Начальный уровень медитации махамудры

Будда учил недвойственности того, что обладает объектом, и самого объекта – обычно это переводят как «недвойственность субъекта и объекта». Надо понимать это правильно, иначе мы ошибочно можем полагать, что Будда противоречил себе, когда он также учил тому, что у ума всегда есть объект. Мы можем считать, что, поскольку они различны, это предполагает, что они двойственны. Однако, если мы разозлимся на стол, недвойственность субъекта и объекта не означает, что наш гнев – это стол. Недвойственность не делает ум и его объект полностью тождественными, одним и тем же.

У восприятия всегда есть содержимое. У нас не может быть восприятия без воспринимаемого объекта. Мысль не существует без думания мысли, и никто не может думать, не думая мысль. Недвойственность, таким образом, значит, что в любой момент эти две вещи – ум и его объект, или восприятие и его содержимое – всегда присутствуют вместе как одна сущность. Говоря проще, на разговорном языке, они всегда идут в одной упаковке. Не может быть одного без другого. Поэтому в буддизме «ум» всегда означает восприятие вместе с содержимым.

Стандартное буддийское определение ума, или восприятия, включает три слова: «ясность», «осознавание» и «лишь». Обычно его переводят как «лишь ясность и осознавание». Поскольку каждое слово этого определение важно, нам надо тщательно исследовать каждое из их значений. Давайте сначала рассмотрим термин «ясность».

Самое главное, на что надо обратить внимание, – это отглагольное существительное с объектом, а не количественное существительное, обозначающее то, что можно измерить. Ясность – это не свет разной интенсивности в нашей голове. Скорее, это действие, процесс – мы находимся в ясности в отношении объекта или делаем его ясным. Между тем, когда мы делаем что-либо ясным, это не подразумевает сознательного усилия воли. Это просто происходит. Более того, само слово «ясность» также вводит в заблуждение. Давайте исследуем его смысл.

«Ясность» толкуется в тибетском как «возникновение» – то же слово используется для восхода солнца, рассвета. В таком случае, «ясно понимать что-либо» или «делать чего-либо ясным» на самом деле относится к «возникновению чего-либо» или к событию «порождения чего-либо», хотя, опять же, без коннотации пассивности и отсутствия ответственности, с одной стороны, или сознательного усилия воли – с другой. Выражение «порождать что-либо», возможно, минимизирует коннотацию этих двух крайностей.

Что происходит, когда мы что-либо воспринимаем? Происходит порождение – для простоты изложения скажем «ум порождает объект». Это будет точнее, чем если сказать «нечто возникает». «Нечто возникает» ставит слишком сильное ударение на то, что это происходит со стороны объекта, тогда как следует подчеркнуть сторону субъекта. Однако у фразы «ум порождает нечто» также есть недостатки. Это просто удобный способ выражения. Ум – не сущность и не «вещь», поэтому нет ничего, что на самом деле служило бы деятелем, порождающим объект. Слово «ум» – это просто термин, умственное обозначение на основе появления субъективного события порождения объекта.

Когда мы что-либо воспринимаем, ум порождает зрительный образ, звук, запах, вкус, тактильное или телесное ощущение, мысль, чувство, эмоцию или сон. Даже когда мы спим без сновидений, ум порождает темноту. С субъективной точки зрения постоянно происходит возникновение какого-либо объекта. Однако то, что возникает, не обязательно должно появляться напрямую. Узнав, что толстая женщина не ест в течение дня, мы понимаем, что она ест ночью, потому что она толстая. При этом наш ум не создаёт видимость того, как она ест ночью, хотя возникает понимание этого факта.

Самый большой недостаток использования слова «ясность» в этом контексте – «ясность» подразумевает, что объект, который нам ясен, – в фокусе, если это визуальное явление, либо понятен, если это концепция. Но это не обязательно так. Когда мы снимаем очки и смотрим на кого-либо, наш ум порождает расплывчатое изображение, а когда мы не понимаем, что именно нам говорят, ум создаёт замешательство. В обоих случаях происходит возникновение объекта. В общепринятом смысле нелепо говорить, что расплывчатое изображение или замешательство ясны.

«Возникновение» также происходит в зеркале, на фотографической пластинке или на экране компьютера: происходит возникновение зрительных образов. Поэтому, чтобы отличать ум от зеркала, в определение добавлено слово «осознавание». И это также отглагольное существительное с объектом, а не количественное. Это означает «осознавать что-либо» или «делать что-либо объектом осознавания», но не обязательно сознательным усилием воли.

