Понимание пустотности: основы

Заблуждение о них

Наше основное заблуждение относительно реальности касается взаимосвязи между «я», с одной стороны, и телом и умом – с другой. Чтобы устранить это заблуждение, нужно ясно понимать пять совокупных факторов познания, так называемые пять совокупностей. «Совокупный» в данном случае – прилагательное, в смысле «состоящий из множества частей». Речь идёт о нашем повседневном опыте от момента к моменту. Процесс познания и восприятия состоит из множества частей, и все они постоянно меняются. Однако мы этого не видим. Например, мы просыпаемся утром в плохом настроении и нам кажется, что это настроение – прочная, тяжёлая вещь, которая будет длиться весь день. Мы забываем о том, что в каждый момент мы видим, слышим, воспринимаем что-то новое. Мы не обращаем внимания на происходящее в разные моменты. Если у нас болит голова, создаётся впечатление, что, кроме головной боли, больше ничего не происходит. Вот ещё один пример того, что вещи предстают перед нами не так, как они существуют на самом деле.

То же самое касается и нашего «я». Например: «Я толстый». Неважно, что в каждый момент времени мы познаём огромное количество вещей – мы отождествляемся только с тем, что мы толстые. Вот что нам кажется, когда мы смотрим в зеркало. Мы отождествляемся с одним из аспектов нашего опыта – с весом нашего тела. Но мы – это далеко не только вес нашего тела, не правда ли? Важно понять все явления, составляющие наше познание, то есть пять совокупностей.   

Буддийская классификация явлений

Буддийская философия различает существующие и несуществующие явления. Существующие явления можно достоверно познать. Несуществующие нельзя познать достоверно. Куриные губы не существуют. Мы можем представить человеческие губы на курице, но не куриные губы на курице, потому что их не бывает.

Существующие явления можно разделить на две большие категории неизменных и изменчивых. Обычно эти термины переводят как «постоянные» и «непостоянные», но это сбивает с толку. Разница не в том, существует ли то или иное явление краткое время или вечно, а в том, меняется ли оно, пока существует. Я не буду вдаваться в подробности относительно неизменных явлений, но это, например, математические качества и факты. «Один плюс один равно два» никогда не изменится.

Пять совокупностей включают только изменчивые явления, составляющие наше познание от момента к моменту. Некоторые из них связаны с нашим потоком ума, другие не связаны. Три основные категории изменчивых явлений – формы физических явлений, способы осознавания и воздействующие переменные, которые не являются ни тем, ни другим (несоответствующие воздействующие переменные).

Формы физических явлений составляют первую совокупность познания – совокупность форм. Они включают зрительные образы, звуки, запахи, вкусы, физические ощущения. Также существуют нематериальные формы, например объекты, которые мы видим и слышим в сновидениях.

То, что я перевожу как «способы осознавания», обычно переводят как «ментальные явления», но это неясный перевод. Это то, как мы осознаём явления: мы слышим, видим, чувствуем что-либо, думаем о чём-либо, чувствуем гнев или любовь в отношении какого-либо человека или объекта и так далее. Всё это способы осознавания объектов. Они сильно отличаются от форм физических явлений, не правда ли?

Также существуют явления, воздействующие на нас, но не относящиеся к первым двум категориям, например время. Время идёт и влияет на нас, мы становимся старше. Но оно не относится к первым двум категориям явлений.

Первичное сознание и умственные факторы

Способы осознавания подразделяются на два типа: первичное сознание и умственные факторы. Первичное сознание составляет вторую совокупность, и оно осознаёт лишь сущностную природу объектов – является ли объект звуком, зрительным образом, запахом, мыслью. Например, зрительное сознание воспринимает лишь сущностную природу зрительного образа – то, что это зрительный образ.

Простой, но очень глубокий пример, – восприятие апельсина. Что такое апельсин? Очень интересный вопрос. Это внешний вид апельсина? Это звук, который он издаёт, если его сжать? Это запах или вкус апельсина? Находится ли всё это внутри апельсина? Первичное сознание позволяет нам осознавать, информацию какого типа мы познаём, как бы на каком канале мы находимся – на канале зрения, на канале слуха, на канале запаха. Мы взаимодействуем со зрительными образами, со звуками или с мыслями? С каким аспектом апельсина мы имеем дело?

