15. Разблокирование чувств

Хотя мы можем и не сочувствовать другому человеку, мы всегда испытываем какое-либо чувство из спектра от абсолютного счастья до глубокой печали. Это происходит оттого, что чувство некоторого уровня счастья или печали – неотъемлемая часть нашего восприятия каждого момента жизни. Cледовательно, когда мы, встретив другого человека, говорим, что ничего не чувствуем, наше впечатление неточно. Если мы тщательно исследуем себя, то обнаружим, что в действительности мы чувствуем слабый уровень счастья или неудовлетворённости. Очень редко наши чувства находятся точно посередине спектра, то есть не являются ни счастьем, ни печалью. Более того, слабые по интенсивности чувства по обе стороны от нейтрального состояния не лишены оттенка. Также эти чувства не означают, что мы полностью равнодушны ко всему, поскольку ничто нас не заботит. Чувства слабой интенсивности представляют собой просто ещё одну область спектра счастье-печаль, ни больше и ни меньше.

Мы можем понять это, проанализировав, что мы чувствуем, когда смотрим на стену. Если нам не интересно и хочется отвести взгляд, значит, мы чувствуем неудовлетворённость. Это означает, что мы испытываем слабый уровень несчастья. Если мы сохраняем взгляд на стене, хотя бы из лени или от скуки, – мы удовлетворены тем, что видим. Следовательно, мы испытываем слабый уровень счастья. Мы считаем данный зрительный образ успокаивающим либо нейтральным.

Нам необходимо помнить определение счастья и определение несчастья и не путать чувство как умственный фактор с чувством физического ощущения. Счастье представляет собой приятное чувство, которое мы хотим продолжать испытывать, а несчастье – это неприятное чувство, которое мы хотим прекратить. Физическое же чувство является ощущением, воспринимаемым нами посредством осязания. Под новокаином, к примеру, когда стоматолог сверлит нам зуб, мы не испытываем физических чувств. Однако мы можем по-прежнему испытывать недовольство этим переживанием.

Понимая эту разницу, мы обнаруживаем, что, видя выражение лица другого человека, мы в действительности что-то чувствуем. Это происходит независимо от того, достаточно ли мы заинтересованы и внимательны, чтобы заметить, расстроен этот человек или нет. Мы знаем, что чувствуем что-то, поскольку мы либо продолжаем смотреть на человека, либо отводим взгляд. Другими словами, нам либо комфортно смотреть на него или на неё, либо неловко.

Любое чувство из спектра счастье-печаль может быть двух типов: расстраивающим или нерасстраивающим. Различие между ними состоит в том, смешиваем ли мы чувство с заблуждением или нет. Согласно стилю исследования традиции гелуг, когда мы заблуждаемся относительно своих чувств, мы преувеличиваем их до якобы прочных сущностей, которые существуют сами по себе. Создается впечатление, будто бы наши чувства обведены жирной линией, как в книжке с раскрасками. Мы раскрашиваем их якобы прочными идентичностями, проецируемыми нашим заблуждением. Веря, что наши чувства обладают этими воображаемыми «истинными идентичностями», мы относимся к ним с привязанностью или боимся их.

Состояние счастья, к примеру, предоставляет нам огромные возможности быть полезными людям, испытывающим страдания. Однако если из-за заблуждения наше собственное счастье начинает казаться нам самой замечательной и важной вещью в мире, то, испытывая его, мы становимся привязанными к нему и эгоистичными. Мы не хотим встречаться или иметь дело с людьми, у которых есть проблемы, поскольку это испортит наше хорошее настроение. Счастье, переживаемое таким преувеличенным образом, является расстраивающим переживанием, несмотря на то что оно приятно и бодряще. Такое счастье делает нас недостаточно чувствительными к другим и к себе, поскольку мы беспокоимся, что у нас отнимут нашу радость. Мы часто замечаем подобное в людях, находящихся под воздействием легких наркотиков. Кроме того, если мы лишены такого, кажущегося замечательным, но ускользающего счастья, мы озабочены его достижением. Это также ведёт к тому, что мы поступаем недостаточно чутко по отношению к другим, например, занимаясь сексом, мы одержимы собственным оргазмом.

Из-за того что наш ум преувеличивает печаль, это чувство выглядит чудовищным и пугающим. Кажется, будто оно способно затянуть нас, подобно зыбучему песку. Поэтому, чтобы не впадать в уныние, нам хочется избегать неприятных ситуаций. Следовательно, мы не хотим слышать о проблемах других или навещать их, когда они больны.

Когда наш ум преувеличивает нейтральные чувства или чувства слабой интенсивности, нам начинает казаться, что они не приносят удовлетворение, «ничто». Если мы не взволнованы проблемой или человеком, нам может казаться, что мы ненастоящие. Поэтому если мы излишне эмоциональны, мы считаем нейтральные чувства расстраивающими. Пытаясь избегать таких чувств, мы бросаемся в крайности и излишне бурно реагируем на сказанное людьми. Например, мы испытываем возмущение по поводу любой несправедливости, от которой они страдают, либо теряем самообладание и плачем. Наше потакание демонстрированию своих эмоций заставляет других людей чувствовать неловкость и опасаться рассказывать нам о своих проблемах. Вместо того чтобы получить от нас поддержку, они вынуждены нас успокаивать.

