характеристики, благодаря которым эти вещи считаются соответствующими данному ящику, однако даже эти характеристики концептуально присвоены вещам лишь на основе условности. Но не следует отвергать категории, умственное обозначение и наименование просто потому, что они концептуальны. Они совершенно необходимы, чтобы мы могли осмысливать свой опыт и общаться друг с другом.