Вопрос: Я не могу понять различие между физической формой и осознаванием физической формы. Чтобы осознавать, мне нужен объект.

Это очень хороший момент, потому что осознаванию всегда нужен объект. Часто говорят о недвойственности субъекта и объекта, то есть сознания и объекта. Это буквальный смысл, но он может сбить с толку. Простыми словами, они всегда идут в одной упаковке; одного не может быть без другого, точнее, нельзя воспринять одно, не воспринимая другое. Нельзя думать мысль, если нет самой мысли. Субъект и объект отличны друг от друга, это не одно и то же, но они всегда идут вместе.

Первичному сознанию сопутствуют всевозможные умственные факторы – объект нам нравится или не нравится, мы обращаем на него внимание, проявляем интерес, чувствуем различные эмоции. Каждый тип первичного сознания работает с помощью соответствующей сенсорной способности. «Сенсорная способность» – тоже не очень хорошее слово. Речь идёт о познающих рецепторах, и познающие рецепторы, связанные с физическими органами чувств, – это формы физических явлений, которые относятся к совокупности форм. Это светочувствительные клетки глаз, чувствительные к звукам клетки ушей и так далее. Каждый тип первичного чувственного сознания работает с соответствующим ему типом клеток-рецепторов. Первичное сознание, работая с помощью этих клеток, не делает ничего, кроме распределения информации по «телевизионным каналам».

Чувство некоторого уровня счастья

Умственные факторы работают вместе с этими каналами. Когда мы выбрали канал, нужно выбрать другие настройки – настроить фокус, громкость и так далее. Это подобно умственным факторам – многочисленным типам вторичного осознавания.

Один из самых важных – чувство того или иного уровня счастья. Обычно его переводят как «чувство», но это сбивает с толку, потому что речь вовсе не об эмоциях. Слово «чувство» в буддийских текстах в данном контексте означает лишь чувство некоторого уровня счастья. Хотя многие используют слово «чувство», это не эмоции, не интуиция и не физические ощущения, такие как горячо или холодно.

В каждый момент времени мы находимся на одном из каналов. Мы взаимодействуем с объектами, например со зрительными образами. Это происходит на основе светочувствительных клеток в наших глазах и на основе тела в целом. Это происходит всё время. Кроме того, в каждый момент времени мы чувствуем что-то на шкале между счастьем и несчастьем. Это может быть нейтральное чувство, любое чувство на шкале. Оно придаёт нашему восприятию определённую окраску. Данный умственный фактор сам по себе составляет третью совокупность – совокупность чувства некоторого уровня счастья.    

Различение

Другой важный умственный фактор – различение, который обычно переводят как «узнавание», но это даёт совершенно неверное представление. Узнавание означает, что вы уже видели какой-либо объект, а сейчас сравниваете его с новым объектом и приходите к выводу, что они относятся к одной категории. Мы говорим не об этом.

Например, мы находимся на «канале» видения, воспринимаем зрительное поле. Чтобы хоть что-то увидеть, нам нужно уметь отличать один объект в этом поле от всех остальных. Глядя на вас, я должен отличить цветную форму вашей головы от цветной формы стены за вашей спиной. Только в этом случае я смогу на вас посмотреть, воспринять вас и у меня может появиться эмоциональная реакция. Без этого мы не смогли бы ни функционировать в этом мире, ни даже выжить. Это же относится к отделению голоса собеседника от шума на заднем фоне. Различение само по себе составляет одну из совокупностей.

Совокупность всего остального

Также есть «всё остальное», что изменчиво и постоянно меняется. Это пятая совокупность. «Всё остальное» включает внимание, интерес, гнев, желание, любовь, сострадание – все эмоции и всё то, что позволяет нам, например, сосредоточиваться. Это большая категория.

Одна из последних трёх совокупностей включается раньше других или все они работают одновременно?

На самом деле, все пять совокупностей активны одновременно. Дело не в том, что сначала появляется мысль, а затем вы её замечаете и начинаете думать.

