Введение
Мы начинаем обсуждение текста о тренировке ума «Тридцать семь практик бодхисаттвы», который написал мастер традиции сакья Тогме Зангпо в XIV веке в Тибете. Тогме Зангпо был широко известен как настоящий бодхисаттва, и его текст изучают во всех тибетских традициях. Он был учителем Рендавы, который, в свою очередь, был одним из основных учителей Цонкапы.
Тогме Зангпо написал и несколько других текстов. Самый известный из них – комментарий на труд Шантидевы «Вступая на путь поведения бодхисаттвы». Также он составил самый первый комментарий на труд Геше Чекавы «Тренировка ума по семи пунктам». На этих ранних учениях махаяны и основаны практики бодхисаттвы, которые вкратце описаны в тексте «Тридцати семи практик». Из этого текста, а также из написанных Тогме Зангпо комментариев видно, что он, безусловно, был знатоком пути бодхисаттвы.
Число тридцать семь очень важно. В буддийских текстах мы встречаем его повсюду. К примеру, есть группа из тридцати семи практик, или факторов, ведущих к очищенному состоянию. Она включает четыре близких размещения ума, восьмеричный путь и тому подобное. Это широко известные практики, которым следуют все, кто продвигается по пути к освобождению (придерживаясь хинаяны) или к просветлению (придерживаясь махаяны). Поэтому для практик бодхисаттвы выбрано число тридцать семь.
Следуя индийской традиции, текст начинается с выражения почтения:
Почтение Локешваре!
Локешвара – одно из имён Авалокитешвары, медитативного образа будды. Медитативные образы будд олицетворяют различные качества будды, в данном случае сострадание. Практически все тексты начинаются с того, что автор выражает почтение буддам или одному из медитативных образов будды. Почтение показывает источник вдохновения для учений, которые даются в тексте. Таким образом, тексту о практиках бодхисаттвы вполне соответствует поклонение состраданию. После выражения почтения следует простирание.
Неизменно почтительно посредством трёх врат простираюсь перед высшими гуру, а также перед Защитником Авалокитешварой, которые, видя, что все явления лишены возникновения и исчезновения, прилагают усилия лишь ради блага существ-скитальцев.
Мы всегда простираемся посредством так называемых трёх врат. Это врата, посредством которых мы действуем, говорим и думаем, и речь идёт о нашем теле, речи и уме.
Перед кем мы простираемся? В первую очередь и прежде всего – перед высшими гуру, духовными учителями. Затем – перед нашим Защитником Авалокитешварой. Слово «защитник» указывает, что Авалокитешвара вдохновляет нас и это вдохновение оберегает нас от эгоистичных поступков, лишённых сострадания. Важно, что гуру указаны до Авалокитешвары. На самом деле, в большинстве текстов представленный порядок слов выбран неслучайно. При переводе мы должны быть очень внимательны и сохранить порядок слов. Духовные учителя – источник всех медитативных образов будд, и в данном случае – Авалокитешвары.
Есть рассказ об индийском мастере Наропе и его ученике Марпе, великом тибетском переводчике. Однажды Наропа проявил всю мандалу медитативного образа будды Хеваджры, похожую на большую голограмму дворца Хеваджры со всеми фигурами в ней. Затем он спросил Марпу: «Перед кем ты станешь простираться прежде всего, передо мной или перед Хеваджрой?» Марпа ответил: «Я вижу тебя каждый день, а Хеваджру вижу впервые! Сначала я должен сделать простирания перед Хеваджрой». Тогда Наропа щёлкнул пальцами – и мандала полностью исчезла. Он поправил Марпу, сказав: «Ты только что совершил большую ошибку, которая, определённо, приведёт к отрицательным последствиям для тебя. Ты всегда должен помнить, что без гуру нельзя достичь успеха в практиках медитативных образов будд. Духовные учителя важнее всего».
Эта история ясно показывает, что мы не должны просто поклоняться различным медитативным образам будд, как если бы они были святыми. Точно так же мы не поклоняемся гуру, как если бы святыми были они. И сами гуру не спасут нас, но, следуя их указаниям и посредством вдохновения от них, мы можем достичь освобождения и просветления.
