Распознаём разные уровни счастья

Хотя радость – это один из развивающихся факторов природы будды и, соответственно, присущее качество нашего ума, мы не отождествляем счастье с небольшой частью мозга, в которой возникают химические и электрические импульсы. У всех есть эта часть мозга, в которой производятся определённые вещества, и это служит физической основой для переживания счастья, но, говоря о счастье как о присущем качестве ума, мы имеем в виду не это.

Мы также не имеем в виду, что ум – это какая-то нематериальная «вещь» в мозге. Ум – это индивидуальное, субъективное переживание событий и объектов. Это ментальная активность. Это индивидуальное, субъективное восприятие событий и объектов включает в себя не только рациональную, но и сенсорную, эмоциональную и интуитивную составляющие. «Ум» в буддийском контексте включает всё перечисленное.

Таким образом, когда говорится, что радость, или счастье, – это присущее качество ума, это означает, что оно является присущим качеством нашего индивидуального, субъективного опыта. Тем не менее обычно это счастье запятнано преходящими загрязнениями, поэтому мы не всегда его переживаем. Например, заблуждаясь по поводу причинно-следственной связи, мы ведём себя разрушительно, поскольку думаем, что такое поведение не приведёт ни к каким последствиям, либо думаем, что так мы станем счастливее. Однако у разрушительного поведения есть последствия, и это переживание несчастья в будущем. В будущем (в этой жизни или в другой), когда мы будем видеть, слышать, обонять, пробовать на вкус, физически ощущать что-либо или о чём-либо думать, это будет сопровождаться чувством несчастья. Это страдание из-за страдания. Это несчастье будет омрачать счастье, или радость, присущую нашему уму. Даже когда мы осознаём поведенческую причинно-следственную связь, совершаем созидательное действие и благодаря этому в какой-то момент в будущем переживаем счастье, когда видим что-либо, думаем о чём-либо и так далее, – такое счастье является лишь обыденным, «испорченным» счастьем, то есть страданием из-за перемен. Оно тоже омрачает присущее счастье.

Здесь важно кое-что подчеркнуть. Присущая нашему уму радость, о которой мы говорим, – это не какая-то обнаружимая «вещь», которая находится где-то в уме и доказывает своё существование со своей стороны, независимо от чего бы то ни было. Если говорить проще, присущая радость – это не прочная «вещь». Мы всегда должны помнить о пустотности присущей радости, о том, что она не существует невозможными способами. В нашем уме нет прочного счастья, которое просто омрачается несчастьем или испорченным счастьем и может быть обнаружено под покровом страдания. Счастье – это не прочная «вещь», у которой есть разные уровни и низший уровень которой мы называем несчастьем. Также счастье – это не прочная вещь, которая превращается в страдание, подобно тому как из золота изготавливают золотой браслет. Шантидева опровергает все эти ложные воззрения о счастье в девятой главе своего текста «Вступая на путь поведения бодхисаттвы». Даже присущее счастье – это явление, возникающее зависимо. Однако это сложная тема для другой лекции.

[См. Вступая на путь поведения бодхисаттвы, глава 9]

И счастье, и несчастье были частью нашего индивидуального, субъективного восприятия с безначальных времён. Наше переживание явлений безначально, равно как и чувства счастья и несчастья. В этом случае нам нужно задаться вопросом, являются ли и счастье, и несчастье присущими нашему опыту, частью его неотъемлемой природы. Если да, то это означает, что мы всегда будем то счастливыми, то несчастными и по-другому быть не может. Это очень серьёзный вопрос.

Мы придём к выводу, что счастье – это часть присущей природы индивидуального, субъективного опыта, причём речь идёт о неиспорченном счастье, поскольку неиспорченное счастье основано на понимании природы реальности (пустотности). Но даже испорченное счастье имеет более прочную основу, чем несчастье: оно основано на понимании причинно-следственной связи в поведении, а значит и на созидательных действиях. Несчастье, или страдание, – это не присущая природа нашего индивидуального, субъективного опыта, поскольку оно основано на заблуждении относительно причинно-следственной связи в поведении либо относительно реальности. Другими словами, чтобы определить, являются ли счастье и несчастье частью присущей природы нашего опыта, нужно посмотреть на их причины.

Причина счастья – это верное понимание, если говорить простыми словами. Причина несчастья – это неосознавание, заблуждение, запутанность. Заблуждение можно заменить на понимание. Чем больше мы исследуем, тем больше понимаем, что запутанность не выдерживает проверки логикой и здравым смыслом, в отличие от верного понимания, которое достоверно. Понимание и заблуждение – это полные противоположности; мы не можем и понимать, и не понимать одновременно. Когда у нас есть верное понимание, оно полностью заменяет собой неверное понимание. Поскольку верное понимание обосновано и достоверно, оно может выдержать любую проверку. Таким образом, если мы cможем поддерживать верное понимание всё время, запутанность больше никогда не возникнет снова.

Если посмотреть на этот вопрос с другой точки зрения, неиспорченное счастье, или радость, – это присущая природа нашего ума, нашего переживания явлений, поскольку его можно сочетать с верным пониманием реальности, то есть с пониманием пустотности. Под сочетанием неиспорченного счастья и верного понимания пустотности я не имею в виду сосредоточение на пустотности счастья. Я говорю о сосредоточении на пустотности посредством ума, переживающего неиспорченное счастье. В таких случаях понимание пустотности должно быть неконцептуальным познанием, однако давайте не будем усложнять нашу тему, привнося в неё тонкие различия между концептуальным и неконцептуальным познанием пустотности в сочетании с переживанием счастливого состояния.

