Как происходит понимание: неконцептуальное и концептуальное понимание

Есть ещё одна схема, помогающая описать шаги к обретению концептуального понимания пустотности. Давайте рассмотрим её, прежде чем двигаться дальше.

Изучение Дхармы предполагает развитие трёх уровней распознавания (shes-rab, мудрость) – возникающего из слушания слов учения, возникающего из размышления об их смысле и возникающего из медитации на этом смысле. Во время слушания и размышления это распознавание сопровождает наше концептуальное отчётливое восприятие. Во время медитации оно сначала сопровождает концептуальное, а затем – неконцептуальное отчётливое восприятие. Наш анализ концептуального отчётливого восприятия поможет нам понять, что включают в себя эти три типа распознавания.

[1] Мы слушаем лекцию нашего учителя и слышим звуки «пустотность». Если мы услышали эти звуки точно и с уверенностью, то есть мы уверены, что слышали именно это, – значит произошло неконцептуальное отчётливое восприятие данных звуков. Сразу же за этим неконцептуальным отчётливым восприятием следует концептуальное отчётливое восприятие данных звуков посредством звуковой категории «пустотность»: эти звуки действительно похожи на все остальные похожие звуки, которые мы слышали ранее и которые произносились разными голосами и с разной громкостью, и мы в этом уверены. За этим концептуальным отчётливым восприятием следует второе концептуальное отчётливое восприятие, происходящее посредством категории объекта «звуки какого-то слова»: эти звуки действительно подходят к категории звуков слов, и мы в этом уверены.

За этим вторым актом концептуального отчётливого восприятия следует третий акт концептуального отчётливого восприятия, который теперь происходит посредством звуковой категории «слова из достоверных буддийских источников информации». Слово «пустотность» действительно относится к категории «слова из классических буддийских текстов». Когда этот третий акт концептуального отчётливого восприятия сопровождается распознаванием – типом осознавания, который добавляет уверенности к нашему различению того, что услышанные нами звуки «пустотность» действительно являются звуками слова из классических буддийских текстов, – это и есть распознавание слова «пустотность», возникающее из слушания. 

Мы проходим те же самые шаги, чтобы у нас появилось распознавание, проистекающее из слушания, в отношении звуков слов в определении пустотности – что это «отсутствие невозможных способов существования». Теперь мы понимаем, что звуки «пустотность» и звуки «отсутствие невозможных способов существования» – это звуки слов из классических буддийских текстов.

[2] Затем мы размышляем о пустотности и её смысле, доказывая её достоверность с помощью основанного на выводах достоверного познания, происходящего посредством логики, и анализируя, что следует из этого и как это применять на практике. Когда мы на своём опыте видим, что можем применить этот смысл пустотности в различных сложных жизненных ситуациях и это уменьшает наше страдание и несчастье, это значит, что мы способны концептуально отчётливо воспринять пустотность и её смысл с помощью распознавания, возникающего из размышления. На условном уровне можно сказать, что теперь мы понимаем, что значит пустотность.

[3] Затем мы однонаправленно сосредотачиваемся на отчётливом восприятии пустотности и её смысла. Сначала мы делаем это концептуально – опять же посредством логического доказательства и анализа, а затем – неконцептуально, когда нам уже не нужно прилагать усилия и проходить через цепочку доказательства, чтобы вызвать это отчётливое восприятие. Распознавание, сопровождающее наше однонаправленное отчётливое восприятие, концептуальное или неконцептуальное, – это распознавание, возникающее из медитации. На разговорном языке мы можем сказать, что теперь мы действительно поняли пустотность и её смысл, поскольку сделали это понимание привычкой, так что теперь оно возникает автоматически в трудных ситуациях и мы автоматически применяем его эффективно.

Далее мы обсудим, как с этого этапа перейти к неконцептуальному отчётливому восприятию и пониманию пустотности. Но сначала я хотел бы затронуть ещё одну тему.

Мы упоминали неконцептуальное отчётливое восприятие, которое происходит, когда мы слышим звуки, например звуки «пустотность», но лишь в качестве предварительного шага перед концептуальным отчётливым восприятием пустотности. Теперь давайте на более глубоком уровне рассмотрим другие примеры неконцептуального отчётливого восприятия. Мы не будем затрагивать неконцептуальное познание, происходящее в ментальном сознании, когда мы в медитации однонаправленно сосредоточены на пустотности, и вместо этого проанализируем неконцептуальное отчётливое восприятие, происходящее в сенсорном (чувственном) познании, например, когда мы что-либо видим.

