Тантра: чистое видение и физические упражнения

Иногда мы пытаемся уснуть, а за окном шумят и у нас появляются беспокоящие эмоции – раздражение и гнев. Чем может помочь визуализация? Не будет ли бегством от реальности представлять людей, шумящих или включивших громкую музыку, в форме медитативных образов будд, а их шум – как звучание мантр?

Важно помнить, что в буддизме очень много методов. Метод, когда мы воспринимаем всё в чистой форме, сложно применять в ситуациях, вызывающих сильные эмоции, особенно гнев. В тантре предлагаются и другие способы работы с гневом. Например, мы можем перенаправить гнев на себялюбие, которое говорит: «Я хочу заснуть. Это важнее, чем ваше желание послушать музыку». У меня под окнами иногда до трёх ночи люди сидят за столиками уличного кафе и громко разговаривают.

Мы можем использовать эту гневную энергию, направив её против себялюбия, как предлагается в тексте по тренировке ума (лоджонгу) «Диск с острыми лезвиями», и увидеть, что мы эгоистичны, эгоцентричны и так далее. Но делать это нужно с пониманием пустотности. Суть не в том, чтобы наказать себя, воспринимая себя как истинно существующее прочное «я», как будто наш гнев – это реальная беспокоящая эмоция и нам нужно наказывать себя и чувствовать вину, потому что мы ужасные люди. Определённо делать этого не нужно. Применение Дхармы заключается не в этом. Мы хотим использовать мощную энергию гнева, «отфильтровав» её – избавившись от заблуждения и цепляния за истинное существование. Мы используем эту сильную энергию, чтобы пробиться сквозь себялюбие.

Это вряд ли поможет вам уснуть, но по крайней мере гнев и себялюбие уйдут. Затем нужно уже решать проблему со сном. Например, я снимаю матрас с кровати и переношу его на кухню, поскольку уличный шум там не слышен. Я также не слышу там моего невероятно шумного соседа, который никогда не ложится спать до 4 утра, чей голос отчётливо доносится через тонкие, как бумага, стены. Я «отдаю победу другим», как говорится в тренировке ума. Я не пытаюсь заснуть, пока слышу шум, так как знаю, что это меня расстраивает. Даже если на какое-то время шум затихает, я остаюсь в напряжении, ожидая, что скоро звуки возобновятся. Так что я отдаю победу другим. Пустяки, я могу поспать на кухне.

Мы можем найти решение. Главное не злиться. Представлять, что люди – это будды, здание – это мандала, а звуки – это мантры, в такой ситуации очень трудно; честно говоря, в подобных ситуациях мне и в голову это не приходит. Поэтому есть другие методы. Есть метод махамудры, который тоже очень трудно применять: мы просто воспринимаем всё как возникновение ментальной голограммы, и это не имеет большого значения. В чём разница между восприятием шума и голоса любимых людей, говорящих нам приятные слова? Это просто звук. Это тоже поможет нам не злиться, но необязательно поможет заснуть.

Суть в том, чтобы не злиться, потому что это и есть настоящее страдание. Если мы слышим шум, лежим и пытаемся заснуть, хотя у нас ничего не получается, то это заблуждение. Это упрямство: «Всё должно быть по-моему!» Если в вашей квартире нет более тихого места, куда вы можете переместиться, придумайте другое решение, например найдите новое жильё, если можете. Беруши не так эффективны. Я пробовал. Они не очень помогают. Они приглушают шум, но он не исчезает.

В каких ситуациях визуализации могут быть полезны? 

Думаю, они полезны, когда мы мысленно жалуемся: «Это плохо, мне не нравится. Из моей комнаты в отеле ужасный вид», «Этот человек выглядит нелепо», и так далее. Это полезно, когда у нас в голове возникают концептуальные мысли и мы жалуемся. В этот момент мы понимаем, что всё это концепции, просто концептуальное мышление. Мы также можем думать обо всём как о мандалах с различными фигурами. Как сказал один из моих западных друзей, в мандале множество разных фигур: могущественные фигуры, пары в союзе, одиночные фигуры и так далее. В мандале есть место для любых фигур, и нам необязательно воспринимать что-либо негативно. 

