Медитация на ум и четыре аспекта истинных прекращений

Что мы имеем в виду на самом деле, когда говорим об уме? Это важный вопрос. Чтобы на него ответить, нужно рассмотреть условную природу ума. Когда мы говорим об уме, речь не идёт о вещи или об инструменте, которым пользуется «я», чтобы что-либо понять. Речь идёт о ментальной активности. Это субъективная, индивидуальная ментальная активность, у которой, конечно, есть физическая основа. У людей роль этой основы выполняет мозг, нервная система и так далее. Однако под «умом» мы не имеем в виду физическую основу. Также мы не говорим об электрической или химической энергии, которая в этом участвует. Мы говорим о самой активности. 

Что это за активность? Она субъективна, это не активность компьютера, она переживается индивидуально. Ментальная активность описывается тремя словами, которые обычно переводят как «лишь» («только»), «ясность» и «осознавание». Однако не думайте, что ясность и осознавание – это вещи. Нужно посмотреть на их определения.

«Ясность» означает создание ментального аспекта. Я обычно описываю ментальный аспект как ментальную голограмму. Происходит возникновение ментальной голограммы. С западной точки зрения такое объяснение имеет смысл. Когда мы что-либо видим, фотоны попадают на сетчатку, это передаётся в виде электрических и химических импульсов по нервной системе и возникает ментальная голограмма – именно её мы и видим.

«Осознавание», второй аспект, означает познающую вовлечённость, познание объекта. На самом деле возникновение ментальной голограммы и означает познание. Это не две разные функции. Дело не в том, что сначала возникает ментальная голограмма, а затем мы видим. Если бы ментальная голограмма возникала до того, как мы бы её видели, то как бы мы её заметили и увидели? Возникновение ментальной голограммы и видение – это одно и то же. Это касается и других видов познания – когда мы слышим, чувствуем запах, пробуем на вкус, чувствуем физические ощущения и мыслим. Дело не в том, что сначала возникает мысль, а потом мы её думаем. Возникновение мысли – это и есть мышление. 

Слово «лишь» означает, что происходит только это и не существует отдельного «я», которое производит этот процесс, наблюдает за ним, управляет им или теряет контроль. Кроме того, слово «лишь» исключает то, что ум – это компьютер, а «я» использует его, чтобы производить ментальную голограмму и познавать её в процессе когнитивной вовлечённости. И конечно, смысл не в том, что ментальная голограмма сидит где-то в ящике внутри нашей головы, а затем выскакивает. Ум – это просто ментальная активность. Она продолжается от момента к моменту, воспринимая разные объекты. Например, возникает ментальная голограмма стены, колонны, подушки, пола, ковра, одного человека, другого человека. Мы видим это тело или то тело.

Ментальная активность происходит в каждый момент – вот что самое главное. Независимо от объекта, то есть содержания ментальной голограммы, ментальная активность остаётся одной и той же. Пожалуйста, помните, что под ментальными голограммами имеются в виду не только ментальные голограммы зрительных образов. Это также могут быть ментальные голограммы звуков и музыки, которые проигрываются в голове, или голоса, который разговаривает в голове, или запахов, вкусов, физических ощущений, абстрактных мыслей. Это тоже ментальные голограммы. Многие из наших мыслей включают слова или образы, хотя иногда они абстрактны, например, когда мы думаем, что один плюс один равно два.

Общее понимание ума с точки зрения близкого размещения памятования заключается в том, что его содержание меняется от момента к моменту. Однако условная природа ума, о которой мы сейчас говорим, не загрязнена (если использовать технический жаргон) этим содержимым, какие бы негативные ментальные факторы его ни сопровождали. Условная природа ума не меняется. Конечно, это зависит от того, что мы имеем в виду, когда говорим «не меняется». Она не приходит в упадок, не ослабевает. От момента к моменту ум меняется, потому что меняется его объект, но природа ума не меняется. Она остаётся одной и той же. Природа ума – это всегда лишь возникновение ментальной голограммы и её познание (что описывает эту активность с двух разных точек зрения), и при этом нет отдельного «я».

Вот на чём сосредотачиваются в медитации махамудры – на этой условной природе, а затем на глубочайшей природе ума (на том, что ум не существует невозможными способами, другими словами на его пустотности, или пустоте). Не существует не только невозможного «я», которое всё это переживает, но и сама ментальная активность лишена невозможных способов существования. Это медитация махамудры.