Давайте в качестве примера рассмотрим ситуацию, когда маленький ребёнок сидит рядом с собакой и смотрит на неё. Что видит ребёнок? Он видит цветные формы. Ребёнок может неконцептуально отчётливо воспринять эти цветные формы. Он уверен, что он видит именно эти цветные формы, а не какие-либо другие, и это восприятие является точным. Для более глубокого анализа того, что видит ребёнок, мы рассмотрим анализ саутрантики в интерпретации гелуг. Другие школы, кроме гелуг, с ним не согласятся, но мы не будет касаться их интерпретации анализа саутрантики. Также мы не будем касаться анализа этого вопроса в других индийских философских системах. Объяснение саутрантики гелуг, возможно, самое простое для понимания.

С точки зрения саутрантики гелуг, ребёнок не просто видит разрозненные цветные формы и не просто видит отдельные картины момент за моментом – в первую секунду одно, во вторую другое и так далее. Он видит условный общепринятый объект, который занимает место в пространстве и длится во времени, а также имеет остальные сенсорные атрибуты, такие как звук, запах, вкус и тактильные ощущения. Ребёнок видит нечто, что является целым объектом, хотя в его поле зрения появляется только передняя часть объекта и не появляется задняя. 

Это сенсорное неконцептуальное познание. Мы видим общепринятые объекты, которые являются целыми. Мы не просто видим какие-то части, верно? Целые объекты на языке технических терминов называются синтетическими соединениями (tshogs-spyi). Это один индивидуальный цельный объект – синтез всех его частей, временных рамок и сенсорных атрибутов. Этот цельный достоверно познаваемый объект, который ребёнок видит, представляет собой синтез лап, головы, хвоста, а также цветных форм, запахов и звуков, и всё это принимает разные позиции, когда объект движется. Конечно, ребёнок не видит звуки и запахи: он видит только цветные формы и целый объект как синтетическое соединение.

Также, когда ребёнок видит цветные формы и целый объект, он различает характерные черты (mtshan-nyid) того, к какому типу относится объект, в данном случае – различные характерные черты собаки. Характерные черты не могут существовать независимо от того, что обладает характерными чертами (mtshan-can). Что обладает характерными чертами собаки? Собака. Таким образом, собака – это тип объекта, который видит ребёнок.

Собака как тип объекта называется синтетическим типом (rigs-spyi). Это синтез на основе набора характерных черт, которые являются общими для множества похожих объектов. В соответствии с саутрантикой то, к какому типу относится объект (в данном случае это «собака»), устанавливается со стороны самого объекта в силу наличия у него определяющих характерных черт, которые можно обнаружить в самом объекте. Эта собака объективно относится к данному типу, независимо от того, что она концептуально обозначена концепцией «собака» и названа словом «собака» на основе условности среди людей. Саутрантика говорит о существовании объективной реальности. Собака существует объективно как целый объект, присутствовавший в комнате до того, как туда приполз младенец и увидел её.

Что видит малыш? Он объективно видит целый объект, а не просто цветные формы. Также этот целый объект, который он видит, – это не просто неопределённое «нечто». Ребёнок объективно видит собаку. Знает ли он, что это такое и как это называется, – другой вопрос. Чтобы увидеть собаку, знать это необязательно. Даже если младенец не знает, что это собака и что её называют словом «собака», мы всё равно должны признать, что он видит целый достоверно познаваемый объект и что этот объект, который он видит, является собакой. Это здравый смысл. Также, когда ребёнок точно видит этот целый объект, который на самом деле является собакой, и он уверен, что он видит именно этот объект, он неконцептуально отчётливо воспринимает зрительный образ собаки. Это неконцептуальное отчётливое восприятие, несмотря на то что ребёнок не знает, что это и как это называется.

Синтетическое соединение, синтетический тип, категории объектов и слова – всё это явления-приписывания. Явление-приписывание – это явление, которое не может существовать или быть познано независимо от основы для приписывания, которая должна познаваться до него, а затем одновременно с ним. 