Таким образом, верное понимание пустотности не разрушает сопровождающее его неиспорченное счастливое состояние ума, поскольку верное понимание пустотности не устраняет отсутствие заблуждения, которым характеризуется неиспорченное счастье. Более того, истощение заблуждения в нашем ментальном континууме происходит благодаря верному пониманию пустотности. Соответственно, верное понимание пустотности, которое мы переживаем вместе с неиспорченным счастьем, не может помешать истощению заблуждения. Оно не мешает накоплению чистой положительной силы, благодаря которой это истощение будет происходить. Напротив, верное понимание пустотности накапливает чистую положительную силу, которая нужна для того, чтобы достичь истощения заблуждения.

Даже если говорить об испорченном счастье, верное понимание причинно-следственной связи в поведении, переживаемое вместе с испорченным счастьем, не разрушает испорченное счастье. Наоборот, верное понимание причинно-следственной связи в поведении помогает нам совершать созидательные поступки и воздерживаться от разрушительного поведения. Это создаёт причину накопления положительной силы, которая созреет в виде переживания испорченного счастья.

С другой стороны, если мы попробуем сочетать верное понимание пустотности и несчастное состояние ума, несчастье прервётся. Несчастливое состояние ума всегда испорчено заблуждением: оно всегда из него произрастает и им сопровождается, хотя оно необязательно будет производить дальнейшее заблуждение. Верное понимание пустотности предполагает полное отсутствие заблуждения, и следовательно достижение такого понимания подразумевает отсутствие заблуждения на протяжении всего того времени, пока мы его поддерживаем, поскольку верное понимание пустотности невозможно переживать с несчастливым состоянием ума.

Что можно сказать о верном понимании причинно-следственной связи в поведении? Даже если это понимание появляется в несчастливом состоянии ума, оно помогает предотвратить накопление дальнейших причин будущего переживания несчастья, поскольку, когда мы понимаем, что разрушительное поведение приводит к страданию, и полностью в этом убеждены, мы будем вести себя созидательно, воздерживаясь от разрушительного поведения. В те моменты, когда мы воздерживаемся от разрушительного поведения (например, от неуместного сексуального поведения), мы можем чувствовать несчастье. Однако наше воздержание послужит причиной переживания счастья в будущем вместо переживания несчастья.

Из этого можно сделать очень важный вывод: страдание из-за несчастья и даже страдание, связанное с испорченным счастьем (страдание из-за перемен), – это преходящие явления. Они не являются частью присущей природы ума, или восприятия явлений. Чтобы понять этот факт и убедиться в его истинности, потребуется глубокий анализ. Однако если мы действительно это понимаемнием и убеждены, что это верно, мы будем вдохновлены тем, что несчастье можно устранить, а счастье может длиться долго. Хотя наше обычное испорченное счастье неизбежно закончится, неиспорченное счастье не закончится никогда. Важно понять и убедиться, что это положение основано на умозаключениях, а не просто на том, что кто-то сказал: «Верь, и ты будешь вечно счастлив».

Мы можем работать над усилением чувства счастья на двух уровнях: либо когда оно испорчено заблуждением, либо когда оно уже не испорчено заблуждением. На самом деле нам нужно работать на обоих уровнях последовательно. Однако прежде, чем мы начнём усиливать счастье, нужно научиться верно определять, или распознавать, что имеется в виду под счастьем.

Во-первых, чувство согласно буддийскому определению – это то, как мы переживаем созревание кармы. Всё, что с нами происходит и что созревает как результат наших прошлых действий, мы переживаем с чувством счастья, несчастья или с нейтральным чувством. На самом деле это определение касается только испорченных переживаний, то есть переживаний, которые возникают у нас, пока мы не стали архатами, освобождёнными существами. После этого мы переживаем неиспорченное счастье или неиспорченное нейтральное чувство, но это немного другая тема.

Также счастье в буддизме определяется как ментальное или физическое чувство, которое сопровождает наше восприятие явлений и которое нам нравится, то есть мы хотим, чтобы оно продолжалось. Здесь не подразумевается, что мы привязаны к этому чувству. Привязанность означает, что мы преувеличиваем хорошие качества объекта и не хотим его отпускать. Определение счастья лишь предполагает, что мы бы предпочли, чтобы это чувство длилось. Например, мы можем переживать счастье, наблюдая, как наши маленькие дети играют поздно вечером, однако, если детям пора ложиться спать, мы не привязываемся к этому счастью. Это определение. Счастье может быть разного уровня, оно необязательно должно быть интенсивным.

Несчастье – это ментальное или физическое чувство, которое сопровождает наше восприятие явлений и которое нам не нравится; мы хотим его прекратить. Опять же, это определение не подразумевает неприязнь или отвращение, что является преувеличением плохих качеств объекта и сильным желанием его разрушить или прекратить. Несчастье тоже может быть любого уровня интенсивности.

Говоря о разных уровнях интенсивности, мы имеем в виду, что существует широкий спектр: на одном конце находится глубокое несчастье или боль, которые перетекают в очень низкий уровень несчастья или дискомфорта, далее идёт точка нейтрального чувства посередине, и затем она переходит во вторую часть оси координат, где сначала находится чувство комфорта очень малой интенсивности и в конце оси – интенсивное блаженство. 

Что касается точки посередине, нужно различать ситуации, когда мы ничего не чувствуем и когда мы переживаем нейтральное чувство. Пока наш ментальный континуум длится, в каждое мгновение мы что-нибудь чувствуем. Когда мы говорим, что ничего не чувствуем, это на самом деле означает, что мы не чутки к чувству, которое сопровождает наш текущий опыт. Мы его не замечаем либо потому, что слишком заняты, либо потому, что боимся этого чувства. Нам может казаться, что мы ничего не чувствуем, в силу самых разных причин. Если мы будем предельно чуткими к своим чувствам в такие моменты, возможно, мы обнаружим, что действительно переживаем нейтральное чувство, однако это происходит очень редко. Обычно в таких случаях мы чувствуем либо счастье, либо несчастье очень низкой интенсивности. На самом деле большую часть времени мы переживаем неинтенсивные чувства.

