Что такое ум в медитации махамудры

Есть положение – я, кстати, не знаю, насколько оно верное, – что в уме может присутствовать только одна мысль, например. Как тогда получается, что одновременно у нас постоянно функционирует некоторая вот эта дефолтная установка наличия «я», от которой разворачиваются волевые импульсы и всё прочее, и всё прочее, и что-то ещё, ну, допустим, моё восприятие стола? Получается, что одновременно – или как-то это очень быстро чередуется, то есть я, для того чтобы подумать про стол, я забываю, что это я.

Итак, прежде всего, давайте разберёмся с тем, что именуется намерением. Намерение сопутствует, присутствует параллельно как с концептуальными мыслями, так и неконцептуальными видами сознания. Под концептуальными мы подразумеваем здесь формы мышления, формы ментальной активности, которые сопряжены с мышлением категориями. Итак, намерение может быть как с прямым постижением, с непосредственным постижением – неконцептуальным, так и с концептуальным.

Безусловно, это становится немножко сложным. Когда мы говорим о неконцептуальном восприятии, например о видении, в нашем сознании может присутствовать намерение, которое влечёт наш взор к столу, а не к стене, к примеру. Также этому может сопутствовать мысль, вербализованная или невербализованная, предшествовать этому: «А не посмотреть ли мне на стол», «А посмотрю-ка я на стол». По большей части мысль эта не вербализуется. И мы должны отдавать себе отчёт, во-первых, что намерение всегда присутствует. Намерение является одним из пяти вездесущих, или всегда присутствующих… Это зависит от того, какую именно философскую школу мы рассматриваем, но это общепринятый, общеизвестный пятьдесят один ментальный фактор, там есть группа из пяти вездесущих, или всегда присутствующих, так вот, намерение – одно из них, одно всегда с любым умом присутствует. Васубандху определяет намерение как вездесущий, или всегда наличествующий, ментальный фактор, в то время как Асанга описывает его как позыв на какое-то конструктивное действие лишь.

Итак, так или иначе, в случае с неконцептуальным, прямым восприятием ум создаёт видимость истинного существования и мы познаём её, мы видим эту видимость истинного существования. В неконцептуальном восприятии просто происходит возникновение этого образа истинного существования и восприятие его, только лишь это. В концептуальном же в дополнение к этому, в концептуальном же восприятии поверх этого и кроме этого мы также воспринимаем, или понимаем, или знаем, верим в то, что это существует на самом деле именно таким образом, каким перед нами сейчас предстаёт. То есть присутствует ещё эта вера в истинное существование – там только два аспекта, здесь ещё третий.

Говоря с гелугпинской, опять же, точки зрения, мы оговариваемся, что в любом, в каждом моменте, в каждом моменте когнитивного акта происходят две вещи. Есть два аспекта в каждом моменте, в каждом когнитивном акте восприятия чего-то, как это преподаётся в школе гелуг, существуют два аспекта, или две части, две составляющие. Первое – это постижение относительной истины этого объекта: мы можем видеть стол, мы можем не отдавать себе отчёт, что это есть стол, но мы познаём относительную истину стола. Мы не только видим какую-то окрашенную форму, какие-то окрашенные очертания, мы видим и стол, мы видим оба. Одна часть этого когнитивного акта, она может быть истинной или она может быть ложной, верной или неверной. И вторая часть этого когнитивного акта – это видение того, или восприятие того, как оно, как это существует.

И в нашем случае это будет восприятие этого объекта как чего-то истинно существующего – достоверно, самосуще и так далее. Мы не будем вдаваться в детали описания вот этого способа существования ложного, который мы автоматом воспринимаем. И оно ложно, безусловно, ошибочно. Поэтому когнитивный акт, как утверждает школа гелуг, состоит из двух вот этих аспектов: одна тенденция в нём верная, это мы видим стол как стол, его относительную истину, другая – мы видим ложный способ существования, ложным образом видим способ существования, видим его истинно, самосуще, самодостаточно существующим.

