Мы изучаем один из методов развития бодхичитты, который представляет собой расширенное объяснение практики замены отношения к себе и отношения к другим. Он исходит от учений Шантидевы, текста «Практикуя поведение бодхисаттвы» (санскр. Бодхичарья-аватара), и учений различных учителей кадам, а также комментариев и объяснений на текст «Лама чопа», «Гуру пуджу». «Гуру пуджа» означает ритуал подношения духовным учителям, духовным мастерам. И этот метод был составлен, собран воедино уже ушедшим младшим учителем Его Святейшества Далай-ламы Триджангом Ринпоче.
И мы изучили сначала метод развития равного отношения, или равностности, который называется развитием простого равного отношения, который общий для хинаяны и махаяны. И его практикуют как в том методе, который мы изучаем, так и в другом – в методе, который состоит из семи частей, – и он основан на распознавании других живых существ как наших матерей. После этого мы изучили девять… девять шагов, или девять кругов, этой практики, которая у нас называется практикой развития особого, махаянского равного отношения, которая в особенности направлена на устранение чувств близости к одним существам и отдалённости от других. И также мы увидели, что многие из пунктов, которые здесь объясняются в этом методе, они могут быть применены как в данном случае, так и они относятся к уравниванию себя с другими.И также мы добавили некоторые строфы из Шантидевы, которые подходят здесь по смыслу и которые также касаются обмена себя на других.
Решение перестать быть предвзятым
Далее, пять решений, к которым мы приходим после размышления над этими девятью пунктами в этом особом типе равного отношения. Первое решение – я перестану быть предвзятым. Как бы мы ни посмотрели, с относительной или с глубочайшей точки зрения, у нас нет причин расценивать одних как близких, а других как далёких. И тогда мы принимаем твёрдое решение – прекратить быть предвзятым, прекратить относиться к одним людям как к близким, а к другим как к далёким, принимая одних и отвергая других. Потому что, определённо, этот предвзятый подход имеет свои проблемы. А рассматривать всех равными – это та дорога, по которой шёл Будда.
И если мы посмотрим на строфу из «Ламы чопы», которая связана с этим решением, в этой строфе мы обнаружим уравнивание себя с другими, а не уравнивание всех существ между собой. Если мы смотрим на себя как на центрального человека во вселенной, то это один из способов предвзятости. Если же мы непредвзяты, то мы будем работать над достижением всеобщего блага, включая и наше. Например, если мы попали в какую-либо беду или катастрофу – мы можем, например, подумать о катастрофе экологической, – это не только моя проблема, это наша общая проблема, и причём включая меня тоже.
В строфе из «Ламы чопы» говорится:
(90) Вдохновите нас увеличивать благополучие и радость других, размышляя над тем, что между другими и нами нет разницы: никто не желает ни малейших страданий и никогда не удовлетворяется имеющимся счастьем.
Эти строфы обращены к нашему учителю, а также к буддам и бодхисаттвам, – они начинаются с фразы: «Вдохновите нас», – что также иногда переводят как: «Благословите нас», – но я считаю это неуместным переводом. В данном случае мы обращаемся к духовным учителям за вдохновением, чтобы мы развили равное отношение ко всем без чувства близости или дальности и наши действия были направлены на принесение счастья другим и устранение их страданий. И также мы здесь устраняем привязанность к самому себе, то есть чувство, что мы сами для себя близки, а все остальные существа далеки. И мы устраняем чувство близости в отношении одних существ и дальности в отношении других существ, которым мы стараемся помочь. И состояние ума, которое мы стараемся развить, практикуя это решение, может быть проиллюстрировано аналогией, которую привёл Серконг Ринпоче: когда мы видим в магазине какую-то вещь, которая нам очень нравится и которая нам действительно нужна, и у нас возникает очень твёрдое решение купить её. Вот эта твёрдая решимость приобрести это – это и есть то самое состояние ума, которого мы здесь стараемся достичь, на котором мы сосредоточиваемся. И это решение – развить и поддерживать равное отношение к себе и другим, с одной стороны, и ко всем существам между собой, – и это решение основано на тех причинах, которые мы изучили вчера.