Мы сможем распознать, что имеется в виду под низкой интенсивностью чувств, если выделим несколько минут и осмотрим это помещение или посмотрим в окно. Продолжайте смотреть, пока внимание не зацепится за какой-нибудь объект. Это может быть стена или тханка на стене; это может быть что угодно, например чей-нибудь затылок. Тот факт, что мы продолжаем смотреть на объект, не чувствуем дискомфорт и у нас не возникает желания перевести взгляд, означает, что, глядя на этот объект, мы переживаем удовольствие низкого уровня интенсивности. Если, глядя на объект, мы не будем переживать хотя бы каплю удовольствия, но будем переживать неудовольствие, то мы отвернёмся. Это уже будет несчастье низкого уровня, когда мы смотрим на объект и чувствуем, что устали на него смотреть.

Попробуйте так поупражняться в распознавании счастья и несчастья низкого уровня интенсивности. Попробуйте оценить преимущества счастья невысокого уровня. Счастье необязательно должно быть похоже на музыкальный фильм, где мы танцуем и поём, идя по улице.

Осматривайтесь до тех пор, пока не найдёте объект, на который вам нравится смотреть.

[пауза]

Отметьте низкий уровень интенсивности удовольствия и счастья.

[пауза]

Когда вы устанете смотреть на объект, заметьте переживание неудовлетворённости и несчастья низкого уровня.

[пауза]

Думаю, что благодаря этому упражнению вы на своём опыте поняли, что удовольствие низкого уровня интенсивности не представляет собой ничего сверхъестественного. Тем не менее это чувство спокойное и приносит удовлетворение. Мы бы сказали, что оно «расслабляет». На самом деле об этом важно помнить. Если, переживая напряжённость или стресс, мы успокоимся и посмотрим на цветок или на дерево за окном, это не очень интенсивное удовольствие будет иметь эффект. То же верно, если мы чувствуем подавленность, скуку или наше настроение просто не очень. Некоторые люди используют похожий метод, когда ставят на столе на работе фотографию любимого человека. Время от времени переводя взгляд на фотографию, они становятся чуть-чуть счастливее, даже если на работе происходит полный хаос.

Конечно, мы хотим, чтобы счастье, которое мы переживаем, длилось долго. Однако из привязанности к счастью мы можем его разрушить. Страстно желая счастья, мы лишаемся возможности его пережить. Привязанность – это преувеличение хороших качеств объекта, который у нас есть, и нежелание его отпускать. Страстное желание – это такое же преувеличение, однако оно направлено на то, чего у нас нет и что мы хотим заполучить. Это настрой «я должен быть счастливым». Тогда мы бродим ночами по улицам и барам, пытаясь найти счастье, либо тратим невероятное количество времени, переключая телеканалы, чтобы найти что-нибудь, что нам понравится и что сделает нас счастливыми. Сколько времени мы тратим на это впустую? По какой-то странной причине мы убеждены, что в каждое мгновение нашей жизни у нас должно быть развлечение. Это страстное желание счастья.

Это забавно, поскольку, даже если мы найдём передачу, которая нам нравится, мы думаем, что сейчас может идти какая-нибудь ещё более интересная передача, и продолжаем щёлкать каналы. Мы не можем даже насладиться тем счастьем, которое уже нашли! Вернувшись к первой понравившейся нам программе, мы обнаруживаем, что она закончилась. Думаю, это хороший пример того, как страстное желание счастья уничтожает то счастье, которое мы уже обрели.

Что касается привязанности, она возникает, когда мы обнаруживаем то, что доставляет нам удовольствие, и думаем, как это чудесно. Нам не хочется это отпускать. Например, мы лежим в постели с любимым человеком, обнимая его, а он лежит на нашей руке. Мы не хотим отпускать любимого, и наша рука начинает затекать и болеть. Это пример страдания из-за перемен, однако мы настолько привязаны к переживанию объятий, что не хотим убирать руку и отпускать любимого человека. Наше счастье смешано с заблуждением, из-за которого мы преувеличиваем хорошие качества тёплого, приятного чувства, которое возникает у нас, когда мы обнимаем любимого. Мы не понимаем, что это счастье на самом деле является страданием из-за перемен.

Что такое привязанность? Как я уже сказал, это преувеличение хороших качеств какого-либо явления (в данном случае счастья) и нежелание его отпускать. Из-за привязанности нам кажется, что счастье существует не так, как оно существует на самом деле. Нам кажется, что счастье – это прочная вещь, за которую мы можем держаться и которая сделает кажущееся прочным «я» счастливым и уверенным в себе. Поскольку из-за привязанности счастье кажется прочным, нам также начинает казаться, что присутствие счастья не зависит от меняющихся факторов, а следовательно оно может существовать вечно. Это этерналистское воззрение: нам кажется, что, если мы будем обладать счастьем, или если его будет достаточно, или если мы не потеряем его, это устранит все наши проблемы.

Когда мы переживаем счастье, испорченное заблуждением, привычка к заблуждению заставляет наш ум создавать такую видимость, будто счастье существует странными, невозможными способами. В силу заблуждения мы верим, что счастье существует так, каким оно предстаёт в нашем уме, а из-за привязанности и страстного желания мы импульсивно действуем таким образом, что это разрушает счастье, которое мы переживали. Например, мы чувствуем, что нам нужно проговорить, что мы счастливы, чтобы упрочить это переживание, сделать его «настоящим». Когда мы проводим с кем-нибудь время, нам обязательно нужно сказать: «А хорошо мы проводим время, да? Я так счастлив!» Произнеся это, мы сразу разрушаем всю атмосферу.