Затем в тексте описываются высшие гуру и Авалокитешвара, которые видят, что все явления лишены возникновения и исчезновения. Это относится к учениям о пустотности (пустоте), которые они в совершенстве постигли. Они ясно осознают: ничто не существует невозможным способом, включая невозможное возникновение и исчезновение. Об этом также говорил великий индийский мастер Нагарджуна в «Коренных строфах о срединном пути», выражая в начале почтение:
Я простираюсь перед полностью просветлённым Буддой, лучшим из учителей, преподавшем зависимое возникновение, которое лишено умственного измышления и [таким образом] успокоено, у которого нет прекращения, возникновения, полного завершения, постоянства, прихода, ухода [и которое, таким образом], не является ни разными вещами, ни чем-то одним.
Мы можем посмотреть на это с точки зрения наших собственных беспокоящих эмоций, а также проблем и страданий, которые они вызывают. Посмотрев на различные проблемы, которые есть у каждого, мы видим, что они не существуют как самостоятельные, прочные объекты. Они не появляются и не исчезают как мячики для пинг-понга, которые залетают в наш ум, вызывая неприятности. Все наши беспокоящие эмоции и проблемы возникают и продолжаются зависимо от причин и условий. Таким образом, устранив причины и условия, мы освободимся от беспокоящих эмоций. Если бы беспокоящие состояния ума существовали прочно и независимо, сами по себе, мы бы ничего не могли с ними сделать. Как бы мы ни пытались от них избавиться, всё было бы безрезультатно, потому что они бы самостоятельно возникали и продолжались. Чтобы помогать другим, важно увидеть, что не только беспокоящие эмоции, но и все явления лишены истинного существования, сами по себе они не возникают и не исчезают.
На основе этого понимания высшие гуру и Авалокитешвара прилагают усилия лишь ради блага существ-скитальцев. Только вместе с пониманием пустотности – подлинной реальности – можно по-настоящему эффективно помогать другим. Если наше понимание того, как существуют люди и их проблемы, не соответствует действительности, как мы можем помочь другим? В конечном счёте мы принесём им ещё больше проблем и недопонимания.
То, что они прилагают усилия лишь ради блага других, означает, что помогать другим – их единственная цель. Они не преследуют корыстных целей, их стремление – работать только для других. Поэтому мы обращаемся к высшим гуру, а не просто к какому-то гуру, так как нас может окружать много духовных учителей, которые, даже если и помогают другим, в действительности преследуют личные цели.
В фразе ради блага существ-скитальцев «существа-скитальцы» – это все мы, кого иногда называют живыми, или чувствующими, существами. Мы беспомощно скитаемся от одного рождения к другому, и эти рождения полны страданий и проблем. Работать ради блага существ-скитальцев означает помогать им достигать той духовной цели, к которой они стремятся, будь то освобождение или просветление.
Во второй вступительной строфе говорится:
Полностью просветлённые будды, источники блага и счастья, возникли в силу того, что осуществляли возвышенную Дхарму. Более того, поскольку это зависело от знания её практик, я объясню практику бодхисаттвы.
Это обещание сочинить текст, в котором автор указывает, что он собирается объяснять. Это стандарт любого индийского или тибетского текста. Обещание начинается со слов полностью просветлённые будды, источники блага и счастья... Другими словами, учение будд приносит нам пользу, поскольку мы достигаем либо освобождения от всех страданий, либо просветления; мы также обретаем счастье, которое сопровождает эти состояния. Достигнув просветления, мы можем помогать каждому.
Как будды становятся источником блага и счастья? Это происходит в силу того, что они осуществляли возвышенную Дхарму. Когда говорится о возвышенной Дхарме, имеется в виду Драгоценность Дхармы, то есть третья и четвёртая благородные истины. Третья благородная истина в контексте этой строфы относится к истинным прекращениям всех проблем и их причин в потоке ума будды. А четвёртая благородная истина говорит об истинном пути («истинном пути ума»). Это понимание реальности, которое функционирует как путь, приводя к истинному прекращению и также являясь результатом этого прекращения. Здесь говорится о состоянии, в котором устранены все страдания, проблемы, беспокоящие эмоции и ограничения, а также достигнуты все возможные постижения и качества. Полностью просветлённые будды раскрыли это состояние, то есть в действительности осуществили это в своём потоке ума.