Мы стараемся повторить некоторые из этих причин, в частности то, что мы все равны, и никто не хочет страдать, и все хотят быть счастливы. И для того чтобы прийти к этому твёрдому решению, мы приходим к этому решению и сосредоточиваемся на этом. Мы можем при этом сосредоточиваться на тех людях, которые находятся рядом с нами, например, здесь на этих занятиях, или когда мы едем в метро, или пользуемся общественным другим транспортом и так далее. Мы думаем о том, как важно не иметь фаворитов среди этих людей и расценивать их равными между собой и так же считать себя равным другим. Также может быть очень полезно – у нас здесь этого нет, но может быть полезно большое зеркало, которое бывает в классах для спортивных упражнений или для танцев. И тогда в этой группе людей мы все поворачиваемся к зеркалу, так что в зеркале мы видим всю эту группу, включая нас самих. И в этом случае нам будет легче сосредоточиваться на равенстве всех людей в группе, включая нас самих. На самом деле, это довольно мощная практика, потому что так мы обычно не видим и не представляем себя, когда мы работаем с этой группой людей и нам очень легко забыть про себя. Мы при этом подобны ещё одной овце в большом стаде овец. Когда мы смотрим на это стадо, то все они выглядят похоже, подобно большому собранию пингвинов, которые тоже все выглядят похоже, стае пингвинов.
Давайте попробуем это сделать.
Пункты Шантидевы, подкрепляющие решение не иметь любимчиков
Если мы ещё добавим сюда объяснение Шантидевы о том, как уравнивать отношение к себе и к другим, мы должны заботиться о других точно так же, как мы заботимся о себе.
(VIII.90) Во-первых, буду медитировать усердно на равенство себя с другими: поскольку все живые существа собратья, испытывающие счастье и страдание, об [остальных] заботиться [мне] нужно так, как [я забочусь] о себе.
Страдания других вызваны их цеплянием за ложное «я», то есть за «я», которое кажется существующим на самом деле. И точно так же и мои страдания происходят из-за цепляния за реально существующее «я». И те и другие страдания мне следует искоренить, потому что между ними не существует различия. В том смысле, что этого ложного «я» не существует ни в ком. И нет никакой разницы относительно тех страданий, которые происходят из-за понимания, из-за принятия этого ложного «я» за подлинное. Здесь говорится, что все эти страдания – невыносимые страдания, вызванные цеплянием за ложное «я». Они в равной степени основаны на неведении, или неосознавании, или незнании.
(VIII.92) Хоть моя собственная боль не причиняет вред телам других, но всё же, будучи такой же болью у «меня», из-за цепляния за «я» она невыносима.
(VIII.93) И точно так же, пусть чужую боль не ощущаю сам, но всё же, будучи такой же болью у «меня», из-за цепляния за «я» она невыносима.
(VIII.94) Поэтому чужую боль я должен устранить, из-за её [природы] боли – как и боль «мою». Помочь я должен существам другим, ведь их [природа] есть [природа] ограниченных существ, как тела «моего».
И мы можем смотреть на других, выполнять это в форме медитации, размышляя о том, что у других, точно так же, как и у меня, одно и то же заблуждение. Это заблуждение, или неведение, относительно того, как мы существуем, – это основная проблема абсолютно каждого существа. Это не моя личная проблема, это не ваша личная проблема, это проблема каждого существа. И страдания, которые появляются из-за этого, ужасны, и они должны быть устранены независимо от того, кто именно их переживает – мы или кто-то другой. Другими словами, мы можем сказать, что неведение должно быть устранено во всём мире – не только моё личное неведение, но и неведение вообще, не только ваше также.
