Диск с острыми лезвиями: история и структура 

Этот текст принадлежит традиции тренировки ума лоджонг (blo-sbyong). Он был составлен индийским мастером Дхармаракшитой в конце 10 – начале 11 века. Дхармаракшита был одним из учителей Атиши, у которого было 157 учителей. Часто люди не понимают, как можно быть учеником нескольких учителей. Его Святейшество Далай-лама советует представлять их в виде одиннадцатиликого и тысячерукого Авалокитешвары. Они подобны разным лицам одной фигуры, все они гармонично друг друга дополняют. Это очень полезная практика.

Атиша был великим индийским мастером, он добирался до Суматры (современная Индонезия), чтобы получить передачу наставлений по тренировке ума из особой линии. Он вернулся в Индию, после чего его пригласили в Тибет. Именно он начал второй цикл передачи Дхармы из Индии в Тибет после того, как Дхарма пришла там в упадок, когда закончился первый цикл, во время которого появилась школа ньингма.

У нас нет исходной версии текста на санскрите. В колофоне в конце тибетской версии текста не указан ни один переводчик. Это странно. По традиции в тибетских переводах индийских текстов сначала приводится санскритское название текста, а в конце перечисляются переводчики. В этом случае в тибетском тексте говорится лишь, что он был передан от Атиши Дромтонпе, его тибетскому ученику, после чего перечисляются следующие преемники линии передачи. Я подозреваю, что Атиша получил устную передачу текста от Дхармаракшиты, после чего текст был записан уже Дромтонпой или кем-либо другим уже в Тибете. Это также подтверждает слог, которым написан текст: он чисто тибетский и по стилю совсем не похож на слог, который обычно встречается в переводных текстах.

В любом случае по словам Дромтонпы у Атиши было три учителя бодхичитты. Двое – Дхармаракшита и Майтрийоги – были в Индии, а третий, Серлингпа, жил на острове Суматра, который в то время назывался Золотым островом. Согласно традиции, у Дхармаракшиты было настолько великое сострадание, что он отрезал кусок плоти со своей ноги и отдал его больному мужчине в качестве лекарства. Майтрийоги так продвинулся в практике тонглена (когда мы отдаём своё счастье другим и забираем себе страдания), что однажды, когда били собаку, у него на ноге появился синяк. Он смог забрать себе эту травму. Однако Атиша говорит, что главным источником наставлений по тренировке ума был Серлингпа.

В то время, а также веками ранее велась активная морская торговля между Индией и государством, располагавшимся на территории современной Индонезии, в частности с островом Суматра. В то время там было процветающее буддийское царство. Не так давно на острове Суматра были найдены руины монастырского института, где, предположительно, преподавал Серлингпа и где учился Атиша. Это был крупнейший образовательный центр, он был даже крупнее, чем университет Наланда. На самом деле буддизм в Индонезии плохо изучен, хотя многие тексты были переведены на старояванский язык. На острове Суматра был крупнейший образовательный центр, именно там и преподавал великий мастер Серлингпа. Сейчас это место называется Муаро-Джамби. Сейчас многое делается, чтобы это место признали объектом Всемирного наследия, так как это будет способствовать дальнейшим археологическим раскопкам.

Хотя Атиша говорит, что основным источником наставлений по тренировке ума был Серлингпа с острова Суматра, по моей теории, прежде чем посетить Индонезию, Атиша получил наставления, похожие на те, которые мы можем увидеть в тексте «Диск с острыми лезвиями» и во втором тексте Дхармаракшиты «Уничтожение яда павлином» (rMa-bya dug-’joms). В этих текстах много общего с традицией тренировки ума, поэтому моя теория заключается в том, что Атиша хотел углубить своё понимание этой темы после того, как он впервые познакомился с этими наставлениями в Индии. Для этого ему нужно было отправиться на остров Суматра, и затем он принёс эти наставления в Индию, после чего передал их в Тибет.