Сбалансированная чувствительность подразумевает переживание счастья, печали и нейтральных чувств, но только тех, которые не являются расстраивающими. Чтобы наши чувства перестали быть расстраивающими, нам необходимо перестать их преувеличивать. Мы можем это сделать, поняв, что наши фантазии о том, как существуют наши чувства, никак не связаны с реальностью. Счастье от жизни с супругом никогда не совпадает с переживаниями персонажа сказки, который живет с Принцем или Принцессой «долго и счастливо». Печаль от потери любимого человека может продолжаться много лет, но она никогда не означает окончания нашей жизни. Точно так же, нейтральные чувства или чувства слабой интенсивности не существуют как пустое ничто, неспособное заставить нас чувствовать себя живыми. Мы живы вне зависимости от того, какой уровень счастья, печали или нейтральных чувств мы переживаем.

Когда лопается воздушный шарик нашей фантазии относительно своих чувств, трезвое переживание не лишает нас всех чувств. Мы не становимся абсолютно бесчувственными к другим или к себе. Чувства, относящиеся к нерасстраивающему типу, не эквивалентны полному отсутствию чувств. Мы по-прежнему испытываем удовольствие, занимаясь сексом. Мы наслаждаемся тем, чем он является, пока он продолжается, и не плачем из-за его окончания. Точно так же, когда мы слышим о чьём-то несчастье, мы по-прежнему чувствуем печаль. Наша печаль, однако, не расстраивает нас до мозга костей. Мы также не чувствуем скуку, переживая нейтральные чувства. Нам комфортно с ними или с любым другим уровнем счастья или печали, который мы чувствуем.

Иногда нам настолько сложно справляться со своими чувствами, что мы их блокируем. Временами это бывает полезно. Например, когда с нами произошел серьёзный несчастный случай или внезапно умер любимый человек, мы автоматически входим в шоковое состояние, служащее механизмом выживания. Наши чувства слишком интенсивны и могут переполнить нас. В других ситуациях мы блокируем свои чувства по невротическим причинам. Наше заблуждение заставляет чувства казаться опасными, и поэтому мы считаем их неотъемлемо расстраивающими. Это делает нас чопорными, мы как бы напуганы изнутри.

Подход традиции кагью к преодолению этой проблемы в том, чтобы понимать, что наш ум обычно разделяет напополам наш опыт переживания уровней счастья. Наш ум заставляет его обманчиво выглядеть как два противостоящих элемента – «я» и «они», то есть чувства воспринимаются нами как «они». Считая, что чувства существуют подобным образом, мы отстраняемся от них. Это мешает нам отвечать другим и себе с чуткой спонтанностью. Мы можем полагать, к примеру, что не позволим себе чувствовать счастье, поскольку мы его не заслуживаем. В дополнение, мы можем не разрешать себе чувствовать печаль, поскольку мы боимся, что потеряем контроль. Более того, мы можем не позволять себе нейтральных чувств, поскольку в таком случае мы не отвечаем кому-либо «по-настоящему». Следовательно, мы принуждаем себя имитировать чувство счастья или печали в ответ на чью-то новость, что вовсе никого не обманывает.

Мы ведем себя так, будто чувства счастья или печали, угрожающие или привлекательные, находятся где-то «снаружи». То есть кажется, будто мы «сидим дома» в безопасности, и у нас есть выбор, «выходить из дома» и чувствовать их или нет. Это нелепо. Нам нужно переживать любые естественно возникающие чувства, не делая ничего монументального из них или из себя, их переживающих.

Согласно традициям абхидхармы в сарвастиваде и махаяне, умственный фактор спокойствия (упекша) сопровождает все созидательные состояния ума. Традиция тхеравада говорит то же самое о равном отношении (упеккха). Для сбалансированной чувствительности необходимы оба эти фактора. Ни один из них не предполагает недостатка чувств.

Спокойствие, или уравновешенность, представляет собой умственное состояние, свободное от возбуждённости или вялости. Из-за возбуждённости ума наше внимание отклоняется к привлекательным объектам или мыслям. Например, несмотря на то что к нам обращаются, мы сосредоточены на телевизионной передаче или на своих мыслях. Из-за вялости наш ум неясен. Мы слушаем, что нам говорят, но на самом деле ничего не слышим.

Чтобы быть по-настоящему чувствительными, нам необходимо избавиться от этих двух основных помех: возбуждённости и вялости. Спокойствие – совсем не то же самое, что притупленное состояние, когда мы ничего не чувствуем. Будучи спокойными, мы сосредоточены, бодры и не впадаем в крайности. Мы не настолько напряжены и нервны, что заставляем других людей чувствовать неловкость, и не настолько невозмутимы и расслаблены, что производим впечатление беззаботных людей.

Более того, спокойное состояние ума – это счастливый ум. Нейтральные чувства, не являющиеся ни счастливыми, ни печальными, сопровождают только спокойствие, переживаемое нами как часть глубокого медитативного погружения. Между тем, счастье, испытываемое нами в спокойном состоянии вне погружения, обладает особым качеством. Оно напоминает чувство свежести. Если наш ум беспокоен или вял, то мы не используем его возможностей. Мы чувствуем неудовлетворённость. Когда мы свободны от этих недостатков, наш ум свеж и бодр, как после летнего дождя. Мы естественным образом желаем поддерживать это чувство и, следовательно, по определению, мы счастливы.