Близкое размещение памятования на уме, на условной природе ментальной активности – это врата к пониманию истинных прекращений и того, каким образом они могут произойти. Так называемые загрязнения являются поверхностными, и не только потому, что беспокоящие, негативные эмоции меняются в каждый момент времени. Самое важное – что они не затрагивают и не загрязняют природу сознания, которое они сопровождают. Таким образом, можно достичь истинного прекращения этих поверхностных загрязнений.

Не бывает такого, чтобы ментальная активность ничего не делала. У неё всегда есть содержание, но вместо неуправляемо возникающего содержания, которое происходит из-за неосознавания, неведения и так далее, у нас могут быть чистые видимости вещей. Они могут возникать без видимости невозможных способов существования и без беспокоящих ментальных факторов. У нас по-прежнему будет происходить ментальная активность, и в ней будут объекты, чувства, сосредоточение, сострадание и так далее, но в неиспорченном виде. Произойдёт истинное прекращение неведения, беспокоящих эмоций и компульсивного поведения, которые больше никогда не возникнут. 

Ум, как он определяется в буддизме, очень трудно увидеть, потому что мы склонны фокусироваться только на содержании нашего познания, а не на самой ментальной активности. Но чтобы практиковать близкое размещение памятования на уме, или на сознании, нужно распознать сам ум и сосредоточиться на нём. Нам нужно сосредоточиться на самой ментальной активности, которая происходит от момента к моменту, вместо того чтобы сосредотачиваться на её содержании. Перед тем как пойти дальше, давайте попробуем обнаружить ментальную активность и сосредоточиться на ней с этим пониманием: мы понимаем, что её природа всегда остаётся одной и той же, хотя содержание меняется от момента к моменту. Другими словами, происходит одно и то же, просто каждую секунду меняется содержание. Давайте проверим, сможем ли мы распознать ментальную активность, потому что в обратном случае не имеет смысла пытаться различать её характеристики. 

Не закрывайте глаза. Будет лучше, если вы сможете видеть. Это ментальная активность. Также вы слышите. Кажется, на заднем фоне гудит какой-то прибор. Вы чувствуете физическое ощущение от соприкосновения с одеждой и с подушкой или стулом. В ментальной активности одновременно происходит множество процессов.

Конечно, будет лучше, если вы будете смотреть не только на один предмет, чтобы возникающая голограмма не оставалась одной и той же. Посмотрев в разные стороны, вы увидите разные вещи, но, на что бы вы ни смотрели, хотя визуальный контент будет нестатичным, сама ментальная активность будет оставаться одинаковой. 

То же самое касается вербального мышления, особенно если это посторонние мысли, которые рассказывают истории. Постарайтесь не увлекаться этими историями. Всё это тоже ментальная активность.

Во время этой практики, я думаю, большинству из нас будет трудно поддерживать внутреннюю тишину. Вы будете что-то проговаривать в своём уме, и это может быть связано или не связано с медитацией. Постарайтесь заметить и понять, что это не отдельное «я» разговаривает в вашей голове. Это просто возникновение ментальной голограммы звука, изображающего голос, и познание этой голограммы в процессе познающей вовлечённости. Кажется, что это говорит отдельное «я», но ничего подобного не существует.

Когда мы представляем, что существует «я», у которого есть собственные определяющие характеристики и которое существует отдельно и кажется отдельным от своего содержания, как будто происходящее на него не влияет, мы проецируем это отдельное «я» на наше условное «я» и верим, что это соответствует действительности. Мы переживаем это как отдельное «я», наблюдающее за этим процессом. Но это не соответствует действительности. Вот что важно понять, и не просто понять, но и опровергнуть ложную видимость. Не существует отдельного «я», это невозможно. Это и есть понимание пустотности. Не существует вещи, которая соотносилась бы с таким восприятием, – маленького, независимо существующего «я», которое на самом деле сидит в моей голове и смотрит за происходящим на экране, как будто смотрит мультфильм, если использовать простую аналогию. Оно полностью отсутствует, потому что его никогда не существовало. Тем не менее медитирую именно я, а не кто-то другой и не никто. Это условное «я» – приписывание на основе всех составных частей, пяти совокупностей, из которых состоит каждый момент нашего опыта.

Вот почему анализ так важен. Если мы знакомы с буддийской теорией познания, с тем, как работает ум, ментальные факторы, концептуальное познание и так далее, то мы сможем разобрать на части наше запутанное восприятие и увидеть, в чём проблема. Если мы поймём, где в нашем понимании ошибка, то сможем её исправить. Не проделав этот анализ, мы не сможем разобрать всё это на части. Мы сможем лишь применять временные методы, или подавляя свои беспокоящие эмоции на время, или игнорируя их. Ни одна из этих стратегий не принесёт истинного прекращения, так чтобы беспокоящие эмоции больше никогда не возникли снова.