Или мы можем наслаждаться каким-нибудь блюдом и пытаемся съесть как можно больше, чтобы удовольствие стало ещё сильнее, но таким образом разрушаем удовольствие, которое получали от еды. Это, кстати, интересный вопрос: сколько нам нужно съесть вкусного блюда, чтобы им насладиться? Или, например, занимаясь любовью, мы стараемся как можно быстрее достичь оргазма, который на самом деле заканчивает весь процесс, и затем мы засыпаем. Мы хотели как можно быстрее достичь пика наслаждения, но тем самым приближали его завершение. Вот что подразумевается под испорченным счастьем. Мы хотим продолжать его переживать, потому что оно нам нравится, однако мы разрушаем его из-за того, что оно смешивается с заблуждением.

Но счастье необязательно должно быть смешано с заблуждением. Мы можем понять, что счастье возникает в силу причин и условий, на которые постоянно влияют другие причины и условия, а потому причины счастья неустойчивы, а значит и счастье, которое возникает зависимо от постоянно меняющихся причин и условий, не может быть устойчивым. Мы можем переживать такое счастье лишь некоторое время.

Любое переживание обыденного счастья окончится просто потому, что оно возникло из причин и условий. Когда мы понимаем и принимаем истинность этого факта, это позволяет нам наслаждаться счастьем, пока оно длится, не пытаясь искусственно его продлить. Мы наслаждаемся визитом друга, а потом он уходит, когда приходит время. Мы не устраиваем мелодраму, умоляя: «Не уходи!»

В чём причины счастья? Мы могли бы ответить: приятная музыка и еда, хорошие друзья, секс, но это лишь обстоятельства. Это лишь фокальные объекты восприятия. Слушая хорошую музыку, вкушая любимую пищу, проводя время с друзьями или занимаясь сексом, мы можем переживать счастье, несчастье или нейтральное чувство. На самом деле мы можем точно так же переживать зрительное, слуховое, вкусовое или тактильное восприятие любого другого объекта. Если бы нам подавали наше любимое блюдо три раза в день в течение месяца, в конце концов мы бы перестали чувствовать удовольствие, не так ли? Сколько раз мы можем прослушать любимую песню, прежде чем она нам надоест? Даже если мы проводим время с близким другом, в какой-то момент нам захочется, чтобы он пошёл домой. Секс не всегда одинаково приятен. Таким образом, все эти объекты (еда и так далее) на самом деле не являются причинами счастья; это обстоятельства, которые могут вызывать счастливое переживание, однако это необязательно произойдёт.

Давайте пойдём дальше и исследуем, что мы имеем в виду, когда говорим, что чувствуем счастье в этих ситуациях. Давайте возьмём пример с друзьями: «Я счастлив, когда рядом мой лучший друг». Мы верим, что время, проведённое с ним или с ней, – это причина нашего счастья, и мы можем подумать: «Я один, мне одиноко. Если бы сейчас рядом со мной был мой дорогой друг, я был бы счастлив». Однако часто то, что мы называем счастьем, в буддизме называется «неправильным восприятием». Классический пример – это когда мы называем страдание счастьем. Например, мы можем спросить: «Почему мне нравится быть с моим другом?» На самом деле это важный вопрос для исследования. Если бы у нас было много времени, можно было бы обсудить этот вопрос в группе. Однако позвольте мне просто привести самые распространённые ответы.

Некоторые люди говорят: «Мне нравится быть с моим другом, потому что у меня возникает волнительное чувство». Но часто это волнение представляет собой беспокоящую энергию, поскольку у нас рождаются ожидания. Мы надеемся, что друг нас рассмешит, или придумает, как хорошо провести время, или скажет нам что-нибудь приятное. Вместе с радостью от встречи с человеком рождается напряжение. Хотя мы могли бы назвать эту волнующую радость «счастьем», на самом деле это напряжение, то есть разновидность страдания.

Другие люди, отвечая на этот вопрос, говорят: «Мне нравится проводить время с другом, потому что в этот момент я чувствую себя живым». Это подразумевает, что сейчас мы не живые. Эта позиция смешана с заблуждением о том, как мы существуем, из-за которого у нас возникает невротичное желание: «Мне нужно быть рядом с моим другом, чтобы быть живым, а иначе я не человек. Мне нужно утвердить или подтвердить свою человечность». Конечно, это правда, что для выживания нам нужны отношения с людьми. Младенцы, которых растят без человеческого тепла, как будто это лабораторные образцы, а также старики, которых оставили в домах престарелых, могут быстро умереть из-за того, что никто не уделяет им внимания. Однако в основе идеи, что «мне нужно быть рядом с моим другом, чтобы почувствовать себя живым», лежит убеждённость, что присутствие друга делает нас истинно существующими в виде прочного «я». Это неверно.

Другие люди говорят: «Я счастлив в компании близкого друга, потому что мы помогаем друг другу развиваться. Мы дополняем друг друга, и я чувствую себя ценным и нужным». Но в таком случае есть опасность, что в наших отношениях появится бессознательная мотивация использовать другого человека, чтобы почувствовать себя нужным. Такая позиция также смешана с заблуждением: мы думаем, что существует человек, который будет во всём идеально нас дополнять, а мы будем дополнять его, как будто это наша «вторая половинка» и без этого человека мы не будем целыми. Опять же, в основе такого мышления лежит наивное, линейное воззрение на реальность: оно подразумевает, что мы и другой человек – это два статичных кусочка паззла, которые всё время идеально дополняют друг друга, как если бы мы были прочными вещами. Однако ни один из нас не является чем-то застывшим, поскольку все наши характеристики и качества постоянно меняются, у каждого из нас постоянно меняется настроение, поэтому мы не можем всё время дополнять друг друга, как если бы мы оба были статичными вещами, как два кусочка паззла. Это также очень глубокая тема, требующая размышлений. Это действительно так.