Равное отношение представляет собой состояние ума, свободное от привязанности, неприязни и равнодушия. Предположим, мы сидим в самолете рядом с человеком и он или она начинает рассказывать нам историю своей жизни. Если сидящий рядом пассажир сексуально привлекает нас, мы настолько поглощены своими мыслями, что даже не слышим, что он или она нам говорит. Если мы находим пассажира отталкивающим, мы можем перебить его или её и сказать что-нибудь грубое. С другой стороны, если мы равнодушны, мы игнорируем этого человека и не отрываем взгляда от журнала. В каждом из этих трёх случаев мы недостаточно чувствительны к мужчине или женщине как к человеку. Нам неприятно его или её присутствие, мы несчастны.

Обладать равным отношением – не то же самое, что ничего не чувствовать. Это и не вежливая терпимость. Мы не просто терпимы к словам человека, считая их при этом глупостью и внутренне желая, чтобы самолет поскорее приземлился. Если у нас есть время, мы уделяем человеку внимание с открытостью и интересом. Сидящий рядом с нами пассажир, так же как и мы, является человеком и легко может стать нам близким другом. Желая, чтобы наше общение продолжалось, мы воспринимаем разговор, испытывая счастье. Если мы на самом деле заняты, то равное отношение позволяет нам сказать об этом человеку, не теряя спокойствия. Мы бы с удовольствием послушали, но, к сожалению, нам необходимо завершить нечто важное до того, как самолет приземлится.

Счастье, сопровождающее равное отношение, представляет собой расслабляющее и приятное чувство облегчения. Мы чувствуем облегчение, поскольку мы ничего не жаждем и ничем не напуганы. Мы не навязываем себя никому, а также не настолько перегружены, что у нас нет времени. Это состояние ума предоставляет защищённое пространство, в котором нам комфортно отвечать другим и себе с сердечностью. Тантрическая практика подтверждает необходимость в защищённом пространстве: перед тем как предпринять попытку самопреобразования, мы визуализируем защищённое пространство. В данном случае чувство эмоционального покоя служит безопасной оболочкой для преобразования себя в человека, обладающего сбалансированными, нерасстраивающими чувствами.

Сбалансированной чувствительности необходимы не только спокойствие, равное отношение и нерасстраивающее чувство некоторого уровня счастья или печали, но и сочувствие. Сочувствие представляет собой комплекс из нескольких эмоций и установок, каждая из которых имеет свой диапазон. Основные три из них – это сопереживание, сострадание и готовность участвовать. Как и со спектром счастье-печаль, некоторые элементы каждого из этих факторов вовлечены во все наши взаимоотношения.

Первой составляющей сочувствия является некоторая степень сопереживания. Она варьируется от глубокого сопереживания чьей-либо ситуации до полного отсутствия сопереживания. Переменные, влияющие на эту составляющую, – это готовность и способность понять чужую ситуацию, поставив себя на место другого человека. Предположим, что у нашего друга рак. Мы можем быть готовы попытаться понять его или её страдание и быть как способными, так и не способными представить его. Или, по разным причинам, таким как недостаток интереса или страх, мы можем не желать представлять страдание нашего друга. Это может произойти независимо от того, можем ли мы понять его или её страдание или нет.

Вторая составляющая сочувствия – какая-либо точка в диапазоне от сострадания, через равнодушие, к недоброжелательности. Мы можем желать кому-нибудь освобождения от страданий, нам может быть всё равно, страдает этот человек или нет, либо мы можем желать человеку ещё больших страданий. Например, даже если мы не можем представить физические и умственные страдания человека на последней стадии рака, мы можем желать ему или ей излечения. С другой стороны, мы можем очень хорошо представлять, насколько мучителен рак, но либо быть безразличными к злому диктатору, страдающему от этого заболевания, либо чувствовать, что этот человек заслужил такое страдание.

Третьей составляющей является некое чувство из диапазона от готовности участвовать до отвращения к любой вовлеченности. Переменная, определяющая этот фактор, представляет собой готовность что-то сделать в связи с чьей-либо сложной ситуацией. Мы можем сочувствовать своему другу или подруге, заботиться о его или её удобстве, и желать ему или ей не испытывать боль. И всё же, мы можем не хотеть навещать своего друга, поскольку мы боимся чувств, которые могут у нас возникнуть. Это отличается от неспособности навестить другого человека из-за необходимости уехать по делам из города.

Когда мы говорим, что ничего не чувствуем, подразумевая, что мы не испытываем сочувствия к кому-либо, нам следует тщательно проанализировать, каких именно составляющих сочувствия нам недостаёт. Благодаря этому мы сможем узнать, какие шаги нам следует предпринять, чтобы исправить ситуацию. Например, если нам недостает сочувствия к страдающему от рака другу из-за нежелания сопереживать, нам необходимо повысить фактор интереса, сопровождающий наши встречи. Мы можем добиться этого, размышляя о том, насколько в нашем сложном мире все взаимосвязаны. Как заметил Шантидева, как может наша рука отказываться проявлять интерес к благополучию нашей ноги? Точно так же, как мы можем отказываться проявлять интерес к другим людям, входящим в круг наших друзей или в наше сообщество?