Тем не менее, английский термин «осознавание» также вводит в заблуждение. Тибетский термин объясняют как вовлечение в объект, связь с ним или отношение к нему. В отличие от английских слов «вовлечение» и «отношение», тибетское слово не несёт оттенка эмоциональной связи. Непривязанность к объекту – это тоже форма вовлечения или отношения. Тибетское слово, переведённое здесь как «вовлечение» или «отношение», буквально означает «вхождение во что-либо». Оно подразумевает то или иное познание объекта. Например, мы видим, слышим, думаем или чувствуем. Именно это происходит, когда мы воспринимаем объект. Присутствует возникновение объекта и вовлечение в него с тем или иным видом познания: возникновение образа и видение объекта, возникновение мысли и думание её и так далее. Проще говоря, с учётом всех ранее приведённых оговорок, мы бы сказали, что ум порождает объект и воспринимает его.

Английское слово «осознавание» в данном случае вводит в заблуждение в том смысле, что подразумевает понимание объекта и сознательность по отношению к нему. Но это не обязательно так. Непонимание объекта – в такой же степени форма вовлечения в объект, как и понимание. Осознаём мы или нет, мы в состоянии переживать объект. Например, мы можем беседовать с другим человеком, не осознавая свою враждебность к нему или к ней. Хотя мы не осознаём свою враждебность, она есть. Мы переживаем её, и она влияет на нас. Таким образом, смысл буддийской концепции, которую обычно переводят как «осознавание», значительно шире, чем у соответствующего английского слова.

Итак, в каждый момент происходит возникновение объекта и познающее вовлечение. Причём они не происходят последовательно. Не бывает так, что сначала возникает мысль, а потом мы её думаем. Процесс не состоит из двух событий, происходящих последовательно: он состоит из двух функций, происходящих одновременно. Ум порождает мысль и думает её одновременно. Это происходит в каждый момент у каждого существа, обладающего умом. Таково восприятие не только жизни, но и смерти.

Третье слово определения, «лишь», устанавливает минимум, необходимый для восприятия. Уму надо лишь породить объект и каким-либо образом познавательно вовлечься в него. А слово «лишь» исключает необходимость достаточно интенсивного внимания к содержимому восприятия – в западной терминологии, осознания этого. Оно также исключает необходимость достаточного уровня понимания, эмоции или оценки. Восприятие – это просто событие познания.

Поэтому глубокий сон без сновидений – это также восприятие. Мы не можем сказать, что во сне без сновидений у нас больше нет ума или что ум больше не работает. Если ум выключен, когда мы спим, как он может воспринять звук будильника, чтобы включиться снова? Восприятие глубокого сна, таким образом, подразумевает, что ум порождает темноту и вовлечён в неё, в том смысле, что уделяет чувственному восприятию лишь минимальное внимание.

Более того, слово «лишь» также исключает (1) прочное, плотное «я» или «ум» в нашей голове, который воспринимает или управляет восприятием в качестве его деятеля; (2) прочный плотный объект в качестве содержимого «где-то там», которое воспринимается; и (3) прочное, плотное «восприятие», происходящее между первыми двумя. События познания просто происходят. На обусловленном уровне мы можем сказать, что у «меня» есть «восприятие» «этого» или «того», и субъективно это выглядит именно так, но ни один из этих предметов не может существовать независимо от остальных. Другими словами, все три круга, участвующих в восприятии, – субъект (личность либо ум), содержимое и само восприятие – лишены этого невозможного способа существования. «Лишь», однако, не отрицает, что восприятие на самом деле происходит и что оно всегда индивидуально. Как подчёркивал Цонкапа в своём объяснении пустотности, нам следует быть осторожными, чтобы не опровергать слишком много или слишком мало. Похожим образом, надо быть осторожными со словом «лишь», чтобы также не исключить слишком много или слишком мало.

Итак, под умом в буддизме имеют в виду восприятие, а именно лишь возникновение и познающую вовлечённость в содержимое восприятия. Непрерывность восприятия известна как поток ума или умственный континуум. Восприятие всегда индивидуально, и каждый момент восприятия следует за предыдущими моментами, согласно кармическим законам поведенческих причины и следствия. Во вселенной есть порядок, и «моё» восприятие никогда не является «вашим» восприятием. Если я воспринимаю приём пищи, то именно я, а не вы, буду затем воспринимать физическое ощущение насыщения. Буддизм не утверждает существование вселенского или коллективного ума.