Пять совокупностей – это пять групп, их можно сравнить с пятью сумками. Каждый момент нашего познания состоит из одного или большего количества предметов из каждой сумки. Это:

• совокупность форм – наше тело и воспринимаемые объекты – зрительные образы, звуки и так далее;
• совокупность сознания – видение, слышание, обоняние, чувство вкуса, чувство физических ощущений и мышление;
• совокупность чувств – чувство некоторого уровня счастья;
• совокупность различения;
• совокупность прочих воздействующих переменных, которую иногда называют совокупностью волевых импульсов.

Последнюю совокупность я только что назвал совокупностью всего остального. Она включает побуждения (импульсы), например, возникающее побуждение почесать голову. В соответствии с некоторыми буддийскими системами, это карма. Поскольку побуждения, или карма, – самый важный фактор в этой категории, некоторые переводчики называют её «совокупностью волевых импульсов». Но слово «воля» слишком сильное. Тем не менее, волевые побуждения и эмоции здесь в одной большой упаковке.

Теперь давайте поработаем с этой схемой пяти совокупностей познания. Обусловленное «я» относят к последней совокупности прочих воздействующих переменных. Давайте попробуем дать определение обусловленному «я» и понять его связь со всеми остальными совокупностями.

Обусловленное «я» – изменчивое явление, и среди трёх типов изменчивых явлений, о которых мы говорили, оно относится к третьему – к явлениям, которые не являются ни формами физических явлений, ни способами осознавания. Все явления, относящиеся к третьему типу, включены в совокупность прочих воздействующих переменных. Для начала я приведу несколько других явлений из этой категории, чтобы вы лучше поняли, о чём идёт речь. Я уже упомянул время, но есть другой важный пример – привычки.

Что такое привычка? Рассмотрим, например, курение сигарет. Привычка – это не само физическое действие. Действие – это курение, но не привычка курить. Также привычка – это не желание и не импульс закурить. Последнее относится к это способам осознавания: вы видите сигарету, и у вас появляется желание.

Но курильщик не осознаёт своё желание закурить, потому что во всех его клетках есть химические вещества, заставляющие его курить.

Эти химические вещества – физическая основа привычки курить, но привычка – не химические вещества. Если химикаты налить в бутылку, бутылка не начнёт курить, не правда ли? Таким образом, привычка не тождественна химической основе этой привычки. Это даже не «хорошо смазанный» путь нейрохимических импульсов в мозге. Мёртвый мозг с соответствующим путём не сможет выкурить сигарету.

Что такое привычка курить? У нас есть последовательность часто повторяющихся, схожих событий, например мы каждый час компульсивно выкуриваем сигарету. На основе этой последовательности повторяющихся, схожих событий можно объективно сказать: «Вот привычка курить». На буддийском техническом языке привычка курить – это то, что «приписано» на основе схожих событий.

Что такое приписанное явление? Это явление, например привычка, которое зависит от других явлений. Другие явления играют роль основы, благодаря которой это явление может существовать и может быть достоверно познано. Например, привычка курить зависит от действий курильщика: без них она не может существовать и не может быть достоверно познана. Привычка не существует независимо от этих действий. Или, например, движение – это явление, приписанное на основе того, что физический объект последовательно находится в разных местах. Без того, что движется, не может быть и движения.

Ни привычка, ни движения не создаются концептуальной мыслью. Все движения и привычки не перестанут существовать, если мы остановим концептуальное мышление, не правда ли? Таким образом, привычки – это достоверно познаваемые изменчивые явления, на которые влияют много других явлений. Привычки могут изменяться, становиться сильнее или слабее. Привычка находится в третьей категории изменчивых явлений – «ни то, ни другое».

Обусловленное «я», очень важное для нашей темы, – другой пример явления из этой категории «ни то, ни другое». Есть индивидуальная последовательность субъективного восприятия объекта. Мы можем проанализировать её с точки зрения пяти совокупностей, составляющих каждый момент данного познания. Происходит видение объекта, слышание объекта, движение куда-то, одно действие, другое действие. Всё это формы индивидуальной последовательности субъективного восприятия объекта, поскольку один момент следует за другим. Обусловленное «я» – явление, обозначенное на основе этой последовательности восприятия. Оно существует и может быть достоверно познано только в зависимости от этой основы. Поэтому мы достоверно можем сказать: «Это я. Я делаю это, я говорю это, я слышу то». Наши утверждения не основаны на выдумке или воображении. Дело не в том, что это действие выполняет кто-то другой или что его не выполняет никто. Я это делаю, я это воспринимаю.

