Анализ пустотности для медитации махамудры

Говоря об этих двух природах, относительной и абсолютной, или говоря об этих двух истинах, относительной и абсолютной, ума, это по сути два факта, которые истинны относительно ума. В терминах философских школах хинаяны, когда мы говорим о двух истинах, мы говорим о двух различных типах феноменов, или явлений. Когда же мы говорим о двух истинах в контексте учения махаяны, или философии махаяны, мы говорим о двух фактах, или двух истинных фактах, двух истинах относительно одного и того же явления. Оба они верны, или истинны. И на деле они неделимы, или неотъемлемы друг от друга: одно истинное утверждение, истина не может существовать без другой.

Именно по этой причине я при переводе избрал на английском термин deepest, что значит «глубочайший» или «глубокий», вместо термина ultimate или absolute – абсолютный. Причиной такого выбора явилось то, что по крайней мере в английском языке коннотация термина «абсолютный», или «ультимативный», ultimate, имеет некий оттенок того, что одно превосходит другое в своей истинности. Также в английском термин «абсолют» или «абсолютный» имеет ещё одну ненужную и неуместную в данном контексте коннотацию, которая подразумевает нечто отдельно стоящее и ни от чего не зависящее. Есть у нас, звучит у вас что-то такое, какие-то подобные веяния чего-то абсолютного, независимого? И что-то более истинное, нежели поверхностная, или относительная истина, – абсолютная истина. В тибетской мысли, в тибетской буддийской мысли существуют определённые потоки – мы не можем назвать их отдельными школами или традициями, скорее, это какие-то линии, заложенные какими-то отдельными выдающимися мыслителями, не образовавшие самостоятельные философские традиции. Но, тем не менее, есть авторы, авторитетные авторы, которые используют данные термины «абсолютный» или «глубочайший», наполняя их смыслом, тянущим на, или достаточно весомым, чтобы действительно мы интерпретировали их понимание как некий абсолют или практически некая трансцендентальная, трансцендентная реальность. Но никоим образом подобные философские системы, этих авторов мы не найдём в школе гелуг. Собственно, довольно долгая, обширная дискуссия может развернуться, если мы будем обсуждать, почему они таким образом понимают термин «глубочайший» или «абсолютный», и у нас на это в данном контексте занятий нету времени. Итак, мы имеем здесь два истинных факта, два истинных положения, или две информации, об уме, которые являются истиной. Первое – это то, чем ум является на поверхностном уровне, и другое – что является глубинной, сокрытой, подлинной природой ума. Итак, две истины относительно одного и того же объекта. Взглянув на глубочайшую природу ума, мы пытаемся ответить, какова она, что это такое, и естественно вполне, что речь здесь пойдёт о пустотности, или пустоте, шуньяте.

Итак, прежде всего, необходимо усвоить, что пустота, или пустотность, – это отрицание, это негативный феномен познавания через отрицание. Помните, мы говорили о сущем и о не сущем – о том, что есть и чего нет. То, что есть сущее, то, что существует, имеет место быть, может быть достоверно познано. То, что не существует, достоверно познано быть не может. То, что есть сущее и имеет место быть, может быть познано двояко: либо через аффирмацию – утверждение, либо через отрицание. Что может быть познано через аффирмацию – утверждение в позитивном ключе – это, например, стол. Не надо знать ничего предварительно для того, чтобы познать этот стол. Феномен, познаваемый через отрицание, посредством отрицания – это, например, «не стул». Для того чтобы познать, или постичь, «не стул», прежде надо быть знакомым со стулом, надо познать стул.

Это переходит в очень интересную тему для обсуждения, дискуссий о том, как, например, ребёнок научается, познавая мир, как он делит категории, создаёт первые категории: еда – не еда, съедобное – не съедобное и так далее. Итак, так или иначе, пустотность, или шуньята, о которой мы здесь говорим и на которой медитируем, – это феномен понимания через отрицание, то есть это «не что-то». И существует два вида феноменов, познаваемых через отрицание: импликативные и неимпликативные. Существует, грубо говоря, тот, который мы называем импликативным: после отрицания, устранения объекта отрицания остаётся нечто на его месте, а другой тип феноменов – не оставляющий ничего после отрицания.

