- Какую б щедрость я ни накопил за тысячи эонов: от подношений Радостно Ушедшим [буддам] и подобного, а также положительных деяний, – одно [мгновенье] ненависти это уничтожит.
- Нет силы отрицательной, подобной гневу, и испытанья нет, подобного терпенью, поэтому на терпение я буду медитировать усиленно и многочисленными способами.
- Когда заноза гнева застревает в моём сердце, мой ум не ведает покоя: не чувствует ни удовольствия, ни радости, уснуть не может, неустойчивым становится.
- Даже те, кто щедро одарён богатством и почётом, кто в зависимость попал от господина, могут до его убийства низойти, если господин тот гневом одержим.
- У родственников и у друзей он вызывает отвращение, и пусть он даже привлечёт к себе [других] подарками, не будет пользоваться доверием и уважением. А вкратце, человек гневливый не окажется в счастливых обстоятельствах.
- И следовательно, ярость, этот враг, страданья создаёт – такие и подобные, а всякий усмиривший и уничтоживший свой гнев и в этой [жизни], и в других счастливым станет.
- Найдя своё горючее в нечистом состоянии ума, которое возникло, когда он к нежеланному меня привёл, чиня препятствия к тому, что я хочу, гнев, вспыхнувши, меня уничтожает.
- Поэтому я уничтожу полностью горючее для этого врага, ведь у врага сего иного назначенья нет, как наносить мне раны.
- Безотносительно к тому, что происходит, ему я не позволю никогда моё хорошее встревожить настроенье. Ведь если буду в скверном настроении, желаемого не произойдёт и поведенье конструктивное моё не будет продолжаться.
- Зачем печалиться, раз можно всё исправить? А коль исправить ничего нельзя – то чем поможет настроение плохое?
- И для себя, и для своих друзей я не хочу страданий, презрения, обидных слов, бесчестья; но для своих врагов – напротив.
- Причины счастья возникают редко, в то время как причины неприятностей обильны. Но без страдания решимость стать свободным не возникнет. Поэтому, мой ум, ты должен размышлять о стойкости.
- Если преданные Дурги и народ Карнаты бессмысленно выносят муки поджигания, нанесенья себе ран и прочего, то почему же я так малодушен, стремясь к освобожденью?
- Нет ничего, что проще бы не становилось, когда привыкнешь к этому. И так же, после привыканья к слабой боли, большая боль, конечно, станет выносимой.
- И разве ты не видишь [этих] трудностей, что [терпят] без [великой] цели: от змей и комаров, от неудобств, таких как голод, жажда, а также сыпь и прочее?
- [Что ж,] я не буду слаб, встречаясь с холодом, жарой, дождём и ветром, болезнями, неволей, избиениями и прочим – ведь так вреда мне будет больше.
- Есть те, кто, собственную кровь увидев, становятся отважны крайне и решительны. А есть такие, кто при виде чужой крови слабеет и теряет мужество.
- От состояния ума зависит всё – решителен их ум или труслив. Поэтому я должен болью пренебречь, не должен уступать страданью.
- Искусный никогда, даже в агонии, спокойствию ума нарушиться не даст. И на войне, которая ведётся против беспокоящих эмоций, как в битве, возникает много ран.
- Все те, кому страданья нипочём, врагов повергнут – гнев и прочих. Они герои, одержавшие победу, а остальные – просто мертвецы убитые.
- Помимо этого, есть у страданий преимущества: высокомерие во время тягот пропадает; а состраданье к тем, кто крутится в сансаре, возрастает; деянья негативные внушают опасенье; и радость черпается из созидания.
- И если я не гневаюсь на то, что причиняет чрезвычайные страдания, например на желчь, зачем мне гневаться на тех, чей ограничен ум? Ведь точно так же все они зависят от условий.
- Без их желанья, например, болезни к ним приходят. И точно так же, нежеланные, [их] беспокойные эмоции вспыхивают.
- Не мысля: «Я разгневаюсь», – люди просто начинают злиться. Не помышляя: «Я возникну», – приходит точно так же ярость.