Всё это серьёзные ответы на вопрос: «Почему мне нравится проводить время с моим другом? Почему рядом с ним я счастлив?» Однако всё, что мы чувствуем, проводя время с другом – что мы «включаемся» и чувствуем волнение, или вдохновляемся и чувствуем себя «живыми», или переживаем счастье, помогая друг другу, – всё это необязательно должно смешиваться с заблуждением. Эти чувства необязательно должны быть беспокоящими. Сами по себе они не беспокоящие. Они становятся беспокоящими, когда смешиваются с запутанностью. К сожалению, чаще всего так и происходит.

Если мы на более глубоком уровне исследуем, в чём причина обыденного счастья, мы увидим, что, с точки зрения буддийского учения, это созидательное поведение: мы ведём себя созидательно, а из этого созревает счастье. Возможно, мы не переживём счастье сразу после того, как совершим созидательный поступок, однако когда-нибудь в будущем мы почувствуем счастье вне зависимости от фокального объекта нашего восприятия в тот момент времени. Кто-то может почувствовать счастье, когда ест вкусное блюдо; кто-то может почувствовать счастье, роя канаву. Счастье зависит не только от объекта восприятия, оно созревает из созидательных действий и состояний ума в прошлом.

Что мы подразумеваем под созидательным поведением? Действия, речь и мышление, свободные от невротичного желания, привязанности, гнева или наивности относительно причинно-следственной связи или относительно реальности. Мы действуем, ориентируясь на ценности (мы понимаем, что положительно, а что нет), и совесть (мы не совершаем такие разрушительные действия, которые выставят в дурном свете нас самих или связанных с нами людей – нашу семью, учителей и так далее). У нас есть чувство собственного достоинства, и мы заботимся о том, как наши действия отразятся на нашей семье, учителях и так далее. Это созидательное поведение, из которого созревает счастье.

Созидательное состояние ума – это состояние, когда мы воздерживаемся от разрушительного поведения, поскольку понимаем его недостатки. Совершая разрушительные действия, мы можем ранить других людей, однако необязательно всё произойдёт именно так. Если, например, вы угоните чью-нибудь машину, это может совсем не расстроить человека: владелец может обрадоваться тому, что он от неё избавился и получит страховку. Однако мы воздерживаемся от разрушительных действий, потому что они совершенно точно принесут вред нам самим. Рано или поздно кармические последствия разрушительного действия созреют в виде переживания несчастья. Чем разрушительнее наше поведение (и по своей силе, и по частоте), тем больше укореняется наша привычка вести себя разрушительно и тем чаще и сильнее будет несчастье, которое мы переживём в качестве последствий.

Однако созидательное поведение – это не только воздержание от разрушительных поступков благодаря тому, что мы видим их недостатки, но и совершение положительных поступков, потому что мы видим их преимущества. Итак, мы можем вести себя созидательно, помогая другим, но тем не менее нет никакой гарантии, что мы действительно им поможем или даже сделаем их счастливыми. Например, мы можем приготовить для кого-нибудь прекрасное блюдо, но человек подавится косточкой и попадёт в больницу. Человек может даже задохнуться и умереть. Поэтому нет никакой гарантии, что то или иное созидательное действие, даже если мы совершаем его с чистейшей мотивацией, принесёт счастье другому человеку. Однако можно сказать наверняка, что привычка вести себя созидательно и позитивно в конце концов созреет в переживание счастливого состояния ума. Это приносит нам пользу, и необязательно в этом есть что-то эгоистичное и нарциссическое. Наше созидательное поведение может привести к благоприятным перерождениям, в которых у нас снова будут складываться обстоятельства, позволяющие работать на благо освобождения и просветления.

Таким образом, счастье, которое мы хотим пережить, связано с наличием у нас условий, благоприятных обладанием условиями, благоприятными для дальнейшей работы на духовном пути. Однако счастье, переживаемое как результат созидательных поступков, смешано с заблуждением. Если говорить точнее, пока мы не станем арьями ей и не обретём в некоторой степени истинные прекращения причин страдания, любые наши созидательные поступки будут частично смешаны с заблуждением. Соответственно, счастье, которое мы переживём в результате, также будет испорчено заблуждением. Несмотря на это нам всё равно лучше быть счастливыми в будущих жизнях, даже если это счастье смешано с заблуждением, поскольку даже испорченное счастье – это благоприятное обстоятельство для работы на благо освобождения и просветления.

Конечно, слишком интенсивное испорченное счастье, например, в перерождении божественным существом на уровне чувственных желаний (в мире желаний), может сделать нас самодовольными и ленивыми, из-за чего мы не будем прикладывать усилий к продвижению по духовному пути. Однако нам нужно, чтобы страдание из-за страдания (очевидная боль) присутствовало в минимальной степени, поскольку продвигаться по духовному пути, когда мы, например, умираем от голода, чрезвычайно трудно.

Это тонкий момент. Если мы страдаем из-за несчастья, например, когда мы состоим в трудных отношениях, полных беспокоящих эмоций и неприятных сцен, нам будет проще почувствовать мотивацию отречься от боли и начать поиск пути к освобождению и просветлению. Если отношения идут гладко и мы в них счастливы, мы не почувствуем мотивацию ничего менять или заниматься духовными практиками. Таким образом, мы больше мотивированы отречься от страдания и справиться с ним, если переживаем страдание из-за страдания, а не страдание из-за перемен, то есть обычную форму счастья. Тем не менее, как только мы будем мотивированы отречься от страдания из-за несчастья, счастливое состояние ума будет гораздо более благоприятным для духовной практики, чем боль, грусть или депрессия. Счастливый настрой, даже если он смешан с заблуждением, даёт нам больше энергии на духовную практику, чем несчастный.