Вот в чём смысл этой темы истинных прекращений. Мы видим, в чём проблема, только когда разбираем всё на части и понимаем, что происходит. Тогда мы понимаем, что природа ума – и условная, и глубочайшая – не запятнана. Ум чист по своей природе, он не загрязнён: хотя в уме присутствует содержимое, смешанное с неосознаванием и заблуждением и вызванное ими, это всего лишь содержимое. Содержимое – не часть природы ума.

Это означает, что с точки зрения условной природы ума мы можем достичь истинного прекращения – полного отсутствия, которое будет приписано на основе природы ума. Когда у нас сначала что-то присутствовало, а затем оно отсутствует, мы видим, что этого больше нет. Мы видим отсутствие. Но если то, что было раньше, может возобновиться, такое отсутствие будет лишь временным, и это нестатичное отсутствие. Но как насчёт отсутствия того, чего не было никогда? Отсутствие того, чего никогда не было, никогда не меняется. Это статичное приписывание, вечно длящееся отсутствие без начала и конца. Этого никогда не было, это никогда не было частью условной природы ума.

Истинное прекращение – это вечно длящееся прекращение, которое происходит благодаря устраняющим противодействующим силам. Простая противодействующая сила может временно устранить свою противоположность. Например, мы можем сосредоточиться на любви, чтобы противодействовать гневу, однако это не устранит гнев навсегда. Мы избавимся от гнева лишь временно. Нам нужно применить устраняющую противодействующую силу, чтобы избавиться от истинных причин страданий навсегда. Тогда мы достигнем истинного прекращения истинных причин. Но поскольку природа ума никогда не была загрязнена истинными причинами, то их отсутствие, являющееся истинным прекращением, связано именно с этой незагрязнённой природой. Таким образом, нужно понять, что природа ума – подходящая основа для обозначения истинного прекращения, вызванного устраняющей силой.

От чего мы избавляемся? Мы избавляемся от преходящих загрязнений, поскольку они не являются неотъемлемой частью условной природы ума. Например, мы избавляемся от гнева и неосознавания или от того, что приводит в действие забрасывающую карму, то есть от жажды и получающих беспокоящих эмоций. Мы избавляемся от них с помощью устраняющей противодействующей силы, так чтобы они никогда не возникли снова. Природа ума – подходящая основа для этого, поскольку её природа свободна от этих факторов. Она может навсегда от них освободиться, потому что по сути они никогда не были её частью, их там изначально не было.  

Если проанализировать, неосознавание, то есть незнание, как существует «я», или превратное знание, может происходить в каждый момент нашей ментальной активности. Соответственно, существуют склонности к этому неосознаванию как приписывания на основе ментального континуума. У них также нет начала. Важно понять, что неосознавание и связанные с ним склонности тем не менее не являются частью сущностной природы ума (сейчас мы говорим об условной природе), хотя они присутствуют в уме в каждый момент времени с безначальных времён. Наше осознавание не было создано всемогущим Творцом. В буддизме не говорится, что сначала мы были в раю, а потом пали, или что сначала мы знали, а потом забыли.

Почему неосознавание (неправильное понимание) можно устранить навсегда? Потому что в нашем ментальном континууме есть ещё один ментальный фактор – правильное распознавание. Правильное распознавание и неосознавание взаимно исключают друг друга, это противоположности. Это означает, что мы не можем одновременно знать и не знать, как существует личность. Мы не можем одновременно знать правильно и неправильно. То, что они взаимно исключают друг друга, означает, что познание не может быть одновременно и тем и другим. Мы или знаем, или не знаем. Это прямые противоположности, и они не могут присутствовать одновременно.

Таким образом, существует состояние, в котором нет неосознавания и присутствует правильное распознавание, а именно неконцептуальное познание пустотности. Важно помнить определение распознавания. Оно основано на различении определённой характерной черты какого-либо объекта («это, а не то») и добавляет различению полную определённость без колебания или «может быть». Распознавание предполагает, что мы абсолютно убеждены, что перед нам это, а не то. Поскольку неосознавание можно заменить его взаимоисключающей противоположностью, то есть правильным распознаванием, оно не является частью условной природы ментальной активности.