[медитация]
Кстати говоря, то, что я добавляю к полученным мною от Серконга Ринпоче учениям строки из текста Шантидевы, – это не необычный метод. Например, Его Святейшество Далай-лама, когда даёт учения, зачастую использует несколько текстов в одно и то же время, давая учение как бы по нескольким текстам. И когда он комментирует один текст, он дополняет его цитатами из другого, если, например, в нём могут быть найдены более подробные объяснения. То есть это не та ошибка, когда мы создаём свою собственную Дхарму. Это следование тому стилю учений, когда различные тексты объединяются, когда они, все эти тексты, исходят из одной гармоничной традиции.
Следующая строфа из текста Шантидевы говорит о том, почему нам нужно сосредоточиваться на наших страданиях, если между нашими страданиями и чужими страданиями нет никакой разницы. И это действительно так. Что делает мою головную боль более страшной, чем ваша? Есть ли в ней действительно что-то особенное? И когда мы говорим о счастье – о нашем, или о вашем счастье, – то что делает наше счастье чем-то особенным?
(VIII.95) Раз счастье одинаково угодно и остальным, и мне, особенного что во мне, что я лишь для себя желаю счастья?
(VIII.96) И если же страданье в равной мере не желанно ни другим, ни мне, особенного что во мне, что я забочусь о себе, а не об остальных?
Размышлять таким образом очень полезно. Это любимое высказывание молодого перерождения Серконга Ринпоче: «Ничего особенного». То есть, в этом нет ничего особенного. Мы теперь медитируем, размышляя о том, что особенного в нашем страдании или в нашем счастье, почему мы должны работать только для достижения нашего счастья и освобождения от нашего страдания. Ваше счастье и ваши страдания точно так же важны, как и мои, в равной степени, и ничего особенного в них нет. И это верно и с точки зрения уравнивания всех существ между собой: среди них нет никого, чьи счастье или страдания были бы особенными. Мы можем очень хорошо видеть это на примере того, как Его Святейшество Далай-лама обращается с людьми: в некотором смысле, каждый человек чувствует себя особенным, но это причём в контексте того, что никто особенным не является.
[медитация]
Этот пункт увязывается с предыдущим пунктом Шантидевы. Если мы скажем, что мои счастье и страдания особенные, потому что они мои, то и другие тоже считают своё счастье и свои страдания особенными, потому что они тоже считают их своими. Так в чём же разница? Разницы нет. Это недостаточно веская причина – то, что эти страдания или счастье особенные, потому что они мои, – потому что у каждого существа точно такая же причина. И это действительно так, не правда ли?
От чужих страданий можно отвернуться, от своих – не очень получается.
И как раз именно об этом следующая строфа из объяснения Шантидевы, который очень хорошо умел отвечать на все эти возражения. Он говорит: «Вместе со всеми другими существами мы образуем единое целое. Точно так же, как и нога с рукой – это части тела». Целое в данном случае приписывается всему нашему телу. И точно так же мы можем приписать обозначение «целое» всем живым существам. И мы точно так же будем частью этого целого.
(VIII.91) Как, несмотря на многочисленные части и разделение на руки и тому подобное, о теле следует заботиться как о едином целом, хотя различны существа-скитальцы, с точки зренья счастья и страданья они все мне равны в желаньи счастья, целое [тем самым образуя].
Пример, который часто приводит Его Святейшество Далай-лама: если я озабочен своими собственными трудностями, то это один уровень, и это тоже справедливо, потому что у нас действительно есть наши собственные проблемы. Но он также говорит: «Я часть большего целого – я часть тибетцев». И поэтому было бы справедливо с моей стороны заботиться о тибетцах, потому что я один из них. И так же я являюсь частью всей жизни на этой планете.