Всё то, что мы сейчас говорили, верно и для концептуального восприятия, с той лишь разницей, что при концептуальном восприятии добавляется ещё третий аспект, который есть вера в то, что предмет этот именно так и существует. Не только видимость этого ложного восприятия, но и вера в то, что «а вот каким образом он существует». И естественно то, что объект воспринимается через призму категорий, концептуальное мышление оперирует категориями. Итак, будь то концептуальное или неконцептуальное восприятие, когнитивный акт, что касается вот этой тенденции в нём, того аспекта его, который видит то, как вещь существует, не гелугпинские школы объясняют это довольно гладко и красиво. Не гелугпинские школы объясняют это следующим образом, и гелугпинские философы согласятся с ними, они говорят, что существует восприятие истинно существующего объекта и истинно существующего воспринимающего, то есть субъекта, поэтому он подразделяется на таких два аспекта.

Другой способ объяснения более ясный, гелугпа не будет противоречить ему, давая своё объяснение, просто оно будет дано в несколько иных терминах, говоря, что тенденция к восприятию истинного существования объекта и истинного существования воспринимающего субъекта возникает одновременно и сопутствует любому, присуща любому акту восприятия, автоматически возникает. Автоматически возникающее цепляние за истинное существование всех явлений соответствует созданию видимости истинного существования объекта. Автоматически возникающее создание видимости истинно существующего «я» и последующее концептуальное познание, которое в это верит, соответствует мышлению в терминах воспринимающего «я».

И как бы мы это ни излагали, в терминах не гелугпинских философских школ или гелугпинских, всё это, в общем-то, будет относиться к одному и тому же, только в немножко разных вариантах. Так или иначе, всё это сводится к тому, что в одном когнитивном акте могут сосуществовать различные ментальные функции. Строго говоря, цепляние за истинное самобытие не есть ментальный фактор, не вносится в этот список, это один из способов функционирования ума. Так или иначе, все школы согласятся с тем, что восприятие истинно существующего стола и истинно существующего воспринимателя этого стола, то есть субъекта, «меня», сосуществует в одном уме, в одном акте восприятия, в одном когнитивном акте. Один когнитивный акт и масса его аспектов, сосуществующих во времени, – истинный объект, истинный «я» и так далее, и тому подобное, – все они не дистинктны, не оторваны друг от друга, они образуют один вот этот опыт, одно переживание, один когнитивный акт.

Cуществует два способа восприятия мира: это концептуальное восприятие и неконцептуальное восприятие мира. Можно ли сказать, что, скажем, в концептуальном восприятии мира в основе лежит аристотелевская логика, а в неконцептуальном восприятии мира в основе лежит парадоксальная логика, то есть одновременно утверждение и отрицание?

Я не думаю, что здесь есть какие-то параллели, или эквивалентности. Буддийский анализ, безусловно, оперирует несколько иными логическими законами, законами логики, нежели греческая логика. И будем ли мы исследовать этот процесс с точки зрения буддийской эпистемологии, или знания того, как наш ум познаёт окружающий мир и представления об этом и категорий, либо с точки зрения греческой эпистемологии, описывать их терминами, их концепциями, их понятиями то, как мы познаём окружающий мир, реальность останется одна: мы познаём его либо концептуально, либо путём прямого, неконцептуального восприятия.

В буддийской логике форма силлогизма, которая используется для доказательства какого-то посыла, какой-то теории иной, нежели в греческой философской системе, логической системе. Но разница эта не связана никак с нашим вопросом, с тем вопросом, который вы задали. Станем ли мы пытаться доказать что-то с помощью силлогизмов, как то использует саутрантика – вторая «снизу» школа тибетского буддизма саутрантика – читтаматра или сватантрика-мадхьямака с помощью силлогизмов, – или с помощью парадоксов, как это делает прасангика-мадхьямака, так или иначе, мы будем оперировать концептуальным мышлением, всё это будет концептуальным мышлением.