Вопрос в том, к какой традиции относится этот текст – к традиции тренировки ума или к предтече этой традиции? Как нам рассматривать этот текст? Если мы изучим собрание текстов по тренировке ума 14 века «Сотни упражнений по тренировке ума», в это собрание входят два текста Дхармаракшиты. В некоторых версиях заголовок текста изменён: «Махаянская тренировка ума, диск с острыми лезвиями», хотя Дхармаракшита назвал этот текст по-другому.

Текст имеет много общего с наставлениями по тренировке ума, в частности там упоминается практика отдавания и принятия тонглен, а также практика, когда мы принимаем на себя поражение, а другим отдаём победу. Источник обоих наставлений –текст Нагарджуны «Драгоценная гирлянда»:

(484) Пусть все отрицательные потенциалы созреют у меня и пусть все мои созидательные потенциалы созреют у других существ.

В тексте «Вступление на путь поведения бодхисаттвы» Шантидева также учит практике отдавания и принятия. Он пишет о ней в конце текста – в молитве-посвящении:

(56) Какие бы страдания ни испытывали существа-скитальцы, пусть все они на мне созреют; пусть счастьем наслаждаются скитальцы благодаря собранью бодхисаттв. 

У традиции отдавания и принятия, которая зародилась в Индии, богатая история. Дхармаракшита углубил эту практику в своём тексте, сделав упор на недостатках себялюбия. Эгоцентричное состояние ума мешает нам сострадательно взять на себя страдания других существ и с любовью отдать им счастье.

Любовь и сострадание – основа для зарождения бодхичитты. Бодхичитта – это устремление к нашему личному просветлению, которое ещё не случилось, но которое может случиться благодаря нашим факторам природы будды. Бодхичитту сопровождает намерение достичь просветления и приносить благо всем существам с помощью этого состояния. В частности бодхичитта направлена на аспект дхармакаи нашего ещё не происходящего просветления.

Есть две стадии бодхичитты: обусловленная и глубочайшая. Обусловленная бодхичитта направлена на аспект глубокого осознавания дхармакаи. Другими словами, она нацелена на просветлённый всеведущий ум с его условной природой – способностью породить тела форм будды, видимости будды. Глубочайшая бодхичитта направлена на свабхавакаю – дхармакаю сущностной природы, то есть на пустотность (пустоту) просветлённого ума и на истинные прекращения в этом уме.

Прежде чем мы начнём подробно изучать текст, для начала мне хотелось бы рассмотреть текст в целом, чтобы у нас было общее представление о том, как текст устроен, как его можно разделить на четыре связанные друг с другом секции.

В тексте 118 строф, он начинается с простираний перед Тремя Драгоценностями: Буддой, Дхармой и Сангхой. Вначале мы также видим название: «Диск с острыми лезвиями – попадание в уязвимое место врага». Далее автор простирается перед Ямантакой, также известным как Ваджрабхайрава, могущественной формой Манджушри. Это довольно нетипично – простираться перед Ямантакой, и нам нужно понять, почему Ямантаке отводится такая важная роль в этих двух трудах Дхармаракшиты.

Ямантака – это могущественная («гневная») форма Манджушри. Манджушри являет собой распознавание, или мудрость пустотности (пустоты), которая побеждает врага – наше неведение, цепляние за невозможное, несуществующее ложное «я», а также лелеяние себя, которое коренится в этом цеплянии. Единственный способ победить такого врага – осознать, что наши проекции, связанные с «я», не соответствуют реальности. Нам нужно распознавание пустотности, чтобы с его помощью отделять реальное от выдуманного.

Когда мы изучаем текст, в котором говорится о цеплянии за «я» и о том, как его преодолеть, нам очень важно понять, о чём, собственно, речь. Говоря о «я», или о личности в буддизме, мы разделяем условное и ложное «я».

Условное «я» действительно существует. Конечно, мы можем уйти в глубокое философское размышление о том, что значит «существовать», но, если остановиться на более простом объяснении, «существовать» значит функционировать. Объект выполняет свою функцию. Мы что-то делаем. Мы ведём себя созидательно или разрушительно и переживаем результаты своего поведения. То есть мы делаем свой вклад в рамках причинно-следственной связи, и нельзя сказать, что «я» совсем не существует. Это будет крайность нигилизма.