«Не покрывало», «не скатерть». Итак, говоря «не скатерть», мы подразумеваем, что то, о чём мы говорим, – это что-то ещё, не так ли? «Не скатерть» – подразумеваем стакан. Итак, я мечусь по дому в поисках скатерти, беру в руки различные предметы, вещи и говорю: «Не скатерть, не скатерть, не скатерть, не скатерть», – всякий раз подразумевается имплицитно, что это нечто иное, нежели скатерть, что-то ещё. Затем мы приходим к заключению: «Подобный феномен не подразумевает ничего на своём месте, на месте отрицания. Всё, нет скатерти, значит, нет ничего». Импликативное отрицание, неимпликативное отрицание; подразумевающее отрицание, неподразумевающее отрицание – что-то в этом роде на русском. Итак, пустотность – это неподразумевающее отрицание: это нет чего-то, всё, больше ничего не говорится.

Делая такое неимпликативное, неподразумевающее отрицание, говоря просто: «Нет того-то, того-то и того-то бла, бла, бла», – мы можем после «бла, бла, бла» подразумевать два вида феномена – как существующий, скатерть, так и несуществующий. И делать верное утверждение: не существует, нет пришельцев из пятого измерения, нет чего-то, что и не существует. Итак, пустотность вот в этой философской категории, запомните, что пустотность, или шуньята, или пустота, есть неимпликативное, то есть неподразумевающее отрицание второго вида, – отрицание того, чего нет в природе.

Далее, мы можем ещё тоньше подразделить этот способ отрицания. Итак, пустотность: может быть два неимпликативных отрицания, неподразумевающих отрицания того, чего нет. Может быть отрицание того объекта, которого нет, а может быть отрицание того способа существования объекта, которого нет: способа существования нет, не объекта (объекта тоже нет). Итак, пустотность, или шуньята, опять же, – это неподразумевающее отрицание несуществующего способа бытия, вот это второй вид. Неподразумевающее отрицание не подразумевает чего-то на месте, неподразумевающее чего-либо отрицание невозможного способа бытия, то есть не какого-то невозможного объекта, а невозможного модуса, способа существования. Простыми словами, не существует такой вещи, как этот невозможный способ существования.

Итак, мы должны понимать, что отрицание этого невозможного способа бытия, способа существования какого-либо объекта, есть вещь или способ, есть категория, которая никогда не существовала в принципе. Это не есть отрицание собаки в комнате: «В комнате нет собаки», – потому что собака может быть за пределами комнаты, на улице или в соседней комнате. Но этого способа существования никогда в принципе не существовало: не было, нет и не будет.

Исследование этого способа отрицания, объекта отрицания, – это очень важная и полезная тема для изучения и может существенно продвинуть нас в постижении того, чем является пустотность.

Существует множество способов обсуждения, исследования этого вопроса. И говоря о всех этих невозможных способах существования, бытия, существует масса общих терминов, в которых мы говорим об этом. И поймите, что мы говорим здесь не столько о собственно способах существования чего-либо, но, скорее, о способах утверждения существования чего-либо, определения существования чего-то. О способах доказательства, утверждения, вывода чего-то. Не столько о том, насколько это истинно есть или нет, но насколько это истинно можно установить, доказать, исследовать. Что доказывает, утверждает, определяет нечто как существующее?

Существует ли что-то со стороны объекта, в самом объекте, что утверждает его как существующий, как бы постулирует его? Как мы знаем, что что-то есть существующее, что что-то имеет место быть, – в силу чего? Интересный вопрос. Откуда мы знаем, что в этой комнате есть, имеют место быть стулья, если мы находимся за пределами этой комнаты? Откуда вы это знаете? Что позволяет вам утверждать, как вы определяете, что они есть в этой комнате, утверждаете как? Вы утверждаете это или определяете это со стороны вашего ума, с субъективной стороны, заглядывая в комнату, глядя на них, видя их и делая заключение. Или вы используете какие-то медийные средства для этого: телекамеру или иное средство слежения, которое подаёт вам данные, сигналы о том, что стулья в этой комнате есть, и вы их анализируете и заключаете, утверждаете наличие стульев в комнате.

Итак, это лишь вводные ремарки, вводные замечания по этой обширной теме, тема – это как раз то, что мы здесь обсуждаем, а именно пустотность, определение того, как вещи существуют и как они не существуют. Говоря о пустотности, мы говорим об отсутствии, или небытии, невозможных способов определения существования чего-либо, или утверждения существования, наличия чего-либо.