Неконцептуальное восприятие возникает вне зависимости от каких-либо концептуальных построений, логических построений, оно по определению иное. Поэтому необходимо всё это, естественно, как-то описать, квалифицировать. И естественно, необходимо оговорится, что это утверждение делается с точки зрения гелуг, воззрения гелуг в отношении иных школ, нежели прасангика. В терминах всех остальных школ, кроме прасангики-мадхьямаки, говорят о восприятии заключений и прямом восприятии, «оголённом», его называют «голым» восприятием, которое есть прямое восприятие, неконцептуальное. И для них это просто: они называют одно неконцептуальным, вот это прямое, или голое, восприятие, а другое концептуальным, идентифицируя их. Итак, заключение концептуально; не-заключение, или голое, прямое восприятие – неконцептуально.

Однако прасангика проводит здесь линию разделительную по-другому. Итак, для прасангики заключение, или инференция, опирается на цепь, цепочку умозаключений, или логических выводов. А прямое познание напрямую не опирается на цепочку умозаключений, или цепочку логических каких-то доводов. Так определяется в прасангике вот это, они даже используют другой термин – не голое, не оголённое восприятие, а straightforward – прямое, неопосредованное. Так или иначе, для прасангики заключение, или инференция, всегда концептуальны, будь-то оперирование силлогизмами или будь-то оперирование парадоксами, парадоксальная логика. Прямое же восприятие может быть в прасангике, стало быть, концептуальным или неконцептуальным. И таким образом, в прасангике мы можем иметь прямое, неопосредованное восприятие, которое концептуально, но не опирается, дефиниция его такая, что оно не опирается на цепочку верных умозаключений. Итак, мы движемся через цепочку верных умозаключений: «Так, есть дым, дыма без огня не бывает, значит, есть огонь», – и получаем понимание: огонь. Итак, мы рассуждаем, видя дым, а дыма нет без огня, есть огонь, и так мы фокусируемся на огне, не воспринимая его впрямую, мы фокусируемся на огне. Прибывая к этому заключению, здесь у нас эта инференция возникает, или заключение, что есть огонь. И мы фокусируемся на наличии там огня. Итак, мы концептуально фокусируемся на существующем огне. Это концептуальная мысль, ибо мыслим мы категориями, мы мыслим «огонь», «ага, есть огонь», но в данный момент мы уже пришли к этому заключению и мы не опираемся более на цепочку умозаключений, так говорит прасангика.

Фокусируясь концептуально на существовании огня, на наличии огня, мы в этот момент не опираемся уже на цепочку логически идеальных умозаключений. И подобное понимание, подобное изложение вносит множество корректив во всё наше понимание вообще, мышление, аналитику, аналитическое мышление, медитации, всех разновидностей медитации, которые нам известны: медитация – аналитическое исследование и медитация положения, или успокоения, концентрация на чём-то. Всё это меняет всю картину. В особенности, принимая во внимание западные концепции интеллектуального понимания, или рассудочного постижения. Если мы не разберёмся досконально во всех этих аспектах и нюансах, мы рискуем серьёзно запутаться здесь.

Приведите пример непрямого концептуального мышления.

Если мы используем без какого-то уточнения такие ёмкие термины, как прямой, не прямой, не уточняя, мы можем залезть в такие дебри, что из них не выберемся. Поскольку мы используем тут уточнённые термины, как «эксплицитный» – «имплицитный», «очевидный» – «неочевидный», «прямой – непрямой», собственно, «непосредственный» – «опосредованный», «голый» и «не голый», «оголённый» и «не оголённый».

Прямой – не прямой, первая пара. Эта используется пара в не гелугпинских терминах. Помните, мы говорили о видении стола, о ментальной голограмме. Не гелугпинские системы понимают весьма буквально нестатичную природу феноменов. Итак, они говорят, что момент «один» стола, мгновение «один» стола, стол, существовавший какое-то одно мгновение номер один, служит причиной возникновения в нас ментальной голограммы стола «два». За это время, пока эти мгновения «один» стола, здесь возникла ментальная голограмма стола «два»: стол уже не тот, того стола, который приведён голограммой номер два, мгновения номер два, уже нет. Правильно? Он нестатичен, он уже изменился.