С другой стороны, если мы ничего не чувствуем, поскольку проявляем исключительно интеллектуальный интерес к проблеме своего друга, то нам необходимо размышлять о том, что он человек, как и мы сами. Когда мы страдаем – это причиняет нам боль. То же самое справедливо и в отношении нашего друга. Шантидева также однажды сказал, что страдания необходимо прекратить не потому, что это мои страдания или ваши страдания, но просто потому, что они причиняют боль. Такое мышление помогает нам относиться к ситуации нашего друга серьёзно.

Предположим, что мы проявляем искренний интерес к проблеме нашего друга, но не в состоянии сопереживать, поскольку не способны понять, что он чувствует. В таком случае мы можем вспомнить что-либо похожее из собственного опыта, например сильную боль в желудке. Хотя страдания от боли в желудке несравнимы с раком, это воспоминание может послужить примером, чтобы помочь нам понять ситуацию друга.

Возможно, мы проявляем интерес и понимаем мучения нашего друга. Другими словами, мы можем в полной мере сопереживать. Тем не менее, мы можем не чувствовать сострадания, поскольку рассержены на этого человека. Нам все равно, страдает наш друг от рака или нет, либо мы думаем, что он заслуживает страдания. Чтобы преодолеть недостаток чувствительности, мы можем представить себя на его или ее месте. Неважно, как много жестокостей мы могли сказать или сделать в своей жизни, нам бы очень сильно хотелось, чтобы наша агония прекратилась. Наш друг чувствует то же самое. Если мы не мазохисты, мы не стали бы игнорировать свои мучения или отказывать себе в умеренном количестве обезболивающих средств из-за чувства, что мы заслуживаем страдание. Точно так же, почему мы должны быть равнодушны к ситуации своего друга или думать, что он должен мучиться от боли? Все мы люди и одинаково хотим быть счастливыми, и нам одинаково не нравится страдать.

Мы можем понимать сильную боль друга и чувствовать сострадание, желая, чтобы его страдание поскорее прекратилось. Тем не менее, нам может недоставать сочувствия, чтобы навестить друга в больнице. Если мы не навещаем его из-за того, что мы слишком заняты, мы можем размышлять о том, как бы мы сами отнеслись к кому-то, кто находит подобные отговорки, чтобы не навещать нас. Нам необходимо пересмотреть приоритеты своего времени с человеческой, а не с деловой точки зрения. Более того, если мы навещаем друга, нам необходимо напоминать себе об этих приоритетах, чтобы не поглядывать постоянно на часы.

Если мы сторонимся больницы, так как боимся, что нас переполнят эмоции, мы можем применить методы деконструкции, чтобы преодолеть поглощенность собой – причину нашего страха. Мы можем стараться смотреть сквозь двойственную видимость страха, создаваемую нашим умом: излишне чувствительное «я» встречает эмоционально непереносимого «тебя». Мы можем также попытаться сосредоточиться на отсутствии чего-либо реального в нашей фантазии, если преувеличиваем посещение больного друга до тяжкого испытания, с которым мы не сможем справиться или которое не сможем перетерпеть. Ничто не существует подобным невозможным способом.

Когда кто-либо страдает, нам необходимо чувствовать как сочувствие, так и уровень печали, не являющийся расстраивающим чувством. Однако страх стать несчастным может блокировать один или несколько составляющих сочувствия: сопереживание, сострадание или готовность участвовать. Чтобы реагировать сбалансированно и чутко, важно преодолеть этот страх.

Тибетские мастера объясняют этимологию слова «каруна» – санскритского слова для сострадания, – как то, что разрушает счастье. Когда мы видим, что кто-то страдает, и чувствуем сострадание, мы естественным образом чувствуем печать. Однако, смешивая своё сострадание с заблуждением по поводу реальности, мы испытываем печаль, которая полностью нас расстраивает. Например, если мы полагаем, что жизнь не может продолжаться после того, как любимый человек умер от рака, мы можем впасть в глубокое уныние, думая о нём или о ней. Нам кажется, что безопаснее ничего не чувствовать. Эту боязнь расстраивающего чувства несчастья можно понять. В то же время, непреувеличенное чувство печали, опирающееся на устойчивую основу спокойного равного отношения, не является расстраивающим. В этом чувстве нет ничего страшного.

Избавившись от возбужденности, вялости, привязанности, неприязни, безразличия и заблуждения по поводу реальности, мы достигаем устойчивого покоя ума. Его критерий – глубокое, зрелое и спокойное чувство радости. Как ни странно, мы обнаруживаем, что если раньше у нас были эмоциональные блокировки, не позволявшие нам плакать, то теперь мы легко плачем. Тем не менее, даже когда мы чувствуем печаль по поводу собственного страдания или страдания других и спонтанно плачем, внутренне мы остаёмся эмоционально спокойными. Мы плачем не потому, что чувствуем безнадёжность, одиночество или ошеломлены мировой несправедливостью. Мы не испытываем жалости к себе или негодования. Основа нашего счастья остаётся незатронутой и быстро возвращается. Хотя печаль, вызванная состраданием – элементом сочувствия, ненадолго заместила собой наше счастье, мы не боимся испытывать её. Печаль – это лишь волна, естественным образом возникающая в океане нашего ума.