• В случае с видением синтетического типа целого объекта мы сначала видим, например, один момент цветной формы, а затем вместе с этой цветной формой мы видим синтетическое соединение – целый объект. После этого вместе с цветной формой и синтетическим соединением целого объекта мы также видим синтетический тип – то, к какому типу данный объект относится. Всё это происходит в неконцептуальном познании, происходящем посредством зрительного сознания.
• В случае с мышлением посредством категории объекта мы сначала видим цветную форму вместе с синтетическим соединением и синтетическим типом, а затем посредством ментального сознания познаём концептуальное представление этой цветной формы, синтетическое соединение и синтетический тип через фильтр категории объекта (концепции), к которой относится познаваемое. Это концептуальное познание. 
• Также мы можем проходить те же самые шаги с познанием категории объекта и концептуального представления посредством ментального сознания, используя при этом слово. Это тоже концептуальное познание. 

Концептуальное познание посредством категории предполагает использование категории объекта (концепции), которая концептуально обозначена на основе концептуального представления какого-либо частного случая, относящегося к данной категории. В концептуальном познании посредством слова используется слово, которое концептуально присваивается на основе категории объекта и частных случаев, относящихся к данной категории.

И в концептуальном обозначении категориями, и в концептуальном наименовании словами используется три компонента. В качестве примера давайте использовать концептуальное познание собаки. В процессе концептуального обозначения присутствуют:

• Концептуальное обозначение (ярлык) – категория «собака», то есть концепция «собака».
• Основа для обозначения – концептуальное представление о собаке.
• Объект, соотносимый с обозначением (то, к чему относится обозначение), то есть какая-то собака.

В процессе концептуального наименования словами присутствует:

• Наименование – слово «собака».
• Основа для наименования – категория «собака» и все концептуальные представления о собаке.
• Объект, соотносимый с наименованием, – все собаки.

Однако синтетическое соединение и синтетический тип как явления-приписывания включают в себя только две составляющие. В случае с синтетическим соединением:

• Явление-приписывание – это синтетическое соединение, то есть объективный целый объект.
• Основа для приписывания – пространственные части, временные части и сенсорные атрибуты. 

В случае с синтетическим типом:

• Явление-приписывание – синтетический тип, например объективно существующая собака.
• Основа для приписывания – целый объект, обладающий характерными чертами собаки.

В соответствии с объяснением саутрантики собака как нечто, что можно достоверно увидеть, услышать, что можно обонять и к чему можно прикоснуться, – это целый объект, собака. То, что это целый объект, и то, что это собака, – это объективные факты о ней, которые неотъемлемо присущи ей самой и находятся «на её стороне». Эту собаку можно концептуально обозначить посредством категории «собака» и назвать словом «собака», но это опционально. Соответствие концептуальной категории (концепции) и слову – не присущие атрибуты собаки. Младенец видит собаку, но у него нет концепции «собака», поэтому он не относит то, что видит, к категории объекта «собака» и тем более не знает, что это называется собакой. Он просто не знает этого слова и его значения.

Другими словами, чтобы увидеть собаку, младенцу не нужно знать, что видимое им называется собакой. Ему не нужно концептуально обозначать то, что он видит, как относящееся к категории объекта «собака», не нужно говорить или думать слово «собака», чтобы увидеть то, что объективно является собакой. В детском возрасте нам нужно было узнать о категории «собака», а также о слове «собака» и о его смысле. 

Научить ребёнка какому-либо слову, например слову «собака», нетрудно: нужно просто показать ему одно животное. Но как он изучит категорию объекта «собака»? Есть столько разных собак – чихуахуа, немецкая овчарка, кокер спаниель, пудель и так далее. Как ребёнок узнает, что все они на условном уровне относятся к категории объекта «собака»? Это загадка. Может быть, это тот же самый процесс, посредством которого младенец учится тому, что съедобное, а что нет? Скорее всего, он учится понимать, что съедобно, методом проб и ошибок, кладя в рот всё подряд и исключая то, что не получается съесть. Но ребёнок не учится таким же образом тому, какие животные являются собаками. Не думаю, что он показывает на кошку, ему говорят, что это не собака, и затем он исключает кошку из категории «собака».