Мы не впадаем ни в нигилистические, ни в этерналистские крайности. Нигилисты говорят, что никакого «я» нет. Если бы это было правдой, было бы неважно, что мы делаем, потому что тогда у наших поступков не было бы никаких результатов и мы бы не переживали последствия своего поведения. Буддийское учение явно говорит о другом. Позиция этерналистов такая: у нас есть прочное «я», оно никогда не меняется, на него ничто не влияет, и оно может существовать независимо от тела и ума. После освобождения «я» переносится в трансцендентальное состояние мокша и существует само по себе. Такое утверждение также отрицает причинно-следственную связь. Если бы «я» было статичным и ничто не могло на него повлиять, то опять же было бы неважно, что мы делаем: мы бы не переживали последствия своего поведения. Буддийское учение опровергает такую позицию.

Условное «я» существует. Мы все с этим соглашаемся, мы одинаково переживаем его как явление-приписывание поверх пяти совокупностей или, простыми словами, поверх тела и ума. Всё, что мы воспринимаем: эмоции, все механизмы, с помощью которых ум функционирует, например внимание, сосредоточение, интерес и так далее – всё это постоянно присутствует. Все эти разные части, например внимание, которое мы направляем, а также эмоции, ощущения в теле и так далее, меняются с разной скоростью. «Я» не существует отдельно от всего этого. Оно не тождественно ничему из перечисленного, однако является так называемым приписыванием поверх этой основы. 

Думаю, приписывание проще всего понять на примере связи между целым и его частями, хотя сама идея приписывания довольно сложная. Связь между «я» и совокупностями – это не то же самое, что связь целого и частей, хотя они довольно похожи. Есть много частей, но также есть и целое. Нельзя сказать, что целого не существует, однако целое не может существовать отдельно от своих частей. Целое нельзя обнаружить ни в одной из его частей; однако целое существует. Какова связь между целым и частями? Целое – это так называемое приписывание поверх частей.

С одной точки зрения мы бы сказали, что целое объективно существует, потому что это утверждение соответствует общепринятой условности. Таким же образом у нас есть условность, в соответствии с которой у нас есть «я» и мы его чувствуем. 

Из-за того что наш процессор, то есть ум, ограничен, возникает проблема: нам кажется, что «я» существует самодоказанно и независимо. Кажется, что «я» не состоит из частей, никогда не меняется, и мы переживаем его как голос, который никогда не замолкает у нас в голове. Словно в нас сидит «я», которое всем управляет, разговаривает, жалуется и всё комментирует. Мы переживаем это навязчивое чувство, что внутри нас есть «я», которое каким-то образом живёт в нашей голове или в теле и всё время комментирует: «Что мне теперь делать? Все на меня смотрят. Что люди обо мне думают?» Оно никогда не уверено в себе и пытается найти способы обрести уверенность.

Из-за этой неуверенности у нас появляются беспокоящие эмоции, например страстное желание. Мы думаем: «Если бы я мог что-нибудь заполучить и держаться за это, это придало бы мне уверенности». Когда мы злимся, мы думаем: «Если я смогу убрать это от себя, это придаст мне уверенности». Чувствуя наивность, мы думаем: «Если я просто притворюсь, что этого не существует, и возведу вокруг стены, это придаст мне уверенности».

Однако, конечно, ни одна из этих стратегий не помогает, и из-за гнева, жадности и наивности мы ведём себя компульсивно. В этом суть кармы, и это приносит нам проблемы. Очевидно, что наше компульсивное поведение приносит проблемы другим, но в первую очередь мы доставим проблемы самим себе, потому что таким образом cформируем сильные привычки, которые будут повторяться. Мы зацикливаемся и становимся практически зависимыми от своего саморазрушающего поведения.