И они даже не говорят: «Мы видим стол» – мы видим некую окрашенную форму. Когда мы видим ментальную голограмму некой окрашенной формы, мы напрямую воспринимаем голограмму и опосредованно, то есть через голограмму, не непосредственно, воспринимаем цветную форму, момент номер один стола, которого больше нет, этого момента. Вот разница между прямым и непрямым, то есть напрямую мы видим только голограмму внутри нашего сознания, а непрямым познанием – стол, который был мгновение назад. Итак, прямое означает то, что есть сейчас в данный момент, а непрямое – то, что было мгновение назад. Как если мы услышим радиосигнал с Марса, например, есть какая-то задержка во времени: когда мы его слышим, естественно, там уже время ушло.

Затем, разница между явным и неявным (или эксплицитным и имплицитным) восприятием состоит в том, что, глядя на наш стол, эксплицитно, то есть явно, очевидно, мы воспринимаем стол посредством ментальной голограммы. Имплицитно же, или скрытно, или неявно, или неочевидно, мы воспринимаем «не собаку». Ведь мы воспринимаем «не собаку», да?

«Оголённое» или «не оголённое» отражает разницу в восприятии, идёт ли оно посредством категории или минуя категорию. Опять же, это разница, соответственно, между концептуальным и неконцептуальным. И далее термин – прямое и непрямое… Опирается ли оно на непосредственно предшествующую ему цепочку логически верных заключений? Итак, если опирается, то это непрямое – через цепочку, если не опирается – то прямое.

Итак, если мы будем использовать наши западные языки с их неприспособленными терминологиями в таком расслабленном ключе, просто бросаться словами «прямой», «не прямой», мы можем практически подразумевать любое из этих четырёх парных понятий и запутаться окончательно. То есть надо очень здесь уточнять. Хотя может показаться, что все эти дискуссии уводят нас вдаль от основной нашей темы, махамудры, но это не так, ибо, разбираясь со способами функционирования нашего ума, со всеми этими эпистемологией и когнитивными аспектами, мы приближаемся к пониманию того, что есть ум, ибо ум есть ментальное функционирование. Понимая, в чём разница между парой временного отличия следующего и предыдущего момента, использования категорий, не использования категорий, использования голограммы, не использования голограммы и так далее, мы приближаемся к пониманию, что же такое ум, ибо именно его абсолютную и относительную природу мы пытаемся в махамудре узнать. И все они, все эти аспекты, соответствуют характеристикам, которые мы упоминали.

Все способы познания обладают одними и теми же определяющими характеристиками, дефинициями. Это ясность, прояснение или ясность, – это когнитивность. Они дают возникнуть объектам, в них возникают объекты, «восстают» объекты и объекты познаются. И то, и другое происходит без наличия какого-то отдельно стоящего ума познающего и отдельно стоящего «я», познающего их с помощью ума. Всё это верно на всех вот этих аспектах, моментах различных типов сознания. И я опускаю, я целиком оставляю за кадром важный момент – это физическую составляющую всего, тонкую физическую составляющую всего этого процесса. Я описываю лишь субъективные переживания, то есть субъективный аспект этого, а этому сопутствуют ещё различные энергетические процессы: функционирование нервной системы, функционирование мозга, каналов, ветров и так далее, которые сопутствуют этому процессу, мы это не отрицаем.

С точки зрения прасангики-мадхьямаки был приведён пример концептуального “straight” мышления с дымом и огнём, а для сравнения пример не-straight концептуального мышления, тоже с точки зрения прасангики-мадхьямаки?