Именно это подчёркивается, когда говорится, что нужно воспринимать гуру как будду. Суть та же самая. Цонкапа хорошо это объясняет в «Ламриме ченмо». Он не развивает свою мысль дальше – в идею, которая сложилась в традиции гелуг позднее, начиная с ламрима Второго Панчен-ламы и затем в очень подробном объяснении в ламриме Пабонгки, где говорится, что гуру – это будда; так сказал Ваджрадхара и так далее. Там действительно подчёркивается, что гуру – это будда, но Цонкапа не подчёркивал это в «Ламриме ченмо». Вместо этого он говорил, что в Будде мы видим только хорошие качества, так как у просветлённого существа есть только хорошие качества, и гуру нужно воспринимать так же, как мы воспринимали бы просветлённое существо. Он комментирует те же цитаты из текстов тантры и сутры. Он говорит, что полезнее всего видеть в учителе только хорошие качества, как мы видим только хорошие качества у будды. Затем он сразу же говорит, что, разумеется, у учителя есть и недостатки. У всех есть недостатки, и мы этого не отрицаем. 

Пятый Далай-лама составил целую практику признания недостатков учителя (на условном уровне), однако нет ничего полезного в том, чтобы жаловаться на недостатки. Мы только расстроимся и опустим руки, у нас появится больше негативных мыслей. Мы не отрицаем негативные качества, но понимаем, что сосредоточение на них не принесёт никакой пользы. Если же мы сосредотачиваемся на хороших качествах, это может вдохновить и приободрить нас. Вот почему мы сосредотачиваемся только на хороших качествах. Разумеется, мы делаем это после того, как проверили учителя и увидели, что у него или у неё действительно есть хорошие качества. Затем Цонкапа ясно говорит, что мы вряд ли когда-нибудь найдём учителя, у которого есть все качества, изложенные в текстах, поэтому нужно найти того, у кого хороших качеств больше, чем плохих, и сосредоточиться на хороших качествах. Вот что значит воспринимать гуру так же, как будду, в соответствии с «Ламримом ченмо» – основным объяснением ламрима в традиции гелуг. 

То же самое касается практики так называемого «чистого видения» в обычной жизни, которое мы практикуем на пути тантры, когда общаемся с другими или с собой. Конечно, если речь идёт о нас самих, нам нужно видеть собственные недостатки, чтобы мы знали, над чем нам нужно работать. Однако, если жаловаться на свои недостатки, чувствовать себя из-за них виноватыми и так далее, это не принесёт никакой пользы. Жаловаться на чужие недостатки также непродуктивно. Таким образом, мы сосредотачиваемся на хороших качествах (и можем представить их в виде разных фигур или элементов в нашей визуализации). Это поможет нам как минимум почувствовать некоторое вдохновение. 

Например, у меня под окном люди сидят до трёх часов ночи, пьют алкоголь и громко разговаривают, совершенно не задумываясь о том, что в доме над кафе живёт много людей, которые их слышат и не могут заснуть. Хорошо, это их недостаток, отрицательное качество. Тем не менее эти люди могут быть подходящими объектами сострадания. «Как было бы чудесно, если бы они стали внимательнее к другим. Как было бы чудесно, если бы они не тратили своё время ночью, выпивая и ведя себя соответствующе». Вы развиваете к ним более положительное отношение и не злитесь. Тем не менее вы, возможно, не заснёте и вам всё равно придётся найти практичное решение этой проблемы. 

Как будда может развить сострадание к другим существам, если у будды чистое видение, чистое восприятие? Ведь вы сказали, что ум будды не создаёт видимостей, связанных со страданием, однако может воспринимать страдание. 

Когда будда воспринимает страдание (истинное страдание и истинные причины страдания), присутствующие в ментальном континууме другого существа, будда всегда нераздельно воспринимает две истины обо всех явлениях. Есть условная (относительная) истина этого страдания и причины страдания, а также пустотность. Когда мы воспринимаем условную истину этого страдания, наш ум создаёт нечто, что представляет в познании видимость истинного существования, хотя истинного существования не бывает.

Как мы познаём то, чего не существует? В соответствии с буддийским определением, «существующее» – это то, что можно познать достоверно. Если явление не может быть достоверно познано, оно не существует. Все живые существа в каждый момент познают невозможное существование, так называемое истинное существование (bden-par grub-pa). Его не существует. Как же мы его познаём? Что возникает в нашем познании? 

Это очень глубокий и сложный вопрос, и, очевидно, есть несколько способов разрешения этой дилеммы. Конечно, настоящее истинное существование не может появляться в познании, поскольку оно невозможно; поэтому ум существ порождает нечто, что представляет в познании это истинное существование, то есть видимость истинного существования, которая, однако, не соответствует действительности. Также эта видимость истинного существования сама лишена истинного существования.

Разумеется, возникает вопрос: как ум может создать нечто, напоминающее то, чего не существует? Разве нам не нужна модель, чтобы на её основе создать нечто, что будет её напоминать? На этот вопрос не так просто ответить. Как бы то ни было, возникает обманчивая видимость (’khrul-snang). Обманчивая видимость – это технический термин (точнее, я так перевожу исходный технический термин). Она обманчива потому, что кажется истинно существующей, хотя на самом деле это не так. Будда воспринимает обманчивую видимость, которая создаётся умами других существ, потому что на условном уровне она существует. Хотя ум будды не создаёт такую видимость, он может её воспринимать. Будда также знает, что эта видимость не соответствует реальности, то есть будда одновременно воспринимает её пустотность.  