Эта комната заполнена субатомарными частицами, различными молекулами, атомами и так далее, энергетическими полями различными, магнитными и прочими, электромагнитными энергиями и прочим. Что позволяет нам утверждать или что утверждает, определяет эту совокупность элементарных частиц как тело? Существует некое пластиковое покрытие, обволакивающее эту совокупность атомов и отделяющее её от атомов молекул воздуха вокруг, говорящее: «Вот, в этих пределах находится тело. Это тело или что?»

Нет, такой не существует оболочки, но вы говорите, что существует разница в вибрации, то есть волновые характеристики, колебания в нашем теле, соответственно, в том, что является плотью, ниже, нежели в воздухе, и, соответственно, это отделяет тело, плотную материю.

Не совсем то, что есть в воздухе, а есть же структуры из нескольких тел – ментальное и так далее, у которых разная степень вибрации.

Где эта частота, длина волны или частота колебаний, на какой-то микрон, мили-мили- чего-то больше или меньше? Где мы найдём действительно ту тонкую разделительную линию, где кончается тело и начинается окружающее пространство? Это такой вечный вопрос, коллапс, коллапс до бесконечности. Что делает какой-то объект красным? Что утверждает цвет или определяет цвет того объекта как красный? Это что-то в объекте, некий лейбл, бирка, на которой написано «красно»? В волновом спектре световых лучей есть какие-то жёсткие стены, говорящие что «вот до этой засечки это красный, а после этой засечки это уже не красный, чётко от такой-то циферки это красный, до этого это был зелёный или жёлтый». В самой шкале световых волн, со стороны объекта или нет.

Чётких границ нет.

Безусловно, чётких границ, жёстких здесь не существует, и разные нации, разные культуры будут определять цвета по-разному и называть их, даже индивидуумы, разные индивиды будут определять цвета по-разному, индивидуально. Если такой цвет маечки на вас будет, спросят представителей разных наций и народностей и так далее или разных людей, кто-то определит его как зелёный, кто-то как голубой, а тибетцы – как бирюзовый.

Итак, что определяет эти вещи как таковые? И здесь мы переходим в сферу ментального обозначения. Итак, то, что делает объект существующим вообще, в принципе, то, что делает его существующим, не говоря уже о том, делает его тем-то или тем-то, таким-то или таким-то, это именно ментальное обозначение. И здесь нам необходимо хорошо разобраться, что такое, что это за процесс – обозначение умом.

Ментальное обозначение также может называться наименованием, названием, обозначением. Наложить что-то на что-то, у нас – навешивание ярлыков, обозначение, номинация, наименование, номинация. Итак, мы что-то навешиваем. Итак, у нас есть некий ментальный ярлык, у нас есть основа, на которую он будет наложен. И затем у нас есть относительный объект.

Итак, есть слово «красный», это ярлык. И слово «красный» или «red» – это всего лишь некая акустическая последовательность, устойчивая совокупность неких звуков, гласных и согласных, которые древние пещерные люди решили: «О, теперь этим словом мы обозначим вот это, оно будет значить вот это». Они не являются чем-то истинно, доподлинно, изначально существующим. Это просто конвенции, условности, принятые в какой-то момент, придуманные, выдуманные группой людей и принятые ими как условность, конвенция. И именно поэтому мы говорим о конвенциональной, или условной, относительной истине; они относительно истинны.

Затем основа для обозначения, подходящая, или валидная, основа для этого ярлыка – это есть эта игра этих волн, или вибраций, света, определённая частота, длина волны на поверхности, отражение. Это псевдонаучный разговор, поскольку, я слышал, учёные вряд ли согласятся, что цвет – он там. На самом деле цвет – это чисто интерпретация нашего зрительного органа, и никакого цвета на этой поверхности на самом деле нет. Но оставим это на таком детском уровне интерпретации цветов.

Это тот условный, или относительный, объект… Наверно, я переведу referent object как «объект, к которому это относится». «Относительный» сказать неправильно будет – подразумеваемый, что ли, объект, третий объект в этой группе, это будет собственно «красное». Мы имеем лейбл «красный», ярлык «красный», мы имеем игру этих волн, длину волны, которую мы обозначаем «красный», а есть собственно красное.