Возможно, детям показывают фотографии разных пород собак и они учатся различать определённые характеристики, которые есть у всех этих животных и которые определяют их как разные синтетические соединения и один синтетический тип – другими словами, характерные черты, которые определяют их всех как целые объекты, являющиеся собаками. Например, у них у всех есть хвост, которым они машут. Саутрантика утверждает, что эти характерные черты присущи данным животным, то есть могут быть установлены на стороне самих животных. Прасангика же утверждает, что их существование может быть установлено только концептуально – в контексте их умственного обозначения. Тем не менее прасангика согласна, что умственный фактор различения (’du-shes) познаёт эти характерные черты, а в обратном случае мы не могли бы отличать одну вещь от другой.

Помимо того что младенец различает характерные черты собаки, общие для множества разных пород собак, когда смотрит на картинки с собаками, он также использует четыре из пяти типов глубокого осознавания (ye-shes), которые присутствуют в любой ментальной активности:

• С помощью зеркалоподобного глубокого осознавания (me-long lta-bu ye-shes) ребёнок получает информацию обо всех животных, которых видит на фотографиях, различая их характерные черты.
• С помощью уравнивающего глубокого осознавания (mnyam-nyid ye-shes) он определяет и сопоставляет характерные черты, которые он различил, как общие для всех этих животных. 
• С помощью индивидуализирующего глубокого осознавания (sor-rtog ye-shes) ребёнок отличает друг от друга каждое из животных, обладающих этими характерными чертами: эти животные не выглядят совершенно одинаково, несмотря на наличие у них общих черт.
• С помощью глубокого осознавания сферы реальности (chos-nyid ye-shes) он определяет условную реальность этих животных: всё это целые объекты одного типа, и все они называются «собаками».

Вот моя догадка по поводу того, как маленький ребёнок выучивает категорию «собака», слово «собака» и смысл этого слова – что оно относится к группе животных с общими характерными чертами. После того как ребёнок этому научился, он, увидев собаку точно и с уверенностью, будет точно и с уверенностью думать, что это собака. Он будет точно и с уверенностью относить то, что он видит, к категории «собака». Он может одновременно с этим думать слово «собака» или произносить слово «собака», а может и не делать этого. Точное и уверенное зрительное восприятие собаки – это неконцептуальное отчётливое восприятие. В концептуальном отчётливом восприятии ребёнок как бы кладёт то, что он видит, в ящик с названием «собака» в своём уме, и ребёнку кажется, что воспринимаемое им обладает истинно доказанным существованием как нечто соответствующее этому ящику.

Нам, взрослым, тоже кажется, что вещи существуют таким образом. Мы тоже концептуально относим вещи к ментальным ящикам, особенно к таким, как «хорошее», «плохое», «красивое», «некрасивое», как если бы вещи обладали истинно доказанным существованием, то есть существовали бы таким образом сами по себе, независимо от этих умственных обозначений.

Как бы там ни было, ребёнок узнал, что такое собака, и теперь, увидев собаку, он отчётливо воспримет её как собаку. Возможно, ребёнок знает, что собаки виляют хвостом, но это не значит, что он знает о собаках что-либо ещё. Ему нужно объяснить, что собаки кусаются, что с ними нужно гулять, что их нужно кормить и так далее. Ребёнок не знает все следствия того, что какое-либо животное является собакой. Если ему об этом рассказать, он будет знать это посредством пятого типа глубокого осознавания – свершающего глубокого осознавания (bya-grub ye-shes). Он будет знать, что нужно делать с собакой.

Почему дети по-разному реагируют на собак? Некоторые их боятся, а другие совершенно спокойны. Есть же ещё эмоция, которая возникает со стороны ребёнка – страх, уверенность и так далее.

Эмоция – это ментальный фактор, сопровождающий концептуальное познание собаки, когда ребёнок её видит. Это стоит проанализировать на более глубоком уровне. Ребёнок, который боится собак, концептуально познаёт собак не только посредством категории «собака», но и посредством категорий «опасность» и «угроза». Кошка тоже может концептуально познавать собаку как опасность и угрозу посредством таких же категорий. Такое концептуальное познание есть не только у людей.