- Всевозможные ошибки и различные поступки негативные – все возникают силою условий: ничто из этого не обладает силой собственной.
- Собрание условий лишено намеренья: «Я сотворю», – и то, что создаётся, лишено намеренья: «Я появлюсь на свет».
- То [самое] заветное, что [самкхьи] называют праматерией, а также то, что кажется им личностью, – не думает с определённой целью: «Я появлюсь, чтоб причинить такой-то вред», пред тем, как появиться.
- Они не существуют [истинно], поскольку не возникли, так у чего тогда могло бы быть желанье появиться? И так как [неизменная и чувствующая личность] была бы постоянно занятой объектом, она бы никогда не прекратила [быть такой].
- А если бы личность была неизменной [и нечувствительной, как утверждают ньяи], она, определённо, не могла бы действовать – как небо. И даже при встрече с другими условиями, какие действия способно то, что не меняется, свершить?
- И если во время действия даже, она [остаётся] как прежде, что может быть сделано ей в этом действии? И если бы существовало то, о чём могли бы [мы] сказать: «Вот действие её», то что бы их соединяло?
- Итак, зависит всё от остального; и от чего зависят все [явленья] – не от [самих] себя. Осознавая это, я не разозлюсь ни на одно явленье: они волшебным эманациям подобны.
- И если я тогда скажу: «[Гнев] побеждать на самом деле неразумно, ведь кто [иль что] над чем способно одержать победу?» – то я отвечу, что разумно это, ведь на основе этого возможно прекратить поток страданий.
- Поэтому, увидев, как мой враг иль друг неправильно себя ведёт, я сохраню спокойствие, поразмышляв о том, что это происходит из-за подобных обстоятельств.
- Если б всё происходило, как желают существа с ограниченным телом, то никогда бы не случилось так, что все страдают, ведь никогда никто страданий не желает.
- Люди вредят даже самим себе – шипами и другим, из-за небрежности; а оттого, что женщину желают и так далее, – такими действиями, как отказ от пищи.
- Есть те, кто убивает сам себя, со скал бросаясь или вешаясь, употребляя яд иль нездоровую еду, и негативные поступки [их] ведут [к рожденьям худшим].
- Под влияньем беспокоящих эмоций, [способен] человек убить себя любимого. Так разве может быть такое, чтоб люди вред телам других не причиняли?
- Если не могу я даже состраданье вызвать иногда к таким, кто, стоит лишь возникнуть беспокойствам, способны совершить самоубийство и подобное, во всяком случае, не стоит гневаться [на них].
- Даже если бы функциональная природа существ незрелых была бы в том, чтоб поступать жестоко в отношении других, всё ж неуместно было б гневаться на них, как обижаться на огонь за то, что жечь – его функциональная природа.
- И даже пусть, напротив, была бы их ошибка преходящей и ограниченные существа прекрасны были б по своей природе, что ж, точно так же разъяряться было б неуместно, как гневаться на небо потому, что [едкий] дым [в нём] возникает.
- Не заметив подлинной [причины своей боли] – палки или прочего, если я разгневаюсь на человека, её использующего, что ж, он на самом деле побуждаем гневом – он вторичен [тоже]. Уместней было бы на гнев его сердиться.
- Я раньше причинил, должно быть, такую же боль существам ограниченным. А значит, правильно, что вред ко мне пришёл: для ограниченных существ я был насилия причиной.
- Причины моего страданья – как в его оружии, так и в моём теле. Оружие он держит, у меня есть тело, так на что мне гневаться?
- Цепляньем ослеплённый, я ухватился за болезненный нарыв, по форме он как человек, прикосновение к нему невыносимо; на что мне гневаться теперь, когда его задели?
- Я как дитя: страданья не желаю, но всё же одержим страдания причиной. И раз мне навредили по моей же собственной вине, зачем же обижаться на других?
- К примеру, это как хранители безрадостных миров, а также лес, где листья – лезвия острейшие: это [страданье также] появилось из-за моих кармических поступков импульсивных. На что тогда мне гневаться?
- Побуждённые моим же поведением кармическим, те, кто мне вредят, оказываются на моём пути, и если эти ограниченные существа из-за своих поступков в мирах окажутся безрадостных, конечно, это я их погубил, не правда ли?