Будды не были просветлёнными с самого начала: они были такими же, как мы. Они усердно трудились, чтобы устранить все заблуждения, беспокоящие эмоции, страдания и всё остальное, что омрачало их ум. Очень важно, что эти так называемые «преходящие загрязнения» подобны тучам, окутывающим наш ум. Они не могут быть природой нашего ума, так как мы способны полностью их устранить.
Конечно, чтобы это понять и по-настоящему в этом убедиться, нужно много учиться и много над этим размышлять. Но нам необходима уверенность в том, что избавиться от всех заблуждений посредством правильного понимания, а также достичь освобождения и просветления действительно возможно. Мы должны понять, что не только другие способны на это, но мы сами можем обрести правильное понимание и постоянно его поддерживать. Каждый из нас способен избавиться от всех заблуждений и, подобно буддам, достичь их истинного прекращения, осуществив четвёртую благородную истину – «истинный путь ума».
Как будды смогли этого достичь? Прежде всего, будды узнали о подлинных практиках, которые позволяют этого достичь, и слушали учения о них. Затем они обдумывали и анализировали эти практики, пока не поняли их правильно и полностью. В завершение они медитировали на них, чтобы сделать их частью своей жизни. Как говорит Тогме Зангпо, важно знать, что это достижение зависело от знания её практик (практик Дхармы). Другими словами, мы должны изучить, каковы практики бодхисаттвы: что нам нужно практиковать, чтобы самим стать буддами. Так как от этого зависит, достигнем ли мы уровня будды, Тогме Зангпо говорит, что объяснит практики бодхисаттвы, чтобы мы их изучили. Мы сможем размышлять об этих практиках, понять их, а затем медитировать на них и в конечном счёте – применять их в жизни.
Драгоценная человеческая жизнь
Как и в учениях ламрима о последовательных этапах пути, в этом тексте Тогме Зангпо сначала говорит о том, как наилучшим образом использовать преимущества драгоценной человеческой жизни, которая служит основой для достижения освобождения и полного просветления.
Поэтому первая строфа из тридцати семи звучит так:
(1) Практика бодхисаттвы – сейчас, когда мы обрели великий корабль [человеческого перерождения] с временными свободами и богатствами, который сложно отыскать, – слушать, размышлять и медитировать без отвлечений, днём и ночью, чтобы освободить себя и других из океана неуправляемого круговорота сансары.
Если вы читаете эти строфы, значит, вы обрели драгоценное человеческое рождение, то, что Тогме Зангпо называет великим кораблём. Такой образ есть и в тексте Шантидевы «Вступая на путь поведения бодхисаттвы».
(VII.14) [Сейчас,] занявши место на борту рожденья человеком, пересеки могучую страданий реку! Ведь эту лодку очень трудно вновь поймать – дурак, сейчас не время отходить ко сну!
Подобно тому как на корабле можно пересекать огромные океаны, наше человеческое рождение – это тоже корабль, который может переправить нас через океан сансары на другой берег, к освобождению. «Сансара» – неуправляемый круговорот перерождений, полный проблем и заблуждений. Что отличает великий корабль драгоценной человеческой жизни? Восемь временных свобод и десять богатств.
Тибетское слово, переведённое как «временная свобода», аналогично короткому перерыву. Как объяснял один из моих учителей, геше Нгаванг Даргье, очень полезно считать себя туристами, которые прибыли из худших перерождений в мир людей на короткие каникулы. У нас есть короткий перерыв, но затем, без сомнения, мы вернёмся в низшие миры. Нет необходимости перечислять все восемь временных свобод и десять богатств. Но вкратце, богатства – это качества или аспекты, которые обогащают нас и дают огромные возможности для духовной практики. К примеру, у нас не было бы возможности следовать духовному пути, если бы мы родились в одном из низших миров или же человеком, но там, где нет Дхармы или где любой вид духовной практики преследуется. Чего бы мы смогли достичь, если бы родились тараканом и каждый, увидев нас, хотел бы нас раздавить?