Распознавание может сопровождать концептуальное понимание, когда мы помещаем познаваемый объект в «ящик» категории, или оно может сопровождать неконцептуальное познание, когда мы не кладём вещи в ящики «это» и «то». Ящики «это» и «не это» взаимно исключают друг друга. Например, вы можете быть или Тео, или не Тео. Вы также можете сказать, что вы Тео и «не Альфредо». В любом случае у меня может быть категория «Тео», с помощью которой я думаю о вас на протяжении всей вашей жизни. Что бы вы ни делали, я отношу вас к этой категории, а не к категории «не Тео» или «не Альфредо». Или я могу неконцептуально познавать просто тот факт, что вы Тео и не Альфредо.

Это следует прояснить. В сенсорном восприятии мы неконцептуально различаем вещи как «это» и «не это» и благодаря фактору распознавания можем делать это с определённостью. Но через одну микросекунду мы помещаем воспринятый объект в «ящик», или категорию. Однако это необязательно. Это не часть сущностной природы ума, она необязательно должна быть концептуальной и работать при помощи категорий. В обратном случае у нас вообще не было бы ментальной активности без категорий. Однако первая микросекунда зрительного восприятия происходит без категорий, как и неконцептуальное познание пустотности.

Итак, есть способ познания, взаимоисключающий по отношению к заблуждению и неосознаванию. Он может заменить неосознавание, потому что возможны моменты, когда распознавание присутствует, а неосознавание отсутствует, как, например, во время неконцептуальной полной поглощённости полным отсутствием невозможного «я». Поскольку моменты такого познания возможны, неосознавание не является неотъемлемой частью ментальной активности.

Но существует ли что-либо, что было бы взаимоисключающим с условной природой ума – одновременным возникновением ментальных голограмм и познающей вовлечённостью? Есть ли какая-либо познающая активность, которая была бы прямой противоположностью этого? Нет. Взаимоисключающим является отсутствие возникновения голограммы и отсутствие познающей вовлечённости. Но при отсутствии возникновения голограммы и познающей вовлечённости не может быть и ментальной активности, в то время как при отсутствии возникновения невозможного «я» и веры в него ментальная активность возможна. Следовательно, сама ментальная активность не запятнана неосознаванием, или неведением.

То же самое касается условного «я». Хотя ментальная активность может происходить даже в отсутствии невозможного «я» как приписывания на её основе, она не может происходить без условного «я» как приписывания на её основе. Ментальная активность должна быть чьей-то ментальной активностью. Она не может быть ничьей. Соответственно, ментальная активность не загрязнена условным «я», а так как невозможного «я» никогда не существовало, нельзя утверждать, что она когда-либо была загрязнена невозможным «я», даже временно. Ум просто загрязнён неосознаванием – верой в то, что невозможное «я» соответствует действительности, однако это загрязнение временное и может быть устранено. Оно может быть устранено навсегда, так что оно никогда не возобновится, и это не повредит ментальной активности, она продолжит функционировать.

Концептуальное познание происходит с помощью категорий. Оно всегда создаёт видимость того, что, например, «я» или «ты», о котором оно мыслит посредством ящиков-категорий, на самом деле соответствует этому ящику – что вещи сами по себе принадлежат определённым ящикам. Но это невозможный способ существования. Ментальные ящики и категории – всего лишь умопостроения. Концептуальное сосредоточение на отсутствии невозможного «я» по-прежнему включает в себя видимость невозможного «я», которое выполняет медитацию и кладёт это отсутствие в ментальный ящик. Соответственно, такая медитация не принесёт достижение истинного прекращения. Истинное прекращение может принести только неконцептуальное познание пустотности, в котором нет видимости невозможного «я». Сосредотачиваясь на пустотности неконцептуально, мы не помещаем это отсутствие в ящик «пустотность».

Возникает следующий вопрос: как познание пустотности становится неконцептуальным? Оно становится неконцептуальным благодаря тому, что наша медитация поддерживается силой зиллионного эона накопления положительной силы и глубокого осознавания, так называемых «накоплений заслуги и мудрости». Мы накапливаем их, поскольку мы полностью мотивированы достичь истинного прекращения. Мы не просто хотим помогать другим. Мы хотим достичь истинного прекращения (это решимость быть свободными, отречение) и хотим, чтобы все остальные тоже достигли истинного прекращения (это сострадание). 

Итак, мы накопили такую невероятную положительную силу, посвящённую освобождению и просветлению, что теперь глубокое осознавание, подкреплённое положительной силой, может навсегда устранить неосознавание или хотя бы какую-то часть неосознавания – сначала доктринальное, а затем шаг за шагом – разные уровни самопроизвольно возникающего неосознавания. Понять это очень трудно. Как происходит истинное прекращение лишь некоторой порции неведения, а не всего неведения сразу?