Привычка – не маленький дьявол внутри нашей головы, который говорит: «Сейчас же выкури сигарету». Точно так же обусловленное «я» – не маленький руководитель в нашей голове, отдающий приказы: «Сделай это, а теперь сделай то». Это приписанный объект, который не является ни формой физического явления, ни способом осознавания. Проблема в том, что нам кажется, будто в нашей голове действительно сидит маленький директор, потому что мы слышим внутренний голос, который говорит: «Теперь я буду делать то или это». Так нам кажется, и мы верим, что это так и есть, но на самом деле вещи не существуют таким образом.

В буддизме говорят об обусловленном «я», которое существует. Мы существуем. Мы не просто говорим: «Это тело сидит на стуле». Мы бы сказали: «Я сижу на стуле». С обусловленной точки зрения мы действительно сидим на стуле. На обусловленном уровне именно мы воспринимаем всё это – видим, слышим и так далее. Но в нашей голове нет маленького плотного дьявола или ангела – настоящего «я», которое осуществляет восприятие.

Конечно, эту тему можно обсуждать гораздо подробнее, но такова ситуация в целом. Думая, что в нашей голове сидит маленький управляющий, мы озабочены собой и беспокоимся, что другие люди думают обо «мне». Мы много волнуемся, и у нас появляются различные неврозы. Мы можем стать параноиками, думая, что все смотрят на нас и осуждают.

Разве нет необходимости заботиться о том, что обо мне думают другие?

Мы различаем обусловленное «я» и ложное «я». Ложное «я» подобно губам курицы. Обусловленное «я» подобно куриному клюву. Нам кажется, что обусловленное «я» существует как ложное «я». Нам кажется, что у курицы есть губы. Ложное «я» – это, например, руководитель в нашей голове. Если мы в него верим, это всё равно что воображать куриные губы поверх клюва. Мы говорим: «Я должен быть таким и таким».

С обусловленной точки зрения действительно важно, что другие о нас думают. Один из аспектов буддийской этики в том, чтобы воздерживаться от причинения другим вреда из заботы о том, что другие думают или чувствуют, и из заботы о том, как наши действия отражаются на других. Это важно. Но это работа с обусловленным «я». Если же мы путаем обусловленное «я» с ложным «я», то наша самооценка полностью зависит от того, что думают другие. Если другие нас не одобряют, нам кажется, что мы плохие и бесполезные. У нас появляются всевозможные психологические проблемы. Между этими видами «я» есть большая разница. Обусловленное «я» немного безлично. Если нас критикуют, мы можем чему-то научиться. Мысля с точки зрения ложного «я», мы принимаем критику очень лично: «Она думает, что я плохой человек. Она меня больше не любит!»

Сейчас мы говорим об обусловленном «я» наряду с другими существующими явлениями. Но в буддизме есть понятие анатма, отсутствие личности, которое означает, что «я» не существует вообще, даже на обусловленном уровне. Как мы пришли к выводу, что обусловленное «я» существует так же, как другие вещи?

Это самое распространённое непонимание буддийского учения и анатмы, отсутствия личности. Мы отрицаем ложное «я», но не отрицаем обусловленное «я». У курицы есть клюв, мы этого не отрицаем. Мы говорим, что у неё вообще нет губ.

Мы говорили о пяти совокупностях, составляющих наше познание. Это схема для классификации всех изменчивых явлений. Все их можно распределить по пяти сумкам. Но эти пять сумок, пять совокупностей, – всего лишь схема для классификации. «Сумки» не существуют где-то в небе или в нашей голове. Тем не менее, одно или множество явлений из каждой из пяти сумок составляют каждый момент нашего восприятия. В каждый момент мы находимся на одном из каналов – видение, слышание, мышление и так далее. Мы различаем в этом поле восприятия какой-либо объект. Мы взаимодействуем с ним – со зрительным образом, звуком и так далее – и чувствуем некоторый уровень счастья или несчастья. И у нас есть всё остальное: мы чувствуем ту или иную эмоцию, некоторый уровень внимания, некоторый интерес и так далее. В этой сумке со «всем остальным» также находится обусловленное «я» – явление, приписанное на основе совокупностей, изменяющихся в каждый момент: «Я переживаю это, я вижу это, я делаю это».