Наша жизнь богата на возможности. Нам доступны учения, духовные учителя, книги, люди, поддерживающие центры Дхармы, и многое другое, что позволяет следовать духовному пути. Как говорит Тогме Зангпо, такую ситуацию сложно отыскать. Просто подумайте о количестве насекомых и животных в этом мире, не говоря уже о существах из других миров, которых мы не видим. Очевидно, по сравнению с ними количество людей очень мало. А у кого из этих людей действительно есть доступ к Дхарме? Возможно, с появлением интернета их становится больше, но всё же, кто из них искренне интересуется Дхармой? Сколько людей, попадая на сайты с учениями, тут же их закрывают? А кто из интересующихся Дхармой, у кого есть к ней доступ, считает её настолько важной, чтобы отвести ей центральную роль в своей жизни? Кто из них прилагает большие усилия, чтобы изучать Дхарму, размышлять о ней и медитировать? В действительности, таких людей очень мало. У большинства, даже если они интересуются Дхармой, нет времени, и они не отдают ей требуемого приоритета.
Лучший способ получить пользу от этого драгоценного человеческого рождения, которое так тяжело отыскать, – использовать жизнь, чтобы слушать, размышлять и медитировать без отвлечений, днём и ночью. То есть нам действительно нужно изучать Дхарму: слушать и затем изучать её. Поначалу все учения передавались устно, ничего не записывалось. Поэтому в текстах всё ещё используется словосочетание «слушать Дхарму». Однако в настоящее время это также может означать чтение и изучение. Вначале мы должны изучать Дхарму, потому что, как Тогме Зангпо сказал ранее, от нашего понимания практик зависит то, применяем ли мы Дхарму в жизни.
Мы должны не просто изучать Дхарму, но быть уверены, что у неё подлинный и надёжный источник. Чтобы не запутаться и не сбиться с пути, нужно разбираться в том, кого мы слушаем и что изучаем. Это сложно, так как нас окружает множество ненадёжных учителей и книг. Его Святейшество Далай-лама всегда говорит, что, хотя мы не видим, что на самом деле происходит в уме учителя, мы можем по крайней мере посмотреть на его поступки на обусловленном, мирском уровне, на то, как он относится к ученикам и как он живёт. Один из обетов бодхисаттвы – не делать того, что может заставить других потерять веру в Дхарму. Поэтому если учитель поступает бесчестно, он не хранит обетов бодхисаттвы.
Также нам нужно разбираться в книгах и вебсайтах, потому что не все они содержат подлинные учения и не все хорошо переведены. Нужно стараться сравнивать то, что мы читаем, с другими текстами, чтобы понять, всё ли верно. Мы также можем спросить мнение людей, которых уважаем, о той или иной книге. Установив подлинность источников и учителей, нужно какое-то время поразмышлять об изученном и лучше всё понять. Это долгий процесс, он требует много времени. Если мы пытаемся медитировать на что-либо, не понимая, что мы делаем, или если у нас по-прежнему есть сомнения, мы лишь запутаемся ещё сильней.
Вот почему дебаты – важный инструмент традиционного буддийского образования. Рассеивая сомнения, они подготавливают нас к медитации. Мы не будем оспаривать собственное понимание достаточно критично, а другие сделают это без жалости. Поэтому дебаты с другими людьми очень важны. В тибетской традиции все ученики должны дебатировать, никто не может просто сидеть в классе и спать. Во время дебатов все говорят одновременно, очень громко, находясь при этом рядом. Это действительно великолепно, так как заставляет сосредоточиваться. Тибетские дебаты невозможны без должного сосредоточения. Затем эти навыки сосредоточения применяются в медитации.