В благоприятном перерождении счастье, смешанное с заблуждением, несколько иначе помогает нам двигаться к просветлению или освобождению. Такое счастье предполагает не просто отсутствие или минимальный уровень страдания из-за страдания, но и наличие страдания из-за перемен. И поскольку испорченное счастье – это форма страдания, мы можем прийти к более чистому отречению, если верно поймём условную природу этого счастья. Нам нужно некоторое количество испорченного счастья, чтобы распознать его как форму страдания и таким образом обрести мотивацию выбраться из этой ситуации и искать освобождение.

Это важный момент. Почему нам нужно больше счастья, смешанного с заблуждением? Не только потому, что оно уменьшает страдание из-за страдания, благодаря чему мы можем прилагать больше усилий к достижению освобождения и просветления, но и потому, что обычное, испорченное счастье – это страдание из-за страдания, и, распознав его как таковое, мы зародим мотивацию двигаться дальше в сторону освобождения, поскольку мы хотим избавиться и от страдания из-за перемен. Нам нужно это чётко понимать, иначе мы можем ошибочно подумать: «Будет хорошо, если я просто стану немного счастливее, даже если это счастье будет смешано с запутанностью. Это моя конечная цель».

Но одно лишь отречение от страдания из-за перемен – это не полное отречение. Все хотят избавиться от страданий боли, даже животные. Многие религии учат нас отречься от мирского счастья и устремиться к возвышенному блаженству. Истинное буддийское отречение – это отречение от страдания всепроникающего воздействия, то есть от неуправляемого круговорота перерождений с испорченными совокупностями (телом, умом, эмоциями и так далее), служащими основой для переживания страдания из-за страданий и страдания из-за перемен. Однако прежде, чем мы сможем отречься от страдания всепроникающего воздействия, нам нужно отречься от страдания из-за перемен – от того, чем с точки зрения его условной природы является обыденное счастье, смешанное с заблуждением. Чтобы отречься от этой формы страдания, нам нужно его познать.

Таким образом, счастье, смешанное с заблуждением, – это шаг на пути к освобождению и просветлению. Это не только шаг, но и трамплин, поскольку переживание такого счастья поможет нам продвинуться дальше. Я приведу аналогию, чтобы продемонстрировать, что я имею в виду, когда говорю, что с помощью испорченного счастья мы продвигаемся дальше. Представьте, что вы стоите на охваченном пожаром берегу реки. Вы прыгаете на камень, который выступает в середине реки. Пожар символизирует страдание из-за страдания, а камень – испорченное счастье. Оказавшись на камне, вы продвинулись, поскольку уже не стоите на том берегу, который охвачен пожаром. Но кому захочется стоять на камне посередине реки? Таким образом, благодаря тому что вы прыгнули на камень, у вас появляется мотивация пойти дальше и прыгнуть на другой берег, поскольку оставаться на камне вам не хочется: вы всё ещё чувствуете фрустрацию, хотя на камне лучше, чем в зоне пожара. В конце концов, вы не можете просто перепрыгнуть с одного берега реки на другой.

Также в буддизме говорится, что счастье, возникающее из созидательного поведения, не созревает сразу. Например, если вы на диете, то, ограничивая свою жадность и отказываясь от десерта, вы совершаете созидательный поступок. Однако, отказавшись от кусочка торта, возможно, вы не почувствуете счастье. Это счастье не возникает линейно: для этого нужно много времени. Даже когда оно приходит, оно чувствуется как отдельные эмоциональные всплески, поскольку, как мы уже говорили вчера, в органических системах переживания всегда включают взлёты и падения. Важно не заблуждаться относительно причинно-следственной связи, в частности о том, каким образом счастье созреет из созидательного поведения. Из-за такой запутанности мы разочаровываемся, расстраиваемся и так далее. Мы жалуемся: «Я так старался быть хорошим, но я до сих пор несчастен!» Действуя созидательно, мы накапливаем положительную силу и формируем привычки. В долгосрочной перспективе это приведёт к тому, что мы будем становиться всё более счастливыми.

Как можно усилить счастье? В целом, чтобы чувствовать счастье, нужно устранить причины несчастья. Если счастье – это присущая природа ума, или ментальной активности, но она омрачена преходящими загрязнениями несчастья, которые возникают из временных причин, то, если мы избавим свой ум от причин несчастья, омрачающих наше присущее счастье, у нас останется только счастье. Это двусторонний процесс, который включает в себя усиление счастья и устранение несчастья. Чем больше мы будем устранять несчастье, тем больше счастья мы будем переживать.

Созидательные действия

Первый способ усилить переживание счастья – это совершать созидательные поступки. Как я уже говорил, созидательное поведение и мышление – это по сути воздержание от разрушительного поведения, причины несчастья. Хотя мы можем почувствовать себя несчастными, помогая кому-нибудь помыть посуду, помощь человеку – это созидательное действие. Мы воздержались от разрушительного действия – от позиции «я не хочу тебе помогать». Хотя мы не наслаждаемся мытьём посуды, тем не менее в долгосрочной перспективе желание помогать другим принесёт нам счастье. Воздерживаясь от того, чтобы отказать человеку в помощи, мы в конце концов обретём счастье.

Развитие любви

Следующий метод – это зарождение любви. Любовь – это желание, чтобы другие были счастливы и обладали причинами счастья. Она устраняет враждебность, гнев и злость, то есть желание, чтобы другие были несчастны. Здесь важно выражаться точно. Можно сказать, что устранение причины страдания принесёт нам больше счастья, однако в иных контекстах можно сказать, что накопление причин счастья устранит причину, приносящую страдания. В данном контексте развитие любви устраняет ненависть, то есть причину несчастья. Воздержание от разрушительного поведения само по себе созидательно и приводит к счастью. Однако воздержание от ненависти необязательно предполагает чувство любви. Здесь задействован немного другой механизм, но в любом случае, развивая любовь, мы устраняем причину страдания.