Таким образом, никогда не прекращающееся, происходящее каждое мгновение событие возникновения и вовлечённости, составляющее восприятие, – это возникновение образа и лишь видение его, возникновение звука и лишь слышание его, возникновение мысли и лишь думание её, возникновение эмоции и лишь чувствование её и так далее. Это обусловленная природа ума: ум порождает объект и воспринимает его. Глубочайшая природа ума – его пустотность, а именно то, что он лишён существования любым невозможным способом, от существования в качестве физической сущности до присутствия прочных, плотных субъекта, содержимого и восприятия. Этот ум, с этими двумя истинными природами, – или «двумя истинами» – является темой медитации махамудры.

Чтобы правильно заниматься медитацией махамудры на природе ума, надо чётко понимать не только что такое ум, но и что значит медитировать на чём-либо. Под медитацией на чём-либо мы не имеем в виду, буквально, медитацию на подушке. Также мы не имеем в виду, более абстрактно, медитацию на основе чего-либо. Медитацию махамудры не практикуют лишь на основе природы ума: это медитация, сосредоточенная на этой природе. В немецком языке мы избегаем подобного заблуждения, потому что есть два различных предлога, которые можно использовать с глаголом «медитировать», а именно uber («над/о») и auf («на»), тогда как в английском только один предлог on («на»).

В целом, медитация означает создание полезного состояния ума, или настроя, посредством внимательного повторения. В тибетском оно толкуется с помощью слова «познакомиться с чем-либо или приучить себя к чему-либо», тогда как смысл изначального санскритского термина – просто «сделать что-либо существующим (присутствующим)». Есть две основные разновидности медитации. Медитируя на визуализации будды, мы сосредоточиваемся на объекте. Когда же мы медитируем на любви, мы не сосредоточиваемся на объекте, а остаёмся сосредоточенными, находясь в определённом состоянии ума. Мы можем или сознательно вызывать состояние, которого не было прежде, как в случае с любовью, или внимательно сосредоточиваться, находясь в состоянии ума, которое присутствует всегда. Медитация на природе ума – пример последнего.

Таким образом, когда мы медитируем на природе ума, процесс восприятия от момента к моменту – лишь возникновения и вовлечённости в содержимое восприятия – это не неизменный объект, как, например, во время визуализации будды, и даже не подвижный объект, как в тантрической практике садханы, когда мы визуализируем динамическую последовательность изображений, начитывая текст или мантры. Это также не тот случай, когда мы внимательно сосредоточиваемся, находясь в состоянии ума, например любви, которое мы создали или вызвали в том смысле, что прилагали усилия, чтобы её почувствовать, полагаясь на цепочку рассуждений: «Все существа были моими матерями в предыдущих жизнях и были добры ко мне», – или напрямую, или с помощью памяти. Природу ума не надо вызывать или создавать искусственно. Она есть всегда. Восприятие происходит постоянно: нам не надо прилагать к этому усилий.

Поэтому в медитации на уме мы внимательно сосредоточиваемся на том, что происходит постоянно, присутствует всегда. Но не в смысле наблюдения за процессом: это снова сделает ум объектом, подобно визуализации, и основано на неправильном восприятии, сознательном или бессознательном, двойственности между наблюдателем и происходящим событием. Скорее, мы внимательно сосредоточиваемся, но без озабоченности собой, на нахождении в этом процессе – просто делаем это «без колебаний», как бы сказала моя мама.

Так как очень сложно правильно понять, что мы должны делать в медитации махамудры, давайте рассмотрим аналогию с фонариком. Если мы посветим фонариком, есть три варианта того, как мы можем сосредоточить внимание: на том, что высветил фонарик, на человеке, который держит фонарик, либо на самом фонарике. Сосредоточиваясь на объектах, которые высветил фонарик, мы делаем именно то, что обычно делаем в жизни. Мы попали в ловушку содержимого нашего восприятия. Мы входим в комнату ребёнка и видим повсюду разбросанные одежду и игрушки. Мы зацикливаемся на этом и кричим. Мы так расстроились, потому что попали в ловушку, застряли в содержимом нашего восприятия: мы видим беспорядок в комнате. Мы сосредоточены только на том, что высветил фонарик.

Мы также можем смотреть на жизнь с точки зрения человека, который держит фонарик. С таким воззрением мы абстрагируемся от восприятия и, в субъективном смысле, сидим далеко в нашей голове и просто наблюдаем происходящее. Такая опасность может возникнуть, если мы несбалансированно практикуем медитацию памятования в стиле випассаны. Чтобы деконструировать наше восприятие и осознавать непостоянство от момента к моменту, в медитации випассаны мы замечаем – иногда даже проговаривая в уме, – что сейчас возникает чувство, сейчас оно проходит, теперь возникает другое и так далее. Но если мы просто замечаем: «Сейчас я вижу это, а теперь я вижу то», – это может легко выродиться в крайность наблюдения за тем, что комната нашего ребёнка в беспорядке: мы не говорим ему или ей убраться в комнате и не наводим порядок сами.