Всё это происходит из-за проекции, которая заставляет нас чувствовать, что «я» существует таким образом. Нам кажется, что «я» – это прочная сущность внутри нас. Именно это в тексте называется «врагом». Наш подлинный враг – это ложная, вымышленная проекция, которую мы накладываем на условное «я». Однако нам нужно быть осторожными в этом вопросе. Условное «я» не сидит внутри нашего тела или ума, но мы проецируем ложное «я», цепляемся за него и верим, что оно соответствует реальности.

Когда мы используем термин цепляние за «я», нужно иметь в виду, что у него два значения. «Цепляние» (’dzin) – слово, которое также означает «принять что-либо в качестве объекта». Первое значение этого слова заключается в том, что ум принимает что-либо в качестве объекта; ум проецирует такую видимость, и кажется, что внутри головы кто-то (то самое «я») разговаривает. Так мы это воспринимаем. Второй аспект так называемого «цепляния» – это когда мы думаем, что определённое положение вещей соответствует реальности и вещи существуют именно таким образом. 

Нам нужно избавиться от этой веры. Это чепуха, это подобно иллюзии. Нам кажется, что такое положение вещей соответствует реальности, но это не так. Во-первых, нам нужно отсечь эту обманчивую убеждённость, а затем сделать так, чтобы ум прекратил проецировать обманчивые видимости. Чем больше мы убеждаемся, что это чепуха, и чем больше сосредотачиваемся на отсутствии чего бы то ни было реального, что соответствовало бы нашей проекции (а смысл пустотности именно в этом), тем меньше мы будем цепляться за «я».

Я предпочитаю использовать термин «пустотность», нежели «пустота», для перевода санскритского слова шуньята. Шуньята не подразумевает, что существует обнаружимое условное «я», которое сидит внутри нас, но оно пустое, потому что в нём нет ложного «я». Смысл шуньяты не в том, что на столе стоит стакан, но он пуст, в нём нет воды. Шуньята означает отсутствие такой вещи, как невозможное «я», ложное «я». Тем не менее это не противоречит тому факту, что мы что-то делаем и переживаем результаты своего поведения. Карма всё же работает, причинно-следственная связь работает.

Мы хотим прекратить верить в видимость того, что ложное «я» соответствует реальности. Чем больше мы сосредотачиваемся на отсутствии такой вещи, тем слабее становится привычка ума создавать проекции. Во время полной поглощённости пустотностью, когда мы неконцептуально сосредоточены на отсутствии такой вещи, наш ум не создаёт видимости ложного «я». Из-за этого инертность и сила, из-за которой наш ум снова и снова создаёт эту видимость, истощается. Чем больше мы неконцептуально сосредотачиваемся на пустотности, тем слабее становятся наши проекции и вера в ложное «я». 

Таким образом наш ум в конце концов прекращает воспроизводить эту чепуху, эти проекции. Вот как мы это преодолеваем. Это очень важно понять, потому что это главная тема текста. Цепляние за невозможное «я» – это наш враг. Другими словами, ум создаёт видимости, а затем верит, что они соответствуют реальности.

Из цепляния за «я» вытекает так называемое «себялюбие». Себялюбие значит, что мы думаем: «Я самый важный человек, а ты нет. Мне на тебя наплевать». Это такое состояние ума. На Западе мы скорее говорим об эгоцентризме или озабоченности собой, когда мы просто думаем: «Я, я, я». Это «я, я, я» – и есть ложное «я». Это маленькое «я» в нашей голове говорит: «Всё должно быть по-моему. Я самый важный, и всем следует уделять мне внимание. Я должен быть первым в очереди, мне нужно занять лучшее место». Очевидно, что мы все это переживаем, и это переживание затягивает: кажется, что вещи действительно существуют именно так. Эта убеждённость: «Я самый важный, и сначала мне нужно позаботиться о себе», – и есть себялюбие.

Вот что символизирует Манджушри: распознавание, которое отличает настоящее, существующее от полностью вымышленного. Нам нужно отсечь ложное воззрение, проявив силу. Вот что представляет собой Ямантака: это очень могущественная форма Манджушри.