Вопрос в том, почему ребёнок думает о животном через призму этих категорий – «опасность» и «угроза». Интересный вопрос. Что мы относим к категории «опасность» и почему? Во многих случаях мы узнаём, что является опасным, только на личном опыте. Часто дети не верят родителям, когда те говорят им о какой-либо опасности. Им нужно понять это опытным путём. Но иногда мы относим к категории «опасность» то, что на условном уровне на самом деле не относится к этой категории. Люди, страдающие от паранойи, относят к этой категории множество вещей, которых никто больше не боится. Опасен ли стол? Как насчёт похищения пришельцами? Кто согласится, что это опасно? Тем не менее некоторые люди могут думать о столах или о похищении пришельцами посредством категории «опасность», и это будет сопровождаться страхом.

Что касается ребёнка, который боится собак и думает о них посредством категории «опасность», в его жизни мог быть такой опыт, когда его покусала собака. Даже если он не пережил ничего похожего в этой жизни и не смотрел такие видео, в буддизме также говорится, что это может быть результатом подобных переживаний в одной из прошлых жизней, из-за которых в этой жизни у него будет склонность бояться собак.

Давайте подведём итог. Мы говорили о том, что понимание чего-либо включает в себя несколько шагов. Мы видим части объекта, а именно его переднюю сторону, а не заднюю; затем мы также видим его как целый объект, после чего мы видим, к какому типу он относится. Затем мы также видим характерные черты объекта. Всё это шаги неконцептуального познания.

Далее посредством уравнивающего глубокого осознавания мы относим умственное представление объекта к категории объекта, куда также включены другие похожие объекты, которые, как мы знаем на опыте или как мы слышали, обладают такими же характерными чертами. Это концептуальное познание, происходящее посредством категории объекта – концепции, умственно обозначенной на определённой основе для обозначения. Если мы уже знаем, как называют эту категорию объекта, то есть знаем слово, которым её принято называть, мы можем дать название концептуальному представлению, возникающему в нашем концептуальном познании, а через него – и самому видимому объекту. Таким образом мы знаем, что мы видим.

Если наше концептуальное знание о том, что мы видим, является точным и уверенным, значит мы отчётливо восприняли объект концептуально. Но это не значит, что мы понимаем то, что видим. Чтобы это понять, нам нужен опыт схожих явлений, которые обладают теми же самыми характерными чертами. Например, мы видим собаку. Чтобы понять, что такое собака, нам нужен опыт жизни с собаками, заботы о собаках, знание связанных с этим вопросов. Даже если у нас никогда не было собаки, возможно, наши родители говорили нам, что с собаками нужно гулять и они любят кости, но ни в коем случае не нужно пытаться отобрать кость у собаки. Мы можем узнавать о собаках и таким образом, но то, что мы понимаем, когда нас этому учат, не всегда по-настоящему усваивается, пока мы не получим собственный опыт заботы о собаках.

Ещё один момент. Когда мы видим собаку, свет попадает в наши глаза и наш ум создаёт полностью прозрачную ментальную голограмму (rnam-pa, ментальный аспект) собаки. На тибетском говорится, что ментальная голограмма находится прямо перед «лицом ума» (sems-ngor). Через полностью прозрачную ментальную голограмму мы неконцептуально познаём собаку, которая объективно сидит рядом с нами. Когда после этого у нас происходит концептуальное познание собаки, благодаря которому мы знаем, что именно мы видим, категория объекта «собака» находится прямо перед лицом нашего ума. Эта категория объекта является частично прозрачной. Она отчасти скрывает определитель (концептуальный изолят) и концептуальное представление собаки, из-за чего наше представление, которое тоже является ментальной голограммой, возникает в уме не так ясно, как ментальная голограмма, которая появляется, когда мы просто видим собаку. Когда мы концептуально думаем «собака» и у нас появляются всевозможные ассоциации с категорией «собака», мы проецируем концептуальное представление собаки на ментальную голограмму, возникающую в зрительном восприятии собаки, так что первое и второе смешиваются. Концептуальное представление описывается как полностью прозрачное.