Привычки и обусловленное «я» на самом деле существуют. Но поскольку они зависят от постоянно меняющейся основы для обозначения, как мы видели в случае движения, мы не можем указать на них или познать их самостоятельно. Чем же тогда они являются и как доказать, что они существуют? Мы можем доказать их существование с точки зрения умственного обозначения с помощью категорий и наименования с помощью слов. Должен добавить, что приписывание, умственное обозначение и наименование – одно и то же слово, и на санскрите, и в тибетском. Из-за этого в наших языках их также иногда используют взаимозаменяемо, но мне кажется полезным различать разные смыслы исходного термина, используя три разных выражения.  

Давайте снова посмотрим на привычки. У нас есть множество повторяющихся действий. Возможно, мы не курим, но мы в одно и то же время завтракаем, за завтраком читаем новости, по одному и тому же маршруту едем на работу. На основе каждого из этих повторяющихся действий существует, будучи приписанным явлением, привычка действовать таким образом. Как установить, что есть такая вещь, как привычка? Что доказывает, что есть явление, которое можно назвать «привычкой»?

В нашем концептуальном мышлении есть категория «привычка», и с её помощью мы обозначаем повторяющиеся действия. Есть конкретная категория «привычка курить», и мы точно так же обозначаем с её помощью отдельные случаи курения. У нас также есть слова «привычка» и «привычка курить», и мы называем категории «привычка» и «привычка курить» этими словами. Мы называем все повторяющиеся действия словом «привычка», а повторяющееся курение – словами «привычка курить». Это условности, с которыми все мы согласны.

Как доказать, что есть такое явление, как привычка? Или, простыми словами, что такое привычка? Давайте просто проанализируем наименование словами, в частности слова «привычка курить». Привычка – это не слово. Это не звук слов «привычка курить». Эти слова – наименование. Привычка курить – это также не отдельные действия, когда человек курит. Отдельные действия служат основой для наименования привычки. Но все согласятся, что объективно существует привычка курить, хотя она не является ни словами, ни одним действием, ни совокупностью действий. Но слова «привычка курить» к чему-то относятся – к чему-то, основанному на отдельных действиях. Они относятся к самой привычке, но мы не можем указать на привычку, как будто её можно обнаружить в словах или в действиях. Привычка немного похожа на иллюзию: это не что-то прочное. Это лишь то, к чему относится слово «привычка», существующее на основе каждого изменяющегося момента сходных повторяющихся действий.

Таким образом, доказать, что существует привычка курить, можно лишь тем, что слова «привычка курить», введённые на основе повторяющегося курения, к чему-то относятся; по этому поводу существует договорённость; и это не противоречит достоверному познанию. Более того, эта привычка производит результат – она вызывает отдельные случаи курения. Если нам понадобится дать определение привычке, это просто то, к чему относится слово «привычка» на основе повторяющихся действий.

Теперь давайте перенесём это понимание на обусловленное «я». Есть слово «я». Его можно также назвать именем, например «Алекс» или вашим именем. Но давайте просто оставим «я». Итак, кто я? Я не слово «я». Я не слово. К чему мы относим слово? К индивидуальной последовательности моментов познания, причём познание состоит из компонентов, относящихся к пяти совокупностям. Есть последовательность моментов хождения, говорения, сидения и выполнения различных действий. Это основа для наименования «я». Обратите внимание, что основа должна быть подходящей. Мы не называем словом «я» что-то совершенно неподходящее, например ракету, которая летит на Луну.   

К чему относится слово «я»? К обусловленному «я». Но кто это или что это? Мы не можем на это указать. Это лишь то, к чему относится слово «я» на основе индивидуальной последовательности пяти постоянно изменяющихся совокупностей познания. Оно кажется начальником, сидящим в нашей голове, но на самом деле оно таким не является. Это просто то, к чему относится слово, и что существует на основе индивидуальной последовательности моментов субъективного познания вещей. Обусловленное «я» подобно иллюзии, но оно не то же самое, что иллюзия. Оно подобно иллюзии, потому что кажется прочным, но на самом деле таким не является.