- С их помощью моя кармическая сила негативная прекрасно силой моего терпенья очищается. Они же падают из-за меня в миры без радости, где долго длится боль.
- На самом деле это я им причиняю вред, они же мне приносят пользу. Так почему ты, безрассудный ум, всё путаешь и разъяряешься?
- Если у меня есть преимущество – желанье [проявлять терпенье], я в мир безрадостный не попаду. И пусть я сам себя уберегу [тем самым], что тогда случится с ними?
- И если я, напротив, отомщу им, защищены они не будут всё равно, но [прочие] мои поступки [бодхисаттв] придут в упадок тоже; в итоге те, кто следует аскезе, потерпят поражение.
- Никто никак не в силах мой уничтожить ум, ведь он нематериален. Но так как он привязан одержимо к телу, то [через] тело причинить уму страдания возможно.
- Но всё же оскорбленья, грубые слова, а также клевета, не ранят тело. Так почему же, ум, ты гневаешься так?
- Чужая нелюбовь ко мне меня не может погубить – ни в этой жизни, ни в любой другой. Так почему она мне неугодна?
- Если оттого я не хочу её, что выгоде она мешает материальной – так ведь [в конечном счёте], хотя придётся мне лишиться благ материальных этой жизни, кармические силы негативные останутся.
- На самом деле лучше мне сегодня умереть, чем долго жить благодаря нечестному доходу. Ведь даже если долго проживу, то всё ж такой, как я, не избежит страданий смерти.
- Тот, кто просыпается, увидев в сновидении, как счастлив был сто лет, и тот, кто перед пробужденьем испытал во сне всего один миг счастья,
- Как только пробужденье наступило, это счастье, в конце концов, обратно не вернётся ни к одному из них. И точно так же всё кончается одним и для того, кто долго жил, и для того, кто жил недолго.
- Хотя, возможно, я обрёл бесчисленные материальные богатства и наслаждался долго, много удовольствий испытав, мне всё равно ни с чем уйти придётся, голым, как будто бы меня ограбил вор.
- Возможно, я скажу: «На материальные богатства полагаясь, я уничтожу отрицательную кармическую силу и буду совершать хорошие поступки». Что ж, если из-за материальных благ я разозлюсь, не уничтожится ль моя кармическая сила позитивная, а отрицательная кармическая сила – не возникнет ли?
- А если потеряю даже смысл жизни, в чём польза от той жизни, в которой совершаешь только негативные поступки?
- Что ж, я могу сказать: «Гнев на того, кто обо мне злословит, оправдан тем, что ограниченные существа [доверия] лишатся». А почему тогда ты не приходишь так же в ярость, когда чернят других?
- И если недоверие ты вытерпеть готов, [когда оно к другим], ведь недостаток веры связан с посторонними людьми, то почему не потерпеть того, кто [на меня] клевещет, ведь это связано с возникновеньем беспокоящих эмоций?
- И даже в отношении тех, кто оскорбляет и уничтожает изображенья, ступы и святую Дхарму, гнев неуместен мой, ведь буддам и подобным ущерб неведом.
- И к тем, кто вред наносит моим учителям духовным, моим родным и прочим, в том числе друзьям, гнев будет устранён посредством пониманья, что это возникает из условий, как объяснялось выше.
- Раз существам с ограниченьями вред могут нанести и те, кто обладает разумом, и то, что лишено ума, зачем предвзято лишь на тех сердиться, у кого он есть? Поэтому терпите вред!
- Одни из-за наивности неверно поступают, другие же из-за неё приходят в ярость. Кого из них назвать мы можем безупречными? И кто из них ошибся?
- Зачем ты раньше совершал те импульсивные поступки, из-за которых мне теперь вредят другие? Раз всё основано на поведении кармическом, зачем на этого [врага] мне обижаться?
- Осознавая это, буду прилагать усилия к тому, что положительно, путями всевозможными, благодаря чему доброжелательными все друг к другу станут.