Давайте используем более очевидный пример. Саша – это имя, просто имя. Есть поле для обозначения, или основа для обозначения: это ум, тело, это могут быть ощущения, это любое из этих скандх. Кто Саша? Саша – это не слово, Саша – не имя Саша. И он не тело, и он не ум. Что такое Саша? Это то к чему, термин «Саша» относится, базируясь на его скандхах, на его психофизических составляющих. И существует условно, относительно существующий объект, субъект вернее, – существо Саша, как существует красное, о котором мы говорим. Поразмышляйте об этом.

[пауза]

А вот чем отличается вот этот референтный, referential Саша от того объекта, на который мы накладываем, которому мы присваиваем значение.

Это очень важный момент – разобраться в том, что не идентичны вот этот referent object, подразумеваемый объект и основа для обозначения, на которую навешивается ярлык. Это разные вещи. Необходимо понять способ их существования и взаимодействия, они не совершенно какие-то, не оторванные совершенно друг от друга, независимые сущности, как два теннисных мячика, не есть они и один, совершенно единый теннисный мяч. Они, безусловно, тесно связаны, но это не одна сущность.

Навешивая ментальный ярлык, обозначая, номинируя основу для обозначения, создаём ли мы тем самым вот этот подразумеваемый объект?

Это интересный вопрос, и здесь необходимо понять, что процесс вот этого номинирования, или обозначения, ментального навешивания ярлыка не есть процесс активный. Он не требует чьего-то активного сознательного обозначения, наименования для создания этого подразумеваемого объекта. Что позволяло Земле существовать, что определяло Землю, утверждало Землю в существовании до наличия на ней какой-либо жизни? Что такое Земля, земная твердь? Это то, к чему относится слово «Земля», когда основной для обозначения является планета. Зависит ли её существование от наличия на ней кого-то, от живого существа, живущего на ней, которое называло её Землёй, планетой? Нет.

 В случае с Землёй это, может быть, не самый удачный ясный пример, поскольку Земля – это лишь термин, и разные народы, разные нации могут называть её на разных языках, каждый по-своему. Итак, не говоря о том, что это Земля, под термином Земля, – что утверждало Землю или что делало Землю познаваемым объектом, когда не было на ней живых существ, объектом познания, то есть сущим объектом? Что делало её «ше джа», объектом познания, что делало её сущим объектом, существующим? Возможность быть познанной не подразумевает необходимость обитания на ней кого-то познающего. Ведь познавание объекта или объект, доступный познанию, – это ведь тоже такая концепция, существующая в силу её обозначения.

Независимо от живых существ, она функционировала как Земля?

Да, Земля функционировала до появления на ней разумных существ, Земля существовала вне зависимости от того, кто-то обозначал её, живя на ней, как Землю или нет. И она являлась объектом познания, познаваемым объектом вне зависимости от того, познавал её кто-то или нет. Это то, что подразумевает термин «познаваемый объект» на основе основы для обозначения.

Здесь вопрос становится всё более и более тонким и запутанным и надо быть осторожным. Необходимо понимать, что основа для обозначения не существует в виде какой-то пустой кассеты, какой-то сущности, к которой мы подходим с готовым лейблом, с наклейкой, ярлыком, навешиваем его, и пошёл объект. Основа для обозначения это, в свою очередь, то, что существует в силу обозначения ментальным ярлыком определённым. Говоря «Саша», я говорю, что это обозначение, сделанное поверх или на основании, например, тела, психофизических совокупностей; физическое тело. А что такое тело? А тело – это обозначение, сделанное поверх совокупности молекул. А что такое молекула? Это обозначение, сделанное на совокупности атомов, и так мы идём до бесконечности.

Подразумеваемый объект – условно существующий подразумеваемый объект, и его следует отличать от подразумеваемой «вещи». Этой «вещи» подразумеваемой не существует. Относительно существующей Саша есть, но той «вещи», которую мы подразумеваем, – «Саша» как самосущий, самобытный, самодостаточный, истинно существующий и так далее, и так далее, его нет.