Также участники дебатов неизбежно говорят что-нибудь глупое, и все смеются. Это хорошо помогает преодолеть большое эго, что тоже важно в нашей медитации. Если мы медитируем, но при этом наше эго раздуто и мы думаем: «Я такой великий, я так хорошо медитирую. – или: – Посмотрите, как я повторяю сотню тысяч того и другого», это лишь подкармливает эго, а не искореняет его. Даже если у нас нет возможности дебатировать, нужно размышлять о Дхарме и постоянно подвергать её сомнению. Всегда важно сомневаться! Я понял, что переводить, записывать учения, расшифровывать их и тому подобное, – прекрасный способ заставить себя размышлять над ними. Чтобы перевести или объяснить учения, их нужно сначала понять.
Таким образом, нам нужно медитировать. Смысл медитации в том, чтобы постепенно приобретать полезную привычку в виде нового понимания или нового состояния ума посредством постоянного повторения. Простой пример: когда мы учимся играть на пианино, нужно практиковаться. Если мы упражняемся достаточно, это становится для нас естественным. Мы можем играть, не задумываясь о том, где на клавиатуре находится та или иная нота. Точно так же, когда мы постоянно медитируем на любовь, сострадание, правильное понимание пустотности и тому подобное, эти качества становятся для нас естественными.
Нам нужно слушать, размышлять и медитировать, как подчёркивает Тогме Зангпо, без отвлечений, днём и ночью. Это означает быть последовательными. Слово «без отвлечений» также может означать без блуждания ума. Делать это нужно «днём и ночью», то есть, как только появляется возможность слушать Дхарму, мы находим время воспользоваться этой возможностью. Этому нужно отдать приоритет. Чтобы думать о Дхарме, необязательно сидеть в определённом месте с соблюдением многочисленных формальностей. Мы можем думать о Дхарме в любом месте и в любое время. Неважно, чем мы занимаемся – едим или принимаем душ, – всегда можно использовать это время, чтобы думать о тех или иных учениях Дхармы. Конечно, мы не можем думать об этом каждую секунду нашей жизни: это было бы весьма противоестественно. Но вовсе не обязательно проводить специальные занятия в отдельной комнате со всеми декорациями и атрибутами, хотя многие считают, что комната для медитации должна быть именно такой. Всё это совершенно необязательно. Определённо, у Миларепы не было ничего подобного и мы можем без этого обойтись.
Мы не должны ограничивать медитацию сидением на подушке. К примеру, если мы стоим в очереди в кассу или застряли в пробке, это прекрасная возможность медитировать на терпение. Многие практикуют буддийскую медитацию на любовь и сострадание к другим только в воображении и не могут работать с живыми людьми. Это большая ошибка. Все положительные привычки, которые мы пытаемся развить во время медитации, нужно стараться применять в реальных ситуациях с живыми людьми. Итак, мы практикуем днём и ночью, как советует Тогме Зангпо.
По какой причине или с какой целью мы должны это делать? Как говорит Тогме Зангпо, чтобы освободить себя и других из океана неуправляемого круговорота сансары. Освободить себя из океана сансары означает стремиться к освобождению и просветлению, где мы получим возможность освободить и других из этого океана. Океан, конечно же, согласуется с образом великого корабля драгоценного человеческого перерождения, который используется в начале строфы.
Как использовать драгоценную человеческую жизнь
Далее Тогмe Зангпо продолжает объяснять, какие обстоятельства наиболее благоприятны для того, чтобы мы наилучшим образом использовали драгоценную человеческую жизнь:
(2) Практика бодхисаттвы – оставить родной край, где привязанность к друзьям бросает нас из стороны в сторону подобно воде; гнев к врагам жжёт подобно огню; а наивность, из-за которой мы забываем, что принять, а что отбросить, окутывает мраком.
Когда мы живём в родном краю, говорим ли мы о деревне, городе, стране или любом другом месте, где мы выросли, обычно в нашей жизни и в прошлых отношениях преобладают отрицательные привычки и беспокоящие эмоции. Нам советуют, если это возможно, оставить родные края хотя бы на короткий период времени. Так мы немного удалимся от плохих привычек и увидим свою жизнь со стороны. Мы можем уйти в ретритный центр, пройти интенсивную программу по изучению Дхармы, отправиться в Индию или Непал и тому подобное. Есть много разных возможностей.