Говоря кратко, благодаря своим ментальным способностям будда может познавать то, что воспринимают другие. Однако в то же время он знает, что это неверно, поскольку ничто не существует истинно. 

Да. Будда осознаёт, что обманчивая видимость, порождаемая умом другого существа, не соответствует действительности, поэтому будда одновременно воспринимает пустотность этой видимости и не обманывается ей. Другой человек в неё верит, считает её истинной, и будда способен воспринимать, что другой человек верит в истинность этой видимости. Другими словами, будда знает все ментальные факторы, сопровождающие восприятие человека. Вот решение данной дилеммы, которое мне известно. Некоторые учителя дают другое объяснение, но оно не во всём меня устраивает. 

Можете ли вы объяснить связь между умом и энергиями-ветрами (rlung)? Вы говорили, что с помощью ума мы можем управлять энергиями-ветрами, но верно ли обратное? Например, когда расстроены энергии-ветры, то наш ум также становится беспокойным?

Да. Эта причинная связь может работать в обе стороны, и мы можем работать и с тем, и с другим, но важно понять, что это за причинная связь. Мы сможем понять причинную связь между умом и энергиями-ветрами, только если поймём общий тип связи между ними – то, что у них одна сущностная природа (ngo-bo gcig); это технический термин. «Одна сущностная природа» означает, что мы говорим об одной и той же вещи, просто о двух разных её аспектах. С одной точки зрения, это ментальная активность. Когда мы говорим об уме в буддизме, речь идёт о ментальной активности. Мы не говорим о какой-то вещи. Если говорить просто, не усложняя (это уже достаточно сложная тема), у нас есть ментальная активность и мы можем описать её с субъективной точки зрения, с точки зрения нашего восприятия или опыта, и тогда мы говорим об уме; и то же самое явление можно описать с точки зрения энергии. Говоря об уме и об энергии, мы говорим об одном и том же. У них одна сущностная природа. Это одно и то же, просто мы смотрим на это явление с двух разных точек зрения. Если использовать западные категории, мы смотрим на это явление или субъективно, или объективно. 

Следовательно, если мы сделаем упор на работе с субъективной, переживающей частью, это повлияет на энергетическую часть, поскольку мы работаем с одним и тем же явлением. Разница только в том, на чём мы сосредотачиваемся. Если мы работаем с энергетической стороной, разумеется, это повлияет на ум, поскольку это одно и то же. Причинная связь в данном случае не является линейной, когда мы работаем с одним аспектом, а затем, в следующее мгновение другой аспект тоже меняется. Это больше похоже на подбрасывание монетки: мы подбрасываем не только лицевую сторону, но и заднюю. Вот как это работает. Если мы достаточно работали с умом, это естественным образом повлияет на энергии ума. Если ум становится спокойнее, энергии тоже становятся спокойнее. Если мы работаем только с физическими упражнениями и энергия становится спокойнее, ум тоже становится спокойнее. Это одно и то же. Вопрос только в том, как к этому подойти. 

Если посмотреть на многих великих тибетских лам, они не делают много физических упражнений. Не лучше ли работать с обеими сторонами – и с ментальной, и с физической? 

Лично я думаю, что необходимо работать с обоими аспектами. На завершённой стадии ануттарайога-тантры (высшего класса тантры) есть физические упражнения, которые практикующие выполняют, чтобы открыть каналы и так далее. Перед этим в общей тантре мы практикуем простирания. Но чтобы наше тело стало податливым (имеется в виду наша тонкая энергетическая система), есть специальные физические упражнения. Многие ли их выполняют? Вряд ли. Многие ли практикуют завершённую стадию? Вряд ли. Чтобы её практиковать, необходима невероятная подготовка. Как минимум у нас должно быть очень хорошее сосредоточение, а у большинства людей его нет.

Уделяют ли тибетцы особое внимание боевым искусствам, как, например, в некоторых китайских или японских традициях? Нет. Тем не менее, судя по всему, тибетская система даёт нам существ с очень высоким постижением, пусть даже они не очень подтянутые и достаточно полные.

Некоторые учителя кагью и ньингма преподают физические упражнения кумнье. Намкай Норбу Ринпоче учит упражнениям, которые называет янтра-йогой. Они похожи на хатха-йогу из индуистской системы. Так что некоторые упражнения всё же есть. Можно ли сказать, что учителя берут их с более продвинутых этапов практики и преподают западным людям, потому что западным людям такое нравится? Не знаю.