Что такое истинно существующее бытие? Истинное существование, или истинное самобытие, может подтвердиться, или доказаться, нахождением этого подразумеваемого объекта в том, что мы обозначаем, в самом нём, с его стороны. Это и есть истинное существование, это и есть то, чего нет, это и есть то, что мы отрицаем, постулируя пустотность. Истинное существование – это будет нахождение в основе для обозначения, в основе для навешивания этого ярлыка той вещи, которую мы подразумеваем, подразумеваемой вещи, то есть истинно существующего стола в основе для обозначения «стол». Если мы находим это, вычленяем её – вот она там существует со своей собственной стороны, вещь в себе, то тогда это будет истинное бытие. Но именно его-то мы и отрицаем, не находя этой «столовости» там в этом столе. И это невозможно, что этот подразумеваемый объект, существующий во мне, с моей собственной стороны, изнутри делает меня мной или совокупности с ментальным обозначением делает меня мной.

Именно так мы и думаем. Это может быть смешно, но именно так и оперирует, так функционирует наш ум. Мы думаем, что есть некий истинный, подлинный «я» и всё, что мне надо сделать – это найти этого истинного подлинного себя, докопаться до своей истинной, подлинной сущности, осознать, кто есть «я», и тогда всё будет в порядке. Что существует этот «я» внутри меня, который делает меня мной. И когда этот «я» будет найден внутри меня, в сердцевине меня, тогда надо будет выразить его во внешний мир, поделиться им с миром, быть креативным, дать этому «я» творить, выразить себя через творенье. И мы думаем так, мы даже говорим в этих терминах: «настоящий я», «подлинный я» и так далее, и так далее. И нет такого самодостаточного в себе «я», внутри моего тела, в моём сердце или в моей голове, которая «вещает» изнутри. И не является каким-то таким выключателем, например, на который чуть только попадает чьё-то обозначение «я», он включается, активируется – и вот он этот «я», он ждёт, то есть это как бы сотрудничество, взаимодействие, обозначение этого сидящего внутри нас самобытного «я».

Имеет ли относительное существование объект, относительно которого нет никаких референций? Ну, если мы предположим, что мы сталкиваемся с таким объектом – теми самыми пришельцами из пятого измерения, получается, у них есть только абсолютное существование, а относительного нет?

Истинное самобытие – имеет ли оно какое-то истинное существование, или имеют ли какое-то истинное существование пришельцы из пятого измерения? Вопрос интересный. Существует масса различных объяснений противоречивых на этот счёт, и это становится довольно сложной темой.

Это именуется познанием несуществующих феноменов. На моём сайте есть целая статья на эту тему, и будет её пересмотренная, редактированная версия в новой версии скоро. Философы гелугпинской традиции и негелугпинских традиций по-разному освещают этот вопрос. Что мы познаём на самом деле, познавая пришельцев из пятого измерения или познавая видимость истинного существования – в равной мере несуществующие вещи? Познаём ли мы их, несуществующие, или некое ментальное представление о них? Помните, мы говорили о ментальных голограммах, это ментальные представления. Всё что мы познаём, мы познаём посредством ментальных представлений. Мы говорим о тех актах познания, где есть какое-то явление. Итак, вопрос в том, каковы причины и условия возникновения этой, данной ментальной голограммы.

В случае с Сашей причинами и условиями возникновения ментальной голограммы его восприятия являются некие внешние опорные условия – то, что именуется в когнитивном триплексе, в этой троице, фокусным условием, обозреваемым условием – то на чём мы фокусируемся, чтобы возникло восприятие, чтобы возник такой когнитивный акт. Итак, в случае с Сашей этим обозреваемым условием для когнитивного процесса, когнитивного акта является некий внешний фактор – форма моя, скажем. А в случае же с возникновением ментальной голограммы пришельца из пятого измерения, такового существовать не может. Что же является обозреваемым условием, focal condition для возникновения когнитивного акта восприятия голограммы пришельца из пятого измерения? Это может быть либо некий галлюцинаторный фактор в сознании, который заставляет нас видеть розовых слонов и так далее, и прочее. А в случае, например, с видением истинного существования, это не галлюцинаторный фактор, это фактор длительной привычки, инерции ментальной, которая, по сути, есть «баг чаг», или кармические отпечатки видения истинного существования, находящиеся в потоке нашего сознания с безначальных времён. В силу этой привычки мы видим эти несуществующие истинные существования.