Когда мы живём в родном краю, как отмечает Тогме Зангпо, привязанность к друзьям бросает нас из стороны в сторону подобно воде. Вообразите упавший на землю лист: вода может бросать его из стороны в сторону и нести в любом направлении. Подобным образом, если мы привязаны к друзьям, которые могут сказать: «Давай сходим в бар и выпьем», мы следуем за ними, как лист, который бросает из стороны в сторону и уносит вода. Когда друзья предлагают нам сигарету или алкоголь, из-за привязанности мы это принимаем. Мы не хотим их разочаровать. Мы хотим, чтобы друзья нас любили и не считали странными. Мы хотим вписываться в компанию и не хотим терять друзей. Такое случается и, как говорится в тибетском языке в отношении практики Дхармы, не даёт нам «стоять на своём».
Гнев к врагам жжёт подобно огню. Люди, которых мы знаем лучше всего, склонны раздражать нас сильнее всех, не так ли? Это случается, когда они не делают того, что хотим мы, или думают не так, как мы. «Мой друг не позвонил мне» или «моя машина не заводится» и тому подобное. Мы сильно гневаемся, так как ожидаем, что наши друзья будут делать то, что мы захотим, а привычные вещи всегда будут нам доступны.
Третье отравляющее состояние, недостаток того, что мы находимся в родном краю с близкими людьми, – это наивность, из-за которой мы забываем, что принять, а что отбросить, и которая окутывает мраком. Фраза «что принять, а что отбросить», относится к созидательным поступкам, которые нужно практиковать, и к отрицательным действиям, от которых нужно отказаться. Находясь с друзьями либо, наоборот, с людьми, которых не любим и которые нас раздражают, мы склонны забывать обо всём, что пытаемся практиковать или взращивать. От чего мы хотим избавиться в нашем уме? От гнева, привязанности и тому подобного. Когда мы наивны, мы уже не различаем, что приносит пользу, а что вредит нам и другим. Наивность окутывает мраком, как будто наша голова оказалась в бумажном пакете.
(3) Практика бодхисаттвы – полагаться на уединение, в котором, благодаря освобождению от вредящих объектов, наши беспокоящие эмоции и помыслы постепенно заходят в тупик; благодаря отсутствию отвлечений, созидательные практики естественным образом крепнут; а в силу очищения осознавания, возрастает убеждённость в Дхарме.
Это наиболее благоприятное обстоятельство, чтобы использовать нашу драгоценную человеческую жизнь. Покинув родной край, мы должны стараться жить в уединённом, тихом месте. Если просто поменять родной край на большой, оживлённый, шумный город, для начинающих это может оказаться не очень благоприятным местом для практики Дхармы. Только если мы опытные практикующие, продвинувшиеся на пути бодхисаттвы, мы можем вернуться в очень большой, шумный город. На самом деле, в индийской традиции это была одна из тренировок для людей, достигших определённого уровня стабильности в практике. Великие йоги уходили «жить на перекрёстки» – в буквальном смысле на оживлённые перекрёстки дорог. Это был настоящий вызов, который помогал понять, была ли их практика и достижения стабильными. Но всё же в начале важно находиться в уединении, а время подобной тренировки наступает намного позже.
Эти две строфы очень напоминают то, что написал Шантидева в тексте «Вступая на путь поведения бодхисаттвы»:
(VIII.37) Так буду жить в уединении в приятных, радостных лесах, лишь с небольшими тяготами, в благополучии и счастье, все отвлеченья усмиряя.
(VIII.38) Отбросив все намеренья другие, с однонаправленным стремленьем стараться буду успокоить ум в сосредоточеньи поглощённом и усмирённым его сделать.
Чего можно ожидать от жизни в уединении? Благодаря освобождению от вредящих объектов, наши беспокоящие эмоции и помыслы постепенно заходят в тупик. «Вредящие объекты» – это вещи, к которым мы очень привязаны или которые нас сильно раздражают. Сюда мы можем отнести и переизбыток пищи, доступность алкоголя или наркотиков, которые делают нас вялыми и медлительными. Когда мы устраняем объекты, из-за которых возникают подобные беспокоящие эмоции, хотя такое решение проблемы не окончательное, оно всё равно помогает. Затем беспокоящие эмоции и состояния постепенно заходят в тупик: они оказываются заблокированными и понемногу ослабевают.