Когда мы воздерживаемся от разрушительного поведения, например, не отказываемся помочь помыть посуду, мы не становимся счастливы (во время мытья посуды мы можем не чувствовать себя счастливыми), а вот если мы будем думать о ком-нибудь с любовью, это сделает нас на время счастливыми. Мы будем счастливыми, пока наша ментальная активность сосредотачивается на любви к другому человеку, когда мы думаем: «Будь счастлив». Другими словами, мы можем начать с мысли: «Я несчастен, но я желаю тебе быть счастливым». Когда мы представляем, что другой человек счастлив, то как минимум опосредованно мы тоже будем переживать счастье. Очень трудно представлять счастье, не чувствуя хотя бы некоторое счастье в этот же момент.

Сорадование созидательным действиям и хорошим качествам

Ещё один способ усилить счастье – радоваться созидательным действиям и хорошим качествам других людей, а также своим собственным. Сорадование разрушительным действиям или отрицательным качествам здесь не имеется в виду. Сорадование хорошим качествам и достижениям других людей устраняет зависть. Завидуя, мы чувствуем себя несчастными из-за того достижений или хороших качеств другого человека. Однако если мы не завидуем, то сможем увидеть, как прекрасны достижения другого человека, и почувствуем счастье и радость. Зависть и сорадование взаимно исключают друг друга: нельзя завидовать и одновременно сорадоваться, а если вы сорадуетесь, то не завидуете. Сорадование естественным образом сопровождается чувством счастья. Например: «Я так рад за тебя, ты хорошо сдал экзамен». При этом мы чувствуем счастье.

То же самое касается наших собственных созидательных действий и хороших качеств. В данном случае радость – это противоположность сожаления. Когда мы радуемся чему-нибудь хорошему, мы чувствуем счастье. Когда мы об этом жалеем, мы чувствуем себя несчастливыми.

Если нам трудно сорадоваться, нужно сосредоточиться на том, какие преимущества последуют благодаря положительным достижениям или качествам других людей. Мы используем этот же метод, чтобы научиться радоваться собственным положительным достижениям и хорошим качествам.

Также сорадование своим положительным достижениям – это один из лучших способов увеличить положительную силу, накопленную этими достижениями, что, в свою очередь, усилит счастье, которое созреет из положительной силы. Сорадуясь положительным достижениям других, мы накапливаем столько же положительной силы, сколько накапливают они, или даже больше.

Развитие заботливости

Далее мы развиваем заботливое состояние ума. Мы ведём себя разрушительно и делаем себя несчастными из-за эгоизма и себялюбия. Речь идёт о состоянии ума, когда мы считаем себя самыми важными людьми во вселенной и чувствуем, что наша первостепенная задача в жизни – удовлетворять личные нужды и эгоистичные желания. Из-за этого мы считаем нужды и чувства других менее значимыми или совсем не значимыми; мы их игнорируем. Мы можем пойти дальше и начать эксплуатировать других людей или причинять им боль, чтобы всё было по-нашему. Из-за себялюбия, подкрепляемого такими беспокоящими эмоциями, как жадность и гнев, мы ведём себя разрушительно. В будущем такие действия станут источником несчастья для нас самих.

Когда мы уравниваем отношение к себе и отношение к другим (то есть видим, что все одинаково хотят быть счастливыми и не хотят быть несчастными, а также что мы все взаимосвязаны) и на этой основе начинаем относиться к другим так, как относились к себе, мы начинаем вести себя созидательно, помогая другим удовлетворять их нужды и избегая того, чтобы их ранить. Благодаря этому в будущем мы будем переживать счастье.

Радость спокойного ума

Далее мы поговорим о радости спокойного ума. Когда наш ум не наполнен беспокойствами и словесным мусором, который обычно в нём крутится, и когда в нашем уме затихли различные идеи и проекции в отношении себя, других и жизненных ситуаций, мы переживаем радость умиротворения, которая похожа на огромное облегчение. Это похоже на облегчение, которое мы чувствуем, когда сосед выключает газонокосилку и нам больше не досаждает громкий, беспокоящий шум.

Ободряющая радость от чувства гибкости, сопровождающего достижение спокойного и устойчивого состояния ума 

Следующий метод заключается в том, чтобы достичь состояние идеального сосредоточения, шаматхи (шине по-тибетски) – спокойного и устойчивого состояния ума. Оно сопровождается чувством готовности (гибкости, пластичности), которое предполагает ободряющее, воодушевляющее чувство радости, испытываемое в теле и уме. Оно воодушевляет, но не беспокоит. Это не похожее на возбуждённость, которую мы переживаем, катаясь на американских горках. Это безмятежная бодрость, а не адреналиновый всплеск. Это происходит благодаря тому, что мы устраняем излишнюю подвижность ума, ментальное блуждание и ментальную вялость, из-за которых мы не можем использовать ум созидательно или продуктивно. Кроме того, когда наш ум блуждает, думая о желанных вещах, или когда он притуплен, мы переживаем несчастливое, неудовлетворённое состояние. Достигнув Когда мы достиганем шаматхи, мы переживаем счастливое состояние ободряющей радости от того, что мы можем сосредоточиться на чём угодно и можем удерживать объект в фокусе столь долго, сколько захотим. 

Ободряющая радость от второго чувства гибкости, сопровождающего достижение исключительно восприимчивого состояния ума

Следующий вид радости – это ободряющая радость, испытываемая на уровне тела и ума и сопровождающая чувство гибкости, которое возникает после достижения випашьяны (лхагтонг по-тибетски), исключительно восприимчивого состояния ума. Мы можем достичь состояния випашьяны только на основе уже достигнутой шаматхи. Таким образом, вдобавок к способности идеально сосредотачиваться состояние випашьяны свободно от неспособности понимать относительную или глубочайшую истину о любом явлении. Как правило, у нас нет полного понимания того, чем вещи являются, что происходит и как воспринимаемые нами вещи существуют. В нашем восприятии присутствует запутанность, или заблуждение, и из-за этого мы несчастны. Радость, которую мы чувствуем при достижении випашьяны, – это ободряющее состояние, возникающее благодаря свободе от запутанности. Эта радость возникает вместе с чувством готовности нашего ума на глубоком уровне воспринимать, чем всё является, как всё существует; в нашем уме нет беспорядка, и он может ясно оперировать фактами о любом явлении.