 Прасангика гелуг вдаётся в очень интересную дискуссию, обширные дебаты на тему существуют ли галлюцинации и приходят к заключению, что, да, они существуют, они существуют в виде объектов, ментальных голограмм. И они даже могут быть познаны верно, доподлинно. В том смысле, что, да, я истинно, я верно, доподлинно, или безошибочно, познаю эту голограмму как голограмму пришельца из пятого измерения, а не розового слона, то есть в этом я не ошибаюсь. Но, так или иначе, всё это относится к тому, что в реальности не существует того пришельца из пятого измерения или розового слона, к которому бы относились эти голограммы.

 Исследуя все эти вопросы с точки зрения истинного самобытия, истинного существования, мы входим здесь в очень глубокие, густые дебри. Лишь по той причине, что истинное существование является нам в восприятии, вещи кажутся нам истинно существующими, не означает, что истинное существование само по себе имеет место где-то быть, существует. И мы можем идентифицировать при желании, чтобы понять, что это видимость истинного существования, которая существует действительно. Видимость существует, но самого этого истинного существования, чью видимость мы видим, не существует.

Цонкапа уделяет большое внимание этому вопросу в своей дискуссии по определению объекта отрицания. Это как раз тот ключевой момент, в котором инновации Цонкапы и проявились, в который он и вложил весь свой интеллект, в чём был камень преткновения в дебатах с другими школами, когда он тратил столько энергии, сил, времени на идентификацию, на вычленение верного объекта отрицания, установление которого приведёт нас к пониманию пустоты, а другие школы и философы из других направлений говорили, что это смехотворно: как можно верно идентифицировать то, чего нет.

И далее становится это всё ещё интересней, ведь мы можем ментально обозначить истинное существование, сказать «истинное существование». Что это такое? Это то, что подразумевается под термином «истинное существование». Это то, к чему относится термин, этот лейбл, истинное бытие. Затем мы вынуждены здесь будем ввести новый термин, а именно по-тибетски «щен юл», это концептуально подразумеваемый объект. Итак, что такое истинное существование? Это то, что подразумевает термин «истинное существование», обозначение «истинное существование». Существует ли оно конвенционально, условно? Нет, даже условно оно не существует. А концептуально полагаемый, или концептуально подразумеваемый, объект будет относительно существующее истинное самобытие. Мы спрашиваем: «Есть оно?» Нет его, даже относительно оно не существует. В данном случае подразумеваемый объект, как мы его иначе называли, и вот этот концептуально подразумеваемый объект будут разниться, это будут два разных объекта.

Для нас на нашем начальном уровне подобные дискуссии, может быть, не очень полезны и способны ввести в смятение наши умы. Но коль скоро мы пытаемся разобраться с некоторыми терминами, и я, как бы зная тибетский, также пытаюсь провести в этой дискуссии параллели, мы можем вернуться к общему источнику, к тибетскому термину и попытаться вывести из него русское значение, русский термин. По крайней мере мы можем ощутить то, насколько точен и глубок философский анализ этих вопросов, который проводится здесь. И если мы действительно надеемся постичь, понять, медитировав, понять пустотность ума в контексте практики махамудры, мы должны понимать, что нам следует потратить изрядные усилия в постижении пустотности, изучив всю ту терминологию, что это означает.

Итак, о чём мы говорим здесь, в контексте махамудры? Итак, прежде всего Панчен-лама делит эту презентацию, это изложение пустотности на два раздела. Вы помните, вчера мы говорили о том, что каждый конвективный акт, каждый момент потока нашего сознания сопровождается двумя факторами, двумя идеями. Итак, всякий когнитивный акт, всякий момент нашего сознания сопровождается двумя этими идеями. Одна из них – это идея об истинно существующем, или существующим невозможным способом, душе, или атмане, «я», личности. И другая идея – это идея о невозможным образом существующей душе объектов, или атмане объектов, то есть сути внешних феноменов. В контексте данной медитации нас постоянно сопровождают два восприятия: восприятие истинно существующее «я» – в данном контексте «невозможным способом» мы называем истинное существование – истинно существующего меня, атмана, «я» и истинно существующего ума, то есть феномена. И прежде нам следует устранить первый, а затем второй.