Нужно провести исследование, скольким тибетским монахам и практикующим в этих традициях, включая те времена, когда они жили в Тибете, давали такие физические упражнения и они выполняли их до того, как достичь уровня тантры. Я бы удивился, если бы получилось большое число. Я бы очень удивился. Я бы сказал, что основное упражнение, которое делают монахи, – это простирания. Также обычные монахи выполняют рутинную работу в монастыре. Пройти десять километров вниз по склону горы, чтобы набрать воды, а потом нести вёдра с водой в монастырь – это тяжёлая физическая нагрузка, но кто-то должен этим заниматься. Большинство монастырей были расположены далеко от источников воды. У них не было проточной воды, не говоря уже о топливе. Это огромная работа, и монахам приходилось этим заниматься – обычным монахам, не ринпоче.

Даже в наши дни в монастыре, о котором я знаю, в Ганден Джангце, где находится Серконг Ринпоче, предполагается, что все монахи должны учиться дебатам, даже тем, кто не одарён интеллектуально. И также они по очереди (я не помню, по сколько месяцев) выполняют работу в монастыре: расставляют чаши с водой и масляные лампы в храме, моют пол, помогают на кухне и так далее. Очередь дойдёт до каждого, и это, должен сказать, довольно демократично, хотя ринпоче этим не занимаются. Если ринпоче и делают физические упражнения, они выполняют простирания. У некоторых более современных из них, например у молодого Серконга Ринпоче, есть беговая дорожка. Она стоит в его спальне, и её можно настроить, чтобы она имитировала подъём в гору. Серконг Ринпоче самый дисциплинированный человек, которого только можно представить. С раннего детства он ежедневно упражняется полчаса на дорожке, если он дома. Конечно, одновременно с этим он читает мантры и так далее, но он делает упражнения, а многие ламы не делают.

Так что да, физические упражнения существуют, но, насколько я понимаю, это предварительные практики перед работой с тонкой энергетической системой. На самом деле, если посмотреть на цигун и подобные практики в боевых искусствах, они тоже предназначены для работы с тонкой энергетической системой, как она объясняется в китайских системах. Я думаю, что применение боевых искусств собственно для ведения боя было весьма второстепенным.

Поскольку буддизм – органично развивающаяся система, есть ли что-либо неправильное в том, что тибетские мастера дают эти методы западным людям на ранних этапах практики?

В этом нет ничего неправильного, но, как я упоминал в самом начале семинара, в физических упражнениях нет ничего буддийского. Они есть и во многих других системах. Например, в китайских системах боевые искусства могут практиковаться в контексте не только буддизма, но и даосизма или конфуцианства. Это не уникальная черта буддизма. Теоретическая часть там другая. Точно так же, когда мы практикуем физические упражнения, изначально предназначенные для работы с тонкой энергетической системой, важно делать это в буддийском контексте, о котором мы говорили.

В высшем классе тантры мы перед началом физических упражнений визуализируем себя в виде будды. Таким образом, если делать эти буддийские упражнения в фитнес-клубе как ещё одну систему оздоровления или йоги, в этом нет ничего плохого, но не стоит называть это буддизмом. В этом нет ничего неправильного, но лучше говорить, что это «упражнения, основанные на буддийских практиках». Настоящие буддийские упражнения делаются в контексте буддийской мотивации и цели, четырёх благородных истин, прибежища и так далее как методы достижения освобождения и просветления ради блага других.

Также концепция хорошей физической формы может быть очень разной. На Западе, когда говорят о физической тренировке, обычно имеют в виду тренировку мышц или гибкости тела, как в случае с упражнениями на растяжку и так далее. В буддийской тантре физическая подготовка предполагает тренировку тонкой энергетической системы. Нельзя сказать, что тонкое тело с его энергетическими системами совершенно отдельно от грубого физического тела, но, насколько я понимаю, чтобы правильно развить энергетическую систему, не требуется работать над силой мышц в качестве подготовки.

Если привести в качестве примера Миларепу, я не думаю, что он был подтянутым с нашей западной точки зрения. Однако очевидно, что его внутренние энергетические системы были прекрасно натренированы. Предшествующий Серконг Ринпоче, мой учитель, совершенно точно практиковал завершённую стадию: его помощник сказал, что один раз останавливался с Ринпоче в одной комнате и видел, что поздно ночью, когда все уже спали, тот выполнял различные физические упражнения. При этом у Ринпоче был существенный лишний вес и его вовсе не посчитали бы физически тренированным с западной точки зрения. Так что акцент довольно сильно отличается.