Я думаю, мы переживали это на личном опыте. Если у нас был несчастливый брак и мы развелись, было бы очень трудно видеть бывшего партнёра каждый день. Гнев и беспокоящие эмоции возникали бы постоянно. Однако если бы мы не виделись в течение долгого времени, постепенно сила гнева и негативных чувств ослабела бы, не так ли? То же самое происходит, когда нас бросает тот, к кому мы привязаны. Если мы постоянно видим этого человека, привязанность и боль продолжаются. Но на расстоянии эти эмоции постепенно ослабевают.
Какие ещё преимущества есть в уединении? Тогме Зангпо говорит, благодаря отсутствию отвлечений, созидательные практики естественным образом возрастают. Если бы мы могли полностью отстраниться от электронной почты, мобильных телефонов, фильмов, развлечений, клубов, вечеринок, телевидения и всего остального, у нас не было бы отвлечений. Мы естественным образом могли бы использовать своё время более созидательно, если такова цель нашего уединения. Такая же ситуация и с музыкой: многие люди полностью зависимы от музыки. Они привязаны к своим айподам, и им трудно расстаться с музыкой даже на несколько мгновений. Это не позволяет им сосредоточенно о чём-либо думать. Без подобных отвлечений у нас появляется возможность встретиться со своим умом и попытаться понять, что в действительности происходит.
Забавно наблюдать за невероятным явлением – способностью людей использовать мобильный телефон без остановки. Когда я смотрю на людей в автобусе или поезде, становится очевидно, что подавляющее большинство не может просто сидеть: все играют с телефонами или электронными устройствами. Это очень странно. Если мы устраним эти отвлечения, наша созидательная практика естественным образом улучшится, потому что у нас появится больше времени.
В последнем предложении говорится: А в силу очищения осознавания, возрастает убеждённость в Дхарме. В уединении наше осознавание, понимание и тому подобное становятся яснее, потому что мы вдалеке от вредящих объектов. У нас больше времени и меньше отвлечений, мы можем исследовать свои сомнения и тому подобное и по-настоящему сосредоточиться на Дхарме. Таким образом, наша убеждённость в Дхарме возрастает. Это действительно того стоит.
Однако нужно знать, что, если мы просто оставим родной край и уединимся, нет гарантии, что наши беспокоящие эмоции и отвлечения уменьшатся. Мы можем сильно привязаться даже к чему-нибудь маленькому, например к подушке для медитации, нас могут сильно раздражать комары или, если мы в групповом ретрите, другие люди, которые кашляют или ёрзают вокруг нас. Мы не можем полагаться лишь на уединение, хотя вероятность, что наши беспокоящие эмоции уменьшатся, велика, если с нами нет тех людей и предметов, которые их вызывают. Чтобы помочь себе не поддаваться беспокоящим эмоциям и тому подобному, мы думаем о смерти и непостоянстве.
Смерть и непостоянство
(4) Практика бодхисаттвы – отказаться от забот лишь об этой жизни, в которой друзья и близкие, что долго были вместе, вынуждены расстаться; собранное с трудом богатство и имущество приходится оставить; а сознание-гость должно покинуть тело, временное пристанище.
У нас есть это драгоценное человеческое рождение, и нам нужно постараться в полной мере его использовать. Как это сделать? Для начала нужно подумать, что будет после этой жизни. Даже в уединении мы по-прежнему можем думать и переживать о друзьях, имуществе и тому подобном. Тогме Зангпо говорит, что нужно отказаться от забот лишь об этой жизни. Как объясняет Его Святейшество Далай-лама, если мы скажем, что на 100% не озабочены происходящим в этой жизни, это не будет соответствовать действительности, да и, пожалуй, это невозможно. В конце концов, нам нужно зарабатывать на жизнь, содержать себя, а если у нас есть семья, то содержать и семью. Как говорит Его Святейшество, лучше всего 50% внимания направлять на мирские дела в этой жизни и 50% – на духовные цели, уходящие за пределы этого рождения.