Любовь – это желание, чтобы другие были счастливы. Такое желание естественным образом вытекает из сострадания – составляющего сочувствия. Даже если мы опечалены чьей-то болью и горем, сложно чувствовать отстранённость, активно желая этому человеку счастья. Когда мы перестаём думать о себе и вместо этого сосредоточиваемся на счастье другого, наше отношение естественным образом становится сердечнее. Это автоматически приводит нас к спокойному чувству радости. Таким образом, когда любовь неэгоистична и искренна, сопровождающее её спокойное чувство счастья не является расстраивающим. Так же как страдающий от головной боли родитель забывает о боли, когда ухаживает за больным ребёнком, так и печаль, которую мы чувствуем в ответ на чьё-либо несчастье, пропадает, когда мы излучаем чувство любви.

Сбалансированная чувствительность по отношению к проблемам других людей предполагает, что мы слушаем с сочувствием и чувством печали, а затем отвечаем с сердечностью, пытаясь успокоить и ободрить человека. Традиционный метод махаяны для тренировки такой реакции, сопровождающейся нерасстраивающими чувствами, – метод тонглен (принятия и отдавания). Будучи практикой высокого уровня, этот метод требует эмоциональной стабильности, силы и мужества, обретённых, к примеру, посредством практики предыдущих шестнадцати упражнений. Мы принимаем страдания других и отдаем им своё счастье. Чувствуя сострадание, мы представляем, как боль, горе, недомогание и обиды других покидают их в виде чёрного света, и как они освобождаются от всего этого. Затем мы вдыхаем, и этот свет входит в нас вместе со вдохом. Мы испытываем страдание, представленное в виде чёрного света, а затем этот свет растворяется в нашем сердце. После этого мы зарождаем любящее пожелание, чтобы другие были счастливы. Выдыхая, мы представляем, как это счастье покидает наше сердце в виде белого света. Этот свет наполняет других здоровьем, благополучием и успокаивающей радостью.

Пытаясь это практиковать, важно обратить внимание на несколько ключевых моментов. Во-первых, нам необходимо не только сострадание, но и две другие составляющие сочувствия: сопереживание и готовность участвовать. Во-вторых, нам необходимо чувствовать тот или иной уровень печали или счастья так, чтобы это чувство не расстраивало нас. Эта практика предполагает, что мы не боимся таких чувств. Переживая печаль и счастье недвойственным образом, на основе спокойствия и равного отношения, мы отпускаем любой, возможно имеющийся у нас страх. Чувства, переживаемые таким образом, не являются расстраивающими.

Кроме того, нам необходимо быть осторожными, чтобы не путать нашу практику с двойственным чувством, что мы святые или мученики, принимающие страдания жалкого бедняги. Нам также необходимо быть осторожными, чтобы не преувеличивать страдания других до прочного монстра, находящегося теперь внутри нас и, следовательно, подавляющего нас. Хотя важно чувствовать страдания этого человека, потому что иначе мы можем не воспринять их всерьёз, всё же нам необходимо позволить этому чувству пройти. Один из методов состоит в том, что мы представляем, как боль проходит через нас и прекращается. Другой – в том, чтобы видеть боль как волну, которая не тревожит глубин нашего ума. Практику любящего сострадания необходимо всегда выполнять с пониманием и мудростью.

Даже в самые печальные моменты, такие как похороны, эта практика позволяет нам тепло улыбнуться, с сочувствием и пониманием в глазах, и с любовью утешать других присутствующих на похоронах людей. Мы чувствуем печаль от потери и можем даже заплакать. Тем не менее, наша основная забота в том, чтобы желать счастья и благополучия как умершему, так и тем, кого этот человек покинул. Наша улыбка не будет легкомысленной, ненеприятной или непочтительной и, более того, фальшивой. Мы не принуждаем себя улыбаться, пока в достаточной мере не оплакали человека, и не ругаем себя за слабость и слёзы. Все же, наши слёзы быстро проходят. Мы понимаем смерть, непостоянство и причинно-следственную связь. Каждый, кто родился, должен рано или поздно умереть. Желая, чтобы другие скорбящие также могли это понять, мы принимаем их страдания как свои собственные. Затем мы представляем, что облегчаем их страдание и успокаиваем их.

Во время первой фазы этого упражнения мы смотрим на фотографию любимого человека либо представляем его или ее в уме. После того как мы успокоили свой ум на грубом уровне, пользуясь методами «уплывающие облака», «буквы на воде» и «зыбь в океане», мы пытаемся погрузиться в состояние спокойствия, свободное от возбужденности и вялости. Чтобы на более глубоком уровне успокоить свой ум и освободить его от напряженности, беспокойства или торопливости, мы можем ещё раз воспользоваться методами «уплывающие облака» и «буквы на воде». Чтобы поднять свои энергии, если мы чувствуем депрессию или вялость, мы можем представить, что только что вышли из освежающего душа. После этого мы обращаем своё внимание на человека, без навязчивости или излишней настойчивости, но и без равнодушия или отстранённости. Чем более мы непринуждённы и свежи, тем слабее наша напряжённость и искреннее заботливость.