И все мы сталкиваемся с одинаковыми проблемами: с загрязнением окружающей среды, изменением климата. И это не только моя личная проблема, это абсолютно всеобщая проблема, потому что я всего лишь часть всего живого на планете. И рассматривать таким образом себя как часть большого целого – справедливо, потому что с этой проблемой сталкивается как раз вот эта более общая, вся эта группа, и мы являемся её частью. Когда мы сталкиваемся с такими проблемами, как, например, проблемы тибетцев или загрязнение окружающей среды на планете, мы сталкиваемся не с нашей личной проблемой, а с проблемой, которая встаёт перед большим количеством других людей. И когда, как говорит Шантидева, у ноги возникает какая-то проблема, например заноза колючка, то рука извлекает из ноги эту занозу. Она не говорит, что: «Нога, это твоя проблема, а у меня-то всё хорошо». Разумеется, рука помогает ноге, потому что они часть единого целого. И это касается и нас, потому что мы является частью единого целого, частью всех ограниченных существ.
(VIII.99) И если обо всех страданьях одного он сам заботиться и должен, тогда, поскольку боль руки – это не боль ноги, то почему рука должна об этом печься?
(VIII.100) И если нелогично [игнорировать] его и происходит это действие из чувства [целостного] «я», тогда, конечно же, всё нелогичное о [целом, что составляю] я и остальные, по мере своих сил отбросить нужно.
Давайте сосредоточимся на этом.
[медитация]
Разве можно сказать, что все равны, ведь у каждого свой собственный поток ума?
Все равны в том, что мы часть единого целого. Ведь даже поток ума – это обозначение, которое существует на основе его моментов. На группу индивидуальных потоков умов, мы можем обозначить эту группу, наклеить на неё ярлык целого. И Шантидева по этому поводу говорит, что – точно так же, например, чётки или армия – у нас есть эти понятия, но это всего лишь навсего нечто, что состоит из частей. И нет ничего неправильного в том, чтобы обозначать всё большие и большие группы, которые будут составлять единое целое. И наш индивидуальный поток ума, хотя он действительно индивидуален, тем не менее, он не существует именно как реально индивидуальная вещь, изолированная от всего остального.
(VIII.101) То, что называется «континуум» и «группа», к примеру чётки, армия и прочее, – не истинное [целое, что можно обнаружить], а значит, раз не существует обладателя страданий, то кто несёт ответственность [являясь «мной»]?
И также я хотел бы ещё добавить, учитывая ваш возраст, вы, без сомнения, пережили жизнь в Советском Союзе, где у нас было принято думать с точки зрения коллектива, что мы части коллектива. И, если вас заставляли думать о нуждах коллектива, при этом отвергая свои нужды, то в какой-то момент из-за того, что это навязывается силой, что-то внутри нас может восставать против этого. Поэтому довольно логично, что у тех, кого заставляли думать с точки зрения коллектива, могут возникать возражения к этим строфам. Но если мы подумаем об этом логично, с точки зрения вот этой цепочки рассуждений, которые мы можем найти у Шантидевы, то мы думаем о довольно обширном чувстве социальной ответственности, которое основано на нашем собственном выборе и на нашем понимании, а не на принуждении. Но в случае с людьми, которые жили в странах, где этот коллективизм прививался насильно, действительно могут возникать некоторые трудности.