Как говорит Тогме Зангпо, можно перестать постоянно беспокоиться об этой жизни, если размышлять о том, что друзья и близкие, что долго были вместе, вынуждены расстаться. Когда мы думаем о непостоянстве, это так верно! Великий тибетский мастер Гунгтанг Ринпоче превосходно это описал в «Практиках медитации на непостоянство в строфах»:
(11) Друзья, родственники, помощники и ученики подобны листьям, сбитым в кучу сильным ветром. Через мгновенье их разбросает по горам и долинам. Никогда не воссоединиться вновь – итог всех встреч.
Мы и наши любимые подобны упавшим с дерева листьям, которые уносит ветер. Благодаря кармическим ветрам, мы недолго путешествуем вместе, но в конечном счёте ветер разъединит листья и унесёт их в разных направлениях.
Собранное с трудом богатство и имущество приходится оставить. Умирая, мы не можем с собой ничего взять. Те из вас, у кого умерли родственники или родители, замечали, что после смерти человека даже его самые дорогие вещи часто превращаются в мусор. Никто не хочет их хранить, эти вещи выкидывают. Если мы богаты, после нашей смерти наши родственники могут превратиться во врагов и начать друг с другом драться за эти деньги. Очевидно, нет смысла вкладывать все усилия, чтобы заполучить богатство и имущество, которое затем просто выкинут или которое послужит причиной раздора. Шантидева очень хорошо сказал:
(III.11вг) И раз во время [смерти] [мы] всего лишимся, уж лучше это ограниченным существам [сейчас] отдать.
Таким образом, пока у нас есть время и мы ещё живы, нам нужно раздать имущество и вещи другим, кому они действительно понадобятся.
Я заметил, что так поступил мой учитель, Серконг Ринпоче. Судя по всему, он хорошо знал, когда умрёт, и перед смертью раздал огромную часть своего имущества. Множество книг, например собрание сочинений Цонкапы, он отдал монастырю, а все самые дорогие ритуальные предметы раздал другим людям. Очевидно, он следовал этому совету: собранное с трудом богатство и имущество приходится оставить.
И далее, в последней строке говорится: а сознание-гость должно покинуть тело, временное пристанище. Шантидева использовал точно такой же образ:
(VIII.33) Подобно путешественникам, что на пути находят место для приюта, на тропах непреодолимого существования находят путники приют в перерожденьи.
Обе строфы важно понять правильно. Мы не говорим о прочном «я», находящемся внутри нашего тела, как о существе, которое живёт в этом теле, использует его, посредством него наслаждается вещами, а когда тело умрёт, прочное «я» улетит. Здесь говорится, что кармические импульсы в нашем потоке ума побуждают ум принимать в разных жизнях разные тела в качестве своей физической основы, и наше тело в этой жизни – временное.
Шантидева много об этом говорит с точки зрения преодоления привязанности к своему телу. К примеру, никто не захочет быть рядом с нашим телом, если после смерти оно пролежит несколько дней или дольше, так как оно начнёт гнить и вонять. Все захотят от него избавиться. Итак, что такого замечательного в нашем теле? Не только наше имущество превратится в мусор, но и тело, к которому мы обычно так трепетно относимся, превратится в отбросы. Люди как можно скорее захотят его закопать или сжечь, подобно мусору. Это действительность, и она не очень приятна или романтична. Но так происходит! Как написал Шантидева:
(VIII.29) Когда, придя на кладбище, сравнить решу с нагроможденьями чужих костей своё я тело, что по своей природе [будет] гнить:
(VIII.30) Вот это моё собственное тело таким же отвратительным, как эти, станет. Из-за его зловония шнырять поблизости не будут и шакалы.
Если мы действительно поймём, что наша драгоценная человеческая жизнь, тело, имущество, семья, друзья – всё это временное и в будущем исчезнет, мы не будем за это так сильно переживать. Благодаря этому мы сможем использовать возможности нашей драгоценной человеческой жизни, а также делать всё, что способствует нашей практике и изучению Дхармы.