Затем мы пытаемся достичь спокойствия, пользуясь равным отношением. Мы размышляем о том, что тот, кого мы любим, – человек, и, как и нам, ему не нравится быть предметом привязанности и не хочется, чтобы его отвергли или чтобы им пренебрегали. Чем более мы непринуждённы и внимательны, тем проще нам ничего не хотеть от этого человека и не чувствовать себя отстранёнными или равнодушными. Более того, нуждаясь в помощи, этот человек не обрадуется тому, кто излишне покровительствует, напуган или слишком занят, чтобы уделить ему или ей хоть сколько-нибудь времени. Отпуская также и эти установки – вместе с дыханием или представляя буквы на воде, – мы пытаемся просто быть открытыми и внимательными.

Теперь мы вспоминаем проблему, которая может быть у нашего любимого человека, а также страдание и печаль, которые он или она, возможно, испытывает, и создаём заботливое отношение, думая: «Вы человек и у вас есть чувства, так же как и у меня». Чтобы в полной мере развить сочувствие, нам необходимо вызвать сопереживание, сострадание и готовность участвовать. Сначала мы думаем о том, что мы взаимосвязаны с этим человеком, как наша рука с нашей ногой. Было бы недальновидно игнорировать его или её страдание. Затем мы принимаем во внимание то, что это страдание должно быть устранено не потому, что это страдание любимого человека, а просто потому, что оно причиняет боль. С помощью этих двух мыслей мы развиваем интерес к тому, чтобы стараться сопереживать. Затем, если мы не можем представить его или её страдание, мы вспоминаем что-либо похожее из собственного опыта. Страдание этого человека нам не чуждо.

Как только мы стали в состоянии сопереживать физическим и эмоциональным страданиям, мы размышляем о том, что, если бы мы были на месте этого человека, мы бы хотели, чтобы страдания прекратились. Того же хочет и наш любимый человек. Пользуясь такой цепочкой рассуждений, мы развиваем сострадание: желание, чтобы он или она были свободны от страдания и причин страдания. Чтобы обрести готовность участвовать, мы думаем, что, так же как мы не обрадовались бы чьим-то отговоркам, любимый человек тоже холодно встретит нашу нерешительность.

Если мы напуганы чувством его или её горя, мы пытаемся ослабить свои двойственные проекции. Для этого мы чередуем следующие действия: щекотим свою ладонь, щипаем её и держим одну ладонь в другой. Мы пытаемся чувствовать каждое из этих действий как волну ума, которую не сопровождает двойственное впечатление якобы прочного «меня» и якобы прочного физического ощущения. Как только нам это удалось, мы естественным образом не боимся этих ощущений. Чувство физического давления или боли не расстраивает и не пугает нас, если мы воспринимаем его недвойственно. То же самое справедливо и в отношении чувств счастья и печали.

Теперь, не испытывая напряженности или страха, мы пытаемся представить это страдание в виде чёрного света и визуализируем, как оно покидает любимого человека и он или она освобождается от боли. Вдыхая, мы представляем, что свет входит в наше сердце. Мы принимаем и пытаемся чувствовать его или её боль. Затем, рассматривая переживание боли с точки зрения океана нашего ума ясного света, мы пытаемся недвойственно видеть эту боль как волну. То, что испытывает любимый человек и что теперь испытываем мы, – неприятно и естественным образом вызывает печаль. Мы ни в коем случае не пренебрегаем этим фактом. Тем не менее, это чувство не тревожит тихие, спокойные глубины океана. Мы пытаемся позволить ему естественным образом утихнуть и пройти.

Из нашего сердца ясного света теперь естественным образом возникает сердечность и любящая заботливость о благополучии этого человека. Желая ему или ей счастья, мы пытаемся представить, как наша заботливость превращается в счастье и его причины, и всё это принимает форму белого света. Опираясь на естественную радость ума, мы сами пытаемся чувствовать глубокое счастье, представляя, что этот свет входит в человека и наполняет его или её радостью.

Затем мы представляем, что включаем в наш дар счастья дополнительный подарок понимания и возможных решений его или её проблем. Для этого мы пытаемся подключить способности пяти типов глубокого осознавания, которыми также наделен наш ум ясного света. Мы представляем, как наше понимание и варианты решения проблем любимого человека покидают нас, также в форме белого света, и наполняют его или её. Иногда, для того чтобы развиваться, любимому нами человеку полезно чувствовать разочарование и неудовольствие, как в случае с ребёнком, который учится социальным навыкам. В таких случаях мы можем представить, что забираем только неудобство этого переживания и дарим ему или ей полезное понимание.

Мы также можем отдавать и другие факторы, которыми обладает ум ясного света. Например, если любимому человеку требуется уверенность в себе, мы можем вспомнить природу будды и преобразовать уверенность в себе, которую мы чувствуем как свою естественную способность, в веру во врождённые таланты любимого человека. Излучая уверенность в его или её направлении, мы пытаемся представить, что любимый человек наполнен белым светом уверенности в себе и нашей верой в него или в неё. При повторении этого упражнения во время реальной встречи с этим человеком, наша уверенность укрепляет его или её самооценку.

Поскольку естественные качества ума автоматически превращаются в физические и вербальные выражения, мы также пытаемся представить, что любимый человек уверенно действует и говорит. Более того, мы пытаемся представить, что взаимодействуем с этим человеком с чувством веры в него или в неё. Во время встреч в реальной жизни подобные слова и действия будут побуждать любимого человека говорить и поступать уверенно.