Иногда могущественные формы называют «гневными». Как минимум в английском языке выражение «гневная форма» содержит в себе совсем не ту коннотацию, которая имеется в виду. «Гневный» означает, что мы злимся, но в разгневанном состоянии наш ум довольно беспокойный. Хотя у нас есть много подобных образов и Дхармаракшита действительно их использует, тем не менее я думаю, что суть в том, что это могущественная форма. Мы хотим использовать очень сильную энергию в борьбе с беспокоящими эмоциями и цеплянием за «я». Смысл в том, чтобы сказать себе: «Хватит вести себя как ребёнок!» – или: – «Хватит вести себя как идиот! Избавься от этого цепляния». Вот что нам нужно. «Просто прекрати!» Это и есть Ямантака.

Во второй из кратких глав коренной тантры Ваджрабайравы, служащей источником данных наставлений по практике Ваджрабайравы, или Ямантаки, есть описание ритуалов с использованием различных предметов, с помощью которых можно силовыми методами подействовать на вредоносных существ. В тексте приводятся наставления о том, как изготовить эти ритуальные предметы, в том числе оружие в виде диска. Этот острый диск, по сути, представляет собой «метательную звёздочку», как он называется в традиции японских ниндзя. Он выглядит как звезда с отверстием посередине, по краям которой выступают лезвия. Эти метательные диски в форме звёздочки служат устрашающим оружием. Если присмотреться к разным формам будд в иконографии, например обратить внимание на Ямантаку, он держит в руках подобное оружие в виде диска. У Ямантаки тридцать четыре руки, и в одной из них он держит этот диск и использует его, чтобы вести войну против «нашего врага» – цепляния за ложное «я», существование которого невозможно.

Когда я сделал поэтический перевод текста и назвал его «Диск с острыми лезвиями», это название каким-то образом закрепилось и другие люди также стали использовать мой перевод названия. Война против ложного «я» – образ, который можно часто увидеть в буддийской литературе. В конце концов, Будда был из касты воинов, поэтому вполне естественно, что в буддийской литературе часто встречаются такие воинственные образы. Например, тибетский перевод слова «архат» (освобождённое существо) буквально означает «победивший противника», то есть тот, кто победил врага. Именно так это слово переводит Джеффри Хопкинс. Один из способов одолеть врага – использовать эту метательную звёздочку, диск с острыми лезвиями. 

Метафора оружия в виде диска появилась и стала широко известной гораздо раньше: мы можем найти этот образ на изображениях индуистского бога Вишну. Вишну, о котором говорится в Ведах, написанных ещё до прихода Будды, держит в руках оружие в виде диска, хотя из него не торчат лезвия. Этот диск называют «колесом истинного учения». Это колесо часто появляется во всех индийских традициях. Оно символизирует сансару, колесо непрекращающегося существования. В ранней индийской небуддийской философии его называют колесом истинного учения. Вишну держит это колесо в одной из четырёх рук, что символизирует восстановление колеса Дхармы, колеса учения, даже если для восстановления потребуется начать войну. Вишну метает это колесо, чтобы победить врагов и восстановить чистоту Дхармы. Этот образ также можно встретить в буддийской традиции.

Как мы бросаем вызов врагам в буддийском контексте? В традиции тренировки ума мы превращаем неблагоприятные обстоятельства в условия, которые помогают нам продвигаться по пути просветления. Думаю, в этом сущность наставлений по тренировке ума.

Обычно используется термин «тренировка ума», однако нам нужно очень внимательно его рассмотреть. Мы говорим не просто о тренировке в сосредоточении: суть тренировки ума совсем не в этом. Когда мы говорим об уме, мы имеем в виду состояния ума. Тибетский термин, обозначающий слово «ум» в выражении «тренировка ума», ло (blo), часто используется, чтобы сказать о состоянии нашего ума и о нашем отношении к вещам. Наше состояние ума, положительное или отрицательное отношение к ситуациям, имеет большое значение. Мы можем изменить наше переживание сложной ситуации, изменив своё отношение к происходящему.