Когда происходит неконцептуальная полная поглощённость пустотностью, в уме явным образом познаётся только полное отсутствие невозможного «я»; только оно предстаёт перед умом. Это отсутствие похоже на ничто, но это не ничто. Отсутствие яблока на этом столе и отсутствие банана на этом столе выглядят совершенно одинаково. Когда вы видите, что на столе нет яблока, что именно вы видите? Вы видите, что на столе ничего нет. Однако вы знаете, что это отсутствие яблока, а не отсутствие банана или слона. Хотя в уме не появляется ничего, вы знаете, что это за отсутствие, а в обратном случае это бесполезная медитация с пустым умом. Когда мы полностью сосредоточены на отсутствии невозможного «я», основа для приписывания (континуум ментальной активности, или сознания, и его условная природа, если немного упрощать) и видимость этой основы не появляются в уме. В уме появляется лишь это отсутствие, которое выглядит как ничто.

Затем в неконцептуальной медитации на пустотность идёт стадия последующего постижения. Обычно её переводят как «постмедитация», однако это не значит, что мы больше не медитируем. Этот термин в широком смысле можно использовать для обозначения времени между сессиями, когда мы формально не медитируем, но для этого есть отдельное слово. Мы по-прежнему находимся в неконцептуальной медитации на пустотность: последующее постижение происходит сразу после полной поглощённости пустотностью, когда мы больше не находимся в состоянии полной поглощённости пустотностью и теперь основа, на которой приписана пустотность, предстаёт явным образом. Теперь мы неконцептуально сосредоточены на ментальной активности, на её условной природе. Возникает видимость того, что существует невозможное «я», отдельное от объекта медитации и медитирующее на него. Сначала это видимость грубого и тонкого невозможного «я» вместе, а затем – только видимость тонкого невозможного «я». Однако неявным образом мы осознаём пустотность этого «я»: сначала мы осознаём, что грубое невозможное существование «я» как статичного, лишённого частей и существующего независимо не соответствует действительности, а затем – что тонкое невозможное существование «я» как познаваемого отдельно от тела и ума также не соответствует действительности. «Неявным образом» означает, что это отсутствие на самом деле не предстаёт перед умом. Мы не видим это отсутствие своим внутренним взором, но познаём его неявным образом и неконцептуально.

Вопрос в том, длится ли стадия последующего постижения только во время неконцептуальной медитации на пустотность или она продолжается даже после медитации. Другими словами, поддерживаем ли мы неявное познание пустотности всё время, после того как неконцептуально познали полное отсутствие невозможного «я»? Истинное прекращение некоторой порции неосознавания, то есть порции истинной причины страдания, присутствует всё время. Эта порция неосознавания никогда не загрязняла условную природу ментальной активности, она лишь омрачала её, будучи преходящим загрязнением. Но как насчёт распознавания? Оно подобно бодхичитте без усилий, которая, как говорил Шантидева, присутствует всё время, независимо от того, медитируем мы или нет. Является ли определяющим фактором для его постоянного присутствия просто наличие достаточно развитых двух систем – положительной силы и глубокого осознавания? Зависит ли достижение истинного прекращения самопроизвольно возникающих уровней неосознавания только от накопления второго и третьего зиллионных эонов положительной силы? Эти вопросы необходимо исследовать в аналитической медитации.

Вот почему положительная сила так необходима. У нас должно быть понимание того, что видимость невозможного «я», которую наш ум создаёт самопроизвольно, – это полная чепуха, и это понимание должно быть по-настоящему ясным и уверенным. Также оно должно сопровождаться намерением, чтобы неведение и создание ложных видимостей никогда не повторялись снова. Нужно быть полностью убеждёнными в том, что ложная видимость не соответствует действительности. Это пустотность, полное отсутствие соотносимой «вещи», которая стояла бы за этой видимостью и подпирала её. Это понимание должно сопровождаться невероятной положительной силой, и оно должно быть направлено на избавление от неправильного понимания, чтобы оно никогда не возникло снова. Нам нужно, чтобы это понимание продолжалось хотя бы неявным образом. Чем больше мы в состоянии полной поглощённости сосредотачиваемся на том, что ничего подобного не существует, и чем больше в нашем уме явным образом появляется полное отсутствие реальной вещи, которая бы с этим соотносилась, тем больше мы будем прерывать этот континуум, ослабляя ту силу, которая стоит за созданием этой ложной видимости и ложной убеждённости.