- Пример: когда огонь с горящего строенья перебирается на дом соседний, разумно вынести и выбросить всё то из дома, что пламени поможет разрастаться, – солому и тому подобное.
- Подобно этому, когда расходится повсюду пламя гнева, из-за привязанности моего ума к чему-то, в мгновенье ока я от этого избавлюсь из страха, что моя погибнет положительная сила.
- С чего несчастным быть тому, кто вместо смертной казни лишился [лишь] руки и был помилован? Так почему мне чувствовать себя несчастным? Благодаря страданьям человеческим избегну я безрадостных миров.
- И если не могу я вынести даже ничтожное страданье ныне, то почему же ярости не сторонюсь – причины адской боли?
- Меня сжигали и тому подобное в мирах безрадостных тысячекратно: расплатой это было за мой страстный [гнев]. Но так я не обрёл ни блага для себя, ни блага для других.
- И раз уж это пользу принесёт великую и не сравнится даже с толикой того урона, то в этом случае уместна только радость – по поводу страданий, что рассеют [весь] ущерб, скитальцам нанесённый.
- И раз другие получают удовольствие, хваля того, [кто мне не нравится,] достоинств обладателя, то почему же, ум, ты тоже не доставишь себе радость, похвалив его?
- Если порадуешься, будет это незазорным удовольствием, что разрешено Достоинств Обладателями, и превосходным [средством] привлечения других.
- Если тебе не по сердцу его удовольствие: «Лишь он будет этому рад!» – [твой] последует убыток, явный и неявный, ведь [точно так же] перестанешь ты платить зарплату и подобное.
- Когда твои достоинства похвалят, ты хочешь, чтоб другие радовались тоже. Когда же восхваляют положительные качества других, ты сам порадоваться с ними не желаешь.
- Развив цель бодхичитты, всем существам с ограниченьями желая счастья, зачем ты вместо этого приходишь в ярость при виде счастья, что ограниченные существа себе самостоятельно нашли?
- [Пообещав,] что ограниченным существам желаешь ты стать буддами, которых почитают в трёх мирах, зачем, увидев, что им всего лишь выражают небольшое уваженье, внутри ты вспыхиваешь?
- Если кто-нибудь нуждается в заботе – ты должен опекать и обеспечивать его, – а после этот член семьи находит собственные средства, обрадуешься ты или рассердишься?
- Как может тот, кто не желает [даже] этого скитальцам, им пожелать стать буддами? Где бодхичитта у того, кто гневается, когда другие в выигрыше?
- Получит он от благодетеля подарок иль дар останется у жертвователя в доме, он всё равно твоим не будет. Так есть ли разница, одарят или нет [его]?
- Выкидываешь свою силу положительную или [чужую в тебя] веру и даже собственные качества благие? Зачем? Не держишься того, что может быть тебе полезно? Скажи мне, на кого не гневаешься ты?
- Не только не досадуешь о том плохом, что сделал сам: соревноваться хочешь с теми, кто вершил хорошие дела?
- Даже если радости лишён твой враг, что здесь такого, чтобы ты мог наслаждаться? Лишь пожелание в твоём уме не причинит ему вреда.
- И даже если он страдает по твоей вине, опять же, что такого радостного в этом для тебя? Если ответишь, что тебе это по сердцу – что может быть ужасней?
- Крючки, что рыболов забросил, – беспокойные эмоции, весьма остры. Пока [тебя] от них спасаю, ум, безрадостных миров хранители, конечно, меня будут варить в котлах кипящих преисподней.
- Хвала и слава, [эти] уваженья знаки, не принесут ни положительную силу, ни долгий жизни срок, ни силу тела, ни освобожденье от болезней, и плоти наслажденье не дадут они.
- Если б только я осознавал, в чём выгода моя, какая выгода нашлась бы в них? А если я хочу лишь удовольствия ума, мне стоит посвятить себя азартным играм или алкоголю.
- Ведь ради славы [люди] расстаются со своим богатством, а также жертвами убийц становятся. Но в чём же польза слов [хвалы]? Кому приятны будут те слова, когда они умрут?
- Дитя отчаянно ревёт: его песочный замок развалился. Подобно этому, лишившись похвалы и славы, мой ум незрелость проявляет.