Я думаю, что, говоря о больших группах, о коллективах, мы можем выделить искусственно обозначенные и естественно обозначенные. Пример, если существует предвзятость и дискриминация в отношении цвета кожи, например в Южной Африке во времена апартеида, когда людей с чёрной кожей выгоняли, им было запрещено ездить на тех же самых автобусах, что и белым, им нельзя было ходить на те же самые пляжи и использовать те же самые туалеты и даже ходить в те же самые школы. Некоторые такие же моменты были в южной части Соединённых Штатов Америки: чернокожим запрещалось сидеть в передней части автобуса, они должны были сидеть только в задней части. И если речь идёт о тёмном цвете кожи, то эта проблема воздействует и на нас, вне зависимости от нашего цвета кожи. [И если мы чернокожий, эта проблема затрагивает и нас, нравится нам это или нет]. Таким образом, это не искусственно обозначенная группа, а естественно обозначенная, причём мы являемся частью этой группы. И в этой ситуации было бы легче размышлять о проблемах или работать над проблемами всех чернокожих людей, особенно если мы сами чернокожий человек. Или если говорить о проблемах женщин, которые в некоторых странах также подвергаются дискриминации, например, не могут водить машину или не могут выходить из дома без закрытого лица, – если мы женщины, то это точно так же касается и нас. Это естественным образом обозначенная группа. И когда мы говорим об этом пункте, об этих строках Шантидевы, то, наверное, лучше всего иметь в виду именно таким образом естественно обозначенные группы, или целые, а не искусственно обозначенные, образованные группы, которые были созданы государством.
[медитация]
Далее, следующие очень хорошие строки Шантидевы, в них говорится о том, что страдание должно быть уничтожено не потому, что это моё или ваше страдание, – просто потому, что оно причиняет боль.
(VIII.102) Будучи лишёнными владельца, все страданья лишены различий: остановлены они должны быть [просто] потому, что причиняют боль. Так зачем нужны здесь жёсткие [границы]?
Если мы посмотрим на всё живое, то на самом деле то страдание, которое оно испытывает, не имеет владельца. И оно должно быть уничтожено просто потому, что оно болезненно.
Очень простой пример, который относится к дому, где я живу, там есть корзина для мусора, но иногда я обнаруживаю мусор на полу. Эти бумаги, которые там лежат, их нужно положить в корзину и не потому, что это мои бумаги или ваши бумаги: просто потому, что они лежит на полу. И поэтому, когда я вхожу в дом и вижу, что какие-то бумаги лежат на полу, я не думаю о том, кто это там их бросил, я просто беру их и кладу в корзину. Просто потому, что их нужно выбросить.
Давайте подумаем об этом. Проблема окружающей среды – это не моя проблема и не ваша проблема, у этой проблемы нет владельца, и она должна быть искоренена только потому, что она приносит вред.
[медитация]
Следующее высказывание Шантидевы, следующий пункт – это цепочка рассуждений, где говорится о том, что страдания других должны быть преодолены.
(VIII.103) «Почему устранены должны быть каждого страданья?» Что ж, не опровержимо это: если нужно прекратить страданья [одного], нужно прекратить страданья всех. Если нет, то [то же самое относится] ко мне, как и [к любому существу] с ограниченьями.
Или можно сказать это немного иначе: если есть хотя бы один человек, чьи страдания не должны быть устранены, то получается, что и ничьи не должны быть устранены.
Это не так-то просто. Понимаете, да, эту цепочку размышлений? Если мы все равны, то получается, что если должны быть устранены страдания одного человека, то должны быть устранены страдания всех. Или, если страдания одного существа не должны быть прекращены, так как все мы равны, то и ничьи страдания не должны быть прекращены. Давайте поработаем над этим. Если мои страдания должны быть прекращены, то и страдания всех существ должны быть прекращены. А если страдания всех существ не должны быть прекращены, тогда получается, что и мои личные страдания тоже не должны быть прекращены. Таким образом, наверное, будет понятнее, если мы скажем.
Это, кстати говоря, основано на понимании целого и его частей – того, что мы говорили до этого, – у Шантидевы. Если должны быть устранены страдания части, то должны быть устранены страдания и целого. В обратном случае, если страдание целого не должно быть устранено, то не должно быть устранено и страдание части. Особенно, если речь идёт о нашем личном «я».
[медитация]
Далее в тексте Шантидевы следуют строки, которые напоминают те строки, которые мы читали, когда только начинали это первое решение, – что я определённо перестану быть предвзятым. Речь может идти как о предвзятости к другим, когда мы разделяем их на далёких и близких, так и о предвзятости, когда мы считаем близкими себя, а чужими, или далёкими, – других.