Я думаю, это самое главное. У неосознавания есть инерция, которая накапливалась с безначальных времён. За одним моментом следует другой и так далее. Это очень сильная инерция. Мы прерываем эту инерцию благодаря периодам сосредоточения на отсутствии такой вещи, как невозможное «я», когда мы не верим в то, что эта обманчивая видимость соответствует чему-либо реальному. Однако дело не просто в том, что возникает обманчивая видимость, но мы неявным образом знаем, что она не соответствует действительности. Мы сосредотачиваемся на полном отсутствии реальной соотносимой «вещи», которая бы ей соответствовала, и во время этой неконцептуальной полной поглощённости ложная видимость даже не появляется. Мы прервали инерцию неосознавания, прервав инерцию производства этого мусора. Таким образом мы ослабляем инерцию, из-за которой ложные видимости продолжают появляться, а мы продолжаем в них верить.

Я думаю, таким образом объясняется то, как мы ослабляем цепляние за невозможное «я» поэтапно. Мы ослабляем создание этой видимости, которая представляет невозможное «я», подобно мультфильму. То, что невозможно и не существует, не может представать перед умом. Представать может только то, что представляет эту невозможную вещь. 

Любая беспокоящая эмоция, основанная на вере в невозможное «я» и особенно на жажде и получающей беспокоящей эмоции, является нестатичной и преходящей. Соответственно, ум, в котором она возникает, также нестатичен. Нестатичность ума – один из аспектов общего понимания близкого размещения памятования на уме, или ментальной активности. Ум постоянно меняется. Однако нестатичность преходящих беспокоящих эмоций – не то же самое, что нестатичность ментальной активности. И ментальная активность, и беспокоящие эмоции нестатичны в том смысле, что они меняются от момента к моменту. У того и другого нет начала, но только у беспокоящих эмоций, преходящих загрязнений, может быть конец. Может наступить истинное прекращение беспокоящих эмоций, но не ментальной активности. Однако беспокоящие эмоции не являются нестатичными в смысле тонкого непостоянства: это не созданные явления, которые в каждый момент времени приближаются к окончанию. У них нет начала, и они никогда не были созданы. Конечно, отдельные эпизоды появления беспокоящих эмоций могут быть нестатичными в том смысле, что они приближаются к окончанию. Однако это не достижение их истинного прекращения.

Например, когда мы покупаем компьютер, он неизбежно сломается. Это его неотъемлемый аспект. То же самое с нашим телом: оно подобно бутылке молока, на которой написан срок годности, просто в случае с телом мы не знаем этот срок. Однако у тела есть срок годности, оно в какой-то момент станет просроченным, как молоко, и сломается. Каждый день оно приближается к этому моменту, но мы не знаем, когда он настанет. Это очень интересная, вполне точная аналогия.

Беспокоящие эмоции, с другой стороны, не сломаются и не закончатся сами по себе, хотя они тоже нестатичны. У жажды нет начала, и она основана на ментальном континууме. Это часть ментального континуума, и она возникает лишь время от времени, однако она не закончится вместе со своей основой. Пустотность какого-либо явления, например стола, не меняется от момента к моменту, но пустотность стола перестанет существовать, когда перестанет существовать стол. Соответственно, истинное прекращение беспокоящих эмоций не произойдёт, когда перестанет существовать их основа – ментальный континуум, потому что у ментального континуума не может быть конца. Не существует прямой противоположности ментального континуума, которая могла бы привести к его истинному прекращению, чтобы таким образом у нас больше не было основы для беспокоящих эмоций и произошло бы их истинное прекращение. Но поскольку у неосознавания есть полная противоположность (распознавание пустотности) и она может заменить и устранить неосознавание и возникающую из неосознавания жажду, то беспокоящие эмоции являются лишь преходящими загрязнениями и достижение их истинного прекращения возможно.

Познакомившись с этим контекстом, теперь мы можем рассмотреть близкое размещение памятования на уме, то есть на условной природе ментальной активности и в частности на условной природе ментального сознания. Это близкое размещение практикуют с точки зрения третьей благородной истины, истинных прекращений.

Первый аспект благородной истины об истинном прекращении так и называется прекращением. Условная природа ума, или ментальной активности, никогда не была запятнана преходящими загрязнениями, истинными причинами страдания. Она естественным образом всегда включала в себя истинное прекращение преходящих загрязнений. Благодаря этому освобождение от преходящих загрязнений и приносимых ими страданий возможно. Это устраняет искажённое воззрение, что освобождения не существует, – ложное воззрение, которого придерживается одна из небуддийских индийских философских школ – чарвака. Её последователи утверждают, что освобождения не существует. Увидев условную природу ума, мы убедимся в том, что истинные прекращения и освобождение возможны.