Итак, непрямым, или не-straightforward, в этом контексте будет первый момент понимания наличия огня. То есть мы идём сейчас через логическую цепочку рассуждений: есть дым, нет дыма без огня, значит, есть огонь. Вот первое мгновение этого будет опосредованным, непрямым, поскольку ему непосредственно будет предшествовать цепочка логически верных умозаключений. Следующий за ним уже момент понимания – есть огонь – уже не будет опираться на цепочку и будет являться прямым.

Значит, прямое мышление в данном смысле есть результат непрямого мышления?

Так мы можем достичь концептуального понимания того, что истинного существования, истинного бытия не существует, то есть понять концептуально пустотность: проанализировав, понять, что нет такой вещи, как истинное самобытие. Это будет у нас непрямое понимание, базирующееся на цепочке логического исследования. Затем следующий момент – мы остаёмся на нём сфокусированными, не теряем фокус, концентрируемся на этом понимании, и это будет уже прямым концептуальным, вот он, термин «прямым», концептуальным пониманием пустотности.

Тогда получается, что просветлённое сознание, это в котором отсутствует концептуальное мышление?

Итак, это сложная тема, и здесь масса нюансов. Мы говорим опять же с гелугпинской точки зрения здесь, а разные другие школы будут говорить другое. Гелугпа скажет, что – когда исчезает концепция из сознания, из потока сознания? – гелугпа скажет, что только в момент достижения просветления, в полностью просветлённом уме будды. И она скажет так, что со своей стороны ум будды, или просветлённое сознание, просветлённая мудрость будды не генерирует концепций, не генерирует категорий, но она способна познавать, или постигать, все концепции, категории других живых существ, но сама их не порождает.

Разве какая-нибудь деятельность чисто интеллектуальная, типа игры в шахматы, она не является концептуальной? Получается, что будда не может играть в шахматы или может только через сознание своего оппонента?

Я, конечно, говорю сейчас от себя полностью, поскольку в данном тексте этот вопрос не поднимался. Концептуальное мышление оперирует категориями. Помните это? Но возможно воспринимать причины и последствия, минуя категории. Будда знает последствия, знает их неконцептуально, минуя. Будда не мыслит в этих терминах, как делаем это мы.

Мы мыслим в концептуальных терминах, мыслим категориями. Например, наиболее явный пример: ударься обо что-то ногой в темноте – и будет больно. Категория «удариться ногой», категория «боль», связь между причиной – ударом ногой в темноте, и следствием – болью. Будда знает это, что за ударом ногой в темноте почему-то следует боль, но он не мыслит в категориях того и другого, как делаем это мы. Будда просто знает, неконцептуально, минуя категории.

И то же самое распространяется, можно экстраполировать на игру в шахматы. Будда просто играет в шахматы, поскольку он знает, что это так, что за таким движением фигуры, перемещением фигуры следует такой-то результат и так далее, и так далее, вся цепочка. Ему нет необходимости удерживать в голове, как это делаем мы, все бесконечные сценарии, все бесконечные правила, постоянно отсылать к ним свой ум, анализировать их, припоминать их, как-то там сопоставлять их, соотносить их и действовать соответствующе. Он просто знает, как это действует.

Это подводит нас к завершению сегодняшнего занятия. Мы не осветили, не прошли весь тот материал, который мы намеревались. Мы занимались ответами на вопросы, которые, казалось бы, уводят нас в сторону, но на самом деле, разбираясь с такими базовыми положениями функционирования сознания, мы сильно продвигаемся вперёд. Это и есть наша тема, махамудра, и вопросы были о функционировании ума, очень базовые, но в тоже время те, которые необходимо понимать. Понимание того, что определяющие характеристики, дефиниции, вот эти три аспекта верны для любого ума, будь он концептуален, будь он неконцептуален – любые из этих четырёх вариаций парных, которые мы здесь рассматривали, – всегда помните, что ум всегда таков. Что концептуальность его или неконцептуальность его – это не дефинитивная характеристика, это какая-то вторичная его функция, характеристика, разновидность; всем им присущ один набор из трёх базовых качеств.