Когда мы говорим, что существование явлений доказывается с точки зрения умственного обозначения или наименования словами, мы не имеем в виду, что умственное обозначение и наименование создают вещи. Младенец существует не только в том случае, если я вижу маленького человека и говорю или думаю «младенец». Обозначаем ли мы сознательно это существо категорией «младенец» и называем ли мы его словом «младенец» – неважно. Обозначение и наименование не создают младенца. Дело не в том, что, если никто не обозначает его как младенца, он не существует.

Младенец существует. Мы не подвергаем это сомнению. Но что такое младенец и что доказывает, что это маленькое создание существует как младенец? Его существование как младенца доказывается тем, что умственное обозначение и наименование «младенец», применяемые к достоверной основе для обозначения, на самом деле к чему-то относятся и это не противоречит договорённости и достоверному познанию. Вот что имеется в виду, когда мы говорим, что это создание существует как «младенец» или как «младенец Маша» на основе умственного обозначения. Для комара оно существует как «завтрак». У комара нет слова «завтрак», но он может воспринимать младенца Машу как подходящий объект, из которого можно сосать кровь.

Это подводит нас к понятию пустотности, которую большинство людей называют пустотой. На санскрите это шуньята. Простите, но, будучи переводчиком, я обнаружил, что недопонимание буддизма на Западе часто связано с переводом терминов, который даёт людям неправильное представление. «Пустота» означает, что у нас есть что-нибудь обнаружимое, например стакан, но он пуст, внутри ничего нет. Это пустой стакан. С точки зрения прасангики гелуг речь не об этом. Пустотность – просто отрицание того, что невозможно, не утверждающее существование чего-либо другого, например пустого стакана. Возможно, «пустотность» тоже не лучший перевод, но для обсуждения прасангики он точнее, чем «пустота». Помните, что пустотность – не ничто. Смысл слова шуньята намного ближе к слову «отсутствие». Точнее, это отсутствие невозможных способов существования. На санскрите шуньята также означает «ноль».

Во-первых, существует ли отсутствие? Да, оно существует. Можем ли мы увидеть отсутствие? Да, мы можем видеть, что в этой комнате нет слона. Все мы можем ясно видеть отсутствие слона. Но в случае пустотности мы говорим не о том, что могло бы существовать. Например, в этой комнате мог бы быть слон. Мы говорим об отсутствии того, чего не существует вообще. Мы также можем видеть, что в комнате нет розового слона. Его не существует в принципе. Он никогда не существовал и не будет существовать. Дело не в том, что розовый слон был здесь, затем ушёл в другую комнату, но потом может вернуться! Это не временное отсутствие. Это полное отсутствие, подобное отсутствию розового слона, которого никогда не было в этой комнате.

В случае пустотности мы говорим об отсутствии того, что совершенно невозможно, не существует вообще и никогда не может существовать. Тем не менее, соответствующая умственная концепция или фантазия существует – мы можем вообразить розового слона – и может нас напугать. Мы можем испугаться того, что в комнате розовый слон или монстр. Отсутствует то, к чему относится наша фантазия, – нечто реальное, например настоящий розовый слон или монстр. У нас может быть ошибочное представление о нём, но это представление не относится ни к чему реальному. Настоящих розовых слонов и настоящих монстров не существует.

Но здесь мы не просто говорим об отсутствии чего-то невозможного, например розового слона. Мы говорим об отсутствии невозможного способа существования. Пустотность – это не когда мы утверждаем, что в комнате нет монстра. Мы говорим, что это комната, которую не посещает монстр. Мы говорим о том, каким образом существует комната. Она никогда не существовала как комната, посещаемая монстром. Конечно, если ребёнок верит, что в спальне монстр, он будет очень напуган и не уснёт. Но это заблуждение: страх не относится ни к чему реальному в отношении того, как существует комната. Включив свет, мы сможем показать ребёнку, что комната не существует таким образом.

Под пустотностью мы имеем в виду отсутствие невозможных способов существования. Это многословно, но речь именно об этом.

Обусловленное «я» существует. Это то, к чему относится слово «я» на основе постоянно изменяющихся совокупностей, которые составляют индивидуальную последовательность восприятия вещей от момента к моменту. Но мы проецируем на обусловленное «я» неправильное представление – что оно существует как ложное «я», как маленький начальник в нашей голове; но это невозможно. Это ошибочное представление не относится ни к чему реальному. Нам кажется, что начальник в нашей голове – и есть настоящее «я». Но это не так, потому что маленького начальника вообще не существует.