Когда ментальный континуум, на основе которого присутствуют преходящие загрязнения, навсегда избавлен от какой-либо порции истинных страданий и их истинных причин, это состояние вечного успокоения, или умиротворения. Слово «успокоение» или «умиротворение» также означает успокоение беспокоящих эмоций и состояний ума.

Условная природа ментальной активности сама по себе не загрязнена беспокоящими эмоциями. Однако, если преходящие загрязнения просто временно подавлены с помощью противодействующей силы, например с помощью медитации на любовь, которая позволяет преодолеть гнев, или с помощью медитации на нечистоту тела, которая позволяет преодолеть привязанность к телу, – какую из временных противодействующих сил мы бы ни применяли, у нас всё равно остаются склонности. А поскольку склонности остаются, эти состояния возникнут снова. Если же мы полностью избавились от этих склонностей с помощью устраняющей противодействующей силы и беспокоящие эмоции больше не могут возникать, поскольку у нас больше нет склонностей к ним, такое истинное прекращение будет длиться вечно и на него ничто не сможет повлиять.

Соответственно, нам нужно избавиться от этих склонностей, а для этого нужно избавиться от того, что их активирует. Если ничто не может привести склонность в действие, то склонность больше не является приписыванием на основе ментального континуума. Склонность – лишь причина, а причина зависит от наличия результата. Если результат невозможен, то склонность не может быть причиной. Тем не менее, как отмечает Цонкапа в «Большом руководстве по этапам пути» (Lam-rim chen-mo), если у нас есть кармическая склонность, которая перестала производить результат, она всё равно продолжается как приписывание на основе ментального континуума. Она не была устранена и не исчезла навсегда в силу истинного прекращения. Она продолжается как омрачение, препятствующее освобождению и задерживающее его, до тех пор пока мы не устраним её с помощью неконцептуального познания пустотности.

Кроме того, если мы очистились от негативных потенциалов и склонностей с помощью медитации Ваджрасаттвы, которая была выполнена совершенным образом (что почти невозможно), то есть мы выполнили её с совершенным пониманием, идеальным сосредоточением и так далее 100 000 раз, все наши негативные склонности, так называемые кармические семена, будут «сожжены», как сказано в текстах, и никогда не произведут результат. Можно предположить, что они больше не являются причинами, а значит и не являются приписываниями на основе нашего ментального континуума. Однако Цонкапа говорит, что это не так, и даёт ясное объяснение, приводя несколько аргументов. Во-первых, они, скорее всего, замедляют достижение последующих путей, ведущих к неконцептуальному познанию пустотности. Присутствие этих «сожжённых семян» в ментальном континууме замедляет этот процесс. Это похоже на гнев, про который говорится, что он разрушает положительный потенциал, но это не значит, что он разрушает его полностью: просто созревание этих положительных результатов будет слабее и займёт гораздо больше времени. Цонкапа говорит, что, скорее всего, то же самое происходит с сожжёнными семенами негативных склонностей.

Истинного прекращения можно достичь лишь с помощью устраняющей силы, которая противодействует неосознаванию, но не с помощью практики Ваджрасаттвы, потому что она не является взаимоисключающей противоположностью неосознаванию. Чтобы навсегда освободиться от кармы, недостаточно делать медитацию Ваджрасаттвы. Мы всё ещё можем накапливать новые отрицательные кармические потенциалы и склонности. Успешная практика Ваджрасаттвы это не предотвращает. Старые сожжённые кармические склонности не созреют в виде страдания, но всё равно они затруднят продвижение. Это сравнивают с ситуацией, когда мы ломаем ногу, она заживает и мы снова можем ходить, но всё же гораздо лучше вообще не ломать ногу. Зажившая нога не будет такой же, как если бы мы никогда её не ломали. В некотором смысле это можно сравнить со шрамом.

Применяя устраняющую противодействующую силу, распознавание, мы избавим наш ум от преходящих загрязнений навсегда, так что в результате их истинного прекращения будет присутствовать полное умиротворение. Это избавляет нас от искажённого воззрения, что определённые испорченные явления – это освобождение, и здесь имеются в виду глубокие состояния медитативной поглощённости. В некоторых из небуддийских индийских систем считалось, что нужно просто войти в состояния дхьян, или поглощённости мира без форм, которые в этих системах называют самадхи, и мы освободимся. Это ошибочно. Даже в самых глубоких из этих состояний у нас всё равно сохраняется жажда в отношении нейтрального чувства – жажда того, чтобы оно не угасало. У нас остаются беспокоящие эмоции, просто теперь они направлены на наше переживание на одном из этих высших уровней существования. Следовательно, это не истинное прекращение.