- Раз лишено ума случайно сказанное слово, оно не может обладать намереньем меня хвалить. Но если, утверждая: «Другой мне рад, [хвалящий]», я сочту, что это повод мне порадоваться [тоже],
- Что ж, связана она с другим или со мной, в чём польза для меня от радости другого человека? [Ведь] эта радость лишь ему принадлежит, я [даже] части от неё не получу.
- На самом деле, если приятно мне [доставить] ему радость, то мне должно быть во всех случаях приятно. Но почему мне не приносит удовольствия, когда он радуется благодаря другим?
- Выходит, я испытываю радость [лишь потому, что] «я», «меня возносят!» На самом деле же выходит, что это лишь незрелость поведенья, ведь [думать] так довольно глупо.
- На похвалу и прочее я отвлекаюсь, и из-за них моё [к сансаре] отвращенье пропадает. Завидовать я начинаю тем, кто наделён достоинствами, и этим разрушаю свой успех.
- Поэтому те, кто всегда недалече, лишая меня похвалы и подобного, не защищают ли меня на самом деле от того, чтоб я упал в перерожденья худшие?
- Раз достижение освобожденья для меня всего важнее, не должен я быть в рабстве у материальной выгоды и знаков уваженья. Как я могу разгневаться на тех, благодаря кому я от своей зависимости освобождаюсь?
- Ведь если я почти вошёл в страданий [дом], как я могу разгневаться на тех, кто появился, как будто вдохновлённый Буддой, подобно двери, не давая мне дороги?
- «Но этот мне мешает практиковать полезное!» – всё ж, на него не подобает гневаться. Нет испытанья, что сравнилось бы с терпением; не стоит ли мне просто сохранять его?
- Раз я в действительности по своей вине сейчас не поступаю терпеливо, пока поблизости причина позитивной практики, выходит, что на самом деле я сам это препятствие чиню.
- Если первое не появляется в отсутствии второго, но при его наличии оно присутствует, второе есть причина первого. Так можно ли назвать его препятствием?
- [Монах,] на подаяние живущий, – не помеха щедрости, когда он в правильное время вышел [просить пищу]. И появление того, кто дарует обеты, нельзя назвать препятствием для становления монахом.
- Тех, кто просит подаянья, в этой жизни множество, но редок тот, кто вред [мне] причиняет. Ведь если [в прошлых жизнях] я не навредил им так же, ущерба мне никто не нанесёт.
- Поэтому врагу я буду радоваться, который так внезапно появился, подобно кладу в моём доме, без надобности обретать его трудом тяжёлым, – ведь в поведении бодхисаттвы он становится моим помощником.
- Благодаря тому что я [терпенье] применил, как [встретились] мы с ним, [и возникает] плод терпенья. [Тогда] мне следует сперва отдать его врагу, раз он, выходит, был причиной [первой] моего терпенья.
- Возможно, я скажу: «Ведь не было у него намеренья, чтоб [я] терпенье применил на практике, поэтому сей враг почтенья не достоин». Что ж, почему тогда святая Дхарма почитается, слывя причиной обретенья [её] плода?
- Возможно, я скажу: «Но этот враг намерен был ущерб мне причинить, а значит, почитать его нельзя». Что ж, как смог бы я терпенье претворять на практике, если бы он, как врач, намеревался принести мне пользу?
- Поэтому, раз возникновение терпенья зависит от его намеренья дурного, уместно почитать врага, как и святую Дхарму, ведь он причина моего терпения.
- Вот почему Мудрейший говорил про поле ограниченных существ, как и про Победоносных поле. Ведь, делая существ счастливыми, добрались многие тем самым до превосходства берега далёкого.
- Раз обретенье [достижений] Дхармы Будды зависит в равной мере от ограниченных существ и от Победоносных, то разве правильно, что ограниченных существ не уважают наравне с Победоносными?
- Превосходство помысла – не в нём самом, а в его плоде, и, таким образом, величие того, чем обладают ограниченные существа, на самом деле не отлично. Поэтому они равны [Победоносным].