Мы не будем вдаваться в детали, поскольку время нам этого не позволяет, но вкратце мы обсудим эти способы отрицания. Итак, нам необходимо отречься, нам необходимо обосновать отсутствие этого истинно существующего медитирующего, «меня» и истинно существующего объекта медитации, то есть феномена, ума. И невозможный способ существования, или истинное самобытие, и того (субъекта), и другого (объекта, ума) в прасангике гелугпинской интерпретации будет одинаковым, идентичным способом существования.

Итак, мы, например, говорим об уме. Что такое ум? Это то, что подразумевается под термином «ум» или «сознание», базирующееся на потоке моментов осознавания – на кадрах, моментах нашего ума. Всякие из этих моментов, о которых мы говорим, делятся на микромоменты, и каждый из микромоментов делится ещё на милимоменты и так далее до бесконечности. Мы никогда не найдём, никогда не достигнем некой субстанции ума – неделимого его блока или моментика. Итак, что такое ум? Это тот объект, то явление, которое подразумевается под словом «ум», термином «ум», или «сознание», придуманным когда-то кем-то в пещере. И сделано поверх обозначение, наложенное поверх вот этого феномена, который мы только что описали – потока моментов восприятия.

Вместо того чтобы задумываться о том, «а, ум, что это такое? – это то, что обозначается словом “ум”», как в этом вопросе, который задавала Даша, когда мы делаем обозначение поверх вот этого феномена, или основы для обозначения, что поднимает всю эту дискуссию об активном обозначении нами и создании тем самым этого подразумеваемого объекта, вместо этого будет полезнее и будет менее усложнять вопрос подумать об этом феномене как о явлении взаимозависимого происхождения, порождения, как это объясняет Его Святейшество Далай-лама. Он говорит это в несколько иной формулировке, следующим образом: «Это то, что стоит за, или подразумевается под, когда мы говорим “ум” в отношении или в зависимости от той основы обозначения, к которой мы этот термин применяем».

И подразумеваемый объект – собственно ум, и основа для обозначения ума – этот поток моментов сознания, и сам лейбл, сам ярлык, который мы используем, – все они возникают через взаимозависимость друг от друга. Одно без другого не имеет смысла, без третьего и так далее. Итак, что такое ум? Это только то, что подразумевает термин «ум» или «сознание» в зависимости от или в отношении, применимо к вот этой основе для обозначения – потоку моментов ума.

Существует некая подразумеваемая термином «ум» вещь – ум, сидящая надёжно там, в этом потоке сознания, которую можно найти, идентифицировать, вычленить? Нет. Его существование определяется какими-то определяющими характеристиками, или дефинициями. Итак, если бы существовала такая вещь, как этот подразумеваемый ум, вещь «ум», самобытный, то существование его определялось бы или оправдывалось бы наличием какой-то его определяющей характеристики или совокупности, то есть его дефиниции. Мы говорили, что ум определяется на относительном уровне, как ясное, познающее и только это. Находим ли мы вот в этом потоке сознания, в объекте, в основе для обозначения некую бегущую строку этой дефиниции, которая там есть, и мы её оттуда вычленяем. Находим или нет?

И даже определяющая характеристика, эта дефиниция ума, она тоже создана кем-то, она тоже конвенция, она тоже условность, придуманная и принятая в оборот. И это влечёт серьёзные последствия для нашей медитации, ибо первой её фазой мы утвердились в каком-то понимании того, чем является на относительном уровне относительная истина ума, это дефинитивная характеристика его, дефиниция. И теперь мы говорим, что и она сама не существует, не находима там и является каким-то вымыслом или конвенцией. Давайте «переварим» это немножко.

[пауза]

Итак, на относительном уровне объекты, такие как ум, безусловно, существуют. На относительном уровне функционируют, есть, имеют место быть их дефинитивные, определяющие характеристики, определения, дефиниции, как то «ясный», «познающий», «только лишь». Но ничто из этого не может быть найдено в самом объекте, в основе для обозначения. Ни сам объект, ни эта подразумеваемая вещь, ни его какие-то определяющие характеристики, дефиниции не следуют из, не содержатся в объекте, в основе для обозначения. И несмотря на всё это, ум до сих пор существует, по-прежнему работает, прекрасно существует, функционирует: поставляет нам сансару, поставляет нам нирвану, создаёт всё это.