(VIII.105) Если устраняется страданье многих с помощью страданий одного, обладатель любящего состраданья эту боль себе возьмёт – себе и остальным во благо.
Это есть и в других наставлениях по развитию бодхичитты: я один, а других намного больше. Также Шантидева говорит:
(VIII.109) Значит, даже если трудимся для блага остальных, не возникнет удивления, гордыни и надежды на созревший плод [для самого себя].
И приводит пример:
(VIII.116) Пусть даже труд такой во благо остальным не вызывает удивленья и гордыни, подобно это предвкушению награды, которое не возникает, когда самих себя мы кормим.
Если рука вытаскивает колючку из ноги, было бы довольно странно, если бы она думала, как она чудесна. Или если бы мы думали, как мы чудесны, когда кладём пищу в рот, кормим своё тело.
И это очень хорошо соответствует тому, что было сказано до этого, что страдания должны быть устранены не потому, что они мои или ваши, а просто потому, что они причиняют вред. Не потому, что это именно мои или именно ваши страдания, и не потому, что я так чудесен, что устраню все эти страдания, или что вы их устраните. Когда я поднимаю эту бумажку с пола… когда я поднимаю и кладу в мусорную корзину эту бумажку, я её поднимаю просто потому, что её нужно выбросить, и я не ожидаю, что меня будут другие благодарить, я не пишу на стене объявление о том, что вот я поднял бумажку, там, моё имя.
[медитация]
Я думаю, это очень важный момент – то, что мы помогаем просто потому, что это должно быть сделано. Мой учитель Серконг Ринпоче очень помог мне понять это. Девять лет я работал его переводчиком, секретарём и помогал ему разными другими способами. И за всё это время он сказал мне спасибо только два раза. Почему? Потому что я старался сделать его учения доступными и помогал ему просто потому, что эти учения должны стать доступными другим. А не потому, что мы хотим, чтобы нам сказали спасибо и погладили, как собачку, по голове, а мы повиляли хвостом. Очень помогло.
Следующие строки Шантидевы:
(VIII.114) Как руку и так далее мы ценим, поскольку это части тела, то почему бы не ценить существ, что обладают телом, поскольку они части странствующей жизни?
Мы обозначаем, называем эту руку «я». если мы порезали руку, мы говорим: «Я порезался». Но, очевидно, сама рука – это не я. Если мы заботимся о руке, как если бы это был я, хотя на самом деле это и не я, мы точно так же можем заботиться и о других руках, о руках других людей, потому что это точно так же не является «я» на самом деле. И точно так же как мы свою руку считаем своей, мы точно так же можем считать и чужие руки своими, то есть наклеивать на них ярлык «я». То есть это всё о том, как мы можем относиться к другим и заботиться о других точно так же, как мы относимся и заботимся о себе. Их тела – это не я, но и моё тело на самом деле также не является «я».
Шантидева подводит итог:
(VIII.115) Как в силу привыкания возникла мысль «я», что к телу этому относится, пусть даже «я» в нём нет, таким же образом, благодаря привычке, не может разве мысль «я» возникнуть также в отношении других живых существ?