Концептуальное познание всегда обманчиво, потому что оно создаёт не только категорию, определитель и концептуальное представление. Оно также создаёт видимость самодоказанного существования. Нам кажется, что категория обладает истинным существованием как самодоказанный ящик в нашем уме и что концептуальные представления вещей, попадающих в этот ящик, истинно существуют как самодоказанные предметы в этом ящике. Когда концептуальное представление собаки проецируется на ментальную голограмму, возникающую в зрительном восприятии собаки, и смешивается с ней, эта ментальная голограмма, связанная со зрительным восприятием, также кажется существующей самодоказанно. Нам кажется, что видимая нами собака является истинно самодоказанным, целым, достоверно познаваемым объектом и что она истинно доказана как «собака» – как тот тип явления, к которому она относится.

Мы рассмотрели концептуальное отчётливое восприятие и концептуальное понимание. Давайте поразмышляем об этом.

Когда будды видят собаку, знают ли они, что это собака? Будды всеведущи, поэтому они должны это знать. Но у будд нет концептуального познания – только неконцептуальное. Соответственно, будды не познают собаку посредством концепции «собака», то есть категории объекта «собака». Но как тогда будды понимают, что это такое?

Будды знают, что это собака, просто благодаря неконцептуальному познанию синтетического типа «собака» одновременно с познанием синтетического соединения «целый объект», когда видят это животное. Будды также знают, что разные люди и животные умственно обозначают данное животное с помощью разных концепций и что разные люди дают ему разные наименования – «собака», dog, Hund, chien, perro и так далее. Хотя у будд есть уравнивающее глубокое осознавание, оно не оперирует концепциями, то есть не относит всех видимых животных, обладающих одинаковыми характерными чертами, к ментальному ящику, как если бы они были самодоказанными предметами в этом ящике. 

Поскольку материал довольно сложный, давайте рассмотрим неконцептуальное отчётливое восприятие и неконцептуальное понимание ещё раз. Как оно происходит? Мы использовали пример с маленьким ребёнком, который видит собаку. Когда ребёнок видит собаку точно и с уверенностью, это неконцептуальное отчётливое восприятие. Ребёнок видит не просто цветные формы, но и собаку как целый объект, а также различает, к какому типу явлений он относится – что это собака. Однако ребёнок необязательно знает, что это такое.

Синтетический тип – то, к какому типу явлений относится воспринятое (то, что это собака), – это явление-приписывание на основе синтетического соединения, то есть собаки как целого объекта.

• Саутрантика утверждает, что ребёнок видит объективную собаку и что синтетическое соединение и синтетический тип являются обнаружимыми и самодоказанными: они находятся на стороне самой собаки и сами по себе доказывают, что это целый объект и что это собака. Ребёнок не просто видит цветные формы.
• Прасангика согласна, что ребёнок не просто видит цветные формы: он также видит два типа синтеза. Однако эти синтезы не являются обнаружимыми и самодоказанными на стороне самой собаки. Единственное, что доказывает существование воспринятого в качестве целого объекта и в качестве собаки – это факт, что, будучи умственно обозначенным категориями «целый объект» и «собака», этот целый объект, а именно собака, является тем, к чему относятся эти обозначения.

Маленький ребёнок видит лишь то, что перед ним предстаёт – целый объект, который является собакой. У ребёнка нет идеи и концепции о том, что такое собака, и он ещё даже не выучил слово «собака». Ребёнок должен изучить категорию «собака» и слово «собака». Обычно люди изучают, чем являются разные объекты, узнавая, как называется группа похожих объектов, например разных пород собак. Они изучают слова определённого языка, например слово «собака» в русском. Если ребёнок знает, что это собака и что она называется собакой, он видит собаку через призму категорий объектов «целый объект» и «собака», а также через призму звуковой категории «собака».

Животные узнают, чем являются объекты, не при помощи слов, а при помощи концепций, зачастую основанных на запахах и зрительных образах. Например, живущие в Индии козлы знают, что определённые растения съедобны, а другие – несъедобны. В Индии растут очень красивые красные и жёлтые цветы, и козлики знают, что они ядовиты. Они знают, что заболеют, если их съедят, и избегают их. Как они это понимают? С помощью категории «несъедобное».

Как собака узнаёт своего хозяина? Она узнаёт его концептуально посредством концепции о мастере, концептуально представленной, вероятно, ментальным представлением о его запахе. Когда мы это анализируем, важно применять анализ не только к людям, но и к животным. Тогда это становится действительно интересным.