Мы можем делать это упражнение, если любимый человек чувствует угрозу самоуважению, например из-за последствий болезни или пожилого возраста. Пользуясь гордостью, которую мы чувствуем при виде своих врождённых хороших качеств, мы пытаемся представить, как самоуважение наполняет этого человека белым светом. Мы усиливаем его, посылая человеку также свое уважение. Затем мы пытаемся представить, что поступки любимого человека сопровождаются усилившимся самоуважением и что мы сами взаимодействуем с ним или с ней с искренним, глубоким уважением.

Для начальной практики не рекомендуется повторять процедуру отдавания и принятия с незнакомым человеком или с тем, кто нам не нравится. Наши чувства могут быть неискренними. Мы можем приступить к такой практике только после обретения некоторого опыта в практике этого метода и достаточного продвинувшись в развитии собственной чувствительности.

I. Сосредоточиваясь на фотографии или на умственном образе любимого человека, у которого проблемы

• Успокойте ум, применяя методы «уплывающие облака», «буквы на воде» и «зыбь в океане»
  • Чтобы утвердиться в состоянии спокойствия, прекратите движения ума, представляя, что напряжение, волнения и торопливость покидают вас с дыханием или что они одновременно возникают и исчезают, подобно буквам на воде.
  • Устраните вялость, представив, что вы только что вышли из освежающего душа.
  • Чтобы достичь беспристрастия, успокойте привязанность, отвращение и равнодушие, думая, что тот, кого вы любите, – человек, и, как и вам, ему или ей не нравится быть объектом цепляния, отвержения и пренебрежения.
  • Избавьтесь от чувств чрезмерного покровительства, страха или излишней занятости, представив, что они покидают вас с выдыхаемым воздухом или используя технику «буквы на воде».
• Вспомните проблему любимого человека, а также страдание и печаль, которые он или она испытывает.
  • Зародите заботливое отношение, думая: «Вы человек, и у вас есть чувства, так же, как и у меня».
  • Чтобы развить интерес, подумайте о том, что вы взаимосвязаны с этим человеком, как рука связана с ногой, а также о том, что его или её страдание необходимо устранить не потому, что это страдание любимого человека, а потому, что оно причиняет боль.
  • Чтобы сопереживать, вспомните что-либо подобное из собственного опыта.
  • Чтобы развить сострадание, размышляйте о том, что, если бы вы оказались в подобном затруднительном положении, вы бы хотели, чтобы проблемы прекратились – того же хочет и любимый вами человек.
  • Желайте, чтобы он или она освободились от боли и её причин.
  • Чтобы быть готовыми проявить участие, подумайте о том, что, как и вы не обрадовались бы отговоркам, любимый человек тоже холодно встретит вашу нерешительность.
• Чтобы развеять боязнь чувствовать горе этого человека, ослабьте двойственные проекции, поочерёдно щекоча свою ладонь, щипая её и держа одну ладонь в другой, воспринимая каждое из этих ощущений как волну ума, без двойственного впечатления якобы прочного «меня» и якобы прочных физических ощущений.
  • Размышляйте о том, что, как физическое удовольствие и боль не расстраивают и не пугают вас, когда вы воспринимаете их недвойственно, то же самое справедливо и в отношении умственного счастья или печали.
• Без напряжёния и страха представьте, как страдание и его причины покидают любимого человека в виде чёрного света и он или она освобождается от боли.
  • Представьте, что этот свет входит в ваше сердце вместе с воздухом на вдохе.
  • Примите и почувствуйте боль этого человека.
  • Рассматривайте переживание этой боли с точки зрения океана вашего ума ясного света и старайтесь видеть это переживание недвойственно, как волну.
  • Почувствуйте печаль, которая естественно возникает в связи с тем, что переживает любимый человек и что теперь переживаете вы, но пусть она не тревожит спокойных глубин океана.
  • Позвольте печали естественным образом стихнуть и пройти.
• Почувствуйте сердечную и любящую заботливость о благополучии этого человека, которая естественным образом возникает из вашего сердца ясного света.
  • Желая любимому человеку быть счастливым, представьте, что ваша заботливость – и есть это счастье и его причины, в форме белого света.
  • Опираясь на естественную радость ума, чувствуйте глубокое счастье, представляя, как этот свет входит в человека и наполняет его или её радостью.
• Чтобы обрести понимание и найти возможные решения проблем любимого человека, задействуйте способности пяти типов глубокого осознавания и представьте, что ваше понимание и пути решения проблем исходят из вас также в форме белого света и наполняют этого человека.

II. Сосредоточиваясь на присутствующих

1. Повторите то же самое два или три раза, сидя в кругу участников группы и сосредоточиваясь каждый раз на новом человеке. При этом работайте с общими для всех проблемами, такими как неуверенность, а также пользуйтесь ключевыми фразами, чтобы перед каждым повтором последовательности обрести спокойное состояние ума.

• «нет напряжения, беспокойства, торопливости и вялости»
• «непринуждённость и свежесть»
• «нет цепляния, неприятия и равнодушия»
• «нет чрезмерного покровительства, страха и сильной занятости»
• «открытость и заботливость»
• «интерес»
• «сопереживание»
• «сострадание»
• «готовность участвовать»
• «не боимся чувствовать печаль»

III. Сосредоточиваясь на себе

1. Повторите то же самое, глядя в зеркало

2. Повторите то же самое без зеркала, извлекая свои проблемы из всего вашего тела в виде чёрного света и направляя их в сердце, а также наполняя своё тело счастьем в виде белого света, излучаемого из сердца

3. Повторите последовательность, которую вы выполняли без зеркала, глядя на фотографии, иллюстрирующие вашу жизнь. При этом работайте с любыми неразрешёнными проблемами, заблокированными чувствами или эмоциональными волнениями – как прошедшими, так и по-прежнему беспокоящими вас.