Если использовать примеры из обычной жизни, радость шаматхи похожа на то, что чувствуют очень натренированные музыканты и атлеты. Музыканты чувствуют свою искусность, чувствуют, что могут очень красиво сыграть любое музыкальное произведение с идеальным сосредоточением, а атлеты чувствуют, что могут хорошо пробежать гонку. От того, что вы можете это сделать, вы чувствуете ободряющую радость. Чтобы описать переживание радости випашьяны, можно представить блестящего учёного или математика, а может даже автомеханика, который, сталкиваясь с любой сложностью, чувствует готовность взяться за дело и глубокую радость, поскольку он видит всё ясно и может решить проблему. Это очень ободряющее состояние ума.

[См. Шаматха и випашьяна: вводное объяснение]

Четыре уровня радости, переживаемые в центральном канале

Есть другие типы блаженства, которые можно пережить только с помощью продвинутых тантрических практик, работая с тонкой энергетической системой. Например, посредством продвинутых практик завершённой стадии ануттарайога-тантры мы обретаем способность «растворить» определённые тонкие творческие энергетические капли и опустить их по центральному каналу нашей тонкой энергетической системы. Для этого мы практикуем туммо, практику внутреннего огня. Необходимо, чтобы к этому моменту мы уже достигли состояния шаматхи и випашьяны, а также успешно прошли все предшествующие этапы завершённой стадии. Спуская тонкие творческие энергетические капли, мы чувствуем в центральном канале четыре вида невероятно интенсивного физического ощущения радости, так называемые «четыре радости». Это происходит по мере того, как капли проникают в нижние чакры, в одну за другой. Благодаря этим четырём видам радости энергии-ветры становятся всё более тонкими и начинают проникать в центральный канал. В конце концов они позволяют нам получить доступ к уму ясного света. 

Радость, переживаемая, когда энергии-ветры входят в центральный канал, пребывают и растворяются в нём

Также мы переживаем радость, когда энергии-ветры из двух боковых каналов входят в центральный канал, а затем – когда они остаются там и растворяются. Мы добиваемся этого, выполняя продвинутые практики завершённой стадии ануттарайога-тантры – или с помощью четырёх видов радости, или с помощью сложных йогических методов управления энергиями-ветрами. Когда тонкие энергии-ветры протекают по боковым и другим второстепенным каналам, мы переживаем физическую и ментальную нервозность и напряжённость, а также у нас возникают неуправляемые концептуальные мысли. Когда энергии-ветры попадают в центральный канал, мы переживаем радость освобождения от этого беспокойного состояния нашей тонкой энергии. 

Неиспорченное счастье от устранения беспокоящих эмоций и состояний

Далее идёт радость, или блаженство, которое мы чувствуем благодаря избавлению навсегда от беспокоящих эмоций и состояний, таких как гнев, жадность, наивность и так далее. Радость такого уровня появляется, когда мы достигаем истинного прекращения заблуждения о реальности: это истинное прекращение переживается с исключительно радостным состоянием ума, то есть с неиспорченным счастьем. Какое облегчение! Мы можем понять это на простых примерах. Мы переживаем радость и облегчение, когда в конце дня снимаем ботинки, которые нам жмут, и освобождаемся от чувства стеснённости. Представьте, насколько интенсивнее переживается радостное облегчение, когда мы навсегда избавляемся от заблуждения и всех беспокоящих эмоций.

С помощью методов сутры мы сначала освобождаемся от доктринального заблуждения и доктринальных беспокоящих эмоций. Затем, проходя через разные этапы, мы освобождаемся от самопроизвольно возникающих заблуждения и беспокоящих эмоций. С помощью методов ануттарайога-тантры мы освобождаемся от обоих уровней одновременно и добиваемся этого с помощью блаженного осознавания пустотности умом ясного света, как только все энергии-ветры растворяются в центральном энергетическом канале.

Блаженство, возникающее в результате избавления от создания обманчивых видимостей

Последний тип радости, или блаженства, о котором мы поговорим, – это блаженство вечной свободы от создания обманчивых видимостей. За исключением периодов неконцептуальной полной поглощённости пустотностью, наш ум на очень тонком уровне создаёт видимость, будто всё существует невозможными способами, словно каждая вещь существует прочно и сама по себе, независимо ни от чего другого. Эта видимость обманывает нас: нам кажется, что она соответствует тому, как вещи существуют на самом деле. На основе веры в то, что эта видимость соответствуют реальности, у нас появляется себялюбие, беспокоящие эмоции, разрушительное поведение и так далее.

Ум ясного света естественным образом свободен не только от заблуждения, концептуального познания, беспокоящих эмоций и состояний: также он свободен от создания обманчивых видимостей. Тем не менее мы можем достичь истинных прекращений, только когда ум ясного света предстаёт как блаженное осознавание пустотности. Сначала он достигает истинного прекращения от заблуждения и беспокоящих эмоций. Однако, чем чаще мы зарождаем это состояние ума и чем дольше его поддерживаем, тем в большей степени достигаем истинного прекращения создания обманчивых видимостей. В конечном счёте, когда мы обретём способность вечно и непрерывно поддерживать блаженное осознавание пустотности умом ясного света, наш ум уже больше никогда не создаст обманчивую видимость. На этом этапе мы становимся полностью просветлёнными буддами и переживаем блаженное осознавание будды.

Вот как мы применяем буддийские методы, чтобы усилить чувство счастья. Мы добиваемся этого, постепенно устраняя всё более глубокие причины страдания.