В медитации махамудры мы не сосредоточиваемся ни на том, что высветил фонарик, ни на том, что мы тот, кто держит фонарик. Вместо этого мы смотрим с точки зрения самого фонарика. В каком-то смысле, мы сосредоточиваемся на том, что мы фонарик. Но что это значит? Фонарик не только наблюдает за процессом порождения видимости (возникновения) объекта, – он просто делает это. Но он не «делает это» активно, умышленно, хотя и не просто пассивно позволяет этому происходить, как если бы мы могли этим управлять, но решили этого не делать. Здесь нет фактора управления, даже в смысле процесс «вышел из-под контроля» – последнее может вызвать тревогу и страх. Он также не делает это бездумно, подобно тому как корова смотрит на стену сарая. Он делает это с полной ясностью и осознаванием в обычном смысле этих двух слов – с чётким умственным фокусом и внимательным осознаванием. Мы пытаемся сосредоточиться – со свежестью, памятованием, бдительностью и полным вниманием – на том, что происходит в каждый момент восприятия, без озабоченности собой, не попадая в ловушку ни того, что мы воспринимаем, ни того, что мы являемся воспринимающим.

Хотя практика махамудры может казаться лёгкой – «просто покойтесь в естественном состоянии ума» – на самом деле её крайне сложно выполнять правильно. Если бы это было так просто, не было бы необходимости в предварительных практиках, чтобы ослабить умственные блокировки и создать положительную силу. Однако даже сделав минимальное количество предварительных практик, мы можем практиковать на начальном уровне, как это объясняется, например, в «Махамудре, рассеивающей тьму неосознавания» Девятого Кармапы.

Первый этап практики состоит в том, чтобы работать с восприятием видения объекта. Медитация махамудры всегда выполняется с широко открытыми глазами. Мы медленно смотрим вокруг себя: мы просто фонарик, который внимательно сосредоточивается на процессе познания, то есть на том, что происходит лишь возникновение зрительного образа и вовлечённость в него. И снова, помните, что в данном случае под «процессом» мы не имеем в виду последовательность действий или событий, а одно действие или событие, включающее два одновременных аспекта – возникновение и вовлечённость – без осознанного деятеля, желающего, чтобы это происходило или заставляющего это происходить. Есть огромная разница между, с одной стороны, решением сменить фокус внимания, начав смотреть на другой объект, и, с другой стороны, сосредоточением на этом объекте с сознательным желанием того, чтобы возник его образ и мы его увидели. Это просто происходит, не так ли?

Затем мы исследуем, с точки зрения фонарика, разницу между видением стены (пола) и видением голубого (или жёлтого) объекта. В чём разница между видением вазы с цветами на столе и, рядом с ней, грязных тарелок с испачканными салфетками, мокнущими в остатках пищи? С точки зрения того, что происходит возникновение и вовлечённость в содержимое восприятия – зрительный образ – есть ли разница с позиции самого процесса познания?

С точки зрения фонарика, нет никакой разницы. Если мы зациклились на содержимом, то вовлекаемся в это с беспокоящими эмоциями. Но если мы воспринимаем его с точки зрения фонарика, нас не расстраивает ни влечение и привязанность, ни отвращение и гнев. Мы перестаём быть так одержимы содержимым восприятия и вместо этого сосредоточиваемся на эмпирической стороне восприятия.

Затем мы можем попробовать тот же эксперимент на более сложных примерах. В чём разница между видением человека и стены рядом с ним, видением человека и фотографии человека, видением мужчины и женщины, видением красивого и уродливого человека, видением спящего ребёнка и капризничающего ребёнка, видением нашего лучшего друга и нашего злейшего врага, видением напечатанного слова и чистого листа бумаги, видением надписи на знакомом нам языке и на незнакомом, видением букв знакомого алфавита и незнакомого, видением чего-либо по телевизору и того, что стоит непосредственно рядом с телевизором, и так далее? Нам надо подходить к медитации творчески.