Как-то раз Его Святейшество Далай-ламу спросили, что делать при депрессии: «В мире происходят ужасные вещи, особенно удручает ситуация в Тибете, как вы сохраняете самообладание на фоне происходящего?» Его Святейшество ответил, что, если вы можете найти хотя бы что-нибудь, пусть даже мелочь, что стало лучше, чем раньше, это даёт надежду, а надежда – это главное средство против депрессии и уныния.

Если мы попробуем поменять своё отношение таким образом, то поймём, что есть и что-то хорошее, даже если это мелочь. Такая перемена в нашем отношении к обстоятельствам позволяет нам превратить неблагоприятные и трудные условия в благоприятные. В нашем случае слово «тренировка» джонг (sbyong) также означает «очищение»: мы хотим очиститься от негативных состояний ума и вместо них развить что-нибудь другое. Это же тибетское слово входит в состав слова «образование». Мы хотим культивировать положительные состояния ума и делаем это преимущественно с помощью практики отдавания и принятия (тонглен).

Давайте минутку поразмышляем. Мы с вами будем говорить о том, как преодолеть цепляние за «я». Между условным и ложным «я» есть разница. Условное «я», как и целое, не тождественно своим частям. Оно не является чем-то совершено отличным от своих частей и не может существовать обособленно от них. Тем не менее существует целое и существует «я». Оно функционирует даже несмотря на то, что мы не можем на него указать. Проекция, что где-то у нас в голове есть разговаривающее маленькое «я», которое пытается держать всё под контролем, невозможна.

Когда я предлагаю поразмышлять об этом, я имею в виду, что нам следует попробовать понять, что всё это значит. Сначала повторите в уме: «Я существую, есть условное “я”, но я не существую так, как мне представляется. Мои представления– это ложная проекция, однако это не значит, что меня не существует». Вот как нужно размышлять.

Если вы слышите ясное объяснение, попытайтесь понять смысл, например смысл того, что вы только что повторили в уме. Как только вы поймёте значение слов, оцените, есть ли в них смысл, верное ли это учение? Вам следует опираться на свой опыт и исследовать, что происходит, когда вы размышляете таким образом и принимаете это учение. Ваше понимание будет основано на всех этих стадиях.

Только когда вы убедитесь, что учение верно, вы можете приступить к тому, что называется медитацией, делая это понимание своей полезной привычкой. Осмысление учения и убеждённость в его правильности – это основополагающие факторы. В противном случае, если мы будем медитировать на то, чего не понимаем и в чём не уверены, мы далеко не уйдём.

Именно на это направлены дебаты в тибетской традиции. Мы не будем подвергать сомнению своё понимание так же упорно, как наши оппоненты. Во время дебатов наши оппоненты всегда пытаются поставить под сомнение наше понимание и заставить нас противоречить самим себе. В процессе дебатов с другими участниками (дебаты необязательно должны быть формальными), мы проверяем своё понимание и исследуем, верно ли мы всё понимаем. 

Если в медитации сосредотачиваться на неверном понимании, это может привести к катастрофе. Нам нужно добиться верного понимания и убеждённости в нём, чтобы у нас не было сомнений. Когда у нас есть сомнения, это состояние ума называется нерешительным колебанием и это большое препятствие в практике медитации на такие глубокие темы. Конечно, мы также не хотим, чтобы во время медитации наш ум начинал блуждать, размышляя об обеде, но это уже другой вопрос. Тем не менее на более тонком уровне именно отсутствие определённости в понимании того или иного учения мешает нам осмысленно сосредоточиться на любом аспекте Дхармы.

В процессе слушания, размышления и медитации второй шаг, «размышление», подразумевает анализ и обдумывание. Вот что мы пытаемся делать. Многие из нас ещё не дошли до той стадии, когда мы можем медитировать в соответствии с подлинным определением слова «медитация». Сначала нам нужно тщательно распробовать наставления и понять, о чём в них говорится.