[медитация]
У меня есть вопрос относительно части и целого, касательно той аналогии, которая приводилась с пальцем, который вытаскивает занозу, руки, которая вытаскивает занозу из пальца ноги. В случае тела понятно, почему это происходит: тело как целое, оно служит опорой для сознания, которое испытывает эту боль. И, соответственно, понятна причина, почему рука не думает о том, что ей не нужно вытаскивать занозу из пальца. А если мы будем рассматривать себя как эту руку и палец, то есть себя как часть чего-то целого, насколько можно эту аналогию продолжить, то есть какова причина, чтобы…
Прежде всего, мы в буддизме не признаём какой-то вселенский разум, частями которого мы являемся. И, да, у каждого из нас действительно есть индивидуальный поток ума. Но, с точки зрения того, как мы испытываем, или переживаем, вещи – я знаю, в русском это непростое слово для перевода – и если мы зададим вопрос: «Что значит переживать что-либо, или познавать что-либо?» – это означает, что мы не просто регистрируем данные, или информацию, как это делает компьютер, или, что мы записываем какую-то информацию, а потом мы можем её возобновить, вернуться к ней – компьютер тоже это может делать. Но компьютер не переживает эту информацию.В данном случае под переживанием мы подразумеваем осознавание, или познание, этого и при этом ещё некоторый уровень счастья или несчастья. И то, что мы переживаем, та информация, которую мы переживаем, или познаём, с помощью наших органов чувств или с помощью сознания ума, – это результат нашей кармы. Если мы посмотрим на определение вот этого чувства уровня счастья или несчастья, то оно представляет собой способ вызревания нашей кармы – это то, как мы переживаем нашу карму, и это то, что созревает из кармы. Мы встречаемся с какой-либо информацией от органов чувств, например со зрительной информацией или с болью, которая представляет собой информацию физическую, – и это всё тоже происходит из-за кармы. И мы переживаем это одновременно ещё с тем или иным уровнем счастья или несчастья. Этот уровень счастья или несчастья представляет собой ещё один способ созревания кармы, или кармическую тенденцию, или потенциал.
Вопрос в том, можем ли мы испытывать несчастье другого человека, когда другой человек испытывает боль. И мы можем это. У Шантидевы есть несколько строф, которые как раз на эту тему. Мы вкратце к ним уже обращались. Он говорит, что мои страдания, или боль, или это боль другого человека, – в обоих случаях она возникает из-за цепляния за «я». Из-за того, что у нас есть это цепляние за «я», мы также хотим от неё избавиться. И когда мы действуем, цепляясь за это реально существующее «я», за это ложное «я», которое на самом деле не существует, и с точки зрения этого ложного «я» нет никакой разницы, идёт ли речь о проекции относительного, или обусловленного, «я» – наша проекция или чужая. И мы хотим избавиться и избавить других от этого страдания, потому что оно основано на этом ложном «я».
Да, при этом у нас есть обусловленное «я», которое действительно существует. Но то, что было обозначено, а именно «я», – это не то же самое, что и основа для обозначения. Основа для обозначения, как вы сказали, – это тело, но «я» – это не тело. И Шантидева говорит, что даже в этой жизни тело ребёнка и тело старика или пожилой женщины – они не то же самое. И если мы хотим избавить от страдания все эти тела, которые есть в этой жизни, и, соответственно, потом ещё в следующих, то все эти тела не являются «я». И та боль в этих телах, которую мы собираемся устранить, то есть если мы собираемся устранить ту боль, которая есть в этих телах, то тогда нам следует работать и над тем, чтобы устранить боль, которая есть в других телах. И мы можем испытывать несчастье,мы можем переживать несчастье из-за боли любого из этих тел, будь то тело ребёнка, или пожилого человека, или тело наше в следующей жизни, или другие тела, других людей. Точно так же рука не испытывает ту боль, которая есть в ноге, но они формируют единое целое, и мы работаем над устранением боли на основе этого целого. Одна часть целого помогает другой части целого, и вся эта вещь обозначается как «я».
И у нас есть ещё большее целое, то есть всё человечество и вся жизнь. Хотя не обозначаем их как реально существующее «я», говоря, что: «Я это всё», – это больше относится к индуистскому взгляду. Тем не менее, я являюсь частью этого всего целого. И точно так же одна часть целого может помочь другой части целого. Есть разница между утверждением: «Я человек» и «Я – всё человечество»; между утверждением: «Я тибетец» и «Я – все тибетцы». Но, конечно, это очень сложный вопрос с точки зрения того, что такое ложное «я», что такое обусловленное, или условное, или относительное, «я», и что вообще значит испытывать, или переживать, что-либо.