Возвращаемся к ребёнку, который видит собаку. Если это зрительное восприятие точное и уверенное, оно является неконцептуальным отчётливым восприятием собаки. Если, когда ребёнок видит собаку, он точно и с уверенностью думает, что это собака, и знает, что она называется словом «собака», это мышление является концептуальным отчётливым восприятием собаки. Но чтобы ребёнок понял, что это значит (то есть что следует из того, что это собака), он должен не просто знать, что с собаками нужно гулять и что они кусаются: ему также нужно было получить некоторый личный опыт взаимодействия с собаками. Возможно, пройдёт много времени и ребёнок вырастет, пока по-настоящему не поймёт, что значит иметь собаку.

Когда ребёнок концептуально отчётливо воспринимает собаку посредством похожей на фильтр категории «собака», этот фильтр также добавляет видимость истинного самодоказанного существования. Кажется, что это самодоказанная собака, которая находится в самодоказанном ящике с надписью «собака» в уме воспринимающего её ребёнка. Даже если ребёнок вырастет и получит некоторый опыт, его понимание того, что такое собака, останется концептуальным и он будет думать о собаках как о самодоказанных собаках, потому что они будут казаться ему именно такими. Чтобы избавиться от этих обманчивых видимостей и от веры в то, что они соответствуют реальности, необходимо обрести неконцептуальное отчётливое восприятие и понимание пустотности.

Как мы сосредотачиваемся на пустотности неконцептуально? Мы сосредотачиваемся на полном отсутствии самодоказанного существования, на том, что ничего подобного не существует. Но мы уже сосредотачиваемся на этом отсутствии не через призму категории «пустотность» и концептуального представления об отсутствии, поскольку в этом случае пустотность будет казаться самодоказанной «вещью».

Что же появляется в неконцептуальном познании? Например, что мы видим, когда видим отсутствие яблока на столе? Ничего. Стол – это просто местонахождение отсутствия яблока, он не появляется в данном познании. Когда мы сосредотачиваемся на этом отсутствии, в уме просто появляется ничто – не концептуальная картинка «ничего», а просто ничто.

Отсутствие всегда должно быть отсутствием чего-либо. Когда мы сосредотачиваемся на этом отсутствии, которое появляется в нашем уме неконцептуально, не появляется ни местоположения этого отсутствия, ни сам отсутствующий объект. Мы различаем просто определяющую характеристику отсутствия. Когда в уме появляется отсутствие яблока, отсутствие собаки, отсутствие видимостей, отсутствие самодоказанного существования, которое отсутствует, потому что находится где-то ещё, но не здесь, или отсутствие самодоказанного существования, потому что такой вещи вообще не бывает, – во всех этих случаях в уме появляется одно и то же. В уме появляется ничто. Чтобы наше неконцептуальное познание было точным и уверенным, другими словами, чтобы оно было неконцептуальным отчётливым восприятием пустотности, нам нужно различать это отсутствие как отсутствие самодоказанного существования, которое отсутствует потому, что его не бывает вовсе.

Каким образом мы можем различить это отсутствие точно и с уверенностью как отсутствие самодоказанного существования, которое отсутствует, потому что его не бывает? Благодаря тому, что нашему неконцептуальному отчётливому восприятию пустотности предшествовало концептуальное отчётливое восприятие пустотности посредством категории объекта «пустотность», звуковой категории «пустотность» и смысловой категории «отсутствие самодоказанного существования, потому что его не бывает». Мы смогли понять этот смысл точно и с уверенностью, поскольку зародили это концептуальное отчётливое восприятие, полагаясь на достоверное основанное на выводах познание, доказывающее, что самодоказанного существования не бывает. Кроме того, мы уже поработали с тем, что из этого следует и как применять пустотность на практике на основе выводов. Благодаря этому прошлому опыту наше неконцептуальное отчётливое восприятие пустотности теперь опирается на силу скрытых склонностей, сформированных прошлым пониманием, а значит это неконцептуальное понимание. И поскольку это полное отсутствие появляется в уме без фильтра категории объекта или категории смысла, оно не кажется самодоказанно существующим, как будто находится в концептуальном ящике «пустотность».