Например, мы что-то сказали другому человеку, он разозлился и дело закончилось ссорой. Наши первые слова, реакция другого человека и последовавший вербальный обмен – всё это основа, обозначенная категорией «я». Именно мы воспринимаем всё это. Достоверное описание произошедшего с точки зрения обусловленного «я»: «Я что-то сказал, он в ответ разозлился, и у нас была жаркая перепалка». Вот что произошло на самом деле.

Однако проецируя ложное «я» на относительное «я», участвовавшее в инциденте, и веря в него, мы думаем: «Я настоящий идиот! Я снова это сделал! Я всегда говорю не то! Какой же я дурак! Я такой плохой». Что отсутствует? Реальный идиот «я». У нас есть концепция идиота и плохого «я» – эти концепции существуют. Но то, к чему эта концепция относится – «я», которое на самом деле существует как настоящий идиот, – отсутствует. Такой вещи нет. Мы лишь представляем, что обусловленное «я» существует как ложное «я». Это и есть невозможный способ существования. На обусловленном уровне мы, возможно, сказали что-то глупое, но никто не может существовать как полный глупец и не более того.

Однако вы всё дальше уходите от старой вечной загадки из буддизма – что нет никакого «я» вообще.

В буддизме такое не говорится. Вы нигде этого не найдёте.

Но именно это мы слышим и читаем многие поколения. Индуисты говорят, что существует «я» – реальное «я», которое они называют атман, а буддисты его отрицают.

Прошу прощения, но, я думаю, здесь есть недопонимание. Буддизм отрицает атман, которому учат различные индуистские школы, но он не отрицает обусловленное «я». Об этом очень ясно говорится в буддийских текстах. Обусловленное «я», или личность, пудгала на санскрите, не существует как атман, или «душа», но личность существует. Важно понять, что это означает.

Во-первых, важно получить общее представление о том, что отсутствует, а после того как мы перестали это проецировать – посмотреть, что осталось. Затем мы осознаём, что получилось не совсем то, что нужно, и придётся избавиться от чего-то ещё. Мы делаем это несколько раз на нескольких уровнях понимания. Таким образом мы достигаем наиболее точного понимания того, почему «я», которое не подлежит отрицанию, подобно иллюзии. Вот что говорят все буддисты: что обусловленное «я» подобно иллюзии. Они не говорят, что «я» не существует. Когда они говорят об отсутствии личности, речь идёт о том, что не существует ложного «я».

Обусловленное «я», которое существует, зависит от того, что происходит, и постоянно меняется. Оно подобно иллюзии, потому что кажется плотным, но таковым не является. Но поскольку обусловленное «я» существует, мы можем достоверно обозначить индивидуальную последовательность субъективного восприятия явлений как «моя жизнь». Поскольку обусловленное «я» существует, мы испытываем последствия своих действий. В обратном случае причинно-следственной связи бы не было и наши действия не имели бы значения. Все буддийские учения об этике и карме были бы чепухой. Но, конечно, это не так.

Правильное понимание и медитация на пустотность – мощные противоядия, позволяющие устранить глубочайший источник всех наших проблем – неосознавание того, как существуем мы сами, другие и всё остальное. Каждый момент нашего восприятия состоит из множества постоянно изменяющихся составляющих. Некоторые из них физические, другие ментальные, а третьи не относятся ни к одной из этих двух категорий. Одна из составляющих последнего типа – обусловленное «я». Оно существует как приписанное явление, не обладающее ни физической, ни ментальной природой. Но оно не может существовать или познаваться независимо от тела, ума и моментов восприятия.

Тем не менее, нам кажется, что обусловленное «я» существует невозможным образом – как маленький начальник в нашей голове. Такое «я» – ложное «я» – вообще не может существовать. Оно не соответствует действительности. Осознавая, что наше обусловленное «я» не существует как ложное «я», мы постепенно прекращаем пытаться защитить и обезопасить это несуществующее ложное «я». Мы прекращаем действовать компульсивно под влиянием страстного желания, гнева и наивности, предпринимая безнадёжные попытки его обезопасить, и тем самым освобождаемся от страданий, которые создаём себе сами.