Во время второй фазы этого упражнения мы сидим в кругу участников группы и практикуем отдавание и принятие, повторяя последовательность два или три раза и сосредоточиваясь каждый раз на новом человеке. Практика этого упражнения в парах слишком напряжённая и в реальной жизни может казаться претенциозной. Классические тексты рекомендуют всегда сохранять практику отдавания и принятия в тайне, чтобы никто не знал о том, что мы её практикуем – даже человек, на котором мы сосредоточиваемся.

Здесь, сидя в кругу участников группы, мы можем не знать о конкретных проблемах каждого человека. Тем не менее, мы можем работать с общими для большинства людей проблемами. Давайте возьмем в качестве примера неуверенность.

Сосредоточиваясь на ком-либо, нам сначала необходимо успокоить свой ум до состояния спокойного равного отношения и сочувствия, как мы делали в первой фазе упражнения. Чтобы нам было проще, мы можем пользоваться ключевыми фразами:

• «нет напряжённости, беспокойства, торопливости и вялости»
• «непринуждённость и свежесть»
• «нет цепляния, неприятия и равнодушия»
• «нет чрезмерного покровительства, страха и сильной занятости»
• «открытость и заботливость»
• «интерес»
• «сопереживание»
• «сострадание»
• «готовность участвовать»
• «не боимся чувствовать печаль»

Затем мы представляем, что освобождаем человека от страдания, вызванного неуверенностью. Мы делаем это, представляя, что его или её страдание входит в нас в виде чёрного света. Не боясь чувствовать боль человека, мы пытаемся рассматривать её с позиции океана ума и позволяем ей осесть. Оставаясь в состоянии ясного света, подобного океану, которое свободно от питающих неуверенность чувств беспокойства и напряженности, мы пытаемся испытывать естественную радость своего ума. Затем, чувствуя любовь, мы излучаем эту радость в виде белого света и представляем, как он наполняет человека.

Далее мы пытаемся понять, что неуверенность этого человека происходит из-за того, что он или она не рассматривают свои переживания с точки зрения переменчивости жизни, составляющих и причин, а также волн в океане. Мы излучаем свое понимание этих аспектов, появляющуюся в результате уверенность и чувство благополучия, которое она нам приносит, – также в форме белого света. Чувствуя уверенность в себе, мы пытаемся укрепить это чувство в другом человеке. Если мы знаем этого человека, то мы можем также практиковать отдавание и принятие с его или её конкретными проблемами.

Во время третьей фазы упражнения мы сосредоточиваемся на себе, сначала глядя в зеркало и затем отложив его. Мы начинаем с того, что пытаемся выявить любые личные проблемы, которые могут у нас быть в настоящее время. Чтобы вызывать состояние спокойного равного отношения и сочувствия, мы можем пользоваться десятью ключевыми фразами, как и раньше. Затем, с состраданием к себе, мы представляем, что принимаем свои сложности в виде чёрного света, льющегося из нашего отражения в зеркале либо из всего нашего тела, и направляем этот свет в своё сердце. Другими словами, мы соглашаемся работать над своими проблемами и пытаемся не волноваться из-за них. Без напряженности, страха или двойственных чувств мы пытаемся испытывать вызываемое ими страдание с точки зрения океана и позволяем этому переживанию пройти. Пытаясь обнаружить возможные решения своих проблем c помощью такого качества нашего глубокого осознавания, как понимание, мы излучаем эти решения с любовью и радостью в виде белого света. Этот свет наполняет наш образ в зеркале или, если мы практикуем без зеркала, наполняет наше тело изнутри.

Пользуясь той же последовательностью, что и во второй фазе этого упражнения, когда мы сидели в кругу участников группы, мы можем также попытаться принять любые проявления или остаточные чувства неуверенности, которые у нас могут быть. Затем мы посылаем самим себе чувство уверенности.

Наконец мы практикуем отдавание и принятие, просматривая серию своих фотографий, относящихся к особенно сложным периодам нашей жизни. Если у нас в отношении нашего прошлого остались какие-либо неразрешённые проблемы или заблокированные чувства, а также эмоциональные беспокойства, как подавленные, так и по-прежнему тревожащие нас, – мы пытаемся вынести их на поверхность. Принимая их с состраданием, мы пытаемся переживать вызванные ими страдания и справляться с ними сейчас. Мы пытаемся отправлять любящие пожелания радости тем себе, кем мы были в то время, а также возможные решения, которыми мы можем воспользоваться сейчас, чтобы разрешить эти проблемы. Если у нас нет своих фотографий, относящихся к тому времени, мы можем думать о прошлом и практиковать так, как мы это делали без зеркала. Мы вытягиваем страдания из своего тела в виде чёрного света. Затем мы излучаем белый свет радости из центра своего сердца, который пропитывает наше тело. В завершение мы чувствуем, что излучаем этот свет каждой порой своей кожи.