Тем не менее, при этом стоит быть осторожными. Мы не хотим сосредоточиваться только на эмпирической стороне, быть оторванными от содержимого, потому что тогда мы ни на что не реагируем, не отвечаем. С точки зрения процесса познания действительно нет разницы между видением, что машина едет по улице, и видением, что ничего не едет. Тем не менее, это не отрицает огромную разницу в том случае, если мы хотим перейти улицу. Если мы проигнорируем обусловленную точку зрения и зациклимся на эмпирической стороне видения, нас с большой вероятностью собьёт машина, когда мы попытаемся перейти дорогу. Верить, что нет разницы ни на одном уровне, и не реагировать на действительно существующие различия – значит впасть в крайность зацикленности на эмпирической стороне восприятия, как если бы восприятие существовало отдельно от своего содержимого. Поэтому мы должны стараться избегать обеих крайностей: и излишней зацикленности на содержимом восприятия, и излишней оторванности от него.

Исследовав видение зрительных образов, мы переходим к похожей процедуре со слышанием звуков. В чём разница между слышанием пения птиц и шума дорожного движения; музыки и того, как ребёнок невпопад стучит по барабану; тихой музыки и звука бормашины у зубного врача; песни, которая нам нравится, и песни, которую мы ненавидим; голоса и ветра; голоса любимого человека и того, кого мы не переносим; понятных нам слов и непонятных; писка комара, летающего вокруг нашей головы, и комара за москитной сеткой рядом с нашим ухом; и так далее? Затем мы делаем то же с различными запахами, такими как душистый тальк и грязные пелёнки младенца; вкусами, например апельсина и уксуса; тактильными ощущениями, например когда мы чувствуем щекотку или сильно чешем ладонь руки. Затем мы переходим к различным мыслям, таким как вербальные и образные; различным чувствам, таким как счастье и печаль; различным эмоциям, как положительным, так и беспокоящим, таким как любовь и ненависть; и различным уровням сосредоточенных медитативных состояний, когда наш ум спокоен. После этого мы сравниваем ощущения органов чувств, такие как видение и слышание; затем ум, погружённый в сосредоточение, и подвижный ум, наполненный мыслями. Наконец мы просто сидим и выполняем ту же процедуру с любым восприятием, возникающим посредством любого из органов чувств или только в уме. Мы остаёмся внимательными к процессу лишь возникновения и вовлечённости, не зацикливаясь на содержимом и не игнорируя его полностью. Это первый уровень практики махамудры.

Даже если мы не продвинемся в своей практике махамудры, сам по себе этот начальный уровень крайне полезен. Мы отправились в отпуск на побережье и поселились в гостиничном номере. Мы заходим в номер, а из окна ужасный вид. Мы можем видеть лишь стену соседнего здания, и это нас очень расстраивает. Тогда мы выполняем эту медитацию. В чём разница между видением прекрасного вида и отвратительного? С точки зрения видения это просто видение. Если мы думаем таким образом, это помогает нам не слишком привязываться или злиться. Затем, в спокойном состоянии ума, мы применяем к нашей ситуации совет Шантидевы: «Если мы можем поменять комнату – зачем расстраиваться? Давайте просто её поменяем. И если мы не можем её поменять – зачем расстраиваться? Это не поможет. Кроме того, какая на самом деле разница, какой вид из окна? Если мы хотим посмотреть на океан, мы можем подняться в ресторан на крыше или выйти на улицу».

Допустим, нам удалось поменять комнату на другую, с видом на пляж. Мы заходим в комнату и слышим громкий шум дорожного движения с улицы перед входом в гостиницу, и снова расстраиваемся. Теперь мы сосредоточиваемся на том, в чём разница между слышанием шума дорожного движения и шума прибоя? Затем мы либо применяем совет Шантидевы ещё раз, либо, если мы решили больше не беспокоиться сменой комнаты и остаться в этой, напоминаем себе о первом истинном факте жизни – жизнь сложна! Если мы не будем применять эффективные методы, чтобы справиться с нашей ситуацией, то испортим себе отпуск.

Таким образом, начальный уровень практики махамудры может быть одним из наиболее действенных методов для того, чтобы справляться с шумом. Смещая фокус внимания с самого шума и его болезненного восприятия на происходящий процесс познания – лишь возникновение звука и слышание его, мы осознаём, что возникновение шума дорожного движения – это просто возникновение другого звука, и слышание его – просто ещё одно восприятие слышания. Больше ничего. Сместив фокус, мы субъективно воспринимаем то же событие слышания шума дорожного движения в совершенно другом качестве. Наше восприятие слышания шума теперь может сопровождаться безразличием, умственным спокойствием и даже счастьем – вместо гнева, недовольства и жалости к себе.