Ментальный континуум может познавать явления на уровне желанных чувственных объектов, на уровне нематериальных, очень тонких форм и на уровне бесформенных существ, но беспокоящие эмоции присутствуют в любом из этих миров. Это разные типы беспокоящих эмоций, но у нас всё равно присутствует чувство «я» – того, кто находится в глубокой медитации. Истинное прекращение – чистая природа условного ума – это умиротворение всего этого. 

Когда ум, выступающий основой для непостоянных загрязнений, обретает истинные прекращения, он оказывается в высшем состоянии. Это незапятнанное состояние, навсегда свободное от той или иной порции беспокоящих эмоций. Кроме того, это блаженное состояние, потому что оно навсегда свободно от истинных страданий, вызванных этой порцией беспокоящих эмоций.

Это устраняет искажённое воззрение, что некоторые состояния страдания являются освобождением, например, что обретение тела существа мира без форм будет освобождением. В бесформенных мирах у нас не будет страдания, связанного с несчастьем и обыденным переменчивым счастьем, но всепроникающее страдание останется. Перерождение в этом состоянии закончится. Состояние истинных прекращений – высшее по сравнению с любым из состояний глубокой поглощённости.

Ум, на основе которого приписаны истинные прекращения, характеризуется так называемым уверенным выходом. Это значит, что он навсегда освободился от сансары, потому что истинные прекращения истинных причин сансары длятся вечно. Таким образом, этот ум включает в себя «уверенный выход» из сансары.

Это устраняет искажённое воззрение, согласно которому, хотя исчерпание страдания возможно, оно всё равно возобновится. Если склонности, из-за которых длится неуправляемый круговорот перерождений, больше не могут быть приведены в действие, потому что ментальный континуум навсегда избавился от склонностей к тому, что их активирует, – то всепроникающее страдание сансарных перерождений никогда не вернётся.

Это было объяснение третьей благородной истины с точки зрения условной природы ментальной активности, или ума. Это очень трудная тема, однако Его Святейшество Далай-лама во время своего визита в Гамбург несколько недель назад неоднократно подчёркивал её важность. Если мы не убеждены в том, что освобождение и просветление возможны, зачем нам буддийские практики, направленные на достижение освобождения и просветления? Большинство людей даже не понимают, что такое освобождение и просветление на самом деле, не говоря уже о том, как возможно их достижение. Но если мы не знаем, что это такое, или если мы знаем, что это, но считаем эти цели недостижимыми, то что мы делаем? Мы практикуем метод, но не думаем, что он принесёт соответствующий результат? Такая практика очень неэффективна. 

Может быть, вы используете буддийские методы как разновидность психотерапии, чтобы улучшить эту жизнь? Это очень хорошо, но с точки зрения буддизма смысл не в этом. Нам важно сосредоточиться на возможности достижения освобождения и просветления, а для этого необходимо понимание пустотности. Невозможные способы существования, которые наш заблуждающийся ум проецирует на вещи, не соответствуют ничему реальному. Нет соотносимой «вещи», обнаружимой посредством анализа, которая стояла бы за этой видимостью. Если мы это понимаем, то осознаем временность веры в эту видимость. Это просто загрязнение, которое может быть устранено навсегда, потому что природа ментальной активности чиста. Тогда мы сможем искренне развить решимость быть свободными и бодхичитту: мы будем знать, что достичь истинных прекращений, освобождения и просветления возможно.  

Нагарджуна приводит своё объяснение в «Восхвалении бодхичитты». Он говорит, что есть два подхода к развитию бодхичитты. В первом случае сначала развивают относительную бодхичитту, то есть устремление к освобождению и просветлению, а затем развивают глубочайшую бодхичитту, сосредоточенную на пустотности, тем самым обретая убеждённость в том, что достичь освобождения и просветления возможно. Этот подход предназначен для тех, кто больше ориентирован на эмоции. Он основан на медитации о том, что все были нашими матерями, на положительных эмоциях, возникающих благодаря этому постижению. Но для тех, чей ум острее, есть более надёжный путь: сначала нужно убедиться в достижимости освобождения и просветления, а затем развить мотивацию и устремиться к этой цели. Когда мы уверены, что достичь цели на самом деле возможно, мы можем искренне посвятить себя этому. Но чтобы достичь цели, совершенно необходимо также развивать эмоциональный аспект – тёплые чувства любви и сострадания.

Это очень важно осознать тем из нас, кто больше ориентирован на интеллект: мы не достигнем освобождения и просветления, пока не разовьём эмоциональную теплоту, потому что не будем ни о ком заботиться и не сможем ни с кем общаться.