- Всё то, что восхваляется в любовном помысле [по отношению к ним], – это, [по сути, есть] величие, [происходящее] от ограниченных существ. Какая бы ни содержалась положительная сила в твёрдой вере в будд – это величие, [происходящее] от будд.
- Такую роль они играют при обретении достижений Дхармы Будды. Вот почему их называют равными. Но, разумеется, никто не может с буддами сравниться в безбрежных океанах превосходных качеств.
- Если всего одну крупицу превосходных качеств [их] уникальных сочетаний лучших из достоинств можно было бы найти где-либо, подношений из трёх планов бытия не хватило бы для выраженья ей почтения.
- Так как та роль, благодаря которой происходят будд [свершенья] в Дхарме превосходные, у ограниченных существ имеется, то в силу этой роли уместно почитанье ограниченных существ.
- Потом, помимо принесенья счастья существам, как можно ещё должное воздать [всем] тем, кто им содействует без притязаний, безмерную оказывая помощь?
- Раз, помогая существам, возможно отплатить [всем] тем, кто ради них приносит в жертву своё тело и прыгает в миры без радости, где боль не утихает, то, даже если эти [существа] огромный причиняют вред, [для них] необходимо делать всё благое.
- Так как же я могу, не понимая этого, вести себя высокомерно, не поступать, как свойственно слуге, с владыками [живыми существами], ради которых мастера мои готовы даже телом пренебречь?
- Мудрейшие их счастьем наслаждаются и мучаются из-за их ущерба. А значит, если я их осчастливлю, Мудрейшим всем доставит это радость, а если причиню им вред – Мудрейшие задеты будут.
- Как у того, чьё тело пламенем охвачено, не может ум желанными вещами наслаждаться, так нет возможности порадовать Великосострадательных, когда, по сути, существам был нанесён урон.
- Поэтому всё то, чем я расстроил всех Великомилосердных, вред причиняя существам с ограниченьями, сегодня я открыто признаю [как] негативные деянья и мудрецов прошу: пожалуйста, стерпите ту досаду, что вы чувствуете.
- И с этого мгновенья, чтоб Так Ушедших [будд] порадовать, себя вести я буду, с безусловной сдержанностью, как слуга для мира. Пусть сборища людей ногами бьют меня по голове иль даже изобьют до смерти, себе я не позволю [им ответить]. Пусть Мира Покровители довольны будут!
- Сомнений нет, что Обладающие Собственной Природой Состраданья считают всех скитальцев от себя [неотличимыми]. Они увидели: природа настоящая существ с ограниченьями, которая является их сущностной природой, – это на самом деле тех Защитников природа собственная, так почему ж мне [им] не выражать [такое же] почтенье?
- Лишь это Так Ушедших [будд] обрадует, лишь это в совершенстве также принесёт осуществленье моих личных целей, лишь это, более того, страданья мира устранит. Поэтому пусть я себя веду всегда лишь так.
- К примеру, даже если кто-то из придворных причиняет вред народу, то люди прозорливые не мстят ему, пусть даже они могут,
- Ведь он, так [действуя], не одинок: напротив, мощь его военная – могущество и власть царя. И точно так же маленьких людей, что причиняют вред, не стоит принижать,
- Ведь их вооружённые войска – хранители безрадостных миров, а также Сострадательные все. Раз так, всех ограниченных существ я буду радовать, как человек простой – жестокого царя.
- Пусть даже этот царь прогневается [на меня], он разве сможет причинить мне боль безрадостных миров, что мне придётся пережить, расстраивая ограниченных существ?
- Пусть даже этот царь доволен будет [мной], не сможет он мне состоянья будды даровать никак, которого достичь смогу, если существ с ограниченьями я буду радовать.
- [Помимо] понимания, что достижение состоянья будды произойдёт благодаря тому, что делаешь счастливыми существ, ты разве не осознаёшь, что даже в этой жизни приходят слава, счастье, процветание великое?
- [А также] терпеливые, пока находятся в сансаре, приобретают красоту и прочее, свободу от болезней, славу, долголетие и наслажденья изобильные вселенского монарха чакры.